========== В цирке ==========
***
— Поднимай, Лакрица!
Темнокожий великан быстро закрутил ручку лебедки. Сверкнула медь уложенных вкруг аккуратной головки кос, и радостная Люси Этьен вознеслась над манежом. Фигура. Взмах. Кружение. Обрыв. Люси повисла на стопах и раскинула руки в стороны. Ни одного лишнего движения. Только трапеция. Только высота. Только Люси.
— Ее отца прозвали Люцифером. Хорош был черт! Настоящая звезда цирка, — раздался восторженный шепот синьора Антонио.
Директор цирка «La Stella*», Антонио Д’Аскола, сидел на трибунах и внимательно следил за репетицией. Еще внимательней директор поглядывал на сидевшего рядом мистера Мефиса — базельского богача, американца по происхождению. Говорили, тот покинул Штаты из-за какой-то авантюры, принесшей ему миллионы. Говорили, что никакой он не Мефис и вообще ирландец, но синьору Антонио, признаться, было все равно. Он ценил в мистере Мефисе другие качества, а именно — тугой кошелек.
— Жаль беднягу Этьена.
— Что с ним сталось? — спросил из вежливости мистер Мефис.
— Увы, звезды имеют отвратительнейшую привычку падать, — усмехнулся синьор Антонио.
— Действительно. Отвратительная привычка!
— Опускай, Лакрица! — прокричала Люси, усевшись на трапеции.
Перекладина стремительно полетела вниз и зависла на метр от земли. Спрыгнувшая Люси подняла вокруг себя песчаную пыль. С чувством поклонилась. Случайные зрители вознаградили ее аплодисментами, и на девичьем лице зажглась довольная улыбка.
Со скрипом покатилась разукрашенная деревянная мишень для следующего номера, и пустым трибунам представили нового артиста — заклинателя ножей Драгана Ченчича. Высокий, молодой Драган вальяжно прошел по кайме манежа и играючи перекинул с руки на руку кинжал. Люси уже приготовилась — встала у мишени, призывно улыбнулась, и один за одним кинжалы вонзились в иссохшуюся древесину, повторив плавные девичьи изгибы.
— Американцы нынче наживаются на уродцах, — бросил синьор Антонио.
— Да. Мистер Барнум* сколотил целое состояние.
— Мой цирк всегда был другим, мистер Мефис, — горделиво фыркнул директор.
Из латунного портсигара он достал дешевенькую сигарету. Вспыхнула спичка, на мгновение озарив высокие залысины и по-хитрому прищуренные глаза старого итальянца.
— Кажется, я видел среди артистов бородатую женщину?
— А! Простая дань традициям. — Директор выдохнул дым струйкой и задумчиво покачал головой. — Знаете, почему люди хотят посмотреть на уродцев? Хотят увидеть, что есть кто-то хуже них. В такой цирк, как мой, ходят, чтобы увидеть — есть кто-то лучше.
— Красивые слова.
— И отнюдь не пустые! — Синьор Антонио пыхнул сигаретой.
Мистер Мефис лишь снисходительно улыбнулся — уж больно забавляли его философские разглагольствования старого директора. Впрочем, синьор Д’Аскола казался даже трогательным в непоколебимой вере в трюкачей и акробатов. Еще более трогательной Мефис находил репетировавшую Люси. Миленькая, щупленькая. Дрыгает обряженными в гетры ножками у мишени и сверкает голодными глазами. И ведь даже не жмурится, когда кинжалы, будто хищные клыки, впиваются в сухое дерево.
— Храбрая девушка, — бросил Мефис, и синьор Антонио встрепенулся.
— О да! Да, — с жаром заговорил он. — Малютка Люси прирожденная артистка. Ловкая, бесстрашная, невесомая. А уж как она скачет верхом! Жаль, наш мерин помер.
— Очередная «упавшая звезда»?
— Всего лишь «старая скотина». Brava*, Люси! — Директор разразился наигранно громкими аплодисментами и тут же переменился в лице. — Жаль, только декорации неподходящие. Шатер на ладан дышит. Да и костюмы у артистов…
— Мы, кажется, уже обсудили это, — недовольно процедил сквозь зубы мистер Мефис и, одернув сюртук, поднялся с места. — До скорой встречи, синьор Д’Аскола. Смотрите, чтобы ваша звезда не упала.
— Разумеется, мистер Мефис. See you around*! — показав козу*, прорычал Антонио с ужасным акцентом. Итальянец и английский — вещи несовместимые.
Спустившись с трибун, мистер Мефис пристально оглядел Люси с ног до головы. Она едва смутилась и тут же с задором кивнула случайному, но от этого не менее благодарному зрителю. Подле уха сверкнул кинжал. Звонкое лезвие вошло в мишень на треть.
— Не отвлекайся, Люси! — ревниво проворчал Драган. — Я могу и промазать.
— Драган Ченчич не знает промаха, — пошутила она, и последний кинжал уверенно воткнулся над рыжей макушкой.
Репетиция окончилась.
Выгнувшаяся Люси Этьен отвесила низкий поклон — радостная, будто в тени трибун сидели самые настоящие зрители, и Драган невольно залюбовался. Люси любила манеж, любила выступления, и в любви этой была необычайно чарующей. Цирк был всем для нее. Каждый трюк она отрабатывала будто в последний раз, выкладываясь по полной, и Драган попросил к себе в номер именно ее — поймал свою счастливую звезду, яркую и необычайно манящую.
Приятные мысли сменились тревогой. Резко выпрямившись, Люси нехорошо покачнулась.
— Голова, — прошептала она подоспевшему Драгану, и ее быстрее потащили к бортику манежа.
— Что с тобой?!
— Все хорошо, — принялась успокаивать Люси, но глядя на ее мертвенную бледность, Драган успокаиваться не собирался. — Я просто не успела позавтракать.
— Люси!
Нахмурившийся Драган нежно сжал холодные ладони в своих горячих руках и покачал головой. В последнее время артисты перебивались едва ли не помоями — жестокие реалии угасающей «La Stella». Ни выступлений, ни денег, ни еды, а Люси и без того не отличалась хорошим аппетитом.
Появившийся директор вежливо обеспокоился, но Люси лишь повторила: все хорошо. Всех их отвлек протяжный выкрик:
— Scheiße*!
Полог шапито пустил луч дневного света. Показался старина Гейне — вечно взвинченный и грозный дрессировщик. Сжав руки в кулаки, он едва ли не подскакивал на месте от переполнявшего его возмущения.
— Герр директор, я не работать так больше! Мяса нет. Тигр не жрать.
— Scheiße, Гейне! — согласился Антонио и тут же пренебрежительно развел руками в стороны. — Какое счастье, что любое Scheiße имеет свойство случаться и заканчиваться.
Директор перекрестился и с благословенным Amen* ласково пригладил аккуратную головку Люси. Старину Гейне Антонио понимал как никто другой: у дрессировщика и директора цирка одна и та же проблема, одна и та же обязанность — артисты, изголодавшиеся по еде и выступлениям.
Ничего, подумал директор. Скоро все закончится!
***
Пузатый чан чадил из-под навеса. Гремя тарелками, за обедом выстроились артисты. Люси подтолкнуло сзади. Толстяк Буффо неловко вклинился в очередь, и карлик Голиаф не преминул обозвать его жирной тосканской свиньей.
— Прикройся, сардина*.
— Vaffanculo*! — шикнул в ответ сард Голиаф.
— Эй! Кормить сегодня будут? — прокричал жонглер Гумберт.
Мимо поплыла бородатая Берта, и Гумберт любопытствующе оглядел ее тарелку.
— Что там сегодня?
— Мучной суп…
Берта брезгливо зачерпнула ложкой мутную жижу, и вся очередь недовольно зароптала. Люси поморщилась. В животе урчало нестерпимо, голова кружилась, но ни запах, ни вид похлебки не вдохновляли. Лишь отвращали.
— Скажи, чтобы мою порцию отдали кому-нибудь, — сказала Люси, оглядевшись на толстяка Буффо.
— Кому-нибудь? — заверещал Голиаф. — Да этот жирдяй сожрет ее, не задумываясь.
— Голиаф… — На карлика обернулись близнецы-шпагоглотатели и лукаво переглянулись друг с другом. — Ты никогда не пробовал суп из карликовых сардин?
— Из каких таких карликовых сардин?
— Тащи его!
Под общее улюлюканье близнецы подхватили Голиафа и понесли в сторону чана. Отборную итальянскую ругань заглушил дружный смех артистов.
Длинные столы гремели ложками, жужжали тихими разговорами. В дальнем углу взметнулась рука — Драган занял место и теперь звал к себе. Подошедшая Люси присела рядом.
— Ты ничего не взяла?
— Не хочу. Да и брать толком нечего.
— Ты скоро просвечивать начнешь! — заворчал Драган и, воровато оглядевшись, достал из-за пазухи подсохший крендель. — На!
— Но это твое.
— Значит, и твое.
Драган уткнулся в тарелку и покраснел до кончиков ушей. Прижав крендель к губам, Люси улыбнулась. От запаха подсохшего хлеба на душе стало необычайно тепло. Драган казался очень милым в этом беспрерывном ворчливом беспокойстве, и Люси невольно замечталась.
Под навесом возникла знакомая фигура. Слегка сгорбленный, лысый синьор Д’Аскола размахивал руками — собирал всех артистов за столом. О чем-то хотел объявить. Судя по нахмуренным на переносице бровям, что-то важное.
— Allora*… — протянул синьор Антонио, хлопнув в ладоши. — У меня для вас радостная новость. Мистер Мефис, которого многие из вас имели честь лицезреть на днях в цирке, согласился стать нашим покровителем! Покровителем «La Stella»! — объявил директор.
Восторженных возгласов, увы, не последовало, а неуверенные хлопки быстро сошли на нет. Недоуменную паузу прервал Голиаф:
— В последний раз наши покровители обчистили кассу. Кто там был? Русские князья?
— Польские шалопаи!
— Голиаф прав, — донеслось со стороны. — Мы едва перезимовали.
— Ja. А тигр не иметь теперь мяса.
— В этот раз все иначе, — поспешил утихомирить всех директор.
— Мой мучной суп с вами не согласен!
— Главное, чтобы была согласна твоя борода, Берта. — Антонио всплеснул руками. — Посмотрите на себя! Посмотрите на цирк. На нашем шатре больше заплаток, чем звезд на небе. Твой фрак, Гийом, превратился в труху. Уж не ты ли, Гейне, жаловался, что тиграм нечего есть? А ты, Голиаф?! А ты, Буффо? С наших костюмов сыплется блеск, в наших тарелках — чертова мучная похлебка. Когда вы ели нормально в последний раз? А?
— Кажется, тогда мы даже ездили с выступлениями по городам, — вклинился Голиаф, — а не сидели сиднем на зимовке в швейцарском захолустье!
— И что ты, малютка Голиаф, решился показывать? — зашипел Антонио, нагнувшись над столом. — Старый клоунский колпак? Дырявый шатер? Нам нужны деньги и лоск. Люди ходят в цирк за этим, а не за кривляниями оборванцев.
Раскрасневшись, синьор Антонио умолк. Притихли и пристыженные артисты. Кто-то вспоминал о былых временах, когда выступления следовали одно за другим, и карман оттягивали деньги. Цирку «La Stella» и вправду не помешало бы встряхнуться и заблистать, как было прежде, да вот только… Шапито трещал по швам, и, увы, не от наплыва публики. Животные дохли с голодухи, а артисты то и дело бегали на сторону: Берта принялась чинить одежду. Близнецы-шпагоглотатели показывали свой коронный трюк в местных кабаках, чтобы хоть как-то подзаработать.
— Ты прав, Антонио. Может, добавишь нам немного лоска к обеду? — столы разразились беззаботным смехом.
— Я бы не отказался от бутылочки вина и жареного поросенка.
— Бутылочки вина и поросенка?
От побагровевшего директора артисты опасливо отстранились, но Антонио внезапно сменил гнев на милость и лукаво ухмыльнулся. Раздался щелчок. К столам подошел Лакрица, пряча за плечом увесистый мешок и нетронутую ногу вяленой ветчины. Под довольный гул он достал и несколько бутылок вина. Врассыпную по столам покатились сырные головки, спелые яблоки, булки хлеба, и взбудораженные чарующими ароматами артисты встречали их аплодисментами, как самых настоящих коллег. Антонио не сразу удалось всех утихомирить.
— Это небольшой презент от мистера Мефиса. Вскоре прибудут и другие дары.
— Santo ciel*!
— Я с тобой всецело согласен, Голиаф! — ответил карлику Антонио и среди налетевших на еду артистов выискал нужную рыжую голову. — Люси! Иди сюда, bimba*.
Драган пообещал приберечь для нее и хлеба, и сыра, и Люси, едва отщипнув от мягкой булки, поскорее пошла за директором. От навеса они отошли недалеко. Ароматы доходили и до сюда и жестоко дразнились, призывая вернуться к столу. Откупорилась первая бутыль вина, и довольные артисты провозгласили тост.
— Мистер Мефис — просто волшебник! — восхитилась Люси.
— О, да! — Как много решал кусок хлеба, подумалось директору. — В скором времени мы начнем выступления. Уж тогда заживем!
— Выступления?! — Люси вся просияла. В ее голубых глазах вспыхнул азарт, перемешанный с по-детски наивным восторгом. — Мы будем путешествовать? Как раньше?
— От города к городу! Как раньше, Люси, — повторил синьор Антонио и резко перешел на полушепот, — именно поэтому я хотел попросить тебя об одолжении.
— Конечно, синьор Д’Аскола.
— Я хочу отблагодарить мистера Мефиса за его участие. Ты не отказалась бы показать ему пару номеров? — спросил Антонио, и Люси задумчиво приставила палец к губам. — Что-нибудь несложное. Так… — Пожал плечами директор. — Чтобы порадовать нашего покровителя.
— Конечно! Может, номер с шаром? — предложила Люси, и Антонио расплылся в широкой улыбке. Довольный он уложил руку на девичье плечо и одобрительно закивал.
— Отличная идея! Скажу Лакрице, чтобы готовил повозку. Отправишься вечером.
— Вечером? Уже?!
— Куй железо пока горячо. Приготовься, Люси! Ты должна блистать.
— Даже не сомневайтесь.
— Brava, bimba! — воскликнул Антонио Д’Аскола и, глядя вослед убегающей Люси, преисполнился небывалой радостью.
Настоящая артистка — хлебом не корми, дай выступить! На таких цирк и держится.
***
Люси и раскрашенный шар растаяли в сумерках под тихий скрип колес. Драган порывался поехать вместе с ней, но директор его не пустил — и Лакрицы достаточно. Артисты, разморенные и отъевшиеся, разбрелись по вагончикам. Цирковое становье накрыла блаженная полудрема, и лишь мерное постукивание нарушало это сытое волшебство. Слегка захмелевший Драган от нечего делать метал кинжалы и ждал возвращения Люси.
Она вернулась. В глубокой ночи.
Сперва послышался скрип. После чьи-то всхлипы. С шумом из повозки скатился крашенный шар. Заплаканная Люси добежала до своего вагончика, хлопнула дверью, и всполошившийся Драган бросился за ней.
Она сидела на полу, скрутившись калачиком, и сотрясалась от тихих рыданий. Порванный ворот. Ссадины. Растрепанные косы. Люси обернулась, выпучив от ужаса заплаканные глаза, и Драган увидел разбитую губу.
— Что? Что случилось? — прошептал смешавшийся Драган, боясь своего же вопроса, а еще больше — возможного ответа.
— Он…
— Что он сделал?! — требовательно рыкнул Драган, и перепуганная Люси залепетала что-то неразборчивое о пьяном мистере Мефисе, который вдруг полез к ней под юбку.
Глаза у Драгана налились кровью. Сам себя не помня, озверевший, он ринулся вон. Окажись мистер Мефис здесь и сейчас, ему незамедлительно свернули бы шею.
Неподалеку от вагончика Люси стоял понуривший голову Лакрица, и синьор Антонио отчитывал его на чем свет стоит то на французском, то на итальянском.
— Что ты сделал?! — шипел директор.
— Он трогал мисс Люси, синьор Антонио, — оправдывался Лакрица. — Я… Я… Отпихнул его. Он упал.
— Моли богов, чтобы Мефис не заявил в полицию! — завопил Антонио и бросился Драгану наперерез. — А ты куда засобирался?
— К нашему херовому покровителю. Убью!
От резкого удара потемнело в глазах. Драган попятился назад и едва не упал. Нависший над ним синьор Антонио отряхивал руку, чертыхался, и на поднявшийся шум выползли близнецы-шпагоглотатели, Гейне и бородатая Берта. Даже Голиаф выглянул.
— Не истери, Драган! — Директор кивком указал на вагончик Люси. — Иди к ней и успокой.
Будто нарочно из заветного вагончика раздались громкие всхлипы. Жалостливые. Родные. У Драгана все сжалось внутри, и растрогавшийся директор похлопал его по плечу.
— Я все улажу. Обещаю. А ты присмотри за ней. Ей это сейчас нужнее. Что встали, ротозеи?! — Антонио резко шикнул на артистов, и те неспешно разбрелись по углам.
Драган тоже послушался и пошел к Люси.
На том волшебный вечер и окончился.
Комментарий к В цирке
*La Stella — от ит. звезда
*Ф. Т. Барнум — американский шоумен, антрепренёр, крупнейшая фигура американского шоу-бизнеса XIX века. Снискал широкую известность своими мистификациями, организовал цирк своего имени, прославившийся “необычайными” людьми.