— Спасибо, — растерянно проговорил Поттер, держа в ладонях шкатулку так, будто то была диадема Кандиды Когтевран.
За выражение недоверчивой радости, мелькнувшее на лице гриффиндорца, Малфой готов был заавадить его магловских опекунов. И одну грязнокровку.
========== Часть 3 ==========
Гарри сидел на ковре, вытянув руки к огню камина. Ему не было холодно, но эти действия давали какое-то спокойствие, ощущение уюта. Озадаченная желаниями Поттера комната выдала ему старинный кривоватый пуфик, и тот хмыкнул, растроганный такой заботой. Настроение было, как у человека, совершившего огромную ошибку, и Гарри длинно выдохнул, пытаясь проанализировать, когда ситуация начала выходить из-под контроля.
***
Лишённый маниакального контроля Гермионы Гарри сам составил себе расписание занятий и старался, по возможности, ему следовать. Снейп, настроение которого к Рождеству обычно планомерно ухудшалось, в этом году просто превзошёл сам себя. Он задал три эссе на разные темы и пригрозил, что даст проверочную работу на первом же уроке зельеварения, дабы убедиться, что «творящийся в Хогвартсе бедлам не приводит к деградации ваших мозгов, уважаемые студенты». Голос профессора сочился сарказмом, из чего можно было сделать вывод, что своё мнение на этот счёт у профессора уже есть, и даже идеально написанные эссе не пошатнут его уверенности.
Помимо этого, Гарри необходимо было уделять внимание другим предметам, практиковаться для Святочного Бала и посвящать время разгадке задания второго этапа. С какой стороны подходить к изучению доносящегося из яйца шума, Гарри не представлял, поэтому решил сосредоточиться на физической подготовке и изучении ЗОТИ. Также, он не пренебрегал полётами на метле. Находясь в воздухе, Гарри чувствовал себя свободным, вольным лететь вперёд — прочь от обязанностей, ответственности и нелепых слухов.
В один из дней, Гарри не обнаружил в своём шкафу подаренной Сириусом «Молнии», и раздражённый, пошёл в общую гостиную. Пропажа нашлась фактически сразу: Рон о чём-то спорил с близнецами Уизли, тыкая пальцами в конструкцию для стяжки прутьев.
— Ты ничего не забыл, Рональд? — громко вопросил Гарри, свешиваясь с перил второго этажа. — Спросить разрешения, чтобы взять мою метлу?
Шестой Уизли покраснел и буркнул что-то неразборчивое. Буквально в течение секунды на его лице читалась растерянность, после чего Рон набычился и глянул на Гарри исподлобья, не выпуская метлу.
— Я имею на неё столько же прав, сколько и ты, Гарри, — ехидно заметил он.
— Что ты несёшь? — прошипел Поттер, спускаясь по ступеням.
— Я едва не погиб, спасая человека, который подарил её тебе, — пояснил Рон.
Он шагнул ближе, понижая голос, но Гарри был уверен, что едва ли это имело какой-то смысл. В гостиной стояла оглушительная тишина.
— Ты не был один, — процедил Поттер.
За предыдущие года каждый из них не раз оказывался в смертельной опасности, и Гарри казалось нелепым перечислять моменты, когда кто-то кого-то спасал.
— Именно, — кивнул Рон, — поэтому я имею на эту метлу столько же прав, сколько и ты, — повторил он.
Гарри напряжённо сжал зубы. Среди немногочисленных Гарриных подарков метла Сириуса занимала особое место. Она была даже важнее альбома с фотографиями родителей.
Впервые отправляясь в Хогвартс, Гарри лелеял надежду, что найдёт родственников в магическом мире. Что, в отличие от мистера и миссис Дурсль, считающих его ненормальным уродом из-за того, что сами были обычными, найдутся другие люди. Маги, для которых он не будет в тягость. Которые могли бы взять его к себе.
Спустя некоторое время Гарри понял, что до мальчика-сироты, пусть даже героя магического мира, особого дела никому нет. Незнакомые маги часто подходили к нему поздороваться и выразить благодарность за победу над Волан-де-Мортом, но никто не изъявлял желания посодействовать в поиске родственников. Гарри обращался с этой просьбой к профессору Макгонагалл, а после того, как нашёл в заброшенном классе Зеркало Еиналеж — и к самому Дамблдору.
Гарри несколько ночей просидел в меланхолии, наблюдая за другим Гарри — находящимся в окружении родителей, бабушек, дедушек и прочих родственников. Другой Гарри сидел на ковре около камина в светлой уютной комнате, общаясь со своей многочисленной семьёй, и мальчик так хотел поменяться с ним местами, что не мог думать ни о чём другом. В какой-то момент из-за его спины выступил профессор Дамблдор, и Гарри даже не сразу понял, настоящий он или нет. Директор печально объявил, что единственной родственницей Поттера является его тётя и посоветовал не зацикливаться на мечтах, а сосредоточиться на реальности. Гарри и сосредоточился. Тролля, цербера и дух «убитого» тёмного мага вообще трудно было игнорировать.
В конце года Хагрид подарил Гарри альбом с фотографиями его родителей. Он весь год писал всем, кто знал Лили и Джеймса Поттеров. Альбом Гарри и порадовал, и опечалил. Никто из друзей родителей не попытался связаться с Гарри, и тот понял, что единственная семья, на которую он может рассчитывать в обозримом будущем — это друзья.
Сириус Блэк был именно тем человеком, об обретении которого Гарри мечтал. Даже поначалу, когда мужчину характеризовали исключительно как психа, убийцу и предателя Поттеров, у Гарри внутри теплилась надежда, что всё это какая-то ошибка. Что не может быть близкий друг его родителей человеком, о котором пишут в «Ежедневном пророке». Но несмотря на то, что фантазии Гарри оказались недалеки от реального положения вещей, Сириус отказался забирать крестника с собой. Петтигрю сбежал, и официально, он всё ещё был разыскиваемым преступником. Гарри готов был бросить Хогвартс — в тот момент он забыл про Волан-де-Морта, не думал ни о друзьях, ни о том, чем сам будет заниматься. Важно было только быть с Сириусом. Отхватить хотя бы кусочек семейного тепла.
— Не волнуйся, крестник, — Сириус улыбнулся широко, открыто, совсем не так, как должен бы улыбаться человек, незаслуженно проведший последние двенадцать лет в Азкабане. — Я никуда не денусь! Сейчас тебе быть со мной опасно, но я всё исправлю!
Гарри был очень подавлен после отъезда Сириуса, и «Молния» невероятно его воодушевила. Подарок от крёстного, будто говорил «я с тобой», «я помню о своём обещании». «У тебя есть семья, Гарри, всё наладится».
А сейчас Рон, у которого была большая дружная семья, о который Гарри так мечтал, хотел забрать у него Сириуса. Говорил, что подарок Сириуса — общий, для всех.
— Не смей трогать мою метлу, — угрожающе процедил Гарри, делая шаг к шестому Уизли.
Рон отступил, упрямо выпячивая челюсть.
— Да ты совсем прогнил, Гарри, — бросил он, брезгливо скривившись, — зажал для меня метлу? Да ты можешь легко купить кучу таких!
— Отдай метлу, Рон, — раздельно проговорил Гарри, требовательно протягивая руку.
Он не видел смысла доказывать ценность именно этой «Молнии», раз Уизли сам её не понимал. Рон по-прежнему отказывался расстаться с метлой, и Гарри почувствовал, как что-то большое, сильное, необузданное разрастается в его груди. Появившийся из ниоткуда ветер затрепал тёмные волосы и висящие на окнах шторы. Магические светильники замигали и начали лопаться один за другим, брызгая осколками стекла. Студенты с визгом бросились прочь из гостиной.
— Да забирай! — крикнул Рон, швыряя в него метлой. — Псих ненормальный!
***
Стихийный выброс не добавил Гарри популярности на факультете. Для студентов, чьи семьи жили в магическом мире, вспышка Поттера была сродни громкой слезливой истерике посреди улицы — простительно детям, но возмутительный моветон для взрослого волшебника. Маглорожденные путали стихийные выбросы с беспалочковым колдовством, и слухи о тёмном волшебнике Гарри, который одной левой может испепелить Хогвартс дотла, зароились с новой силой.
Остаток дня Поттер провёл, бродя вдоль опушки Запретного Леса и разговаривая с воображаемым Сириусом.
— Теперь я и в магическом мире «урод», крёстный, — бормотал парень, протаптывая дорожки в белом хрустящем снегу. — Но ведь, это не правда? Скажи, Сириус? Неправильно было бы отдать тебя Рону? — он посмотрел на метлу и вдруг захихикал.
Смех постепенно перетёк во всхлипы, и парень постарался дышать глубже, чтобы унять истерику.
— Ты действительно псих, Гарри, — резюмировал он, немного успокоившись, — разговариваешь сам с собой.
В этой ситуации Поттер считал, что прав. Человек имеет право не делиться своими вещами, если не хочет. Но Рон вёл себя так, будто это Гарри творит беспредел. И поскольку никто из присутствующих в гостиной не счёл необходимым одёрнуть его, в душе Поттера скреблось мерзкое ощущение, будто это с ним что-то не так.
***
— Всё с тобой в порядке, — убеждённо заявил Малфой, выслушав краткий пересказ минувших событий, — если бы кто-то из наших полез в чужой шкаф, сразу заработал бы парочку проклятий.
— Меня не было в комнате, чтобы его проклясть, — буркнул Поттер.
— Ты не заклинаешь на неприкасаемость свои вещи? — склонил голову набок Малфой.
Парень недоуменно покачал головой.
— Ну, хоть «Коллопортус» славные гриффиндорцы используют? — подался вперёд сильно обескураженный Малфой.
И по выражению лица Поттера понял, что у последователей Годрика всё общее. Кто первым взял, того и мантия.
— Н-да, — протянул он, отхлёбывая сливочного пива.
***
Когда Малфой прислал сову с приглашением сходить в Хогсмид, Гарри, не долго думая, согласился. Внезапное дружелюбие слизеринца было не подозрительнее внезапной враждебности Уизли. Драко писал, что собирается большая компания, и упомянул несколько имён студентов, которые были гриффиндорцу не знакомы.
Когда Гарри подошёл к главным воротам, многие из тех, кто планировал идти в Хогсмид, уже подтянулись и скучковались по группам. Мэнди Броклхерст и Лайза Турпин с Когтеврана обсуждали тонкости окрашивания волос с помощью зелий, старшекурсники со Слизерина, Теренс Хиггс, Итан Ургхарт и Теодор Нотт тихо переговаривались, время от времени разражаясь громогласным смехом, видимо, обменивались пошлыми шутками. Малфой стоял в обществе своих однокурсников — Крэбба, Гойла и Милли. При виде Поттера Драко приветственно поднял руку и спросил его мнение о вытачках в мантиях, едва тот оказался в пределах звуковой доступности.
— Что-что? — вытаращился Гарри, постаравшись поздороваться так, чтобы вся группа это заметила.
— Вытачки под грудью подчеркнут твою фигуру, но клёш визуально уменьшит рост, — обратился Драко к Милли.
— Ты думаешь? — поморщилась девушка. — В классических мантиях я похожа на треугольник.
— Может, с вытачками и прямую? — предложил Малфой.
— Возможно, — задумчиво протянула Милли. — А ты, в какой мантии пойдёшь на бал? — обратилась она к Гарри.
— В зелёной, — уверенно кивнул парень.
Драко и Милли прыснули смехом и наперебой принялись посвящать гриффиндорца в фасоны мантий, модных в этом сезоне.
***
— Как тебе Мэнди? — поинтересовался Драко, отставляя пустую кружку из-под пива.
— Она милая, — пожал плечами Гарри.
Пока они шли к Хогсмиду, девушки с Когтеврана присоединились к их модной дискуссии, и Мэнди произвела на него приятное впечатление. У девушки были русые волнистые волосы, светло-зелёные глаза и небольшая родинка на скуле. О покрое мантий она, похоже, имела столь же скудное представление, что и Гарри, потому что своих замечаний не вставляла, зато заразительно смеялась над перепалкой Лайзы и Драко. Рассуждения о сочетании материала пуговиц с моделями обуви из уст слизеринца действительно звучали забавно.
— Она пока без пары, — заговорщецки подмигнул Малфой. — Ты уже приглашал кого-то?
— Приглашал, но, — Гарри махнул рукой.
Он долго набирался решимости пригласить Чжоу Чанг, но та ему отказала.
В этот момент Лайза, Милли и Мэнди зашли в «Три метлы», и гриффиндорец обратил на них внимание Малфоя.
— Сиди, — решительно велел тот и пошёл к двери.
Через несколько минут они с Лайзой вышли на улицу, Милли прошла к барной стойке, а Мэнди подсела за стол к Гарри.
— Закажешь что-нибудь? — предложил гриффиндорец, пододвигая девушке меню.
— Мне говорили, что тут появились черничные чизкейки, и они восхитительны, — улыбаясь, заметила Мэнди. — Ты не пробовал?
— Два черничных чизкейка, пожалуйста, — сделал заказ Гарри.
***
Мэнди ответила на приглашение положительно, и даже охотно согласилась произвести контрольную репетицию вальса.
— Как раз решу, какие туфли лучше, — хмыкнула она.
Открытие бала и большая его часть прошли без эксцессов, и Гарри искренне наслаждался праздником. Блестели и переливались ели, с зачарованного потолка сыпался снег, Мэнди рассказывала о своём двоюродном дяде Ороне, который до войны занимался путешествиями, а сейчас держал магазин волшебных существ.
— У него даже рунеспуры есть, — гордо возвестила девушка, — и нюхлеры.
А потом между Роном и Гермионой произошла грандиозная ссора. Шестой Уизли грубо высказался на тему того, чего, по его мнению, Крам ожидает от девушки за вечер в обществе его сиятельной персоны. Гермиона обвинила Рона в бесхребетности и трусости.
— В следующий раз пригласи меня на бал раньше всех, а не в самую последнюю секунду!
Понаблюдав немного за выяснением отношений, Виктор Крам и Падма Патил, партнёрша Рона, вместе ушли к столу с закусками, а крайним оказался почему-то Гарри. Гермиона наорала на него по пути из зала, видимо, недовольная тем, что они с Мэнди всё ещё не поругались.
На следующий день Хогвартс в который раз содрогнулся до основания от неожиданной сенсации: Гарри Поттер встречается со слизеринкой.
***
Гарри издал страдальческий стон и с усилием растёр ноющий висок. Откуда вдруг вылезла эта информация, парень решительно не понимал. Мэнди не была слизеринкой, да и если бы была, кому какое дело, с кем он танцевал на балу? И почему всем так нравится рассусоливать эту тему? Судя по сплетням, Гарри окончательно переметнулся на тёмную сторону и не сегодня-завтра займёт кресло министра Магической Британии. Огонь в камине Выручай-комнаты затрещал, и Гарри отодвинулся, опираясь спиной на кресло.
Поведение Малфоя его тоже озадачивало. После урока танцев на Астрономической башне тот здоровался с ним в коридорах, но сейчас проходил мимо, демонстрируя тотальный игнор. Несмотря на это, Гарри регулярно ощущал на себе его взгляд и периферийным зрением видел, как тот зыркает на него, играя желваками. Но стоило гриффиндорцу повернуть голову, Малфой, как ни в чём не бывало, переключал своё внимание на что-то другое.
Гарри обдумывал, что же послужило причиной такого странного поведения, и пришёл к выводу, что Малфой ревнует его к Мэнди. Почему тот в таком случае подталкивал его к приглашению девушки на бал, было непонятно, но другого объяснения гриффиндорец не находил.
Из всей этой ситуации положительным моментом была только подсказка от Седрика. Тот подкараулил его в одном из коридоров и выдал размытое наставление посетить ванную старост. Мог бы, конечно, прямо сказать, что яйцо надо слушать под водой, но видимо, решил, что лишать Гарри общества прекрасной Плаксы Миртл будет как-то нечестно. Гриффиндорец до сих пор передёргивался, вспоминая купальню, ибо Миртл сыпала пошлостями и домогалась его настолько откровенно, насколько может домогаться призрак.
Постановив, что до второго соревнования осталось не так много времени, Гарри решительно стащил с кресла на пол учебник по зельеварению и справочник по магическим существам. Ему надо было найти способ час пробыть под водой, и первой мыслью было превращение в какого-нибудь водного обитателя с помощью Многосущного зелья.
Уловив движение краем глаза, Поттер торопливо обернулся и с удивлением воззрился на Малфоя.
— Как ты здесь оказался? — поинтересовался он, не уверенный, что это не посланная комнатой галлюцинация.
Вроде бы, она так не умеет.
— Тебя искал, — пожал плечами парень.
Гарри непонимающе нахмурился.
— Слушай, я хотел извиниться за своё поведение, — заявил Малфой.
— Ты ревновал, да? — резюмировал гриффиндорец.
Ему было интересно узнать, как Драко попал в Выручай-комнату, но так же хотелось понять, наконец, почему тот вёл себя так странно.