Папа мне велел присмотреться, но между нами ведь и быть ничего не может. Что толку в гляделки играть? Такой классный парень, как он, никогда не взглянет на обычную, рядовую девчонку вроде меня. Буду с ним вежливой, милой, и только. В животе начинает бурчать от голода. Я ведь толком не ела сегодня! Подхожу к зеркалу, поправляю блузку, волосы и направляюсь в гостиную. Меня встречают радостными взглядами. Без осуждения, без нотаций. Это приятно.
— Проголодалась, наконец-то! — приветствует меня папа.
— Так ведь целый день жду твоего мяса, место в животе придерживаю, — голос мой вибрирует от волнения, звенит натянутой струной. Непослушными пальцами накладываю себе хорошую порцию. Ужасно стесняюсь есть при этом красавце. При нем даже дышать робею. Злюсь на себя за дурацкие страхи. Мне с ним не светит ничего, так к чему переживать?
С аппетитом урча, приступаю к еде.
— Пап, ты превзошел самого себя! Баранина нежнейшая, тает во рту!
— Правда, правда! — живо подхватывает красавец. — И букет специй интересный! Никогда такого в ресторанах не пробовал! Поделишься рецептом?
Папа хитро подмигивает.
— Это вообще-то семейный рецепт, Макс. По наследству от дедушки получил. Но если ты с нами породнишься, станешь частью семьи, то непременно его узнаешь.
Краснею и возмущенно таращусь на отца. Обязательно так откровенно позориться? С удивлением слышу ответ Макса:
— Я вообще-то не против.
Смотрю на его сияющие глаза, широкую, белоснежную улыбку, обращенную ко мне. Насмехается? Приколист несчастный!
— Пап, ты всегда мечтал о сыне. Вот усынови Макса, и сможешь тогда ему свой рецепт передать!
Папа задорно смеется, Макс улыбается.
— С характером у меня дочка! — с гордостью заявляет отец, глядя на гостя. — Но когда надо, послушная, шелковая. Хорошая жена будет.
Хочется кинуть в него чем-нибудь. Отплатить за свое унижение. Но я держусь. Лишь усерднее мясо пережевываю, до скрипа в зубах. Это же отец. Почитать его велено в десяти заповедях. Уважение к родителям с молоком своей матери-грузинки впитала. Оно у меня в крови сидит, как лейкоциты и тромбоциты. Ничем не вытравишь. Улыбаюсь натужно и заявляю:
— Может и стану когда-нибудь хорошей женой, до этого еще дожить надо. Но хорошей дочерью я точно быть перестану, если мы тему не сменим.
Снова взрыв хохота. Только на сей раз мне показалось в глазах Макса мелькнуло странное выражение. Сочувствие?
Мама, видимо, сжалившись надо мной, принимается за расспросы. Чем занимается наш гость? Как поживают его родители? Есть ли у него хобби?
Макс, разумеется, тут же расписывает свою жизнь сладкой картинкой. Специально, наверно, чтобы меня подразнить. Идеальная внешность дополняется совершенным образом жизни. Занимается винным бизнесом. Нет, он не сомелье, хотя однажды им был, и в винах прекрасно разбирается. По работе часто путешествует, много где побывал. Заседает в горуправе, работа там не пыльная. Главную бумажную волокиту берет на себя секретарь. Но когда назначают очередное собрание по поводу тендера, вынь да положь вовремя явиться. В качестве хобби у него, конечно спорт. Карате и бокс. Вот откуда взялась фигура атлета. Родители живы-здоровы. Пенсионеры, живут в частном доме. Он им помогает финансами. На этих словах моя мама окончательно уверяется, что лучше зятя ей не найти. Охает, ахает, восхищаясь его уважением к старшему поколению, многозначительно на меня поглядывает. Мол, такого парня упускать нельзя! Игнорирую ее сигналы. Я тут точно не при делах. Ем, радуясь от души, что отец оставил свои неприличные намеки.
Вместе с сытостью, запитой бокалом вина, все тело охватывает приятная истома. Напряжение исчезает куда-то вместе с кристальной трезвостью. Не привык организм к алкоголю. Незаметно для себя становлюсь добродушной, бесконфликтной душкой. Хочу уже потихонечку скрыться в своей комнате под предлогом уроков и немного вздремнуть, как Макс внезапно замирает, навострив уши и задрав указательный палец. Заявляет через секунду, что кому-то звонят.
Мы тоже прислушиваемся, но знакомых мелодий не улавливаем. Только амадины щебечут в моей комнате. Папа вдруг хохочет:
— Ты наших птичек с рингтоном спутал!
— Не может быть? Это реально птицы? — поражается Макс. Густые брови недоверчиво сдвигаются, образуя две вертикальных складки.
— Вы шутите?
— Да нет же! У Миры в комнате амадины живут. Хочешь, сам посмотри! — предложил отец, щедро наполняя свой бокал.
— Мира, покажешь? — Макс обращается ко мне осторожно, почти робко.
— Запросто! — щедро обещаю я и бодренько вскакиваю с дивана.
Проходим в мою комнату. Он внимательно осматривается и я, следуя за его взглядом, осматриваюсь вместе с ним. Обои пастельных тонов. Светлая мебель, карта желаний над персиковой кроватью, раскидистая пальма в углу, на столе клетка с амадинами. Прежде, чем подойти к клетке, он задерживается около карты желаний. С интересом изучает мою голову, наклеенную поверх идеальной фигуры Алессандры Амбросио в бикини. Снизу подпись «вешу 51 кг». Нет уж, это слишком личное! Подхожу и решительно оттаскиваю его за локоть в сторону пернатых.
— Две белые птички — самочки. Серые с пестрыми крылышками — самцы, — объясняю ему. — Песенки, которые ты слышал, поют мальчики. Девочки только чирикают.
— Все, как у людей, — заявил Макс. Гляжу на него с улыбкой, мол шутку его оценила. Но в его глазах нет и доли веселья. Не успеваю возмутиться про «только чирикающих девочек», как вдруг один самец начинает верещать высоким, жалобным писком.
— Что это с ним? — интересуется Макс.
— Мм… Готовится стать отцом, — смущенно признаюсь я и, кажется, краснею. Мы наблюдаем, как амадин подлетает к самочке и, отчаянно махая крылышками, завершает свою птичью любовь, напоследок тоненько, еле слышно посвистывая.
Мне почему-то не по себе. Стоим тут одни в моей комнате, затаив дыхание, любуемся птичьим интимом. Неоднозначная ситуация. Опять становится стыдно. Утомляет меня это чувство. Хочется отстраниться подальше от этого красавчика с модельной внешностью. Чтобы выдохнуть, наконец, и зажить старой жизнью. Без этого бесконечного «стыдно» и «неловко».
Он ко мне подходит вдруг близко-близко, внимательно осматривает, будто впервые. Его лицо вблизи моего создает иллюзию близости. Он рядом физически, а внутренне фиг знает где. Только не здесь. Не со мной. Совершенно неожиданно поправляет мне за ухо упавшую на лицо прядь и произносит задумчиво:
— А ты красивая. Фигуристая, с аппетитными изгибами. Губки так и просятся на поцелуй.
Внезапно разворачивается и направляется прочь. Так просто.
Остаюсь в своей комнате. Больше не выхожу даже попрощаться. Странный он парень. Опасный. Непонятный. Интригующий. Манящий и отталкивающий одновременно. Но больше отталкивающий, думаю я. На этих мыслях, похоже, засыпаю.
Глава 3. Влад
Впервые я встретил Миру в первых числах сентября. Новый учебный год только-только начался и рабочий настрой все еще не появился. Вместе с одногруппниками я ждал препода по «Определению энергоэффективности зданий». До лекции оставалось пять минут и я изо всех сил боролся со скукой, наблюдая за разноцветным потоком опаздывающих студентов. Мира растерянно плыла по универскому коридору и отчаянно вертела головой, разглядывая номерные таблички на дверях аудиторий. Обеими руками она прижимала к себе огромную тетрадь и всеми силами пыталась не поддаваться панике.
Большие, карие глаза на открытом, доверчивом лице. Платьице и сиреневый шарфик подчеркивали ее хрупкий, воздушный образ Белоснежки из диснеевского мульфильма. В детстве у меня на стене висели фотообои с персонажами из сказок. Перед сном мама включала мне ночник и я подолгу любовался красочными картинками, которые, как оказалось, накрепко осели в подкорке.
Мне вдруг стало ужасно жаль это нежное, потерянное создание, проходившее мимо. На волне внезапно нахлынувшего сочувствия подошел к ней, поинтересовался:
— Не можешь аудиторию найти? Помощь нужна?
Девушка коротко кивнула. Волнуясь и нервничая, она умудрилась тепло мне улыбнуться, будто желая приободрить нас обоих, и пробормотала:
— Ничего, скоро найду. Нашла же я однажды выход из Римских катакомб! Уж кабинет по эстетике я как-нибудь разыщу! Правда же?
Когда я увидел эту ее улыбку, понял, что попал. Ее сияющее лицо затмило коридор, студентов, учебу, универ в целом. Мне вмиг стали неважными и энергоэффективность зданий, и строгий препод, и вероятные проблемы из-за опоздания. Плюнул на грядущие последствия, подхватил свой рюкзак и бросился ее провожать.
Шли мы быстро, почти бегом. Успели вовремя, в аудиторию она впорхнула вместе с лекторшей — строгой, импозантной дамой лет сорока. На прощанье успела мне помахать и широко улыбнуться.
Когда она зашла в аудиторию, я так и остался стоять столбом около двери — ждать окончания пары. До чертиков боялся ее потерять. Отправил сообщение одногруппнику, попросил сделать аудиозапись пропущенной лекции. После окончания пары сразу выцепил ее взглядом из вытекающей в коридор толпы сокурсников. Подбежал, запыхавшись от волнения, предложил:
— Хочешь, поработаю сегодня твоим личным гидом? Буду провожать тебя по учебному маршруту самыми короткими путями. Со мной не заблудишься!
Она чуть смутилась, глазки опустила, щечки сразу порозовели. Стала такой хорошенькой, что глаз не оторвать! Но, к счастью, кивнула. И не подумала выпендриваться! Проводил ее до очередного кабинета, но отклеиться от нее никак не мог.
Слушал ее певучий, выразительный говор, ее истории о сегодняшнем суматошному утре, и на сердце сладко щемило. Не отказался бы даже застрять в бесконечном дне сурка ради одного этого момента! Она вдруг всполошилась. Вытащила смартфон и говорит:
— Я себе не прощу, если из-за меня ты опоздаешь на пару. Скажи мне свой номер.
От ее вопроса захотелось прыгать до потолка. Как щенку двухмесячному. Еле сдержался. Продиктовал ей свой номер ровным, скучным голосом. Она мне тут же позвонила и говорит:
— Видишь? Теперь мы точно не потеряемся! Буду тебя ждать после пары здесь же. Если что-то случится, созвонимся!
Сердце ликующе застучало, посильнее отбойного молота. Даже удивился, как она не услышала.
Старт мы взяли отличный. Я показал ей местную столовку, ввел в курс лучших местных блюд. Проводил в библиотеку, мы вместе позанимались. В спортзал отвел на йогу.
Все подумывал, как бы пригласить ее на свидание и куда. Этим летом я помогал родителям строить дом, работать на себя практически не получилось и бюджет мой оказался сильно ограничен. Батя мне пробовал деньги всучить, но я отказался. Унизительно здоровому парню брать деньги у предков. Не инвалид, руки-ноги есть. Сам выкручусь. Заплатил за общагу, сразу за весь год. И сейчас об этом сильно жалел. Хотелось придумать для моей особенной девочки нечто масштабное, сногсшибательное. Но финансы, поющие романсы, не позволяли сильно разойтись. Хотел подыскать работу на выходных. Но ведь это означало бы меньше времени с моей ненаглядной девочкой. С моим личным наркотиком. Мучался, прикидывал. Доприкидывался.
— Как хорошо иметь такого друга, как ты! — однажды заявила она, игриво ударив меня по плечу, пока я провожал ее до остановки. — Никаких дурацких приставаний! Никаких проблем, метаний, эмоциональных качелей! С тобой так легко и спокойно.
Я обомлел от ужаса. Мне бы возразить, воскликнуть: «Какой нахрен друг?! Я спать не могу, о тебе мечтаю!» Но я стормозил. Смалодушничал. Если ей только как с другом со мной хорошо, вдруг откажется от меня, если правду узнает? Промолчал, как дурак. Идиот! Трус презренный!
И теперь обитаю в ее френдзоне. Так мне и надо! Сам виноват!
С тех самых пор она чисто по-дружески пытается устроить мою личную жизнь. Отказа моего от ее помощи не принимает, обижается. А однажды посмотрела на меня настороженно и спрашивает:
— Тебя ведь девочки интересуют? Если в целом брать?
И смех, и грех! Пришлось подтвердить свою ориентацию, знакомясь с ее подружками. Хотя я им даже понравиться не пытался. Зачем? Молчал всегда с ними, как глухонемой дебил. Еле-еле из себя вежливые фразы выдавливал. Только и думал, как бы поскорее от них слинять. А Мира все удивлялась, почему ее подружки от меня не в восторге. Пыталась даже научить, как с девушкой общаться.
— Представь, — говорит, — что это не девушка, а подружка. Такая, как я, например! Вообрази на ее месте меня! О чем мы с тобой болтаем, — о том и с ней говори! Увидишь, ты ей сразу понравишься!
Наивная глупышка. Лучше бы научила, как влюбленному парню выйти из ее френдзоны! За такие знания душу бы продал!
А пока обнадеживает лишь фраза, которую однажды батя проронил ненароком:
— Мы с твоей мамой всегда были лучшими друзьями. Наверно, поэтому и серебряную свадьбу недавно отметили.
Может, и мне так повезет однажды. Не знаю.
Глава 4. Мира
— Покажи мне, как ты живешь в общежитии! С соседом по комнате познакомь! Сколько мы с тобой дружим, а в гостях у тебя еще ни разу не была! — с упреком гляжу на Влада. Он хмурится, задумчиво чешет затылок. Моя просьба ему явно не нравится.
— Давай-ка лучше после сессии к моим родителям рванем? — предлагает он, заметно оживившись. — Тебе у нас точно понравится! Свой дом, чистый воздух. Утки в пруду плавают круглый год. Они, хоть и дикие, но к нам привыкли. Почти одомашнились.
Со вздохом гляжу на парня, возмущенно откладываю на блюдечко пирожок и чай отодвигаю подальше от края стола. Какие утки? Какой воздух? Я ему про Фому, он мне про Ерему. Да что, ради всего святого, он прячет в своей общажной комнате? Артефакт бесценный? Алмаз раджи индийского? Любопытство пребольно кусает за пятую точку, не давая смириться с отказом.
А вот от его предложения приходится отнекиваться. Тут без вариантов.
— Папа меня ни за что к парню с ночевкой не отпустит. Ты же знаешь, в плане морали родители в позапрошлом веке живут. Им не докажешь, что мы с тобой только друзья. Сто раз пыталась! Они не верят в дружбу между мальчиком и девочкой.
Ловлю на себе его взгляд. Пристальный, серьезный и как будто расстроенный одновременно. Отхлебнув глоток кофе и поморщившись (обжегся бедняга!) уточняет недоверчиво:
— Тогда откуда такая уверенность, что тебя в общагу к парню отпустят?
Жму плечами и хитро улыбаюсь.
— А кто же папу об этом спрашивать будет? Сегодня у нас по три пары. Давай после лекций сразу к тебе? Поучимся пять минут — тогда скажу своим предкам, что с тобой занималась. И даже формально не совру!
Влад смеется.
— Упорства и хитрости концентрат! Вижу, что по-хорошему не отстанешь. Раз уж твердо решила прийти, дай мне хотя бы время на уборку!
— Ладно. Пятнадцать минут погуляю вокруг общаги. Ты не бойся, носки на полу меня не испугают!
После третьей пары я, распрощавшись с подружками, натаптываю круги у выхода в вестибюле. То и дело мимо проходят знакомые, но Влада не вижу. До меня вдруг доносится щебет амадинов из рюкзака. Лезу в боковой карман за смартфоном. После встречи с Максом не удержалась, записала их пение в качестве рингтона.
Думала, это Влад звонит, но на дисплее красуются незнакомые цифры. Опять реклама? За последнюю неделю уже два раза звонили. То мобильный интернет пытались продать, то какой-то дигипакет. Ума не приложу, где я свой номер засветила! Отвечаю на вызов и слышу знакомый бархатистый голос. Вокальный двойник Урганта.
— Привет. Это Макс.
Сердце с размаху ухает об пол. Прямо всмятку бьется. Вдребезги. Стою, молчу. Пытаюсь в голове порядок навести. Его нет. Только ошметки, обрывки безумных идей в полном хаосе мелькают. Макс? Не может быть! Так не бывает! Ошибся номером? Бред, не то! Если только…
— Макс? Почему ты мне звонишь? С папой все в порядке? — в ужасе тараторю. Воображение тут же рисует картинку: папе вдруг становится плохо, прямо на объекте. И Макс, по счастливой случайности оказавшись на той же стройке, с подачи отца, первым делом набирает меня.