Сильные руки дернули меня за шкирку, сбросили на асфальт, рядом с тем, на что я упала.
«Только не смотри туда. Только не смотри» — сама себе, мысленно приказала я. Но куда там, кого я когда слушала?
Слон был мертв. Об этом я судила по вывернутой неестественно шее, валяющегося рядом со мной толстяка и его остекленевшим глазам, в которых застыло удивление. Я встала на карачки и бодро поползла в сторону, пользуясь тем, что Аллесгут застыл над телом павшего товарища в позе парализованного кузнечика.
— Стой, сука! — взревел коротышка.
Этот окрик придал мне ускорения. Убьет меня. Точно. К гадалке не ходи. Я бы убила. Конечно, банда из — за меня такие потери несет.
— Нашел дуру. — вякнула я, бодро работая коленями и руками. Главно доползти до стены и попытаться подняться. Хотя, судя по тому, как дрожали мои нижние конечности, догонит меня блондинчик на раз два. Только сейчас я заметила, что что — то страшно мешает мне ползти. Глянула вниз и увидела зажатый в руке ремешок сумки. Надо же. И как я ее не потеряла, вцепилась, как в спасительную соломинку. Остановилась, услышав приближающиеся торопливые шаги, повернулась на спину, в движении. роясь в сумочке свободной рукой.
— Хана тебе, овца, — Аллесгут навис надо мной, и сейчас казался громадным, и пистолет в его руке нацеленныймне в лоб — тоже был на базуку похож. Я зажмурилась, заорала и выставив вперед руку с наконец — то найденным в недрах торбы, балончиком, выпустила струю слезоточивого газа в разъяренную харю бандита. Он взвыл, я перекатилась в сторону всего на какие — то сантиметры. Это спасло мою идиотскую жизнь. Раздался выстрел. Пуля выбила каменную крошку, оставив выбоину в тротуарной плитке. Я взвизгнула, вскочила на ноги, и ломанулась в первую подворотню.
— Ловите падлу. Живой не брать, — несся мне в спину визгливый голос блондинчика. — Выпишу премию тому, кто мне ее башку на палке принесет.
Я забежала в какой то закоулоук и затаилась, слушая голоса бандитов. Подмога пришла Аллесгуту очень быстро, в лице охранников «богоугодного заведения» с милым названием «Ресторан Ивушка». И теперь братки прочесывали дворы и отыскать мое убежище им не составит особого труда. Это лишь дело времени.
— Эй, ты какого хрена самодеятельничаешь? — услышала я знакомый голос несущийся из растущих подлизости кустов. И едва не сплясала краковяк вприсядку, рыдая при этом белугой. — Я к машине пришел, а тебя нет. Пришлось возвращаться. Считай, нет у меня больше машины как у Бонда. Должна будешь.
— Господи, как я рада тебя видеть, прошептала я, в один прыжок оказавшись возле этого балбеса, нашла его губы своими, вжалась в напряженное каменно — мужское тело. Синоптик не оттолкнул, просто отстранился от поцелуя, погладил меня по голове ладонью, сложенной лодочкой, опустился вниз по щеке рукой и вдруг резко зажал мой рот этой же чертовой ладонью.
— Меня еще никто не называл Господом. Запомни этоо обращение. Теперь только так меня звать будешь. Ну, или Ваше Высочество, меня тоже устроит, — хмыкнул Синоптик, еще сильнее вжимая свою ладонь в мое лицо. Я задергалась, но он так меня ввстряхнул, что казалось у меня оторвется голова. От неожиданности я обмякла и очень вовремя. Погодский медленно опустил меня на землю, приложил к своим губам палец, призывая не шуметь и плавно, словно крупный зверь, заскользил в сторону арки, откуда неслись приближающиеся голоса. Его не было всего каких то пару минут. Все это время я пыталась привести в норму мысли и дыхание. А еще пробовала понять — что это такое было. Я про поцелуй, если что. Такая защитная реакция на стресс, наверное.
Послышался тихий свист, я не тронулась с места. Я ему что — девочка что ли, или собака Жучка. Да я на свист даже в юности не оборачивалась.
— Ты оглохла что ли? — поинтересовалась физиономия Погодского, вынырнувшая из зелени кустов. — Валит надо. Ты что натворила то, кстати, что Аллесгут в такой ярости? Послал быков, которые выполняют самые сложные заказы.
— Слону шею сломала, — нехотя ответила я, но выражение лица балбеса меня порадовало. Такое глупо удивленное. Прелесть.
— Ты, это. Заканчивай бугров валить, — хмыкнул задумчиво Антон. — Так скоро бандосами некому командовать будет.
— И тобой? — поинтересовалась я. Погодский замолчал Глупая улыбка с его лица исчезла, сменившись холодным оскаплом и глаза у Антоши стали звериными. Только вот я его не боялась. И это, судя по с=всему его жутко бесило. — Так что, так и будем тут играть в дюймовочку и серого волка, или угоним тачку и свалим? А, Синоптик?
— Ты отмороженная, — задумчиво пробубнил мерзавец.
— Да, и у меня то, что тебе надо, — ответила я, доставая из лифа платья тонкую стопку бумаг. — Кейс не поместился в декольте, пришлось импровизировать
Глава 20
Девочки любят все красивое. Если женщина видит что — то, что ей нравится, то это что — то, будь то мужчина, машина, да в конце — концов, простая сумочка, зазывно манящая из стеклянной витрины магазина, должны стать ее, невзирая на цену, нежелание глупого самца и прочие форсмажоры. В противном случае перед вами не настоящая представительница прекрасного пола.
— Эту будем брать, — уткнула я палец в, пожарного цвета, «Мазератти», припаркованную у тротуара. — Всю жизнь о такой мечтала.
— Фиса, вы слишком быстро входите в раж, — голосом Мойше с привоза, поддразнил меня Синоптик. — Я хотел предложить вам более скромное средство передвижения.
— Неужели осла? — в тон ему ответила я, сморщив нос. — На вас верхом, господин Погодский я буду смотреться нелепо.
- И почему мне так везет на ненормальных баб? — как бы про себя, буркнул мой джентльмен, доставая из кармана связку отмычек.
— Потому что к женщинам, настоящим женщинам, — уточнила я, слово нормальность непременимо. Это как судить об идеальности алмаза. Он когда неогранен…
— Давай мы это позже обсудим. Например когда уедем отсюда живыми. Карета подана, мадам, — Погодский подтолкнул меня к открытой дверце приземистой машинки, так, что я споткнулась и едва не расквасила нос об несчастный автомобиль. Погодский уселся на переднее сиденье, и начал колдовать с автозаводом. Чертов драндулет, напичканный модерной электроникой, заводиться не желал.
— Сука, — полыхнул огнем мой прекрасный принц, и со всей силы шарахнул ни в чем неповинного «коняшку» по торпеде. Мазератти всхрапнул, фыркнул и сыто заурчал, чем привел меня в дикий восторг, я аж в ладоши захлопала. Прекратив бурные но непродолжительные овации, ухватилась за ремень безопасности. Синоптик в это время смотрел в зеркало заднего вида и хмурился.
— У нас гости, держись, — выкрикнул он, и вдавил в пол педаль газа. Машина сорвалась с места, словно мустанг, подгоняемый стаей койотов. Меня вжало в спинку кресла, расплющив как муху. — Не пристегивайся.
— Чего это? — заорала я, тщетно дергая полотно ремня. — Главное техника безопасности. Меня бабуля так учила. Я в интернете видела фотки, там короче, люди которые пристегнулись и которые нет, после аварии. И те кто не позаботился о своей безопасности, были не очень то красивые в гробиках.
— Поверь, люди, которые пристегивались, в гробу тоже не лучшим образом смотрятся, — хихикнул Погодский. Как раз в это время заднее стекло Мазератти разлетелось вдребезги. Мелкие осколки прыснули по салону, больно впиваясь в незакрытые одеждой части тела. Я оглянулась назад и увидела огромный черный внедорожник, несущийся на всех парах за нами по пятам. Из окна, люка на крыше, похожего на танк джипа, высовывался гребаный Аллесгут собственной, омерзительной персоной, с автоматом в руках.
— Назад, Анфиса. Ложись на пол и постарайся зафиксироваться, — в голосе Синоптика не было страха, скорее ледяное спокойствие.
— Ух, ты. Как в «кине» про коммандос, — восторженно взвизгнула я. Только там у Шварца какая то пушка была с ракетами.
— Базука у него была, — пробурчал Синоптик, напряженно крутя руль. — И заткнись ты наконец. Накаркаешь еще. Лезь давай назад. Как я велел.
— Я не стану валяться на грязном полу и вообще… — договорить не удалось. Что — то тонко запищало возле моего уха, впилось в лобовое стекло, и еще раз. И еще. — Они что, стреляют?
— Нет в бирюльки играют и тебе любовные малявы шлют, — хмыкнул мой герой.
Я юркой белкой метнулась на заднее сиденье, не сводя глаз с, висящего у нас на хвосте, джипа, рассекающего поток машин, не заботясь о их сохранности. И вообще не думая о ни в чем неповинных людях. Стрельба в густонаселенном городе неизбежно приведет к жертвам.
— Уводи их в безлюдное место, — заорала я, хватаясь за любимую сумочку.
— Ты, что задумала? Не думай даже, — испуганно воззвал к голосу моего разума Антон. Куда там? Меня уже было не остановить.
— Они нас убьют, и кучу народа. Соня с кем останется, ты думал? Ты вообще о чем нибудь думаешь, когда нибудь? — больше не сдерживаясь прорала я. Адреналин прошел по венам горячей волной, выбивая из мозга все идиотские страхи. Я себе в жизни не прощу, если из — за меня кто — то пострадает. Именно поэтому я когда — то бросила «катать». Но об этом позже. — Сворачивай, мать твою, там в пяти километрах заброшенный полигон. Постарайся не облажаться.
— Я тебя убью. Если выживем. Я тебя привяжу к столбу, раздену догола, обмажу медом…
— Потом дорасскажешь свои эротические фантазии, — глупо хихикнула я, подбрасывая в руке «лимонку». Поголдский закатил глаза, резко крутанул руль и буквально ввинтился в узкий проулок. Бандиты в джипе среагировать не успели, промчались мимо, что дало нам несколько минут форы.
«Меткий глаз, косые руки» — так называл меня папа. Он хотел видеть меня сильной, ловкой и умной, как индейца. Вернее, он хотел мальчика, и чтобы тот обладал всеми этими замечательными качествами, но получилось то, что получилось. Не всегда наши мечты сбываются, даже самые разумные. Вселенная постоянно вставляет палки в колеса, тормозя «сбычу мечт», и всячески издеваясь над просящим. Так например вышло с моим папулей. Богиня удачи показала ему средний палец, издевательски хохоча в своих небесных чертогах над несчастным каталой, и подарила ему красавицу дочку, вместо вожделенного наследника. Но он не отчаялся. Просто решил, что из любого дурака, в моем случае дуры, можно слепить все что угодно. У него получился индеец по имени «Золотой косячина» И вот, я перед вами, во всей красе, так сказать. Стою, отклячив задницу, на заднем сиденьи ворованной машины и, зажмурив один глаз, целюсь в, полный народа джип, чтобы прицельно метнуть гранату. Выходит, как всегда, плохо, потому что покалеченный Мазератти, мотается по проселочной дороге, как пьяный ишак по заваленному навозом хлеву.
— Эй, не дрова везешь, — прикрикнула я на Синоптика, — я и так не очень сильна в меткости, чтоб ты знал.
— Господи, милый Боженька, за что? — простонал балбесина, пытаясь удержать взбесившегося скакуна, который давно лишился покрышек, потому и вилял, скрипя дисками по хреновой, покрытой выбоинами дороге. Ну ладно, хоть хороший асфальт не разворочу, его, итак, не шибко много на просторах нашей любимой родины. — Анфиса, да бросай ты чертову гранату. Теперь у нас только один шанс уйти живыми и он в твоих шаловливых ручонках.
— Банзай, — заорала я, выдергивая чеку. Вот не верьте фильмам, где прекрасная героиня с легкостью дергает проклятущее кольцо, а потом метко бросает смертоносную «лимонку». Враки. Чертов предохранитель стоит намертво, я думала оторву себе пальцы. — Гони, ямщик. А то накроет.
— Оооооо, — взвыл Погодский. Мазератти рванул вперед, как кривая стрела. Смертоносная лимонка вырвалась из моей руки, и полетела в сторону не ожидающих такого западла, бандосов. Джип заюлил по дороге, как подскользнувшийся на сопле бегемот. Я почти не промахнулась. Взрыв вспорол асфальт перед агрессивной «мордой» бандитской тачки. Я только сейчас рассмотрела, что это дорогой Хаммер. Автомобиль вздрогнул и на полном ходу воткнулся носом в воронку оставленную взрывом. Я восторженно смотрела, как тело Аллесгута, влекомое силой инерции вылетело из люка, и закувыркалось в воздухе. Синоптик хохотнул, не сводя глаз с зеркала заднего вида. Блондинчик пролетел через огненный заслон, оставленный лимонкой и со всей силы шмякнулся об выщербленный асфальт. Из джипа высыпала братва и ломанулась на подмогу к своему шефу.
— Иногда, твоя дурость действительно выручает, — похвалил меня Погодский, от чего я зарделась, шо майская роза. Не, ну а чего? Доброе слово и кошке приятно. — Только вот теперь на нас откроют охоту, и операция буря в пустыне, по сравнению с ней будет детскими «колясками» в песочнице. Уж поверь.
— У меня есть еще гранаты, мальчик, — презрительно вякнула я, — гранаты и жуткое желание жить. А имея это, я сверну горы.
— Это я уже понял, — обреченно вздохнул Синоптик, выруливая на трассу.
Дальше ехали молча. Адреналин выжег все эмоции, оставив внутри звенящую пустоту. Я даже задремала, но почувствовав, что машина снижает скорость открыла глаза и уставилась на отбойник моста.
— Эй, ты чего задумал? — спросила, хоть и поняла сразу чего ждать.
— Выметайся. Ты, кажется, в разбег хотела? — в в голосе Антона звенела сталь. — Ты была права, так нам будет легче скрыться.
— Эй, мы в ответе за тех, кого приручили, — я не была уверена, что теперь хочу остаться совершенно одна, на международной трассе, в платье, похожем на половую тряпку. Да и фасончик у него, после всех треволнений, был слишком уж зазывным. Чего стоил только разрез на заднице, порванный мною во время вылазки из туалетного окна.
— Детка, ты меня не приручала. Этого еще никому не удавалось, — поморщился Синоптик, обходя машину. — вытряхивайся сама, или я тебя выволоку силой.
— А ты попробуй. И вообще — то, я имела в виду, что это ты должен меня защищать. Я ведь по твоей вине оказалась в таком положении.
Погодский открыл дверцу и вытянул мое сопротивляющееся тельце из покалеченного Мазератти.
— Сука, — выдохнул он, когда я, изловчившись, укусила гада за предплечье.
— А ты козел, — заорала я ему уже в спину. Погодский молча ушел. Зашагал к водительской дверце, не оборачиваясь. Сел за руль и стартанул с места так, что меня обдало волной мелкого гравия вылетевшего из под простреленных колес. Я заорала, когда машина пробив перила моста, взлетела над водной гладью. Через минуту в воздух взметнулся столб воды, и наступила тишина. Подползла к пробоине в ограждении. И заскулила, как раненая псинка.
Глава 21
Дайте женщине точку опоры, и она свернет с оси землю. Дайте испуганной женщине вязальную спицу, и она пробурит эту же несчастную планету насквозь, достанет из земной мантии эликсир бесстрашия, вырвет из жадных лапок демонов душу нужного ей человека, и насильно вернет на землю.
Я рванула остатки юбки, мешающие движениям и ломанулась к осколкам каменного мостового бордюра. Встала на карачки, и едва не взвыла от бессилия. Метров двадцать до воды, не меньше. Высота семиэтажного дома. Честно говоря, высоты я боялась до ужаса. С тех самых пор, как моего отца приговорили его подельники, сбросив из окна высотки. И этот седьмой этаж, до сих пор преследует меня во снах. Все время кажется, что я лечу, но до земли долететь не успеваю. Просыпаюсь в холодном поту, задыхаясь от беззвучного крика. И знаю, что именно это испытывал папа, только вот конец его падения оказался более печальным. Он не смог проснуться. Выдохнула, поднимаясь с карачек, и начала пятится задом, прикидывая приблизительное расстояние для разбега. А куда деваться, не могу же я бросить этого подонка подыхать в ледяной воде. Хотя, почему не могу? «Да ладно, просто закрою глаза, это не страшно»: мысленно увещевала я себя начиная разбег, до боли зажмурив свои ясные очи.