Я присмотрелась и увидела, что на Ай нет ошейника. Такой странный и завораживающий контраст. Она могла быть послушной, абсолютно покорной, служа мужу, а вне игры становилась дерзкой, взбалмошной.
Я не могла не сравнивать их с собой и Москвиным. Он тоже подавлял мою волю, доминировал и брал, если хотел, но позволял мне оставаться собой в то же время. Уверена, я бы не смогла исполнять роль по жестким правилам. Хотя что-то было горячее и возбуждающее в той сцене в спальне джета.
— Вечернее шоу? — прошептал Москвин мне на ухо.
Я вздрогнула, отпрянула от перил балкона и невольно прижалась к его груди спиной. Он опять подкрался как тигр на мягких лапах.
— Не слышала, как ты вошел, — пролепетала я, едва слышно, пытаясь отстраниться, но почему-то при этом только крепче прижималась к нему.
Глеб обнял меня, и я прикрыла глаза, млея от горячих рук. Может быть, нет смысла сопротивляться тому, что доставляет мне удовольствие?
— Конечно, не слышала, — тихо говорил мне на ухо Глеб, почти касаясь губами, опаляя мою кожу горячим дыханием. — Ты же так увлеклась просмотром.
Я зачем-то начала оправдываться как дурочка.
— Они ничего такого не делали. Я не подглядывала.
— Это пока. Долго не протянут.
Москвин прикусил меня за шею, заставляя тихо охнуть. Я закусила губу, чтобы не выпускать изо рта больше звуков, но это не помогло.
— Расслабься, Лесь. Они любят, когда на них смотрят, а тебе интересно понаблюдать. Все довольны в итоге. Перестань дергаться и взывать к глупой морали. Смотри просто. Если хочешь. Ты же хочешь?
Я могла попросить отпустить меня, могла начать уверять его, что мне не интересно, что все это ужасно и даже омерзительно. Но намного приятнее было откинуться назад и не дергаться, принимать касания Москвина с удовольствием, позволить себе расслабиться.
— Наверно. Наверно, хочу, — призналась я неуверенно, но искренне.
Глеб шумно выдохнул и провел языком от чувствительного места за ушком по шее.
— Хорошая девочка.
Он собрал мои волосы и убрал в строну, отодвинул плед, чтобы покрыть поцелуями шею сзади.
Господи, как же это было хорошо.
Разве может что-то плохое и порочное доставлять столько удовольствия? Разве должна я противиться этому?
Глеб оказался прав. Игры его друзей в джакузи очень скоро приобрели явный сексуальный подтекст. Айза сидела на муже верхом, целовала его, а Артур ласкал ее грудь то через ткань купальника, то забираясь под него пальцами.
А я никак не могла отделаться от мыслей обо всем этом доминировании и БДСМ. Несмотря на волнительное возбуждение и адское напряжение, я страдала от неизвестности. Мне нужны были ответы, чтобы окончательно избавиться от страха.
— Глеб, а ты… Ты тоже? — спросила я, вздрагивая от каждого прикосновения его губ.
— Что тоже, малыш?
— Все это… БДСМ, доминирование, наказание…
Глеб усмехнулся и ответил:
— Нет, Лесь. Я не по этой части. Но не скрою, это может быть интересно. Посмотреть, но не участвовать. И уж точно не жить в теме.
— Ясно, — выдохнула я, окончательно успокаивая нервы. — Значит, ты не будешь меня пороть ремнем, если я кончу без разрешения?
Москвин засмеялся.
— Даже не знаю. А ты собиралась?
Я не стала отвечать. Наверно, это было очевидно. Или не было, но пояснять мне не хотелось.
Руки Глеба гуляли под пледом, лаская мою грудь через платье, забираясь под подол снова. Я передернула плечами, чувствуя прохладный воздух вечера. Мне больше не хотелось смотреть на Казаевых. Я получила свое личное шоу и даже наслаждалась им.
Прикрыв глаза, я бессовестно стонала, ощущая пальцы Глеба, что касались меня.
— Какая же ты влажная, господи, — пробормотал Москвин, разворачивая меня к себе лицом.
Я встретила его голодный поцелуй с радостью, отвечая с той же страстью и желанием. Кажется, Глеб слегка обезумел от моей покорности. Его действительно это заводило. Я решила провести эксперимент и подняла руки, чтобы обнять его за шею.
Москвин хрипло застонал и углубил поцелуй. Он сильнее сжал мое плечо, почти причиняя боль. Но она была такой желанной, что почти успокаивала жажду острых ощущений. Я вскрикнула, когда Глеб дернул мои трусики, разрывая тонкую ткань.
В то же мгновение его пальцы оказались там, где я сильнее всего желала. Стоны вперемешку с какими-то блаженными рыданиями вырвались из моего рта. Я выгнулась, невольно отбирая у Глеба губы, но он тут же опустил голову, отодвинул в сторону лиф платья и стал ласкать мою грудь.
— Скажи мне, детка. Скажи, что хочешь, — попросил Глеб, оставляя мои соски без поцелуев.
Я заныла, сразу чувствуя боль утраты и жуткий холод без его поцелуев.
— Хочу. Пожалуйста. Дай мне кончить, — выпалила я, даже не покраснев от таких слов.
Он втянул в рот мою нижнюю губу, пососал и укусил, отпуская, а потом лизнул. Словно чертов демон, который выпивает свою жертву до полусмерти, а потом зализывает раны, что сам нанес.
— Держись за меня, — велел Москвин.
Я вцепилась в его плечи, а Глеб прихватил меня под коленом и поставил на стул мою ногу.
— Да, вот так, моя хорошая, — бормотал он, снова спускаясь к моей груди.
Ощущения тут же закружили меня. Его зубы, язык, губы на моих сосках дарили ни разу не нежные ласки. Но как же мне нравилось это. Я кусала губы, чтобы не кричать, но стоны сдержать была не в силах. Не знаю, слышали нас Казаевы или нет. В какой-то момент мне стало все равно.
Я безумно хотела только одного — кончить. Но Москвин едва касался меня между ног, легонько поглаживал, размазывая по бедрам мою смазку.
— Глеб, пожалуйста, — взмолилась я.
— Тебе мало, Лесь, да? — проговорил он, снова целуя меня в губы. — А ведь раньше ты кончала от одной стимуляции груди. Помнишь?
Я помнила, конечно. Тот неожиданный оргазм в подвале. Глеба, который пугал меня о чертиков. Который теперь приручил меня и вел куда-то в дебри наслаждения.
Да, я хотела больше теперь.
Он снова кусал мои губы, словно наказывал за что-то.
— Ты будешь хотеть сильнее и больше с каждым разом, маленькая, — продолжал убивать меня Москвин чувственным шепотом. — Ты сама попросишь меня… Однажды. В свое время.
Мне отчаянно захотелось послать его к черту за эту непрошибаемую самоуверенность, но тут Москвин коснулся, наконец, моего клитора, и я застонала.
Сначала от блаженства, но тут же из-за болезненного чувства потери, потому что он тут же убрал руку.
— Но ты должна быть готова для меня.
Он сказал это, и тут же я почувствовала его палец, что медленно входил в меня. Я, кажется, так сильно вдавила ногти ему в плечи, что царапала даже через футболку. Глеб рыкнул, но не сказал ничего, лишь продолжил истязать мои губы своим ртом и медленно погружать в меня палец.
Это было странно и необычно. Я никогда не делала такого, а он… Он отстранился и смотрел, как я хватаю ртом воздух, захлебываясь дыханием и ощущениями.
— Не больно? — спросил Глеб, скользя пальцем внутрь и назад. Медленно. Сладко.
Я помотала головой, не в силах разговаривать.
— А так?
Он добавил второй палец, который растянул меня сильнее, но так же медленно. Глеб поглаживал мое бедро второй рукой, одновременно помогая удерживать ногу на стуле, не давая мне закрыться.
— Хорошо? Тебе хорошо, сладкая? — спрашивал он, продолжая трахать меня двумя пальцами. — Хочешь быстрее? Сильнее?
Я уронила голову ему на плечо, буквально повисла на нем и тихо постанывала:
— Да. Да, еще.
Движения стали быстрее, проникновение глубже. Я зажмурилась, а когда большой палец Глеба одновременно стал потирать клитор, была готова заорать. Чтобы не сделать это, мне пришлось укусить Москвина. Наверно, это было больно. Я почти сразу отпустила, но он не шелохнулся, продолжал вести меня к оргазму, который я теперь не просто желала. Если не кончу, то умру. Я просто умру.
— Пожалуйста, Глеб. Пожалуйста, — повторяла я, как помешанная.
— Что, малышка? Что ты хочешь?
— Сильнее, еще.
Я слышала, как он сам тяжело дышал, как моя плоть соприкасалась с его ладонью, как я сама громко стонала, встречая первые вспышки разрядки. Удовольствие было подобно закату, что сначала робкими мазками раскашивает небо розовым, но постепенно разгорается пожаром огненно-алого, а потом затихает мягким пурпуром.
Кажется, я отключилась на секунду или больше. Совершенно не помнила, как оказалась в ванной. Второй раз за сегодня вместе с Глебом. Кажется, он снова тащил меня и придерживал, пока настраивал воду, а потом помыл с душистым гелем.
Я вздрагивала, продолжая все это время чувствовать эхо удовольствия. Как-то естественно было коснуться рукой каменной эрекции Глеба.
Я целовала его грудь, пока гладила член, уделяя больше внимания набухшей головке. Его рука в моих волосах собрала пряди, сжалась в кулак.
— Маленькая, — прохрипел Глеб, потянув меня за волосы.
Он накрыл мою ладонь своей и сжал, показывая, что надо сильнее и быстрее двигать рукой. Я послушно приняла его урок и уже через минуту Москвин кончил.
Мы стояли под душем, обнимаясь, пока вода смывала следы пены и удовольствия.
Глеб вытер меня полотенцем и отнес в постель.
Кажется, он говорил, что завтра придется уехать. Или мне это снилось. А я ведь поеду с ним? Мне бы хотелось. Столько всего теперь хотелось делать с этим ужасным порочным мужчиной.
Глава 11. Тревожная скука
Я снова проснулась одна в постели. И в этот раз почему-то такое положение дел не радовало. Я смутно помнила, что Глеб говорил об отъезде и расстроилась еще сильнее. Мне хотелось сегодня увидеть его насмешливый взгляд и сказать, что он ужасно выглядит утром. Скорее всего, это было бы неправдой, потому что чертов демон всегда был горяч и красив.
Пытаясь избавиться от этих странных мыслей, я поспешила встать с постели, умылась и пошла вниз. На часах было всего половина седьмого. Разумеется, гости еще спали. Я рассчитывала, что найду хотя бы Терезу на кухне.
Но там оказался только Глеб. Он стоял около огромной кофемашины и потягивал эспрессо. Да, на его лице была именно та сама ухмылка, и выглядел он потрясающе в обычных синих джинсах и майке-поло.
— Тереза сварила мне кофе и уехала на рынок за продуктами, — отчитался он, разглядывая меня с ног до головы. — Хочешь тоже?
— За продуктами? — я приподняла бровь.
Глеб рассмеялся.
— Нет, кофе.
— Я сварю сама. Спасибо.
— Он подвинулся, освобождая мне место и сказал:
— Я буду в кабинете. Это напротив кинотеатра. Приходи.
Не скажу, что это звучало как приказ, но спорить или упрямиться я не собиралась.
Сделав себе капучино, я отправилась в кабинет. Глеб сидел за столом, что-то просматривал на экране ноутбука, хмурился.
— Иди ко мне, — позвал Москвин.
Я поставила на стол чашку и села напротив в кресло. Глеб тут же нахмурился.
— Не чуди, малыш.
Он похлопал себя по колену, и я закусила губу. Одного его взгляда мне хватило, чтобы подняться и подойти к Москвину. Он потянул меня за руку, усаживая себе на колени.
— Может, хватит уже упрямиться, красивая девочка? — прошептал Глеб мне в губы.
Я сама сократила расстояние до минимума, поцеловала его. Губы Глеба были терпко-горькими, но одновременно мягкими и ласковыми. Он был нежным сегодня. Мучительно нежным.
— Вот теперь доброе утро, Леся, — проговорил он, улыбаясь. — Посиди со мной минутку. Ладно?
— Ты просишь меня? Серьезно? — не удержалась я от сарказма.
Глеб посмотрел на меня очень серьезно и тихо сказал:
— Я знаю много способов, чтобы сделать тебя послушной шлюшкой для моих утех, но…
— Но?
Я положила руку ему на шею, царапнула ногтями и погладила его волосы сзади. Глеб прищурился.
В эту игру можно играть вдвоем, кажется.
— Вчера я не заставлял тебя, малыш, — проговорил Глеб. — Разве тебе было плохо?
Я не стала отвечать на это вопрос, но задала свой.
— Ты опять снимал меня спящей?
— Ты опять была преступно красивой.
— Отличное оправдание для маньяка.
— Я не собираюсь тебя убивать. И насиловать тоже.
— Да, ты говорил. Это радует.
— Ладно, иди пей свой кофе. А то еще несколько секунд ерзаний этой попки, и я возьму тебя прямо на столе, — пригрозил Москвин.
Я тут же подпрыгнула и покраснела.
Он мог некоторое время играть в поддавки, но вот такая фразочка, брошенная словно между прочим, и я снова как пугливый олень в свете фар.
Чтобы не показывать ему своего смятения, я отпила кофе и спросила:
— У тебя неприятности?
— С чего ты взяла?
— Хмуришься.
Глеб листнул снова что-то с помощь тачпада и, кажется, вполне честно ответил:
— Да, мой управляющий накануне попал в аварию, сломал ногу. Тереза не успевает со всем справляться. Пытаюсь сам разобраться с налогами. Вернее, собрать нужные документы. Благо, разбираться будет посредник. Сегодня встречаюсь с ним во Флоренции.
— Значит, ты все-таки уезжаешь?
— Да. Буду скучать по тебе. Посиди тихонько, ладно? Мне нужно написать пару писем.
Я не стала спрашивать, зачем я вообще ему здесь понадобилась. В принципе мне было все равно, где пить кофе, а наблюдать за серьезным Москвиным оказалось даже интересно. Он снова хмурился, тер подбородок, стучал по клавишам, гладил тачпад. Совсем как меня накануне.
Я снова вспыхнула, вспоминая вчерашний вечер. Как ни ужасно, но мне действительно было с ним хорошо. Глеб ни разу не сказал мне ничего о фото. То ли я так обрадовалась, что он не фанат БДСМ, то ли помутился разум от воздержания, но все, что было вчера, произошло безо всякого принуждения с его стороны.
Мне нужно было радоваться, что он уезжает на целый день, но вместо этого я уже начала скучать. Кажется.
Я так и сидела, бессовестно рассматривая Глеба, пытаясь разобраться в своих чувствах, пока не увидела из окна, как подъехала машина. Глеб тоже обернулся.
— Тереза вернулась. Пойду помогу ей с сумками.
Черт знает почему, но я вскочила, заявив:
— Я тоже.
Глеб не отговаривал меня.
Вдвоем мы справились с большей частью пакетов, но все равно пришлось вернутся еще раз, оставив Терезу разбирать продукты.
— Пообещай мне одну вещь, Лесь, — обратился ко мне Глеб, пока мы забирали остатки еды. — Держись подальше от Ника.
— Почему? — тут же прорезался во мне голос бунтаря.
— Потому что иногда у него включается комплекс бога, и он не слышит слова «нет».
Я примерно понимала, о чем говорил Глеб. Разумеется, он был прав, но соглашаться с ним было очень сложно, почти больно.
— Забавно, что ты дружишь с такими неприятными людьми.
— Я дружу с Андреем, мы вместе учились. Он отличный парень, и бестолковому Кольке Риду светил бы не один срок, если бы не его головастый менеджер. К сожалению, Андрей не всегда может уследить за нашей звездой. Да и Ник последнее время адекватен без наркоты, но ты все равно будь осторожна. Обещаешь?
Я сглотнула, услышав про наркотики, и тут уже было не до вредности. Покивав, я забрала у Глеба пакет с горячими еще багетами и пошла в сторону дома.
Москвин не постеснялся прижать меня к столешнице на кухне, пока Тереза была увлечена яйцами и молоком.
— Будь хорошей девочкой, — прошептал он мне на ухо. — А когда вернусь, я снова сделаю тебя плохой.
От этого обещания я вспыхнула моментально, но Глеб тут же отпрянул, не усугубляя мое возбуждение. Он что-то сказал Терезе на итальянском, а потом сел в машину, на которой она ездила в город, и умчался.
Неприятное чувство потери тут же сжало мне горло. Боже, я же не собираюсь скучать по этому бессовестному шантажисту?
Нет, я не собиралась. Я уже по нему скучала.
Чтобы отвлечься, я помогла Терезе с завтраком. Мы обе неплохо говорили по-английски, хорошо понимали друг друга. Итальянка сетовала, что приходится напрягать сениоре Глеба и гостей, но она совсем ничего не успевает из-за болезни второго помощника. Ей немного помогала дочь, но она училась в университете Флоренции и не хотела пропускать занятия.