— Ну, я слегка подкорректировал действительность, — хмыкнул нахалюга, даже не повернув головы в мою сторону. — Ты же ведь все равно бы не ушла, детка. Я прав?
Я промолчала. С одной стороны хотелось убить гаденыша, но с другой — да, он прав. И он мне нужен больше, чем я ему.
До города доехали молча. Судя по часам, на путь у нас ушло около полутора часов, а это означеет, что деревня находится от моего родного мегаполиса киломметрах в ста тридцати. Выяснить название убежища Синоптика лишь дело времени.
— Останови тут, — приказала я, наконец оказавшись в знакомой местности. — Припаркуйся вон там, под аркой и старайся не отсвечивать. Хотя, это невозможно с такой то тачкой. Местные с ума сойдут, увидев груду металла, которая стоит как весь этот микрорайон.
— Я с тобой, — вякнул Погодский.
— Нет. Я вернусь через полтора часа. Жди тут, если не хочешь лишиться колес. Райончик тут закачаешься.
Я шла по улице своего детства, узнавая и не узнавая. Раньше здесь не было такой грязи, все зеленело, детские площадки были усеяны детьми по обезьяньи висящими на турниках, отовсюду звучал смех. Теперь даже солнце не расцвечивало убогий, серо — пыльный район, воняющий мочой и бедностью. Честно сказать, я думала, что больше никогда сюда не вернусь. В этот район, в этот мир, в эту жизнь. Серый приземистый дом, с тех пор, как я была тут в последний раз, стал вглядеть ужасно. Сколько лет прошло? Тринадцать, кажется. фиговая цифра. Я толкнула рукой подъездную дверь и чуть не задохнулась от вони. Аромат мочи, отходов, мусора, какого — то адского варева, проникал казалось даже сквозь поры кожи. Поборов тошноту я взбежала по выщербленным ступеням на четвертый этаж, молясь всем богам, чтобы ни с кем не встретиться.
Ключ лежал там, где я его и оставила, в выбоине за дверным косяком. Замок щелкнул, впуская меня в кошмар моего детства. Я замерла на месте, оглядывая роскошно обставленную прихожую. Словно и не было стольких лет. О том, что здесь давно никто не бывал говорил лишь слой пыли и натянутая у порога, не заметная глазу проволока. Я аккуратно перешагнула через растяжку и прошла вглубь апартамента.
Отец любил и умел жить на широкую ногу. Он в принципе любил жить, но скорее всего понимал, что с его работой старость он не встретит. Так и случилось. Я включила старенький компьютер, плеснула виски из хрустальной бутылки в граненый стакан, и пошла собираться на дело. Платье из тонкого шелка, шитое искусным кружевом село на меня, как влитое. За тринадцать лет я практически не изменилась, разве что округлилась местами, но это только пошло на пользу. Порылась в ящике комода, достала коробочку с гримом, серьги с крупными бриллиантами и колье. Рыжий парик оставила напоследок. Неудобно гримироваться, когда волосы лезут в лицо. Глаза изменила с помощюь цветных линз, сделав выбор в пользу зеленых. Через час из зеркала на меня смотрела незнакомка. Пухлые чувственные губки, ровный нос, широкие, сделанные с помощью пластического грима скулы, радовали легким румянцем. Я осталась довольна. На завершение подготовки оставалось полчаса. Сунув в сумочку две стандартных колоды карт, газовый балончик и пару гранат — лимонок, повела плечом и уселась к компьютеру. Спустя двадцать минут я повернула ключ в замке и вышла на свет божий. Негоже заставлять ждать моего кавалера.
Синоптик дрых без задних ног, откинувшись на кожанное сиденье. Я очень надеялась, что он пропотел до трусов. Ну да, такая я вредная. Постучала в окно, злорадно улыбаясь.
— Девушка, мне не нужны ваши услуги. Я не буду смотреть ваших девочек, — сонно ответил этот мерзавец, — я жду даму и ваше присутствие тут не уместно..
— Дама уже тут. И хотя мне очень обидно, что ты принял меня за дешевую простигосподи. Но за даму я, пожалуй, отпущу вам, господин Синоптик, часть грехов, — хмыкнула я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается рожа этого самодовольного гиббона. — Так мы едем в казино, или ты так и будешь строить из себя имбециллла, и пускать слюни?
— Анфиса? — вкрадчиво спросил Погодский.
— Нет, блин, Анна австрийская. Прекращай тупить, Антоша. И, кстати, ты играть то умеешь, или нам придется уносить ноги, когда тебя разденут до трусов?
— У меня нет трусов. Ты порвала последние, — рыкнул Погодский. Надо же, а у парня стальные тестикулы, если он так быстро умеет брать себя в руки.
— Что ж, тем лучше. Значит ясмогу лучше рассмотреть то, что ты так стыдливо прикрывал ручками сегодня ночью, — издевательски пропела я, усаживаясь на заднее сиденье. Негоже дамам на пассажирском то.
Глава 16
Мужчины — фантастические создания, которых нам, женщинам, никогда не понять. И не надо морщить брезгливо носы, и говорить, что гомо сапиенсы, носящие гордо, свой признак превосходства над женской расой, просты, как валенки. Ага, блажен, кто верует. Мужчины — это квинсистенция силы и слабости одновременно. Они восхитительны в своей вере в собственную непогрешимость, вечную правоту и самолюбование, приправленные острой снисходительностью к простым, бестолковым бабам, словно кайенским перцем. Эти опции врожденные. Они присутствуют в базовой комплектации любого, даже самого завалящего, самца. А уж если мужчина похож на бога внешне, и отягощен интеллектом- тогда держись. Общение с таким индивидом сродни покатушкам на американских горках: черевато выбросом адреналина, потерей ориентации в пространстве и болезненным отходняком.
К казино мы подъехали разругавшись в пух — и прах. Точнее, это был ресторан, но я буквально чувствовала флюиды игры. С тех пор, как легальные казино стали вне закона, рестораны стали хорошим прикрытием для азартных игр. Подпольные казино, да тем более, такие шикарные, не нравились мне от слова — совсем. Шансов свалить целой и невредимой, и при этом без шума, судя по окружающей обстановке, у нас с Антошей было мало. А точнее, они стремились к нулю. Я сидела на заднем сидении, нахохлившись словно мышь на крупу и усиленно «не смотрела» на покрасневшего до «прединсульта» Синоптика, сжимающего руль с такой силой, что казалось несчастной «баранке» скоро наступит каюк. Говорить, судя по всему он тоже не мог, только клокотал как озверевший индюк, и дергал кдыком, щекой, глазом и веной, вздувшейся на виске.
— Эх, Антон, побьют нас сегодня, к гадалке не ходи, — подбодрила я несчастного мужика, хотя в принципе никакой вины за собой не чувствовала. Кто виноват, что у него такая слабая душевная организация? Даже Шмойлов и то покрепче был. — Нос у меня чешется, а это верный признак, что ты по сусалам получишь.
— Почему я? — прохрипел Погодский?
— Потому что девочек не бьют, — хихикнула я.
— Расскажи этот занимательный факт Аллесгуту, — лицо поганца расцвело от улыбки. Антон вышел из машины, и галантно распахнув заднюю дверцу подал мне руку. И хорошо, что он решил проявить куртуазность, ибо я затрепыхалась на сиденье, как препарированный кузнечик. Подлец припарковал свой рыдван прямо возле бордюра. Для того, чтобы вылезти из низкого «Астона Мартина» порог которого стоял вровень с вышеозначенным поребриком, мне нужно было задрать колено прямо до уха, и то не факт, что я смогла бы элегантно появиться перед публикой в этом случае. Да еще и платье никак не соответствовало подобным антраша, сковало меня словно пыточная вязка. Синоптику явно нравилась моя беспомощность. По крайней мере, садистсая улыбочка на его лице никак не вязалась с сочувственным выражением ясных очей этого гаденыша.
— Я сама, — гордо вякнула я, сползая по цепляющейся за кружева своими чешуйками, крокодиловой коже. Похожа со стороны я скорее всего была на гусеницу- листоеда, но позволить насмехаться над собой, не пойми кому…
Да уж, фурор своим прибытием мы произвели, хотя Погодский, как я поняла не очень то жаждал привлекать к себе особое внимание. Но судя по вытянувшимся физиономиям, стоящих у двери секьюрити, наш выход был сродни королевскому выезду — оглушителен и прекрасен. Я сползла на асфальт, элегантно оттопырив ручку с зажатым в ней ридикюлем и томно вздохнув, приняла позу римского патриция, возлежавшего на диване.
— Дорогой, ты такой затейник, — с придыханием пропела, протянув конечность к своему спутнику, — прими у меня сумку, и умоляю, в следующий раз свои эротические фантазии давай все же воплощать дома. Я понимаю конечно, твои проблемы. Но и меня пойми. — Синоптик заходил желваким, борясь с желанием меня отпинать.
Не может он без зрителей, — заговорщически прошептала я, обращаясь к застывшим на месте амбалам, ждущих с восторгом дальнейшего развития событий, — прям беда. Богатый, красивый, а вот в этом отношении наказал бог моего Антошеньку.
У Синоптика дернулся глаз. Он схватил меня за шкирку и наконец то поставил на ноги.
— Я тебя убью, — прошептал мне в ухо, и так скрипнул зубами, что я чуть не оглохла, ей богу.
— У тебя глисты похоже. Люди зубами скрипят, когда в них паразиты живут. Проверился бы, а то ребенка еще наградишь, — как ни в чем не бывало скаазала я, направляясь ко воду в казино, украшенному уродскими, псевдо — историческими коллонами, в стиле расцвета древнего Рима и поддерживающими кичозный балкон, голожопыми атлантами.
— Что ты таскаекшь в своей торбе? — зло спросил Погодский, — кирпичи?
— Гранаты, — честно ответила я, — ну и так, по мелочи.
— РГД? — хохотнул этот дурачок, явно мне не поверив
— Нет, обычные лимонки. Дрянь конечно, но на безрыбьи, как говорится…
— Ну — ну, — пробухтел он мне вслед, но я уже не слышала.
Я вдыхала полной грудью запах, который уже начала забывать. Голова закружилась от острого, болезненного желания. Желания игры. Я наслаждалась. Дорогой ресторан пах так же, как и все остальные гнезда игрового порока. Вы замечали, что каждое учереждение имеет свой запах? Будь то школа, отделение полиции, налоговая, и иже с ними. Все имеет свой неповторимый аромат. Все одинаково можно отличить едва втянув носом воздух в этом заведении. И не важно где находится, ну пусть, школа. Они все пахнут одинаково. Вот и сейчас меня обмануть вывеской общепита не получилось бы.
Казино пахнет потом, разочарованием, радостью, горем, праздником, безысходностью, страхом — человеческими эмоциями, пережитыми здесь.
— Господин Погодский, вас ждут, — возле нас возник метродотель и с опаской уставился на мою сумочку в руках Антона.
— Ой, дорогой, я совсем забыла про ридикюль, — пропела я, лучезарно улыбаясь. Выхватила из рук кавалера торбу, молясь всем богам, чтобы нас проверять не стали. Вот уж сюрпризец бы ждал моего спутника. — Спасибо Вам, вы душка, — послала воздушный поцелуй расплывшемуся в масленой улыбочке дядьку. — Если Антоша выиграет, вы получите хорошие чаевые. Хотя нет, солнышко, отблагодари нашего доброго ангела сейчас.
Фух. Дядька отвлекся от моей сумки, Погодский снова заскрипел зубами. Эдак он без премоляров скоро останется. Надо бы сбавить обороты.
Довольный халдей проводил нас по длинному коридору к неприметной двери, скрытой в недрах шикарного трактира. За ней шла игра. Я ухмыльнулась, расправила плечи и шагнула в свой мир.
Глава 17
Выглядеть глупо и при этом не казаться полной идиоткой — это я вам скажу великий дар. Я стояла в полумраке игральной залы, рассматривая компашку, собравшуюся за столом покрытым зеленым сукном и чувствовала, как по позвоночнику ползут «ледяные змеи». В спину мне громко сопел Синоптик, и, что — то мне подсказывало, что он нервничает.
Лично мне показалось, что я попала на бал к Воланду. Больно уж рожи, у «высокосветскийх денди» сидящих вокруг «ломберного стола», походили на упырячьи. «Банк» собранный а центре поразил мое воображение, я аж губы пересохшие облизала.
— Добрый вечер, господа! — мой идиотски — жизнерадостный голос прозвучал в тишине, как удар гонга — так же нуместно и противно.
— И тебе не хворать, — хмыкнул холеный толстяк, на которого я сразу обратила внимание. Нервные пальцы «болтуна» ласкали стандартную колоду. Погодский подтолкнул меня в спину, к стулу стоящему по правую руку от какого — то жуткого задрота, дергающего себя за, порядком уже поредевшую, бороденку и безумно блестящего глазами. Как я успела заметить, катал в игре было двое. Вышеупомянутый толстопуз, и нервный, похожий на крысеныша «вертля».
— Анфиса, садись, — рыкнул Синоптик, и подвинул стул, заехав мягким сиденьем мне под коленки. Я не удержалась и плюхнудась на сиденье, отнюдь не грациозно. Ну, ничего, я ему этот позор тоже припомню. Сам Антон уселся рядом и напряженно уставился на что — то за спиной «борова». Я проследила его взгляд, и увидела небольшой кейс, лежащий на столике у стены.
— И ты здравствуй, Синоптик. Не ожидал, что ты рискнешь сюда явиться. Слабоумие и отвага? Или ты просто решил познакомить нас со своей новой курочкой?
— Где курочка? — завертела я головой, чем очень порадовала тостяка. Десяток подбородков заколыхался от беззвучного смеха, что в общем то выглядело очень даже внушительно. Я аж замерла от восторга.
— Слон, ты знаешь зачем я пришел, — в голосе Погодского я не услышала и тени страха. — Я не люблю бегать от проблем. Отзови своих шавок и разберемся.
— Отдай мне мое, и бабу, которую ты увел из под носа у Аллесгута. И разойдемся бортами, — хмыкнул Слон. К слову сказать, погоняло ему очень шло. Я напряглась. Баба это я. Зачем, интересно, им так приспичило заиметь меня в качестве трофея? С другой стороны, значит грим я сделала очешуенный — меня не узнали. Только сейчас я обратила внимание на противного блондинчика, появившегося за спиной толстопузого каталы, который по всей видимости и был тут главным. Аллесгут уставился на меня водянистыми глазенками, но тут же потерял интерес, явно меня не признав.
— Давненько не брала я в руки шашек, — пропела я капризным голоском, не сводя глаз с рук Слона, играющего со «стирами», как фокусник — иллюзионист. Карты танцевали в его пальцах, словно заколдованные.
«У тебя слишком маленькие руки» — зазвучал в моей голове голос отца. Я вздрогнула, не в силах отвести взгляда от шаффла противника. Сильного противника. Сарделькообразные пальцы лишь на долю секунды задерживались на мелькающих, словно в каллейдоскопе рубашках карт, считывая крап, который мог почувствовать лишь ухмыляющийся катала.
— Детка, тут игра. Мы не играем на щелбаны, — хихикнул «крысеныш» и его пальцы побежали по моему бедру. Я с трудом сдержалась, чтобы не вырубить его ударом локтя, диспозиция была как раз для этого приема.
— Убери от нее свои поганые грабли, — прорычал Синоптик. — Так что, Слон?
— Играем. Выиграешь — твоя взяла. Проиграешь — прости, отсюда не уйдешь.
— удваиваю ставку, — ухмыльнулся Погодский. — Ты знаешь зачем я пришел. Баба, против документов. Я ставлю эту курицу, — показал он на меня глазами. Я аж поперхнулась. Глаза борова нехорошо загорелись.
— Нет, подождите. Я не поняла. Мы во что играем. Если в «Чапая» то я вас сделаю. Только зачем шашек так много? — показала я на груду фишек рассыпанных по сукну. Синоптик застонал, и это меня порадовало. Не будет, гад, ставить на кон живых людей.
— Нет, детка. Мы играем в поккер. Ты знаешь, что это такое? — слон прищурился, словно пытаясь взглядом проникнуть мне в душу. Еще один приемчик, который мне знаком. Что ж, посмотрим, кто сорвет банк.
— Ой, да. Меня мама и ее подружки когда — то учили. Они любили в выходные поиграть в картишки. Только, если вы позволите, мне нужно припудрить носик, прежде чем мы начнем «катать», господа.
— Что мы начнем? — прохрипел Погодский.
Я оставила его вопрос без ответа. Отодвинула стул, и словно невзначай, поккачнувшись на каблуках, вцепилась в ничего не подозревающего Слона, предотвращая падение. Мужик галантно ухватил меня за талию, бросив на стол крапленую колоду, которую я тут же смахнула сумочкой. Карты разлетелись, словно крупные бабочки. Я испуганно вскрикнула и опустилась на колени, судорожно собирая стиры.
— Простите, простите меня, я не хотела, — зачастила я, слоовно из пулемета. Синоптик бросился мне на помощь.
— Какого хрена ты творишь? — прошипел он, ползая рядом со мной.