Если честно, в первое мгновение захотелось развернуться и убежать, и гори оно синим пламенем, пусть посадят. Но я понимала, никуда не деться, а потому надо хотя бы притвориться, что все не так уж плохо. Хотя о каком притвориться может идти речь, если у меня глаза поди размером с чайные блюдца?
Я все же прошла и села за стол напротив него. Мы молча рассматривали друг друга. Я ждала, пока он заговорит, а Жильцов… Кажется, мужчина просто нагнетал обстановку, рассматривая меня насмешливо, склоняя голову то на одну сторону, то на другую. На лице его застыла легкая улыбка, едва заметная, в самых уголках губ. Я невольно засмотрелась на него, подумав, он с таким лицом и убить может, вот с этой самой улыбочкой. И упрямо сжала губы, не давая себе заговорить. Усмехнувшись, Жильцов откинулся на спинку стула, складывая на груди руки.
— Вижу, ты удивлена, — заметил мне, я пожала плечами, продолжая смотреть на него. Он, как хищник, но такой, не благородный зверь, а тот, что подкрадываясь, набрасывается исподтишка и разрывает на куски, если почует для себя выгоду. Странное сравнение пришло в голову, но оно показалось очень точным, и по рукам даже мурашки побежали. Тима говорил, Жильцов здесь хозяин. Что я должна думать, если самый главный человек города сидит передо мной с хищной улыбкой? Что ничего хорошего меня не ждет, вот что.
— Вас Антон попросил? — спросила вдруг, сама от себя не ожидая. Жильцов вздернул бровь.
— А ты догадливая. Вот как ты его уделала, Вика, что он прибежал ко мне, трясясь от страха. Казалось бы, глупая девчонка, а мужик яйца поджал. Молодец.
Я промолчала. Тут все ясно, Жильцов, наверняка, имеет свой доход и интерес в бойцовском клубе. Вот Антон и побежал к старшему товарищу с вопросом «что делать». А тот сработал с размахом.
— И что теперь? Посадите меня в тюрьму?
— Зачем же так сразу? — Жильцов оперся на локти, положив их на стол. — Ни к чему юной красивой девушке коротать жизнь за решеткой.
— Показательное выступление? — усмехнулась я. — Теперь я могу быть свободна, а за это молчать о ваших делах?
Он немного подумал, поджав губы и глядя перед собой.
— Если бы все было так просто, — еще немного помолчав, вдруг бросил, поднимая на меня взгляд, пытливый и изучающий, — твоего парня убили по моему приказу.
Мне кажется, я не сразу осознала, что он говорит. Просто не могла соотнести слова между собой, события между людьми. А потом дошло: это Жильцов приказал убить Артема. Это ему было что-то нужно. Это он измывался над ним, избивая до смерти. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони до крови. Не могла смотреть на Жильцова, потому что знала: увижу его взгляд и не сдержусь. Наплевав на все, наброшусь, выцарапаю глаза, вырву волосы, не знаю, что я успею еще?
Но нет, я не должна. Это слишком явно, слишком просто. И слишком рано, в любом случае слишком рано. Я должна узнать больше.
— Зачем? — спросила, с трудом вдохнув.
— У него оказалось то, что ему не принадлежало. Если бы он был умным мальчиком, то отдал бы сразу, и смерть его была бы легкой и быстрой. Но он оказался упрямым.
Я продолжала смотреть в стол. Господи, это похоже на страшный сон.
— Зачем вы мне это рассказываете? — посмотрела на Жильцова, сжав челюсти.
— Ты вроде это и хотела знать? Давида вон замучила вопросами.
— Он… Он с вами заодно? — спросила с трудом.
В каких бы интересах я не подозревала Давида, до последнего не хотелось верить в то, что он настолько подлый, что вся его доброта ко мне была лишь частью общего плана. Ведь Жильцову от меня определенно что-то нужно.
Мужчина, тем временем, усмехнувшись, сложил на груди руки.
— Давид у нас птица вольная. Сам по себе летает. Хотел половить рыбку в мутной воде, думал, ты ему в этом поможешь.
— Каким образом? — нахмурилась я, вовсе переставая понимать что-либо.
— Давай по порядку. Парень твой принес партию человеку, у которого имелись кое-какие нужные мне документы. Так сложилось, что я об этом узнал примерно в то же время. И этот человек не придумал ничего умнее, как сунуть флешку твоему парню в рюкзак. Он, конечно, позже в этом сознался. Твоего парня удалось найти не сразу. Отловили недалеко от дома. Сначала он говорил, что ничего не понимает, но так как обыск не дал результатов, пришлось действовать грубыми методами. Мальчишка, видимо, понял, чем все может кончиться, потому решил взять передышку, сказал, что спрятал флешку в парке, в каком-то дупле, — Жильцов поморщился, а я продолжала смотреть в стол, надеясь, что в моем лице ничего не поменялось, — я еще велел проверить, идиот. Конечно же, ничего там не нашли. А парень ушел в глухую несознанку. Над ним работали, хорошо работали, но он так ничего и не сказал.
Жильцов замолчал, я сидела, чувствуя себя желе. Руки и ноги стали ватными, слабыми, спина не держала, хотелось обхватить себя, чтобы хоть как-то защитить от валившейся правды. Все-таки закрыла лицо руками, поставив локти на стол. Немного придя в себя, спросила его, убирая руки:
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что ты единственное связующее звено с ним. Я знаю точно, что флешка была у него. Мы обыскали его дом, его друзей, родных, и ничего не нашли.
— Ко мне вы не приходили.
— За тобой следили с того самого момента, как парень погиб. Приходилось действовать очень осторожно, никто не должен был заметить интереса.
— Враг не дремлет? — усмехнулась я. Жильцов в ответ только бросил взгляд. — Так вы хотите, чтобы я нашла флешку?
— Хочу.
— А с чего вы взяли, что у меня получится?
— А я не взял. Гарантии нет, и я это прекрасно понимаю. Только в отличие от Давида привык действовать прямо.
— То есть ставить человека в безвыходное положение и диктовать ему условия?
Жильцов жестко усмехнулся.
— Мир вообще не конфетка, Вика. Уж ты должна это понимать.
Мы немного помолчали.
— А что потом? — спросила я. — Найду или нет, что будет со мной? Отправите вслед за Артемом?
— Найдешь, я тебя отпущу из этого города. Навсегда. А нет… Ну об этом поговорим позже.
Мы снова встретились взглядами. Вот как значит. Иными словами, при удаче я должна буду уехать и никогда не возвращаться. Слабо верится в такое благородство. Скорее всего, где-то по дороге от меня и избавятся. Но я понимала: у меня все равно нет выбора. Жильцов не предлагает, он приказывает. И все равно надеялась, что есть шанс. Тем более, в рукаве все-таки был припрятан один козырь. Даже не козырь, нет. Джокер. Человек, который кажется одним, а под маской может скрываться, кто угодно.
Глава 24
Вскоре я выходила из отделения под подписку о невыезде. Жильцов дал понять: у меня неделя. Держать за руки не будут, но слежка за мной ведется двадцать четыре часа в сутки. Так что при всем желании удрать не получится. Следователь сунул мне бумаги для подписи и отпустил с миром, вернув личные вещи. Неспешно я пошла на выход, ни о чем не думая. Мне была нужна пауза. Только кто ее даст? Хотелось передать себя в сильные руки, которые заботливо уложили бы в постель и принесли чашку горячего чая, а потом слушать о том, что все будет хорошо. Но о таком я могла только мечтать.
Распахнув дверь и сделав шаг на улицу, замерла, открыв рот: на стоянке два автомобиля с их владельцами возле. Давид стоял, прислонившись к дверце, Тима сидел на переднем сиденье с сигаретой в зубах. Я на мгновенье даже почувствовала себя героиней фильма. Сделала еще пару шагов и снова застыла, наблюдая, как Тима вылезает из машины, откидывая окурок, а Давид, кивнув ему, направляется ко мне. Только не говорите, что они тоже связаны, что порочному клубку нет конца. В этом городе остался хоть кто-то, кто не использовал меня ради личных целей?
Давид остановился напротив, хмуро глядя.
— Поговорим, — сказал, не спросил, я вздохнула.
— О чем, Давид? Мне нечего тебе сказать. И вообще, я теперь официально работаю на Жильцова.
— Очень смешно, — не оценил юмора мужчина, — пошли.
Мы прошли к его машине, я бросила взгляд на Тиму, он смотрел внимательно за каждым моим шагом. Усевшись в салоне, я уставилась в окно. Давид заговорил не сразу.
— Я должен просить у тебя прощения, Вика Царева. Я действительно далек от благотворительности, как ты верно заметила. Тогда в ресторане, увидев тебя, я допустил вариант событий, при котором ты могла бы выйти на эти злосчастные документы. И предложил тебе работу. Жильцов появился так некстати и сразу понял, что к чему, хотя я и отнекивался.
— Это по его приказу в тебя стреляли? — спросила я.
— Да. Обозначил позиции, гад. Я хотел ненавязчиво направить тебя, чтобы ты стала копаться в смерти парня и, возможно, что-то бы да всплыло. Но потом… — он снова нахмурился. — Потом я увидел, что это не даст результата. Если бы Дронов как-то дал знать о документах, ты бы себя выдала. Впутывать тебя изначально было опасно. В первую очередь для тебя.
— Так ты играешь против Жильцова? — спросила я устало, разбираться уже не было сил. — Я думала, он тут царь и бог.
— Даже царей иногда смещают.
Я присмотрелась к нему.
— Личные мотивы? — спросила тихо. Он, взглянув на меня, все же кивнул, хоть и не сразу. — Что это за документы, Давид, что там?
— Компромат, — пожал он плечами, — бумажки, способные скинуть Жильцова с его места.
— Откуда они вдруг взялись?
Он еще помолчал, но, видимо, решил, раз уж начал говорить, надо продолжать.
— Жильцов поднялся в девяностых, — начал он свой рассказ, — жил он тогда не здесь, в другом городе, километров за двести… Был там один мужик, Корнилов его фамилия. Жильцов на него работал, помогал правдами и неправдами подмять под себя город. В основном, неправдами. Корнилов дураком не был и информацию собирал. Только о ней никто не знал. Он погиб, а через несколько лет появился его сын. Пошел по стопам отца. Приехал сюда, Жильцов тогда уже здесь обосновался и диктовал условия. По сути, Корнилов-младший забрал себе нишу с наркотой. Поставил своего человека, Жильцову пришлось уступить. Но парнишка тоже внезапно погиб, так что Жильцов снова занял свое место в городе. А пару лет назад объявился один тип, вроде как компаньон Корнилова-младшего, черт их разберет. В общем, оказалось, что компромат был у него на флешке. Он его продал и слинял отсюда. Продал не Жильцову, а… Ну скажем так, его конкуренту. Жильцов об этом пронюхал и начал охоту. К вопросу подошел жестко, как в девяностых. Нескольких людей положил, включая твоего парня. Но до флешки так и не добрался. Один из погибших был моим другом.
— Это же глупо, Давид, — не удержалась я, — ты должен понимать, что Жильцов тебе не позволит использовать меня без его ведома…
— Я хотел рискнуть и получил пулю. В качестве предупреждения только в плечо. После этого Жильцов дал понять: изыскания ведутся под его контролем. Так что я могу продолжать, только должен понимать, что в случае успеха данные все равно отойдут ему.
— И ты упорно продолжал, — покачала я головой.
— Надежда умирает последней, — развел он руками.
— Тогда можешь заказывать поминки, потому что она уже того, — невесело пошутила я. Давид остался серьезен.
— Ты можешь рассчитывать на мою поддержку, но понимай, я не всесилен, а у Жильцова масса рычагов давления. Если что-то понадобится, звони, номер у тебя есть.
Кивнув, я полезла из машины. Голова гудела, после нескольких часов в отделении, разговора с Жильцовым и Давидом казалось, мозг просто расплавился. Единственная мечта — лечь и заснуть. И ни о чем не думать.
Тима вылез из машины и сделал пару шагов навстречу. Мы замерли друг напротив друга. Захотелось уткнуться ему носом в грудь, вдохнуть запах, почувствовать кольцо сильных рук вокруг себя. Я даже потянулась, было, но замерла, не решившись.
Тима, поглазев в ответ, кивнул:
— Поехали.
Я разместилась в салоне, застегнув ремень безопасности, уставилась перед собой.
— Как ты узнал? — спросила Тиму, пока тот трогался с места.
— Салагиадзе позвонил. Он, оказывается, за тобой все это время приглядывал, видел, что я тебя подвозил.
— Он бы еще Антону позвонил, — хмыкнула я.
— Не решился. Знает, что Антон плотно с Жильцовым дела ведет. А кроме последнего никто бы не стал так нагло к Салагиадзе в ресторан приходить и наркоту подкидывать. В общем, он решил, мне надежней.
— Спасибо, что приехал.
Тима усмехнулся, качая головой.
— Объяснишь, что происходит? Честно сказать, я весьма далек от знания расположения дел. Я вообще-то тут недавно, близко дружбу водил только с Антоном, остальные так…
Я вздохнула, закрывая глаза, откидываясь на сиденье.
— Тим, можно сначала душ и поесть? Я очень устала.
— Конечно. Ты пока поживешь у меня.
— Что? — резко открыв глаза, я уставилась на мужчину.
— Так будет всем спокойней. Мало ли что кому в голову взбредет. А в вашей квартирке замки держатся на честном слове, как и сама дверь.
— А Катька? Катька в курсе?
— Нет. Я не стал ей говорить. Да ей сейчас не до этого, — он на мгновенье замялся, — Катя в больнице. Подозрение на выкидыш или что-то такое, я в этом не разбираюсь.
— О нет, — я откинула голову на спинку, снова закрывая глаза. Ну как же так-то? Беда не приходит одна, все разом валится и на меня, и на близких.
— Она тебе звонила, но у тебя недоступен телефон, я отвез ее в больницу и поехал в отделение. Сейчас закину тебя домой, и к ней, там надо что-то привезти, она список кинула.
Я слушала его и думала о том, как это все неправильно. Мы… как будто семья. Все трое.
— Ты ей не говори обо мне, — сказала, не открывая глаз, — ей это может только навредить.
— Хорошо.
Мы замолчали, а я думала, что же делать дальше. Искать флешку, как? У меня есть только одна мысль, но она пока недоступна для проверки. И я не знаю, хочу ли, чтобы она вообще подтвердилась.
Тима жил в центре, в недавно построенном элитном доме. Я, конечно, знала, что он богат, но что настолько… Квартира была шикарная, просторная двушка с огромной кухней, окна выходят на парк, высокие потолки, евроремонт, про обстановку молчу, все по высшему разряду. Правда, Тима немного охладил мой пыл, заметив:
— Я ее снимаю.
Видимо, слишком уж я разглядывала все. Его комната была огромной и довольно аскетично обставленной: широкая кровать, шкаф, в углу у окна письменный стол и узкий книжный стеллаж. На стене огромная плазма.
Он проводил меня во вторую комнату, она была поменьше, обставлена стандартно, видимо, служила гостевой. Не скажешь, что Тима ей пользовался.
— Можешь пока разместиться здесь, — сказал он, когда я прошла внутрь. Сам замер на пороге, опершись на косяк. — Скажи, что тебе привезти из дома, я захвачу.
Я вдруг представила, как он будет рыться в моем нижнем белье, и непроизвольно усмехнулась.
— Может, потом съездим вместе? — предложила ему.
— Хорошо. Тогда располагайся, я поеду к Кате.
Он, развернувшись, сделал шаг, я сказала в спину:
— Спасибо тебе. За все.
Тима, обернувшись, нахмурился, разглядывая меня.
— Наверное, не так ты представлял себе жизнь здесь, — улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку. Мне это удалось. Тима рассмеялся, хоть и коротко. Но когда отвечал, уже улыбался, а не хмурился.
— Ничего, выкрутимся, — и ушел, не пояснив, к чему конкретно относились эти слова.
Я не пошла его провожать, рухнула на кровать, закрывая глаза. Усталость тут же навалилась, затягивая в омут дремы. Нет, сначала я должна помыться. Минут через десять после того, как Тима ушел, я побрела искать ванную. Полотенце обнаружила в шкафу в ней же. Ванная была просторная, с стиралкой и сушилкой. Живут же люди. Помывшись, я запустила стирку, решив, что до возвращения Тимы вещи уже успеют высохнуть. Обернувшись полотенцем, прошлепала на кухню. Открыв холодильник, задумчиво осмотрела его содержимое. Типично мужской набор, вроде много всего, а что с этим делать, непонятно. Достав миску с виноградом, сунула одну ягоду в рот, поворачиваясь. И в тот же момент вскрикнула, роняя миску, виноградины покатились по кухне в разные стороны. А я глубоко выдохнула, чуть не потеряв полотенце. На пороге кухни стоял Тима.