Париж, Франция
25 декабря 1976 г.
Просторную комнату сквозь раздвинутые шторы заливал яркий солнечный свет. Солнечные зайчики отражались в высоком зеркале, перебегая на мраморные статуи и останавливаясь в золотистых прядях, разметавшихся по простыни.
На широкой, королевских размеров, кровати, развалившись, спала София. Она громко сопела, не получая достаточно воздуха, уткнувшись лицом в подушку.
Она сонно поморщилась, услышав звонкий стук, и перевернулась на бок, накрываясь одеялом с головой, прячась не только от стука, но и от солнца, заскользившего по лицу.
Стук раздался вновь. София приоткрыла один глаз, пытаясь сообразить, что происходит. Стук повторился. Она откинула одеяло, сопровождая это громким стоном, и уставилась в потолок. Пролежав так еще с минуту, до нее, наконец, дошло, что стук исходит от окна.
София поднялась с кровати, одернув длинную футболку, служившую вместо пижамы, и подошла к окну.
Сердце сладко затрепетало. Она расплылась в своей самой глупой улыбке и распахнула окно.
На заборе их фамильного поместья сидел Джори и левитировал мелкие камешки в окно, в попытках ее разбудить. Пройти на территорию он не мог, поместье де Бланков охранялось самыми лучшими защитными чарами, и посторонним пробраться на территорию было нереально. Особенно, учитывая происхождение Джори.
Он увидел ее в окне и замахал рукой. Его широкую улыбку было видно даже с такого расстояния. Он так усердно махал рукой и, кажется, пытался что-то объяснить знаками, что не удержался и повалился за забор. София не сдерживаясь, рассмеялась, глядя, как он поднимается и отряхивается. Она показала ему знаком, что выйдет через пять минут и кинулась собираться.
Наскоро умывшись и собрав волосы на макушке, она надела первые попавшиеся джинсы и красный свитер, сверху накинув дутую желтую куртку.
Вылетев из своей комнаты, она снесла с ног домового эльфа. Выругавшись, она помогла Трикси подняться.
— Мадемуазель София, Трикси как раз шла вас будить, — залепетала эльф.
— О, как видишь, Трики, я уже проснулась! — София улыбнулась и, обойдя эльфа, пошла дальше.
— Мадам де Бланк просила передать, что мадемуазель София не должна сегодня покидать комнату, — извиняющимся тоном произнесла Трикси.
София словно на невидимую стену налетела, резко затормозив и развернувшись на домовика.
— Это еще почему?
— Сегодня состоится важный прием, прибудут волшебники со всей Европы, к господину Луи привезут знакомиться невесту, — пропищала Трикси, тараща глаза.
София в ответ лишь закатила глаза. Луи сватали каждый год, но их мать в пух и прах разносила всех «невест». Одна недостаточно богата, другая недостаточна умна, у третьей нос слишком длинный или глаза не того цвета. Создавалось впечатление, что это мадам де Бланк придется на ней жениться, а не Луи, который вообще не проявлял никакого интереса ни к девушкам, что приходили на приемы, ни к самим приемам, и появлялся там лишь из вежливости.
Ну, и разумеется, на всех подобных сборищах Софию не выпускали из комнаты. Не дай Мерлин, кто-то ее увидит. Родители никогда не скрывали, что стыдятся ее.
Ее отец — Филипп де Бланк, происходил из одного из самых древнейших родов, корни которого уходят в глубокое средневековье. Все предки отца, будь то мужчины или женщины, славились мощными магическими силами и превосходными талантами в бою. Они прославились как великие политики, известные деятели культуры и истории, добились значительных успехов в трансфигурации и зельеварении, а прадед ее отца даже создал уникальный рунный шифр, который повсеместно используется всем магическим сообществом.
Ее мать — Аделэйс де Бланк, в девичестве д’Иамант, была первой красавицей на всем материке. Ходили легенды, что ее род произошел от Афродиты. София не верила в подобную чушь и была уверена, что ее мать сама пустила такой слух. Но Аделэйс де Бланк и правда была божественно красива. В свои шестьдесят она была стройна и подтянута, лицо еще не тронули морщины, в волосах не было проседи и они золотым водопадом строились по ее спине. Она обладала лучезарной улыбкой и летящей походкой.
И ее старший брат — Луи. Гордость семьи, образец прекрасного воспитания, идеал мужчины. Все детство Софии брат был для нее единственным человеком, с которым она общалась. Луи заботился о ней, развлекал и по возможности скрашивал ее будни. София искренне любила брата и доверяла ему. Как и он, единственный в их семье, кто любил ее в ответ.
Родители не женились по любви, их, как и всех представителей древних магических семей в то время, женили по расчету. Но если Луи был долгожданным ребенком и наследником, то София — недоразумение природы, ошибка и сбой в системе.
Ее несчастья начались с самого рождения. До девяти лет она не проявляла магию, и ее считали сквибом, запрещая покидать территорию поместья. Родители не смогли бы вынести такого позора, если бы кто-то узнал, что их младшая дочь не может даже искр пустить. За это ей частенько доставалось от отца, вплоть до рукоприкладства.
Но если отцу были важны ее магические силы, то мать рассчитывала хотя бы на ее внешние данные. Красота по женской линии Аделэйс передавалась по наследству, но, увы, не в ее случае. София никогда не считала себя не красивой, в принципе, не зацикливаясь на внешности, и всегда считала себя обычной. Но бесконечные разочарованные взгляды матери сильно подпортили самооценку. От нее София унаследовала лишь густые, золотистые волосы. Но если Аделэйс с гордостью носила их, распуская или собирая в сложные прически, то София, специально, чтобы позлить мать, всегда собирала их в небрежный пучок. Несколько раз она их перекрашивала и состригала, но волосы быстро возвращались к своему изначальному состоянию, что всегда ее злило.
Самым большим испытанием для Софии стало поступление в школу. Родители поначалу хотели оставить ее на домашнем обучении, но брат уговорил их, что ей необходимо общение и что, возможно, в новой обстановке она сможет колдовать. В Шармбатоне все преподаватели ожидали, что она будет достойным представителем своей семьи. Ожидали, что она будет не хуже брата, который окончил школу с особым отличием и добился значительных успехов на политическом поприще. Но ей не давались даже самые элементарные чары.
София думала, что впереди ее ждут худшие годы, но в первый же день в школе она познакомилась с Джори. Это был круглолицый и светловолосый мальчик из семьи маглов. Он был добрейшей души человек, с первых минут располагающий к себе легким и непосредственным характером.
Последующие года они были неразлучны. В школе они на пару придумывали бесконечные развлечения и проказы, постоянно зарабатывая себе наказания. Каникулы проводили вместе.
Для Софии он стал настоящим другом. И навсегда остался единственным человеком, который принимал ее вместе со всеми недостатками, которых, по словам отца, у нее был целый ворох, начиная от вспыльчивого и агрессивного характера, заканчивая отсутствием тормозов и здравого смысла. Джори все это неплохо компенсировал своим добродушием, спокойствием, умением свести все к шутке и направить ее энергию в нужную русло.
Родители не одобряли ее общение с маглорожденным, но активно никогда не препятствовали их общению. Хоть и не раз угрожали, что если она опять сбежит из дома, однажды все это плохо закончится. Но София никогда их всерьез не воспринимала. Как и в этот раз.
— Трикси, пусть мама не переживает, на приеме важных шишек ноги моей не будет! — София хихикнула и устремилась к лестнице, ведущей на задний двор, но в последний момент затормозила и повернулась. — И еще, Трикси, скажи высокопочтенной мадам де Бланк, что когда ты пришла меня будить, в комнате меня уже не было.
Эта ложь была необходима, чтобы эльфа не наказали из-за Софии. Конечно, та могла применить эльфийскую силу, заперев Софию в комнате, но Трикси была слишком трусливой, чтобы применять силу к молодой хозяйке, которая в порыве гнева способна на страшные вещи. Но, как бы печально это не звучало, Трикси достанется в любом случае, за то, что младшенькой не оказалось в своей постели.
Слетев по лестнице, София прокралась по первому этажу и выбежала через черный ход, откуда был самый короткий путь до изгороди.
— Хорошая маскировка, Пончик! На ваших белоснежных интерьерах цыплячья куртка совсем не заметна! — сказал Джори, когда она уже была на самом верху изгороди, не без труда, перелезая высокий забор.
София поморщилась, услышав свое детское прозвище. Джори так называл ее с самого первого курса. В то время ее лицо с пухлыми щеками напоминало идеальный круг. Ее лицо уже давно вытянулось, выделив скулы и заострив подбородок, но прозвище крепко прицепилось. Впрочем, морщилась София только для вида. Ей нравилось, когда Джори так к ней обращался.
— Джо!
София спрыгнула с изгороди и кинулась в объятия друга, который, прокружив ее вокруг себя, поставил на ноги и звонко поцеловал. Его голубые глаза в свете яркого зимнего солнца казались прозрачными, и она каждый раз ими невольно любовалась, чувствуя, как в душе все цветет под взором любимых глаз.
— С Рождеством, София.
Он крепко сжал ее в объятиях и с нежностью поцеловал.
— С Рождеством, Джо.
Они отлипли друг от друга и еще с несколько минут стояли, глядя друг на друга и счастливо улыбаясь.
— Готова к празднику? — Джо подал ей руку и хитро улыбнулся.
— Всегда! — она подала ему руку и они трансгрессировали.
Они переместились на задний двор неизвестного Софии паба. На часах было лишь десять утра, но внутри уже раздавались громкие голоса и смех. София и Джори, все также держась за руки, вышли на главную улицу. У Софии глаза загорелись от восхищения, глядя на рождественское убранство парижских улиц. Все здания были украшены огнями, на улицах вспыхивали гирлянды, витрины универмагов были украшены рождественскими атрибутами, нарядными елками и упакованными подарками. На широкой улице яблоку было негде упасть. Тут было и множество туристов, и большие семьи с детьми, и такие же, как они с Джори, парочки. Воздух был пропитан праздничным настроением, разнося ароматы глинтвейна и пряностей, запеченных каштанов и яблок.
Самым первым делом они решили посетить рождественскую мессу, самая зрелищная из которых проходит в Нотр-Даме. Они заняли место на лавочке в одном из последних рядов. Успели они как раз во время, только они уселись, как началось рождественское представление по библейским мотивам, среди которых появление в яслях младенца Иисуса. В отличие от Джори, София не была верующей, но представление было настолько красочным и пропитанным священным духом, что она долго не хотела уходить, желая досмотреть представление до конца.
— Пообедаем? — предложил Джори, когда они вышли на улицу, и показывая на небольшое кафе.
София только сейчас поняла, что страшно голодна, поскольку пропустила завтрак.
Они зашли в кафе, которое было практически пустое. Неудивительно, на улице было не только по-праздничному красиво, но и стояла теплая погода, без привычной парижской сырости и холодного ветра, поэтому все предпочитали гулять, а не сидеть в помещении.
Они заняли столик возле окна, открывающий вид на Сену и королевский замок Консьержери, в котором отныне находится дворец правосудия.
София невольно залюбовалась открывшейся картиной. Она любила Париж. Любила Париж с его невероятной, величественной архитектурой и богатой историей. Любила Францию и французов, за их остроумие, изящество, тонкий вкус и легкое отношение к жизни.
— Определились с заказом? — к ним подошла официантка, с карандашом и блокнотом в руке, и приветливой улыбкой на лице.
— Мне, пожалуйста, черный чай, багет и фуа-гра из утки, — сказал Джори, — а для юной мадам капучино, трюфели и черничный пирог.
София посмотрела на Джори, расплываясь в улыбке. Сама она еще меню не открывала, но то, что он для нее выбрал, полностью ее удовлетворило. Порой она удивлялась, что он знает ее лучше ее самой.
Официантка довольно кивнула и удалилась, записав все в блокнот.
— Джо, поехали летом по Европе? — выпалила София. Она давно носила в себе эту идею, и решила, что пора это обсудить. — Мы уже будем совершеннолетние, можем делать, что захотим.
— Не знаю, София, — задумчиво произнес он. Джори всегда был голосом разума в их маленькой компании, ставя под сомнение и анализ абсолютно каждое предложение Софии, но по итогу всегда на них соглашаясь.
— Давай, соглашайся, — заговорщически сказала София, улыбаясь. — Начнем с Португалии и Испании. Неужели ты не хочешь увидеть Азорские острова или мыс Рока? Или побывать в Барселоне и на пляжах Ибицы? Или своими глазами увидеть дюны Маспаломаса…
Она видела, как у него загораются глаза, представляя их путешествие.
— Я даже согласна ходить с тобой по всем музеям, — продолжала напирать София. — Посетим все развалины, какие захочешь…
— Кстати, — произнес Джори, всем телом наклоняясь к ней, — в Испании есть район старого города Толедо, и говорят, вплоть до пятнадцатого века там обучали колдунов со всей Европы, пока они все не вымерли от страшной чумы.
— Класс, — протянула София, слушая, как он рассказывает о закрытой волшебной школе для мальчиков, которые однажды ночью просто не проснулись, разом подвергнутые смертельному проклятью. Она любила слушать различные интересные факты, целое множество которых знал Джори.
— Ваш заказ, — их прервала официантка, выгружая на столик заказанные блюда.
— Ну, так что думаешь, Джо? — вновь спросила София, как только они остались одни.
— Мне надо с родителями об этом поговорить, — серьезно сказал он. София согласно кивнула. Она хорошо знала его родителей, они были такие же добродушные и мягкие люди, как и их сын, которого они очень любили. София всегда была желанным гостем в доме Джори, и все праздники проводила с его семьей. — Думаю, они не будут против. Только если Эмма попросит взять ее с собой, — добавил он, широко улыбнувшись.
София усмехнулась. Эмма — младшая сестра Джо, которой было всего шесть, очень любила и брата, и Софию, каждую минуту проводя вместе с ними, стоило им переступить порог дома.
— Куда хочешь пойти сейчас? — спросил Джори, когда они вышли на набережную Сены.
— В сад Тюильри!
— Мы каждое Рождество туда ходим…
— Потому что там красиво! — перебила его София и, взяв за руку, потянула за собой.
В саду Тюильри каждое Рождество устанавливается самое большое праздничное дерево во всей Европе, высота которого составляет практически две сотни футов. Вдоль широкой аллеи, ведущей в центр к праздничной ели, стоит множество маленьких елочек, украшенных голубыми и белыми гирляндами. И по всему периметру возвышаются скульптуры, выполненные в мраморе и бронзе. В центре стоит октагон — небольшой бассейн, куда все желающие бросают монетки, загадывая желание.
София тоже всегда загадывала желание. Из года в год она всегда бросала монетку, загадывая вернуться в это место в следующем году. Вот и сегодня, она уже достала пять франков из кармана, собираясь бросить их в бассейн, как вдруг передумала с желанием. «Хочу следующим летом поехать в другую страну!» — подумала София, кидая монетку и зажмурившись, представляя их с Джори путешествие.
Джори, в отличие от нее, не любил ходить в этот сад каждое Рождество, говоря, что в нем нет ничего интересного и всегда слишком много туристов. Но Софии нравилась ее маленькая традиция — пройтись по широкой аллее, от высокой ели и до октагона, и бросить в него монетку с заветным желанием.
Ближе к вечеру они переместились на Елисейские Поля, где находилась самая большая ярмарка. Несколько часов они переходили от одной палатки к другой. Смотрели необычные елочные украшения, выполненные из стекла и дерева, пробовали различные сладости и выбирали сувениры.
София с детским восторгом выбирала фейерверки, которые они запустят в Новый Год, и с безудержным смехом наблюдала, как Джори примеряет забавные шапки — от строго английского котелка, до ярко-красной шапки-ушанки.