Повезло и им, и всем, кто вообще имел наглость находиться в этом необъятном дома. Кайло нес зарывшуюся в его шею Рей, все раздумывая, насколько инстинкты пересилят по дороге в его комнату, если на пути попадется хоть кто-то.
Вообще-то он полном серъезе в случае чего собирался поставить Рей на ноги да-да буквально на пару секунд, не больше и хорошенько дать в табло любому, кто попадется на глаза по пути в нужную комнату.
Всем повезло, как ни крути.
— Не двигайся, Кайло Рен… — прошептала Рей, только он успел сделать тройку шагов к ней. Он удосужился посадить ее на кровать, предварительно ввалившись слоном в комнату и ногой пнуть дверь, захлопывая за собой и уже собирался помочь ей размотать с себя скатерть, просто сгонял обратно, закрыл их на защелку.
От заметных приказных ноток в ее властном шепоте, ноги Кайло будто приросли к полу, замораживая дыхание. Он аж мельком подумал, что вроде альфа тут он, а вот же подстава, сил шевельнуться не было никаких.
Потому он и не собирался сопротивляться, ни капельки намерений не было, едва непонятно когда успевшая стянуть с себя тряпку Рей изящно сползла с кровати… и встала на колени перед ним. Кайло только мысленно взмолился, благодаря бога, что она не бросает на него похотливых взглядов, что могли испортить такой доверчивый момент. Пожирал глазами и снова молился, мысленно упрашивая саму Рей ни в коем случае не останавливаться. Она неторопливо провела обеими ладошками по его животу и бедрам, застревая на ширинке, а руки самовольно дернулись помочь ей с непослушной натянутой ширинкой, но возражать ей, когда она властно, но довольно мягко оттолкнула его кисти — даже в мыслях не было. Давно готовый к бою член словно самостоятельно выскочил из штанов, вываливая на всеобщее обозрение себя и некрасиво раздутый узел.
Кайло так и не осмелился коснуться ее волос, хотя кулаки самовольно сжимались и разжимались в неистовом желании направить, помочь, пока Рей совсем неумело пыталась вобрать в слишком маленький рот побольше плоти или неумело вылизывала его всего, помогая руками или снова и снова скользя ногтями по животу и бедрам. Обезволев, лишь позволил раздеть себя, как беспомощного инвалида.
Рена заклинило напрочь, как только он увидел, куда поползла одна из рук омежки. Потянувшуюся себе между ног лапку Рей он натурально перехватил, уверенно отстраняясь и наклоняясь поднять ее с пола.
Больше тянуть ни сил, ни воли не хватало. Правда, рука сама дернула из отброшенных штанов ремень и сунула под ближайшую подушку.
Распластанная перед ним на кровати самочка сама призывно раздвинула ноги, позволяя ему неторопливо улечься между бедер и пристроиться.
Совсем слабенький вскрик он украл ртом, придавливая ртом и телом. От полноты и насыщенности наслаждения Кайло, стиснув зубы, вдохнул через нос загустевший воздух. И на пробу чуть двинул бедрами, напряженно ловя каждое изменение ее лица и новый судорожный вздох. Последними остатками воли удерживая себя в хлипкой узде — двинулся еще раз.
И еще.
И снова.
Двигался мягко, совсем мелкими толчками, вглядываясь в искаженные наслаждением черты. Завоевывал территорию неуверенно, боязливо, ощущая себя незваным захватчиком, грубо нарушившим все договоренности и правила войны. Не в силах даже просто облизнуть пересохшие губы, искал облегчающего освобождения в таких же пересохших губах, а от желания сломать свои намерения быть чутким и нежным — рвало все жилы и корежило нервы.
Рен так и не понял, когда ему успело окончательно снести крышу, но гораздо позднее, намного позднее, когда уже было поздно что-либо менять, он краем сознания внезапно понял, что попросту тараном вбивается в давно переставшую кричать и уже просто хрипевшую под ним Рей. Вколачивал ее в кровать, насаживая на себя так глубоко и удерживая обеими лапами тонюсенькие кисти над ее головой, что самому стало мерзко от собственной грубости. Оказывается, трахал в таком быстром темпе, что сам же и мимолетно удивился, как они еще не подпалили друг друга, благо его самочка текла для него водопадом, уже растянутая им до самого жутко вздутого узла.
Проблеск сознания сразу испарился ничего не значащим облачком, едва Рей заныла, слишком вкусно извиваясь на его члене. Отдышаться никак не получилось, и только Кайло придержал коней, снова вглядываясь в нее и ища следы боли от слишком жесткого и жестокого обращения — она сама сипло задышала, словно до этого мига не могла и вздохнуть.
Он не стал снова так двигаться, но и ручонок из лап не выпустил. Лишь навалился, намертво придавив собой и с невыразимым трудом думая, что еще немного и он нахрен сломает ей руки. Но выпустить так и не смог.
— Вот так, вот так, моя девочка, воттаквоттаквоттак… — бормотал Кайло, нихрена уже не осознавая, но буквально втискивая себя еще глубже. Даже не понимал, что очень медленно, слишком медленно, без движения назад, лишь вперед, почти по садистки, безжалостно и беспощадно насаживал Рей на узел, нещадно вырвав остатки ее дыхания. — Потерпи, конфетка… Я же тебе до сердца достану…
Мир окончательно поплыл сколькими пятнами и злые слова сами вырвались, ставя долгожданную точку во всем.
— Ну все, теперь точно моя… — невольно прохрипел Кайло, через подступающий оргазм почему-то отлично осознавая, что все.
Он запер ее на своем узле.
Наконец-то.
Сквозь отголоски искр в разуме, Рей пыталась отдышаться, уже и не пытаясь сдерживать тварюшку внутри, яростно орущую с требованиями продолжать, не останавливаться ни в коем случае. Только сил не было даже пошевелиться и все, что она могла — валяться жаждущим еще ласк беспомощным бревном. Без его рук и рта, без нависшего жаркого тела было невероятно пусто.
Так и пыталась собрать себя в кучу и хотя бы попробовать отдышаться. Две огненные ладони проехались по ногам… и Рей вдруг очутилась в его объятиях. На стуле. Да еще и зажатая у него между ног. Причем, стянутая со стола так легко и быстро, словно она весила грамм сто.
Хотя по ощущениям так и было. Такой невесомой пушинкой она себя еще никогда не чувствовала.
И как ни странно — вот так полулежа на его груди, полусидя было настолько спокойно и удобно, что Рей было чуть не провалилась в новую бездонную яму, ощущая себя как никогда комфортно, окутанная жаром тела и руками на спине и плече. Она даже и не помнила, когда ей было вот так хорошо, чтобы просто держали в объятиях и не было желания треснуть нахала по голове.
Жуткий янтарный блеск с грозовыми молниями в его глазах куда-то исчез, оставив неимоверную шоколадную теплоту с тлеющими искрами чего-то неопознанного и Рей удовлетворенно дышала полной грудью, сполна вдыхая ставший таким доступным запах альфы. Было в голове так тихо и спокойно, полнейший штиль после торнадо последних дней, что сил хватало только на ленивые поцелуи и неспешные касания по воспаленным зияющим ссадинам на его лице. Каждая из этих слишком глубоких царапин потихоньку вызвала гнилое негодование. Хотелось как можно тщательнее расспросить Кайло-Бена о происхождении ран. Одна особо неприятная полоска резаной кожи выглядела самой неудобной, болезненной, такой… такой невыразимой словами, что Рей так и не смогла сформулировать эпитетов для описания. Это была просто очень глубокая ссадина, да, заживет, конечно, заживет, пусть и сейчас сильно воспалена, просто Кайло-Бен выглядел таким беззащитным сейчас, с этими метками на лице, что хотелось зацеловать каждую.
В принципе, она так и поступила, и альфа явно был не против, наоборот, он почти мурчал.
Когда за несколькими стенами раздались чьи-то голоса — из беспомощного и ласкового котенка, еще секунду назад умильно пробовавшего кожу на щеках и с грудным рокотом обнюхивающего ей шею, альфа моментально превратился в хищного, хлещущего и высекающего искры шипастым хвостом зверя. Подобная метаморфоза ошарашила Рей до глубины души, в первый раз сталкиваясь с подобным преображением. Потому и не пикнула, когда вместо снятых и отброшенных ранее шмоток на ней оказалась резко сорванная со стола скатерть, что одной своей явно ручной вышивкой сообщала о собственной стоимости, а значит и о неприемлемости столь хамского подобного обращения с собой. Грохот посуды еще не затих, а Рей уже была напрочь замотана в эту тряпку.
Замотана…и подхвачена на руки.
И Рей даже не подумала возражать.
Рен нес ее на руках, а Рей все думала и думала. Все размышляла, случайно не исполнились ли вот те чужие мечты. Рен нес и нес ее куда-то, а Рей чувствовала себя натуральной воровкой, укравшей чужие грезы. Своровавшей и нагло присвоившей чужое долгожданное счастье, что отказывалось липнуть к ней, ибо не заслужила. Наверное.
Точку во всех этих ненужных раздумьях поставил вид Кайло, неожиданно суетливо усадившего ее на кровать размерами со стадион и все так же ломаными движениями вышагивающего до двери и обратно.
С явно читаемыми намерениями.
Она и сама не ожидала приказа, легко вылетевшего изо рта. Тело словно само решило действовать, напрочь отключая голову.
Кайло застыл истуканом, не скрывая разгорающихся желтых отблесков в глазах. Так и стоял, молча, позволяя ей самой управлять. Лишь резал наживую по коже колющими от голода и жадности глазами, дыша так шумно, словно она тут не языком работала, а ножами кромсала.
Кто бы еще раньше сказал ей, насколько это приятно, когда можешь запретить альфе шевелиться.
Это было чудовищно сладко, как леденец какой. Тяжеленный перенасыщенный мускусный запах бил в голову нескончаемым потоком и Рей, с невыразимой радостью прикрыв глаза, старалась как могла, алчно вслушиваясь в рваное дыхание сверху. Старательно вылизывая каждую венку и жадно присасываясь к багровой головке, тварюшка внутри громогласно и жизнерадостно визжала от нескрываемого удовольствия, заставляя ее саму пытаться заполучить в рот побольше и дико сожалеть, что физически губы не хотят растянуться еще больше.
Издевательство над альфой резко закончилось, едва Рей потянулась рукой к себе в попытке хоть чуточку уменьшить всепоглощающий жар между ног. Кайло попросту отстранился, резко наклонившись, цапнул за кисть… и утащил на кровать.
Рей сама, добровольно, без единой мысли, без малейшего осознания своих действий и последствий — приглашающе раздвинула ноги.
При всей невообразимости истинного наслаждения, она помнила каждый хрип и стон. И свои и его. Запомнила каждый свой вскрик и вздохи удовлетворения от него. Записала в память каждое движение их тел и каждый миг нежного покорения. Выжгла на подкорке каждый изгиб злого оскала при каждом мягчайшем толчке и триумфальной улыбки, без труда сорвавшей ее за грань. Но почему-то не запомнила, как и когда Рен начал ускоряться. Не уловила момента, когда он начал двигаться все быстрее и быстрее, грубее, жестче, злее, беспощаднее, неустанно цепляясь поцелуями.
И она с безраздельным торжеством позволила себе просто отпустить ситуацию, зачем-то запоминая все дальнейшее.
Ее распирало изнутри не только огромным узлом, запершим ее целиком и полностью заполнившего ее пустоту, но и восхитительным триумфом.
Рей чувствовала себя облачком, бездумно и вольготно расположившимся на распластанном снизу теле. Ни рук, ни ног, ни даже собственного тела как таковых она не ощущала. Зато затылок и спину грели две огромные лапищи, одаряя уютным жаром. Мужские губы едва касались кожи, гуляя по всему лицу, а пульсирующая плоть внутри раз за разом окатывала неописуемым блаженством, дергая за тщательно запрятанные некие струны.
— Хей… привет, — раздался спустя время самодовольно-тихий шепот, отчего Рей снова окатило горячими волнами от самых пяток до макушки.
Раскрывать рта жутко не хотелось, но она просто улыбнулась так широко, что разнылись щеки.
— Все… все нормально?
— Все проооосто замечааательно, — выдохнула Рей, тут же нечаянно охая, отчетливо ощутив возрастающую пульсацию внутри себя. Кайло незамедлительно опустил одну руку гораздо ниже, удобно укладывая лапищу на ягодицу и недвусмысленно сжав — намерено надавил. И без того плавающая в неге Рей лишь едва слышно вскрикнула, позволяя себе снова провалиться в агонию оргазма.
— Черт! Черт! Боже… — пробормотал Кайло, удерживая ее за попку, снова и снова мелкими рывками вдавливая в себя.
Сколько времени прошло, Рей так и не поняла. Видимо, очень много, раз сама и проснулась от войны кишечника с мочевым пузырем. В животе урчало так громко, что она искренне боялась, точно эти чересчур громкие звуки борьбы внутренностей друг с другом действительно могут разбудить крепко спящего мужчину рядышком. Но насколько она понимала, как минимум сутки ее трахали без устали, разрешая передохнуть лишь во время сцепки. Жутко хотелось пить и есть, низ живота мелко сводило от желания посетить туалет… Но она так и не сдвинулась ни на миллиметр.
Глядя на спокойно лежащего рядом Кайло, Рей вдруг поняла, что да, она хочет жизни, полной улыбок и радости. Хочет жизнь, где будут ласковые объятия и не напускная нежность. Жизнь, где она может безо всяких сомнений и страха позволить себе касаться его, без боязни отторжения и безразличия. Долгожданной жизни, где у нее будут подкашиваться ноги от счастья и будет кружиться голова от хороших, настоящих чувств.
А с другой стороны, до кучи просто бесилась мысленно, беспрестанно спрашивая себя почему. Почему этот мужчина заставляет ее так себя чувствовать? Ну да, рядом с ним, под его взглядами и руками Рей чувствовала себя желанной, нужной.
Чувствовала себя женщиной, в конце концов.
И при этом ощущала себя безвольной дурой, для которой достаточно протянуть руку и улыбнуться, чтобы она расплылась лужей.
Но лишь тоскливо смотрела на спокойно поднимающуюся в ровном дыхании грудь Кайло. Смотрела и понимала, что слишком многого хочет, что не будет ничего, только и могла впитывать глазами очертания расслабленного во сне лица. Стиснув зубы в последний раз рассматривала каждую линию его тела и едва сдерживала жалкий жалобный вой. Ведь сама же и добивалась вот такой жизни, где ничего из этого нахрен не нужно было. Добилась, ага, только почему-то было очень хреново.
Глаза жутко жгло от понимания, что она и есть его слабость. Пока она рядом, он ослаблен. Хотя и непонятно, с чего она так решила, но откуда-то и это знала. По крайней мере, Люк хорошо разъяснил, что к чему.
Наверняка, ее присутствие рядом лишь показатель силы Рена.
И пока она рядом, все будут пытаться воспользоваться этой слабиной. Из-за нее он в любой момент может стать марионеткой, чьи веревочки будут сковывать его абсолютным бессилием, ведь она как магнит, притягивающий все дерьмо мира.
И это будет ударом для альфы как для вожака.
А она не сука последняя, чтобы человека вот так подставлять.
Напряжение натурально рвало жилы и Рей через силу заставляла себя двигаться. Люк был прав. Как он и сказал, она должна исчезнуть, пока до этого снова никто не додумался.
Желательно, на другую планету.
Через минуту уже и не спрашивала, почему она. Почему ей приходится страдать, выдавливая из себя подобное решение. Хотелось просто избавиться от сомнений и разочарования в себе, выкинув из себя выломанные камни разрушенных преград, что встречались в жизни. Альфа ломал ее, продавливал защиту. Рядом с ним Рей откровенно испугалась тех эмоций, что заставляли ее чувствовать себя слабенькой, беззащитной глупышкой. Рядом с ним она искренне хотела быть безмозглой куклой, которую надо постоянно обнимать и целовать, носить на руках и кормить с ложечки.
В конце-то концов она просила укусить ее.
Он не выполнил требования. Ей достался резкими, грубыми движениями намотанный вокруг шеи толстенный ремень, который после и вовсе был измочален острыми зубами.
Значит, просто не нужна. Он в ней не нуждался в том смысле, который она напридумывала. Видимо, в этом ее ценность равнялась нулю. Всего один малейший намек мог бы спасти ее, но было как никогда ясное понимание, что она лишь этакий кубок очевидных возможностей Рена.
Кто-то позарился на его собственность, вот он и пришел вернуть свое. Мягкотелые не могут держать власть.
Рей думала недолго. Некая благодарность боролась с мыслью, что она вконец бесполезна. И как женщина тоже.