Я склонилась над картонным подносом и прикончила рыбу с водой с тошнотворным чувством страха, зная, что моя следующая еда зависит от прихоти моих похитителей.
— Если мы нужны им живыми, то, может быть, они не станут морить нас голодом.
— Если только это не испытание, чтобы увидеть, как много мы можем вынести, что мы можем пережить. Без сомнения, до них дошли слухи о предсказанной дочери. Может быть, они хотят узнать твои секреты, посмотреть, есть ли у тебя какие-то силы, которые они могут использовать, прежде чем убить тебя.
Рыба скисла у меня в животе. Не в силах больше смотреть на пропитавшийся жиром и пятнами крови картон, я отнесла его в ванную и положила в стопку под раковиной.
На туалетном столике лежали зубная щетка, пищевая сода и кусок мыла ручной работы, похожего на козье молоко. Я понюхала его, и в нос мне ударил запах сосны.
— Если они собираются нас убить, то с какой стати им давать нам мыло?
— Может быть, — сказал Салем из соседней комнаты, — его принес последний заключенный.
Я вздрогнула. Здесь не было ни зеркала, ни чего-либо острого или хрупкого, что можно было бы превратить в оружие. Я вернулась в комнату, села на тонкий меховой тюфяк и уставилась на свои штаны. Мне нужно сделать штанины одинаковой длины, просто чтобы занять руки.
— Когда дверь снова откроется, — сказала я, потянув за шов на щиколотке, — мы должны попытаться завести с ними цивилизованный разговор. Может быть, они объяснят, чего хотят.
Салем кивнул, и его блестящие черные волосы упали на лоб. Он наблюдал за мной с другого конца комнаты, пока я возилась со швом, пытаясь оторвать оставшуюся штанину.
— Если это не сработает… — я понизила голос почти до шепота. — Я могу притвориться, что умираю или что-то в этом роде. Может быть, это заманит их сюда.
— Мне нравится эта идея, — он опустился на колени. — Я могу притвориться, что затрахиваю тебя почти до смерти, — его зрачки расширились. — Или не притворяться.
Моя кровь закипела.
— Я не об этом…
Он пошевелился и в мгновение ока оказался сидящим на корточках на расстоянии одного вздоха от меня, а его руки легли поверх моих на лодыжку. Тепло его тела наполнило меня в равной степени шоком и возбуждением. Я попыталась вырваться, но он воспротивился моему отступлению, его пальцы сковали мою ногу.
— Расслабься, — он уставился на меня с пристальностью голодного охотника. — Я только помогу тебе со штанами.
Мои вздохи вырывалось медленно, неровно. Я убрала руки и прислонилась к стене, позволяя бетону поддерживать мою спину и охлаждать кожу.
Не сводя с меня глаз, он наклонил голову и прокусил упрямые нити вокруг моей лодыжки. Его выдохи обжигали мою плоть, заставляя меня дрожать. Он не отводил взгляда, пока его руки рвали замшу вверх, открывая шов вдоль моей икры, внутренней стороны моего колена, моего бедра и…
— Тпру, — я сжала его пальцы. — Это достаточно высоко.
Он придвинулся ближе, плавно вставая на колени между моих ног.
— Здесь?
Я оторвала взгляд от его наэлектризованных глаз и уставилась на руку, лежащую на моем бедре, на расположение его пальцев, совпадающих с оборванным краем другой штанины. По моему кивку он оторвал мягкую кожу и отложил ее в сторону, оставив меня одетой в приемлемую пару замшевых шорт.
Приемлемую, если бы я не была заключена в тюрьму в арктической Канаде.
— Мы можем использовать обрезки, — сказал он, — чтобы вытираться после душа.
Я надеялась, что мы сбежим до того, как будет упомянут этот широко открытый душ без дверей. Не то чтобы я когда-нибудь могла позволить себе такую роскошь, как скромность. Я купалась в озерах и общих душевых со своими солдатами, умываясь и прикрывая друг другу спины в интересах времени и безопасности. Но у меня было смутное подозрение, что Салем превратит время в душе в возможность наблюдать за мной сзади и спереди, с головы до пят и со всех сторон.
К счастью, туалет находился за углом, но звук распространялся. После пары дней переваривания пищи наша интимная ситуация станет намного более интимной.
А до тех пор… я выдохнула.
— Значит, подождем.
Он устроился на мехах рядом со мной, вытянул ноги рядом с моими и посмотрел на дверь.
— Подождем.
Так началось мое пребывание в Чистилище.
Мы проводили часы в непринужденной беседе. Я объяснила, что видела в его венах, и высказала предположение о том, что нам могли сделать инъекцию. Он по-прежнему был убежден, что мое рентгеновское зрение не имеет ничего общего с нашими тюремщиками и имеет отношение исключительно к пророчеству.
Мои глаза зудели от усталости, пока я говорила, придерживаясь таких безопасных тем, как мои отцы. Каждый мужчина, женщина и гибрид знали о легендарных хранителях. Рассказы о том, как они защищали мою мать и убили Дрона, распространялись от лагеря к лагерю в течение двадцати лет. Пока Салем задавал вопросы, я отделяла приукрашивания от фактов, делясь тем, что рассказывали мне в детстве мои отцы — делясь рассказами о своей жизни в старом мире и приключениях с моей матерью после вируса.
Мы с Салемом обошли такие деликатные темы, как его мать, Сопротивление и война гибридов против человечества. Он много говорил о своей утопии, о том, как она была построена под землей и вне поля зрения, и о том, как десятки мужчин-гибридов жили там гармонично, держась сами по себе без насилия и хаоса, пожиная те крохи счастья, которые они могли найти.
— Чтобы поверить в это, мне нужно увидеть, — я прикрыла голые ноги складкой меховой подстилки, чтобы не замерзнуть.
— Когда мы выберемся отсюда, тебе стоит нанести визит.
Мой желудок напрягся.
— Я так не думаю, Салем.
— Почему нет?
— Одинокая женщина среди гибридов? — я невесело рассмеялась.
Он повернулся ко мне лицом, прислонившись плечом к стене и свирепо глядя на меня.
— Ты будешь под моей защитой.
Его защита нуждалась в хорошем тест-драйве, прежде чем я когда-либо рассмотрю его предложение. Чего я хотела, так это привести его к моим отцам и позволить Мичио потыкать в него иголками.
Мичио всю мою жизнь изучал меня как научный образец, пытаясь безуспешно выведать лекарство от гибридной инфекции из моей генетики. Но что-то изменилось с тех пор, как я приехала сюда. Я чувствовала себя… другой. Определенно более сексуально осведомленной. Будь проклят Салем и его дерзкое влияние на меня. Может, это что-то вроде искр, летящих от похоти? Я не знала, поэтому списала свои странные чувства на сексуальную неопытность.
Именно другие вещи ломали мой мозг — например, то, как гибридные дети, казалось, напали на Салема только потому, что он оказался на пути в их попытках добраться до меня. Если бы Салем был человеком, как мои отцы, они бы вцепились ему в горло. И что еще более важно, это моя реакция на его вены, его кровь. Почему я почувствовала такое глубинное желание укусить его? Это было просто… нет. Слишком уж фу, чтобы осмысливать.
Мне нужно, чтобы Мичио проанализировал мои реакции своим медицинским умом. И мне нужно, чтобы Джесси и Рорк сказали мне, что все будет хорошо. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери.
По мере того как часы шли, я становилась все менее болтливой, уходя в себя и борясь со своей скручивающей нервозностью. Я никогда не была инертной так долго. Меня никогда не сажали в тюрьму.
Салем, должно быть, незаметно преодолел расстояние между нами, потому что, когда я повернула голову, он оказался совсем рядом, его дыхание было на моем лице, а его взгляд был слишком ярким, таким чертовски ошеломляющим.
— Тебе нужно отвлечься, — в его глазах промелькнул коварный пошлый намек.
Я застонала.
— Не говори этого.
Он наклонился так близко, что его губы коснулись моего уха.
— Ничто так не отвлекает, как член, разрывающий твою девственную плеву.
Шокированный хрип пополз вверх по моему горлу и сорвался с моих губ фыркающим хихиканьем, которое быстро превратилось в полный, безудержный, гортанный смех.
Он засмеялся вместе со мной, не так истерично, но звук его смеха был эйфорическим, заразительным и прямо-таки чувственным. Именно тогда я поняла, что он, без сомнения, соблазнит меня. Это уже происходило — покалывание в груди, прерывистое дыхание и влажная пульсация между ног.
Может, мне оттолкнуть его? Скрывать свои реакции? Втиснуть между нами стену? Я не доверяла ему, но кроме этого, не было никаких причин, по которым я не могла просто оседлать его колени и трахнуть до изнеможения. Мои соски напряглись при этой мысли, и все мое тело болезненно ощущало каждый дюйм его тела.
Мой первый раз, наверное, будет неловким, но насколько это может быть сложно? Наслушавшись, как мои солдаты бубнят о позициях и технике, я понимала механику процесса. Потом были все эти неловкие разговоры с моими отцами. Мичио объяснял мне, как важен безопасный секс. Рорк объяснял эмоциональную связь, которая должна возникать, когда соединяются два или более тел. А Джесси, продолжая вести себя так, будто я асексуална, заявил: «У тебя не будет секса. Никогда».
Какую мысль я из этого вынесла? Для такого интимного акта требовался определенный уровень доверия.
Доверие. Это скользкое маленькое чувство просочилось в мои более мягкие части тела, но я была далеко не готова принять его. Черт возьми, я даже не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы заснуть с Салемом в одной комнате. Я задремала на несколько часов, борясь с этим, не желая ставить себя в такое уязвимое положение.
Как долго я здесь пробыла? Здесь не имелось ни окон, ни видимого горизонта, отмечающего течение времени. Я ведь прибыла сюда ночью, верно? Мои внутренние часы говорили мне, что близится рассвет.
Рядом со мной Салем завел разговор о нехватке хороших охотничьих ножей, и тембр его голоса струился сквозь меня, как ирландское виски моего отца, гладкий и пьянящий, убаюкивая меня до оцепенения.
Я мычала и ворчала в нужных местах, но мой разум ускользал. Я выпрямилась, прислонившись спиной к стене, пошевелила ногами, потерла глаза, но тело отказывалось подчиняться мне. Мои веки весили тысячу фунтов. Закрывались. Все расплывалось. «Моргай, моргай, моргай…»
Я проснулась от стучащего звука, напоминающего галоп. Бум-бам. Бум-бам Бум-бам. Он эхом отдавался в моей голове, пока я лежала на боку, прижавшись щекой к твердой, теплой поверхности. Что, черт возьми, это был за шум?
Подняв голову, я поняла, что спала на груди Салема. Я больше не слышала неестественно громкого «бум-бам», но догадывалась об его источнике.
Вены растекались по его шее, становясь толще, ярче вокруг сердца, и кишели серебристыми ленточными-организмами. Мои десны покалывало, и жадное тепло охватило меня изнутри.
Мой взгляд метнулся к нему, и когда я обнаружила, что он наблюдает за мной, моя жажда к нему усилилась.
— Что случилось? — он слегка приподнялся, упершись локтями в пол позади себя.
Электрическое жужжание привлекло мое внимание к двери. С механическим стоном стальной барьер отодвинулся.
Глава 7
С бешено колотящимся сердцем я вскочила на ноги и метнулась к двери. К тому времени, когда я до нее добралась, литая сталь наполовину открылась, показывая закрытые ворота, которые преграждали проход. За решетками ждал пустой коридор. В настенных факелах подрагивало пламя, воздух всколыхнуло то, что только что убежало. Черт подери!
— Вернись! — я вцепилась в ворота, вжавшись лицом в узкую щель между двумя прутьями.
Дверь провалилась в углубление в стене и, содрогнувшись, затихла. Картонный поднос ждал в нескольких дюймах от моих ног, запах жареных устриц и перца чили заполнил мои чувства.
Я затаила дыхание и прислушалась. На какое-то мгновение я готова была поклясться, что услышала слабый звук удаляющихся шагов.
— Я просто хочу поговорить, — мой голос прогремел в тишине. Я ничего не видела за углом, ни черта не видела с этого места. — Пожалуйста. Просто скажи мне, чего ты хочешь.
Салем проскользнул мимо меня, нагнувшись, чтобы перетащить еду и воду под воротами в комнату.
Вены под его кожей на моих глазах стали незаметными, исчезая, как струйки пара. Этот феномен должен соотноситься с удаляющимися шагами. Кто-то или что-то, что был здесь прямо сейчас, связано с ним. Это самое простое объяснение.
Я снова обратила свое внимание на коридор, и решительность пронизала мой тон.
— Эй? Ты знаешь, кто я? Тебе не нужно показывать свое лицо. Просто поговори со мной. Мы можем что-нибудь придумать. У меня есть ресурсы, люди в моем распоряжении, которые могут дать тебе все, что вам нужно.
В пределах разумного. Мои отцы, вероятно, пожертвовали бы деревней человеческих женщин в обмен на мою жизнь, но я никогда бы не предложила этого.
Теплая кожа скользнула по моей спине, и мое сердце заколотилось. Салем положил руку мне на бедро, а другой опёрся на перекладину решетки повыше той, за которую держалась я. Когда он двинулся вперед, его твердое, как кирпич, тело прижало меня ближе к воротам, поймав в ловушку.
— Эй, ты там, — его дыхание шелестело в моих волосах. — Может, в следующий раз принесешь фляжку? Я не привередлив. Просто наполни его самым крепким, что у тебя есть.
— Невероятно, — пробормотала я. — Почему бы не попросить еще и мяту для твоей подушки тоже? О, подожди-ка. У нас нет подушек.
— Тебе не нужна подушка, — он наклонил голову и уткнулся носом мне в шею, отчего по спине побежали мурашки. — Ты спала как убитая на моей груди. Этакое слюнявое, храпящее бревно.
— Я не хр…
Шестеренки над головой загудели, и дверь пришла в движение. Нет, нет, нет! Я схватилась за стальной край и попыталась отодвинуть дверь, но она закрывалась с механической силой.
— Ты зря теряешь время, — он схватил меня за бедра. — Я уже пробовал это сделать.
Я отмахнулась от его рук.
— Мы должны что-то предпринять.
Мои легкие клокотали, каждая клеточка моего тела жаждала свободы. Отчаяние заставило меня бороться, мои руки горели, а ноги скользили по бетону в моих бесполезных попытках пересилить дверь. По мере того как вид на коридор сужался, воздух становился все реже, а моя надежда рушилась под тяжестью стали.
Отчаяние подкралось, и по пятам за ним последовал взрыв ярости. Мой желудок взбурлил, сердце бешено заколотилось, а из горла вырвался гортанный рев. Я, бл*дь, вышла из себя.
— Ты уе*ок без члена! Ты боишься человеческой девушки? — я втиснулась в щель закрывающейся двери и заколотила по воротам, дрожа всем телом. — Я знаю, что ты меня слышишь. Неужели ты настолько презираешь себя, что стыдишься показаться? — я отчаянно била по стали, и боль только еще больше разъяряла меня. — Держу пари, что твое лицо покрыто фурункулами, а клыки настолько гнилые, что все тело протухло. Дети-гибриды закрывают глаза, когда видят тебя?
— Довольно, — Салем обхватил меня за талию и дернул назад, как раз когда дверь захлопнулась.
Перед глазами встала красная пелена, мой темперамент пребывал где-то между бредом и припадком. Размахивая руками, я дергалась в руках Салема, пока мои ноги не перестали касаться пола.
— Тебе нечего сказать? — заорала я на дверь, дико брыкаясь и прижимаясь спиной к груди Салема. — Это чушь собачья! Если мир решит поставить себе клизму, тебе лучше спрятаться, сукин ты сын, потому что ты экскремент, который болтается ниже всех. Самый грязный, самый паразитический засранец. Назвать тебя заразой было бы оскорблением для всех честных болезней. Ты хуже, чем гибрид, потому что гибрид не притворяется тем, чем он не является. Ты — фальшивка. Паршивый подражатель, который прячется в норе. Ядовитый, мертвый засранец! Ты даже не…
— Ладно, хватит, — Салем прикрыл мне рот рукой, и его грудь тяжело вздымалась у меня за спиной. — Вот тебе и цивилизованно поговорили.
Он что, смеется надо мной? Я ударила его локтем в живот, и он не сдержал сорвавшийся смешок.
Как мне отсюда выбраться? Что, бл*дь, мне делать? Я отпихнула его руку от своего рта, дергаясь и хрипя в его парализующей хватке, задыхаясь и не в силах остановить слезы, обжигающие мои глаза.