— У тебя тёрка есть?
— Тёрка? — Кир почесал в затылке, оглядывая кухню, и пожал плечами: — Вот убей бог, не знаю.
— Господи… Посмотри в ящике с ножами. Ну, или с крышками… Где-нибудь есть такой ящик?
— Будем искать, — задумчиво пробормотал Кир и начал открывать все ящики подряд. Тёрка нашлась в третьем по счёту, между разнообразных досочек для нарезки и кухонных приспособлений. Зоя выхватила тёрку у парня из рук и принялась шкрябать по ней морковкой прямо над сковородкой:
— Вынимай фарш из пакетов, надо его смешать.
— Есть, шеф!
— Руки помой!
— Сердючка…
— Зибен, зибен, ай-лю-лю, зибен, зибен, ай, цвай! — напела под нос Зоя.
Кир только глаза закатил, намыливая руки под краном.
Наконец, лук, морковка и фарш уже тихонько фырчали на сковородке, равномерно подрумяниваясь. Зоя ножом разрезала сетку от картошки и спросила Кира:
— Чистишь или трёшь?
— М-м-м, а у меня есть опция «позвонить другу»?
— Разве что брату. Кстати, ты узнал, что с Тимом? А то я забегалась и совсем забыла позвонить ему.
Кир усмехнулся, приноравливаясь лезвием ножа к картофелине:
— Отпустили его. В семь часов примерно, так что успел и домой душ принять, и на работу. Правда, он что-то бурчал про то, каким макаром я узнал, но это детали.
Хорошенькие детали… Придётся объясняться…
Зоя нервно отобрала у Кира картошку и нож и принялась чистить сама. Так быстрее.
— Помешай фарш лучше, чтобы не пригорел. И положи туда горшка из банки.
— Давай я буду тереть.
— Сдерёшь кожу, будут на тебя потом коситься хорошенькие секретарши, — Зоя показала ему язык, складывая очищенную картофелину к трём остальным. — Так что будешь поварёнком. Помешай.
Когда картошка была очищена и натёрта в мисочку, Зоя сняла сковороду с огня, выложила светлую стружку на мясо с овощами, намазала верх майонезом и посыпала толстым слоем тёртого сыра.
— Всё, зажигай духовку, ещё полчаса и готово.
— Чтоб я знал, как она зажигается… — растерянно пробормотал Кир, наклонившись над кнопками и ручками плиты.
— Так, иди отсюда, открой лучше вино, — Зоя решительно отодвинула его от плиты и принялась изучать принцип включения духовки. Ну, ничего особенного — выставить температуру на сто восемьдесят, выбрать оба гриля, верхний и нижний, и таймер на тридцать минут. Хоп — и сковородка переместилась в духовку, Зоя сняла не без труда тяжёлую тефалевскую ручку и закрыла духовку.
— Вот и всё. Теперь надо подождать. Ну и потом, когда поешь, завернуть в целлофан или фольгу и поставить в холодильник.
— Ну, ты же поешь со мной? — Кир протянул Зое бокал. — А пока… Есть сыр к вину. Садись.
Зоя присела на диван, уже не так, как в первый раз, а до самой спинки, приняла бокал и кусочек мягкого жёлтого сыра.
— Спасибо, Зоя, — проникновенно сказал Кир, с лёгким звоном соприкоснув их бокалы. — Благодаря тебе я сегодня поем вкусно и по-домашнему.
— Как в детстве, да? — усмехнулась она, запивая сыр вином.
— В детстве, солнышко, я перекушал жутко пресных салатов и вреднющей шавермы. Наша маман всегда была приверженцем здорового образа жизни, поэтому мяско нам давали три раза в неделю, и то всё больше куриное филе, зато рыбу каждый день, в основном приготовленную на пару. Ну и салаты, заправленные полезным для сердца оливковым маслом.
Он засмеялся, словно вспоминая.
— А потом мы с Тимкой покупали по шаверме по дороге в школу и с наслаждением ели её… запивая колой.
И отпил превосходного белого вина из пузатого большого бокала.
— Поэтому ты теперь так изысканно кушаешь в самых дорогих ресторанах?
В голосе Зои не было издёвки. Она чувствовала, как уплывает куда-то на мягком кожаном диване, как мышцы век перестают существовать. Э нет, подруга, не спать, ни в коем случае не засыпать! Зоя пошевелилась было, но Кир аккуратно накрыл её пледом:
— Поспи, малыш… Я тебя разбужу, когда духовка звякнет.
— Там… следить надо… — вяло предупредила Зоя, без возражений отдавая ему бокал.
И ей снились мягкие пуховые облака, по которым она перекатывалась, веселясь, как ребёнок… Пока с неба не раздались мелодия мобильника и страшный божий глас: «Зоя, возьми телефон! Возьми телефон!»
— Возьми телефон, Зой…
Кир протягивал ей её сумочку, потряхивая за плечо. Зоя подхватилась, чуть не свалившись с дивана на скользкой коже, и начала копаться в сумке в поисках служебного телефона. А Кир ойкнул, видимо, неумело перехватив варежкой сковородку, и вынул запеканку из духовки. Мобильник всё звонил и звонил, кто ж такой настырный? Неужели у Верочки снова заказ срочности «вчера»?
Но на экране был совершенно незнакомый номер. Зоя ответила на вызов:
— Алло?
— Зоя, это ты? Ты? Алло! Зоя?
— Да, я, кто это?
Голос был смутно знакомым, но спросонья она никак не могла понять, кто звонит.
— Ты сидишь?
— С-сижу…
— Хорошо. В общем… Это тётя Оля. Тётя Оля, помнишь меня?
— Помню, вы с мамой работаете…
— В общем, мама твоя под погрузчик попала!
Телефон выпал из Зоиной руки. Мама… Мама! Господи, как же так?! Ведь уходила утром живая и здоровая, хотя и тревожилась… Как хорошо, что Зоя обняла её перед уходом… Мамочка… Как теперь жить? Как быть?
Кир тронул её за плечо, но Зоя даже не шевельнулась. Внутри всё словно превратилось в камень — сердце, лёгкие, мышцы… Ни дышать, ни говорить, ни даже плакать не могла…
— Зой, там с тобой говорят…
Машинально она снова взяла трубку, неживым голосом повторила:
— Алло…
— Зоечка, ты меня слышишь?! Тебе надо в больницу ехать, полис мамин возьми только, полис!
— В больницу? В какую больницу…
— Так в Покровскую же! Отвезли её минут десять назад! Тут же недалеко…
В больницу, полис… Слова доходили до Зои с трудом, словно вязли в подкорке мозга. Раз в больницу, значит, живая! Ну, тётя Оля, ну, идиотка старая! Не могла с этого начать? Зоя уже успела маму похоронить и увидеть всех братьев и сестёр в детских домах…
— Хорошо, спасибо, сейчас же и поеду, — выдохнула она почти с облегчением и отключилась.
— Что-то произошло? — спросил Кир с беспокойством. Зоя покачала головой:
— Ничего, мне надо идти.
— Давай я тебя отвезу!
— Спасибо, Кирилл, я сама. У тебя же запеканка остынет…
Она встала, натянула ботинки, стоявшие у входа, стащила куртку с крючка и улыбнулась:
— До завтра?
— До завтра, — слегка растерянно ответил он. — Может, всё-таки…
— Спасибо.
— Ты звони, если что, — Кир достал бумажник из кармана пиджака и вытащил из него купюру в пять тысяч. — Держи, это за работу.
— Перестань, ты что… Это слишком много за час готовки, — отмахнулась Зоя, уже готовая к выходу.
Кир сунул ей купюру в рюкзак и придержал руками за плечи:
— Немного. Я же тебе обещал. Звони, слышишь?
— Хорошо, — сдалась она.
Пока она спала, в город заглянуло солнышко. Оно играло бликами в невысыхающих лужах, отражалось в стёклах машин и автобусов, беззаботное, как ребёнок. Куда теперь? Где тут станция метро? От волнения и тревоги за маму голова совершенно перестала работать. Чернышевская или Площадь Восстания, что ближе? Зоя достала телефон из рюкзака, чуть не уронив купюру, запихала ту в кошелёк и попыталась найти приложение городского транспорта. Но у неё ничего не получалось. То палец не туда скользнёт, то никак не найти метро среди предложенных способов передвижения… Плюнув на приложение, Зоя быстро пошла к станции «Площадь Восстания». Полис. Полис у мамы хранится в тумбочке у дивана. Паспорт у неё с собой, с этим нет проблем. И деньги, надо обязательно взять деньги. Вдруг что-то понадобится… Дать врачу, медсестре, санитарке, чтобы ухаживали… Только бы с мамой всё было хорошо! Только бы не кома! Только бы…
Когда Зоя добралась до дома, мысли уже приняли другое направление. Всё будет хорошо, они справятся, если мама даже останется в больнице немного, деньги есть. Памятник подождёт. Заработает ещё на памятник. Обувь, правда, Настюше не купила, ну да сбегает потом. Главное — мама. Она не может их бросить. Не имеет права… Никаких родственников нет, а Зое опеку над четверыми не дадут. Ей вообще не дадут опеку до восемнадцати лет…
С полисом и всеми деньгами, которые она выгребла из старых джинсов, Зоя села на автобус и поехала в Покровскую больницу. Таким путём мама каждый день ездила на работу, на свой Балтийский завод. Что она делала на траектории движения погрузчика, вообще непонятно. Ведь работает на складе… Небось, кто-то что-то попросил, а она пошла делать, ведь безотказная до ужаса…
В больнице она чуть не заблудилась, пока искала приемный покой, информацию, а, когда нашла, слёзы брызнули из глаз — очередь туда была аж до входных дверей. Это тут часа два стоять, чтобы узнать… Зоя устроилась в хвосте очереди, поглядывая по сторонам. Люди ходили туда-сюда, ждали у стеночек и окон, сновали санитары в бордовых блузах. Внезапно её осенило. Зоя схватила одного из санитаров за рукав:
— Извините, пожалуйста, скажите, а как найти человека, которого по «Скорой» привезли?
— Так в приёмное отделение идите, тут надо обойти с торца. Там вам скажут сразу.
— Спасибо.
Зоя выбежала из больницы и быстро двинулась в обход здания. Как хорошо получилось, а то стояла бы тут, как дура… У приёмного отделения стояла машина с красным крестом, возле неё курил пожилой водитель, одетый в синее. На голове его сидела тёмная кепочка, которую он то и дело поправлял пальцами за козырёк. Зоя подошла к нему:
— Добрый день, скажите, сюда привозят по «Скорой»?
— Ну, а ты как думаешь, дочка? — он кивнул на машину. — Сюда. Куда ж ещё.
— Спасибо, мне вот узнать, куда маму привезли…
— С аппендицитом?
— Нет, с травмами.
— А нет, не наша. Иди спроси там у дежурной.
Дежурная, женщина в годах и в теле, умудрялась одновременно говорить по телефону, подписывать документы и ругаться со злым фельдшером. Зоя встала неподалёку, не желая мешать, но и не упускать момент, когда женщина освободится. Это случилось через пару минут, когда фельдшер плюнул с досады и ушёл, забрав бумаги. Дежурная повесила трубку, и Зоя подалась к окошку:
— Простите, мне спросить. Добрый день. Мою маму сюда привезли по «Скорой». Литвинова её фамилия…
— Литвинова, Литвинова… Была такая, минуточку…
Женщина перебрала несколько бумажек на столе, достала нужную:
— Вот, Литвинова, множественные травмы правой руки, перелом правой берцовой кости, перелом правого голеностопа… Черепно-мозговая травма.
— А где она сейчас?
— На операции, девушка, ждите. Вон уже её там ждёт коллега.
Зоя обернулась. У стенки на скамейке сидела женщина в рабочем халате и с повязанной на голову косынкой. Смутно знакомая, когда-то видела. Зоя спросила у дежурной:
— А долго ждать?
— Операция срочная, сколько будет длиться, я лично не знаю, но вы не волнуйтесь, у нас отличные хирурги!
— А может, надо что-то?
— Вот закончится операция, врач освободится — вы с ним и поговорите. Он вам всё скажет.
Она схватила затрезвонивший телефон и ответила в трубку:
— Приёмное отделение, слушаю.
Зоя поняла, что разговор окончен, и отошла от окошка. А тётка со скамейки махнула ей рукой:
— Зоя! Ты, что ли? Поди сюда! Не узнала, что ли? Я тётя Оля.
— Здравствуйте, — подошла Зоя, присела рядом. — Вы с мамой приехали?
— Так конечно! Я с ней в «Скорую» села.
— А что случилось? Как так вышло с погрузчиком?
— Да по глупости, Зоинька, — махнула рукой тётка. — Петрович, небось, с похмелья был, не заметил, а Наташа побежала в цех, надо было деталь передать, забыли, олухи… Ну и не увидела погрузчик, её сбило да затянуло под колесо…
— С похмелья… Совсем обалдел, да? А нам что теперь делать? Как жить, на что?
Тётка чуть склонилась к Зое, зашептала:
— Слушай, ты не беспокойся, мы и до профсоюза дойдём, если надо. Да и мама твоя на хорошем счету, а про её семейное положение все знают. Надо пробить ей компенсацию, ну да это тебе надо сходить к завскладом, он мужик толковый, всё сделает. А пока маме больничный не закроют, поможем, чем можем.
— Так это ей ничего платить не будут, пока она в больнице? — растерялась Зоя. — Ой, как же… Жить-то на что? Я и работать не смогу, за детьми смотреть надо…
— Говорю ж, поможем, — тётя Оля взяла её за руку. — Ну, деньгами, конечно, трудно, а вот продуктами или вещами — это да. Я с мужем поговорю вечером, посмотрим, что есть в кладовке, привезём на неделе огурчиков пару банок, помидоров… У меня и для борща заготовки есть, и приправы для гарнира, голодными не останетесь!
— Спасибо, тётя Оля, — вздохнула Зоя. — Денег-то немного есть… Но если маме надо будет покупать лекарства или платить за физиотерапию…
— Ну ты подожди, что врач скажет. Жива — и уже хорошо. Могла бы и не выжить…
Это точно. Жива. А всё остальное детали. Конечно, будет трудно, но они переживут. Деньги заработаются, а потом и больничный оплатят. Главное, мама жива.
— Ну, ты ещё здесь посидишь? Просто мне бы на работу вернуться надо, — словно извиняясь, сказала тётя Оля, поправляя косынку. — Я позвоню потом, расскажешь, что с Наташей конкретнее, хорошо?
— Конечно, спасибо, что были с ней до больницы… — ответила Зоя, чувствуя, как щиплет в глазах. Нет, плакать не надо, ещё ничего не известно… Плакать она будет потом, дома, когда никто не увидит.
Зоя ждала врача долго. Так долго, что успела задремать, выйти прогуляться, снова устроиться на скамейке и снова задремать. Разбудила её дежурная, тронув за плечо:
— Девушка, а девушка! Девушка-а-а! Вы Литвиновой родственница?
— Я! — подхватилась Зоя. — Что с ней?
— Вон врач, спросите у него.
Зоя выхватила взглядом фигуру высокого сутулого врача, который что-то быстро писал в карточке, и подошла к нему:
— Добрый день, вы оперировали мою маму?
Он глянул рассеянно на Зою, наморщил лоб:
— ЧМТ, перелом голеностопа и большой берцовой?
— Ну, вроде так сказали, она под погрузчик попала… — неуверенно ответила Зоя.
— А, ну да, с Балтийского. Ну что же, руку мы ей сохраним, правда, потребуется ещё одна операция, скорее всего, сделаем завтра… С ногой дело обстоит хуже, сложный перелом голеностопа, вашей маме придётся полежать у нас на вытяжении, потом сделаем операцию. Но, я думаю, всё пройдёт хорошо. У вас есть вопросы?
— Сколько?
— Рассчитывайте на три недели в стационаре, потом реабилитационный период дома — от трёх до шести месяцев.
— Нет, я не то имела в виду… — покраснела Зоя, теребя сумочку. — Сколько это всё будет стоить?
— У нас бесплатная медицина, девушка, — строго сказал врач. — Если есть средства, возьмите палату в платном отделении. Остальное по полису. Полис есть?
— Есть.
— Ну вот, идите оформляйте маму, я вам дам бумагу.
— А к ней можно?
— Она ещё в реанимации, под действием наркоза, приходите завтра, вас к ней пропустят.
— Спасибо большое, — пробормотала Зоя. — Ой, сейчас, у меня тут… Чтобы вас отблагодарить…
Она начала копаться в рюкзаке в поисках кошелька, но врач резко сунул ей в руку бумагу:
— Не надо ничего. Идите оформляйте. До свидания.
Зоя кивнула, глядя ему в спину, а потом спросила дежурную:
— Скажите, а куда идти оформлять? И в какую палату маму положат?
— В главном здании, сразу направо, там кабинки. При оформлении вам всё и скажут.
Зоя вышла на улицу и направилась туда, откуда пришла. Оформить, оплатить платное отделение — вот как хорошо, что деньги взяла! — и бежать домой… Нет, сапожки же Насте надо купить… Господи, как теперь всё будет?
Глава 16. Кавалеры приглашают дам
Когда Зоя вернулась домой, съездив за сапожками для Насти аж в «Детский мир» на Садовой, Сашка с Лидой торчали в кухне и пытались приготовить что-то вроде омлета. Принюхавшись, Зоя спросила:
— Чем это вы тут занимаетесь?
— Готовим, — буркнул Сашка. — Ты где была? Уже три часа, жрать нечего, тебя нет…
— Не жрать, а есть, — автоматически поправила Зоя брата. — Подожди, что вы туда положили?