Глеб не соврал. Очень скоро он привел нас на площадь. Я узнала башню и… На этом все. Никаких особых эмоций место не вызывало.
— Я замерзла и проголодалась, — пожаловалась Вика, читая мои мысли. — Может, заглянем перекусить? Леся вообще сегодня не завтракала.
Я покивала, соглашаясь с ней, и подняла воротник куртки.
Лика игнорировала ее слова. Она вообще предпочитала делать вид, что Славы и Вики не существует.
— Я тоже что-то быстро нагулялась, — согласилась с нами Стася.
Москвин обвел всех взглядом и сказал:
— Через квартал есть ресторан. Там классная дегустация вин и потрясающие супы. Слав, ты не пей только, ладно?
— Конечно, — откликнулся он тут, же. — Андрюх, а ты?
— Я погуляю. Мне тут нравится.
— И я тоже. Глеб, расскажи еще о башне, пожалуйста, — прицепилась к Москвину Лика.
Наверно, даже армейским тягачом ее было бы сложно отодрать сейчас от Москвина. Я постаралась смириться с этим в очередной раз. Если ему приятно такое — да ради бога. Третьи руки после Славы и Ника, наверно, предел мечтаний. Вряд ли Лику придется уговаривать изощрено и с шантажом, как меня.
От этих противных мыслей меня немного отвлекла дегустация. Глеб, сволочь, не соврал. Вино было разное, но потрясающе вкусное. Богато сладкое, с нотками смородины. Или терпко сухое с невероятным эхом послевкусия. Я вроде бы глотнула каждого по капле, пробуя с закусками, согреваясь и наслаждаясь приятной компанией, но очень быстро меня накрыло.
Весьма кстати пришлись те самые сытные супы, о которых говорил Глеб. Я не смогла выбрать и взяла два. Объелась и даже немого протрезвела.
Пока мы ели, Слава пытал официанта, который немного говорил по-английски. Он сказал, что обязательно нужно подняться на башню и посмотреть на город и окрестности с высоты. Я не запомнила название башни, но Славик, кажется, записал. Девчонки вроде бы тоже были не против.
Выйдя из ресторанчика, мы прогулялись по городу, дошли до той самой башни. Дождь почти перестал, даже облака разбежались, оставляя немного свободы низкому солнцу. Может быть, меня грел суп или вино. Или подъем в миллион ступеней на проклятую высотку, но я больше не мерзла.
Едва оказавшись наверху, у меня захватило дух. Тоскана в лучшей своей ипостаси была как на ладони. Я тут же забыла о холоде голоде и легком хмеле в голове. Мне до боли захотелось бежать бегом вниз по ступеням, прочь из Монтепульчано, навстречу туманной долине, чтобы ходить по полям, вдыхать запах тумана и молодой травы.
Конечно, я ничего такого не сделала, только стояла и смотрела, как завороженная. Наверно, именно за этим видом и ехал Глеб в Тоскану осенью.
Я оставалась на смотровой дольше всех. Ребята раз сто звали меня, но я не могла перестать осматривать долину. Они ушли, велев приходить к машинам. Девчонки совсем замерзли, снова хотели вина, а Славик просто в тепло. Хотя бы машины.
Оставшись в одиночестве, я еще некоторое время представляла, как бы все сложилось, если бы Глеб не был мудаком. Мне бы очень хотелось посмотреть, как он снимает, побродить с ним по Тоскане. Но, наверно, не судьба.
Я пришла к машинам, когда все уже сидели по местам. Даже Лика отлепилась от Глеба и грела руки о стаканчик с горячей сангрией. Сам же Москвин стоял у машины. Как будто ждал меня.
— Где ты была? — спросил Глеб, едва я подошла.
— Наверху. Смотрела на Валь-д'Орчу, — ответила я не в силах сейчас острить или слать его лесом. — Ты был прав. Осенняя Тоскана невероятная.
Глеб тоже не сказал ничего гадкого, хотя я ждала. Он лишь в очередной раз обсмотрел меня всю, моргнул, кивнул мне или самому себе.
— Да. Невероятная, — повторил он мои слова, и его взгляд смягчился.
Он как будто решился на что-то. Или мне показалось?
— Садись в машину, Лесь, — сказал Глеб. — Времени много.
Я послушалась, конечно, хотя после смотровой мне не хотелось никуда спешить. Ребята, кажется, собирались еще и в Сиену заглянуть на обратном пути. Но долина запала мне в душу. Я бы с удовольствием задержалась здесь, чтобы без спешки побродить по окрестностям.
Совершенно неожиданно мое желание сбылось.
Глава 14. Закат в долине
Мы отъехали от города на несколько километров, когда машина Глеба, что была впереди, остановилась. Я увидела, как Москвин открыл дверь и вышел, а за ним — Андрей и Лика.
— Случилось чего? — спросил Славик, тоже заглушив мотор и открыв окно.
Глеб подошел к нашему внедорожнику.
— Хочу остаться в долине поснимать. Кто со мной? — спросил он.
Слава и Вика посмотрели на него, как на сумасшедшего.
— Глеб, так скоро стемнеет уже. А машина?
— Машины сейчас перетасуем. Андрей не пил, знает местные дороги и не горит желанием остаться в долине.
— Я тоже, если честно, — поддержал Андрея Слава.
— И я, — пискнула Вика.
— Лесь?
У меня слова застряли в горле. А Москвин и не стал дожидаться моего ответа, только махнул головой, чтобы я выходила, а сам вернулся к джипу.
Рядом с ним тут же оказалась Лика. Едва я открыла дверь, услышала ее трескотню.
— Конечно, я с тобой. Тут так красиво. Жаль, не захватила свитер.
О, да. Одета Лика точно была не по погоде. А вот Москвин, наоборот, подготовился. Он достал из багажника толстую клетчатую рубаху, надел ее прямо на свитер, а сверху натянул ветровку.
— Ты серьезно потащишься по этим полям пешком, Леська? — спросила Вика, не веря, что я собралась променять тепло авто на холод и мелкий дождь пусть и живописной долины.
— Не знаю. Кажется.
Я несмело вышла из машины и поняла, что моя судьба решена. Глеб достал из багажника резиновые сапоги. Две пары. Хантеры. Черные, высокие, мужские. И симпатичные, почти изящные, красные, девочковые.
— Это мне, что ли? — взвизгнула Лика, глядя на Хантеры, как на змею. — Какой ужас. Я не надену.
— Разумеется, нет, — спокойно отвечал Глеб. — Они тридцать седьмого размера. А у тебя сороковой, кажется?
— Тридцать девять, — оскорбилась Лика.
— В любом случае не налезут. Я их для Леси брал. Мы ещё в Москве договорились.
И он подмигнул мне, ставя сапоги на землю. Договорились мы, ага.
Я не могла сдержать нервного смешка.
— Переобувайся. Кроссовки в рюкзак мне.
Пока мы переглядывались Лика неожиданно осознала:
— Глеб, а мы пешком пойдем?
— Конечно, — захохотал Москвин.
— Я думала, на машине.
— Нет, остальные же не будут тут нас ждать.
— А как возвращаться на виллу?
— На такси.
— А когда?
— Лик, — Глеб, кажется, терял терпение. — Я не собираюсь торопиться. Погода отличная. Разве можно загадывать такие вещи? Это Тоскана. Здесь все медленно, неспешно, а ты только и делаешь, что суетишься.
— Ладно. Но скажи, почему мы не можем просто проехать еще на машине?
— Потому что мы приехали. Я и Леся — точно. Сейчас сворачиваем с дороги вон на ту тропу.
— Что? Прямо по полю?
— Конечно.
— Но мои Баленсиаги…
— Да, будут в говно, — закончил за нее Москвин, глядя на Ликины кроссовки от кутюр, снова заставляя меня хихикать.
Это был контрольный выстрел в голову моей сестрицы.
— Нет, я поеду с Андреем.
Глеб и не думал уговаривать.
— Окей. Счастливо погулять в Сиене.
Он перекинул через плечо ремень от чехла камеры, закинул на спину рюкзак и махнул всем. Я скопировала жест Глеба и поспешила за ним.
Кажется, Лика еще некоторое время смотрела нам вслед, а потом я услышала, как стартанули машины. Обернувшись, я зазевалась и поскользнулась, но Глеб тут же поймал меня.
— Аккуратнее, — сказал он, не отпуская мою руку. — Если свалишься в грязь, я тебя не отстираю.
Я снова хихикала как дурочка. Может быть, это еще играло вино, или меня дурманило из-за его горячей ладони, что сжимала мою. Идти с Глебом рядом было так приятно и естественно. Я не хотела вспоминать все, что случилось накануне. Он был почти милым и спокойным, тихо рассказывал мне об окрестностях, пока я крутила головой, не в силах охватить взглядом всю протирающуюся перед нами красоту.
— Видишь, вон там? Вилла Бельведере. Хочу подняться на холм, чтоб снять ее на закате. Даже представить страшно, как здесь заходящее солнце смешивается с туманом.
— Туманы из-за дождя? — спросила я, стараясь ступать с Глебом в ногу.
Он заметил, что я не успеваю за его широкими шагами, и сбавил скорость.
— Отчасти из-за дождя, но тут еще горячие источники. Такая холодная парилка получается.
— А виноградники?
— Принадлежат хозяину виллы, я думаю. Здесь вся земля кому-то принадлежит.
— То есть мы нарушаем частные владения?
Москвин засмеялся.
— А что делать? Не переживай. Феодалы тут привыкшие. К тому же я договаривался о возможном ночлеге. Нас не погонят с ружьем через огороды. Наверно.
Я тихонько засмеялась, а Глеб сделал первую остановку, чтобы поснимать. Недолго. Наверно, он действительно был нацелен на вид сверху, хотя мне и внизу очень нравилось.
Дождь перестал, и ветра совсем не было. Воздух наполнился звенящим вечерним спокойствием.
Когда мы добрались до холма, я поняла, почему Глеб так упорно шел к этой точке. Обзор на долину был идеальный.
У меня захватило дух и подогнулись колени. Возможно, не только от полноты ощущений, но и от усталости. Мы замесили по грязи километров пять, наверно. Нормальный фитнес получился.
Я думала, что Глеб сразу бросится снимать, но он не спешил. Сбросив рюкзак, Москвин достал из него открытую бутылку вина, сыры, хлеб и хамон.
— Проголодалась? — улыбнулся он, видя, как я смотрю на яства голодными глазами. — Давай, не стесняйся, а то еще мне ногу отгрызешь.
Его добрые глаза и мягкая насмешка в голосе так разительно отличались от настроения утра. Я не могла не заметить. Эта перемена помогла мне расслабиться. Возможно, на нас влияло томное умиротворение долины. Здесь было сложно испытывать что-то кроме гармонии и счастья.
— Ты разве не хотел поснимать? — спросила я, запивая еду вином прямо из горлышка.
— Жду заката. Я был здесь уже днем и вечером, но так промок и устал, что удрал на виллу почти сразу. Хочу других красок сегодня. Благо, ноги сухие, и в животе тепло от вина.
Глеб сделал большой глоток и протянул мне бутылку.
— Споить меня пытаешься?
— Конечно. А потом завалю на траву и затрахаю до смерти. Будем барахтаться в грязи, как поросята. Романтика, а?
Я не могла сдержать смеха, толкнула Глеба в плечо. Он тоже хохотнул, но тут же взглянул на меня серьезно, почти сурово. Я сразу напряглась и ждала чего-то неприятного. Возможно, разговора о вчерашнем инциденте с Ником. Кажется, сейчас я даже был готова все объяснить, хотя и не считала нужным оправдываться.
Да кто он такой, в конце концов!
Глеб отвел глаза, так и не сказав ничего, лишь положил мне на брускетту слайс сыра.
Мы не разговаривали больше. Ничего важного и серьезного обсуждать не хотелось, а сотрясать воздух бестолковой болтовней казалось здесь преступлением. Тоскана была прекрасна без слов. Шелестом травы и запахом тумана.
Удивительно, но к концу дня тучи разошлись, показав нам тусклые лучи низкого солнца. Я залюбовалась начинающимся закатом, отхлебнув еще немного вина, подошла к древней изгороди. Или же она просто выглядела древней. Почему-то я была уверена, что каждый кусочек старины здесь неспроста идеально вписывался в живописную природу.
Изгородь действительно оказалась крепкой. Я облокотилась на нее, глядя вдаль. Не знаю, сколько прошло времени. Может, несколько минут, а может, и час. Очнулась я, только когда Глеб тихо приказал:
— Обернись.
Я тут же услышала, как защёлкал затвор камеры. Москвин снимал меня, стоя чуть поодаль.
Открыв рот, я уже собиралась наговорить ему кучу гадостей, но он только шикнул на меня.
— Бога ради, расслабь лицо. Зачем так хмурить лоб?
Наверно, сработало мое желание нравиться фотографам. Я вспомнила, что Глеб присутствовал на кастинге, наверно, иногда снимал для коммерции. Пусть командует. Это тоже опыт.
— Голову назад. Ногу на изгородь. Согни в колене. Да. Так. Замри. Глаза на небо. И вниз. На меня. Идеально, детка. Теперь отвернись и смотри на виллу.
Мне нравилось с ним работать. Или мы просто баловались? Он ведь снимал для себя. Просто так. Как бы то ни было, но позировать Глебу оказалось очень просто и приятно.
Вино это было или наше тесное знакомство, но обычная скованность, которая была моим спутником на кастингах, куда-то улетучилась. Я чувствовала себя красивой и легкой, желанной и вдохновляющей.
Пусть на мне был толстый свитер и резиновые сапоги, но никогда еще мне не было так кайфово от самой себя.
— Много одежды, — проговорил Глеб и направился ко мне.
Я не сопротивлялась, когда он стащил с меня куртку, а потом и свитер. Только охнула, но Москвин тут же вернул мне на плечи косуху.
— Не застегивай, — велел он, снова отходя на пару шагов. — Здорово, что ты лифчик не носишь.
Я видела, что он покручивает настройки объектива, снимая меня то близко, то общим планом. Возможно, менял резкость и фокус. Мне уже не терпелось увидеть фото. И уж точно я не жалела, что оказалась в объективе Глеба Москвина.
Мне было плевать, что при движении видна грудь. Это точно будет красиво, раз Глеб велел позировать без свитера.
— Не замерзла? — спросил он, подойдя ко мне снова.
Я отрицательно помотала головой, не противясь его рукам, что легли мне на талию и прошлись до груди. Глеб потер соски большими пальцами, и я простонала, опуская голову.
— Горячая, красивая девочка, — зашептал Москвин, окончательно зомбируя меня. — Хочу больше тебя. Пожалуйста.
Я закивала, давая согласие на все. Сейчас мой демон превратился в волшебника, который умудрялся одновременно исполнять и его, и свои тайные сокровенные желания.
— Джинсы придется снять. Надень мою рубашку.
— Нет, нельзя, — тут же взбунтовалась я. — Ты же замерзнешь.
Глеб хохотнул.
— Вряд ли, маленькая. А вот ты — да, но немного. Я постараюсь недолго тебя мучить. — Москвин расстегивал мои джинсы, продолжая уговаривать. — Скажи «да», Лесь. Пожалуйста. Сделай это.
— Да, — согласилась я, окончательно теряя разум.
Глеб поцеловал меня в губы, празднуя победу, и сам снял с меня джинсы, но вернул сапоги. Он тут же стащил с себя рубашку и заменил ею мою куртку.
— Покажи мне всю себя, детка. Давай. Двигайся, — сказал он, отошел назад, снова взялся за камеру.
Я не чувствовала холода. Мне было тепло, даже жарко от его слов. Я медленно меняла позы, поворачиваясь то спиной, то боком, трясла головой, поднимала волосы наверх, облокачивалась на изгородь, смотрела то вдаль, то прямо в камеру, на Глеба.
Он, кажется, слишком быстро закончил или просто прервался, подошел, завязал полы рубашки узлом у меня под грудью, сделал несколько кадров, а потом бросил мою и свою куртки на землю и уложил меня на них.
— Красивая, какая же ты красивая, Леська, — бормотал Глеб, целуя меня горячими губами. — Не могу удержаться. Хочу тебя. Всю. Сожрать. Выпить до капли.
Я ничего не могла ответить на это. Лишь выгибалась и хныкала, подставляя ему свое тело и ликуя от поцелуев, которые были похожи на укусы.
Мой демон.
Вцепившись в его волосы, я извивалась, бессовестно раздвигая ноги, чтобы Глеб мог утроиться между них. Он целовал меня все ниже и ниже. Истерзав соски легкими укусами, Москвин провел языком от солнечного сплетения до пупка, покружил и снова прикусил кожу чуть ниже на животе. Я вскрикнула, приподнимая бедра.
Возбуждение плескалось во мне, искало выхода, грозило разорвать, прикончить.
Глеб не стал снимать с меня трусики. Он лишь отодвинул их в сторону, и я ощутила его ласковые мягкие губы на клиторе. Казалось, это будет, как вчера. Быстро и беспощадно. Обстоятельства и прохлада весьма оправдывали сейчас такой сценарий. Но Москвин не спешил. Он посасывал меня мягко, водил языком по кругу, а потом потирал чуть жестче. И я поднимала бедра, напрягалась и зажмуривалась, почти кончая, но снова упуская разрядку. Потому что Глеб прикусывал мой клитор, гася возбуждение, и снова принимался томно и долго изводить губами.