***
- Ну, ты сегодня в ударе, Джонни!
Бодрый голос того мускулистого ведущего доносился из-за неплотно прикрытой двери, ведшей в его комнату. Шерлок, еще в начале коридора, услышал эти басистые нотки. Джонни, очевидно, было местным прозвищем Джоан, к тому же зеленые искорки вели именно туда, и Шерлок прибавил шагу, намереваясь узнать, зачем его соседка по квартире содержит себя таким вот образом. Он узнал об этом как-то раз у Молли Хупер, работавшей патологоанатомом в Бартсе. Ее отец, будучи Волком, тоже принимал участие в таких состязаниях, и это было небезопасно потому, что иногда оппоненты были махровыми бойцами, матерыми и отнюдь не такими хрупкими и неотесанными, как юные Волки, и даже поднаторевшей на драках Джоан там бы не поздоровилось.
Узы обладали свойством вселять беспокойство за свою «половинку», и Шерлок был не в самом лучшем расположении духа из-за этой тревоги. Так что он планировал попросту ворваться в помещение и наговорить Джоан все, что он о ней думал. Остановило его то, что в ответ на реплику шатена раздался неожиданно не мысленный, а вполне обычный голос:
- Со мной иногда случается, ты же знаешь меня, Майлз.
- Плечо не сильно болит?
- Так себе. В последнее время почти не чувствую. Эта чертова травма мне еще здорово аукнется в старости…
- Так тебе до того еще как до Луны пешком на бегемоте!
- Ну да, это верно…
Шерлок резко затормозил, затем медленно, не издавая ни одного шороха, который мог его выдать, приблизился к двери и заглянул в щелку.
Возле тяжелого дубового комода, держа запотевшую бутылку охлажденного пива, стояла женщина. Светлые, отросшие, непричесанные волосы спускались до середины шеи, в них была заметна седина, особенно в прядях около висков. Черты лица выдавали волевого человека с железной волей, прошедшего войну. Оголенные до локтей руки были сильными, совсем не дрожали, и немного загоревшая кожа выделялась на фоне белой рубашки, частично расстегнутой и выбившейся из-за пояса. Черная кожаная куртка с укороченным рукавом была небрежно накинута на плечи. Голубые джинсы подчеркивали прямые накачанные ноги – она ведь много времени проводила не в сидячем положении – а еще на ней были того же цвета кеды. Синеватые глаза, слегка прикрытые, игриво посматривали на собеседника, в них прямо-таки светилась доброта и дружелюбность.
- Слышал, ты снимаешь квартиру с Чистокровным Нейтральным. Ну и каково это? Ад, я полагаю?
- Скучать мне точно не приходится, у него как будто шило в одном месте застряло, – отозвалась Джоан и сделала несколько больших глотков, но потом по-звериному дернула ушами и метнула пристальный взгляд моментально ставших серебряными глаз на дверной косяк. Там уже никого не было, но отчетливый запах сигар и химических экспериментов, заставший в воздухе, обо всем ей сообщил.
***
Шерлок лежал, вытянувшись во весь рост, на тафте, когда на пороге гостиной возникла Джоан – все еще в человеческом обличии – и раздраженно скрестила руки на груди. Ее поза выражала крайнюю степень недовольства.
- Ты что, следил за мной? – сердито спросила она, нервно постукивая ногой по полу. – Развлечься больше нечем было?
Шерлок, все еще держа ладони в молитвенном жесте, перевел на женщину свое внимание, отмечая то, что она, несмотря на холодную погоду на улице, совсем не выглядела замерзшей.
- Зачем ты этим занимаешься? – наконец протянул он. Джоан фыркнула.
- Скажем так, я подобным образом избавляюсь от ненужной злости.
- А есть на что злиться?
- Есть, – почти зарычала Джоан, но тут же оборвала себя и глубоко вздохнула. – То есть, нет. Мне нужно делать это, чтобы не сорваться на тебя или на кого-то другого на оживленной улице. У меня некоторые проблемы с самоконтролем, я над этим работаю. А еще с доверием, но это уже другая песня. Иногда мне необходимо натаскивать этих волчат, потому что, во-первых, новое поколение слабое, а во-вторых, это помогает мне успокоиться.
- А зачем пишешь какую-то историю на компьютере?
- Ты и туда свой нос сунул? Я же…
- Пароль «Я Волк» не слишком оригинален и не слишком сложен, – Шерлок поправил под головой подушку, – так что неудивительно, что я сумел его расшифровать. Тебе следует придумать что-то более замысловатое, чем такой примитив.
Джоан закатила глаза и, стащив лэптоп со стола, открыла его и защелкала пальцами по клавиатуре. То, что она строчила по ночам в Ворде, возможно, когда-нибудь увидело бы свет, возможно, даже было бы напечатано. Джозеф Джонс, ее знакомый Целитель, еще и заведовал издательством. Возможно, что-то из этого выйдет. А название-то забавное… «Волк и Человек».
- Еще раз узнаю, что ты влез в мои личные файлы, твоя скрипка отправится в окно и полетит на асфальт как фанера над Парижем.
- У тебя несносный характер для Волка, который соединен Узами с Человеком, – подытожил Шерлок, наблюдая за тем, как Уотсон меняет пароль.
- Сказал мне парень, у которого по квартире рассованы банки с законсервированными кусками тел.
- Почему ты ходишь на эти бои? Ты же доктор, хирург, притом хороший, могла бы снова обратиться к медицине.
- Я не… – начала было Джоан, но осеклась и уставилась на сыщика. – Откуда ты?..
- Это дедукция, и я тебе про нее объяснял. Твоя память лучше, чем память многих, кого я знаю, так что не заставляй меня изменить свое мнение.
- Это типа был комплимент?
- Я их делаю редко, а женщинам - тем более.
- О, так я счастливица! – сыронизировал Волк. – Овации в мою честь!
- Так что с врачебной практикой?
- Не знаю.
- Есть она больница на примете… – Шерлок перерывал в мыслях папки в поисках названия клиники, но его бесцеремонно перебили:
- Не интересуюсь.
- Но все-таки…
- Не привлекает.
- Почему?
- Не ведаю, – продолжала издеваться Джоан с масляной улыбкой на лице.
- Может, хватит, а?
- Даже не надейся! – засмеялась женщина, утыкаясь лбом в клавиатуру и безудержно хохоча параллельно с Шерлоком.
Иногда они умели заставить друг друга расслабиться, и это были хорошие мгновения.
========== Глава 3. Иногда случается невозможное… ==========
«Слепая вера ведет к нетерпимости. Прекрасная надежда может быть разбита. Только любовь способна принять крах надежды и превратить веру в доверие».
Прохор Озорнин
Раньше Джоан была одинокой, суровой женщиной, мало кому верившей и мало кому доверявшей. Она вечно старалась жить сама по себе, не полагаясь ни на семью, ни на друзей. Ее отец учил их с сестрой быть сильными и независимыми как все Волки, но у нее это получалось лучше, чем у Гарриет. Джоан рассчитывала всегда на себя, не беря в расчет исключения из этого правила, была самостоятельной и своевольной, но все же доброй и помогала близким и защищала их.
Чума отняла у нее эту доброту, ожесточила ее, заморозила чувства и эмоции, а двухлетняя война закалила и приучила к борьбе. Отказаться от этой привычки было нелегко, и когда Джоан очнулась в Лондоне и осознала, что с ней произошло, она только чудом не вышла из себя и не начала рвать и метать. Оседлый и спокойный образ жизни был не по ее части, собственно как и у большинства Волков, и перестраиваться на новый режим было тяжело и трудно. Но из-за появления Шерлока, этого невыносимого, несносного, сумасшедшего, невероятного Нейтрального, процесс прошел более гладко, чем она ожидала.
Адреналиновая эйфория после раскрытия зачастую опасных дел будоражила кровь, расшевеливала сознание, заставляя глаза сиять, а сердце – биться быстрее в ожидании продолжения. После того, как более-менее зажила рана на плече, Джоан все равно хромала – раздражающая боль в правой ноге, неправильная боль, психосоматическая, ненастоящая, фальшивая, действующая на нервы. По этой причине она и начала писать о том, что с ней происходит. Выходило не шибко здорово, поскольку происходило мало чего, но после знакомства с Шерлоком этот аспект ее жизни круто переменился.
Первый месяц совместной жизни под одной крышей с кудрявым детективом Джоан старалась не показываться ему на глаза в человеческом обличии, тайком уходила и тайком возвращалась, неслышно ступая подошвами кед по ступенькам, разжигала камин, а затем превращалась обратно в Волка и засыпала. Ей нравилось, что у нее была какая-то тайна от всевидящего гения, и угроза об обращении к старшему Холмсу ее не напугала.
Она помнила, как впервые столкнулась с этим человеком.
Это было до Чумы, точнее, в то время еще не знали, что она уже началась. В районе Саутворка тогда свирепствовала банда ошалевших от пока не обнаруженной болезни Волков, и прогуливавшаяся по крышам Джоан ощутила запах испуга, боли и гнева. На кого-то напали и, судя по доносившимся крикам, напали основательно. Волчья натура, нетерпевшая несправедливости, тут же взяла верх над маскирующей человеческой, и Джоан, сиганув рыбкой на проезжую часть, помчалась на звуки.
Туда еще не успела прибыть полиция, и три черных джипа были единственным, что отгораживало оборонявшихся правительственных Магистров от разъяренных и сошедших с ума зверей. Нескольких человек оттаскивали подальше, зажимая им раны, одним из них был мужчина в сером костюме-тройке, державший в руке зонт.
Джоан не стала ждать и, поджавшись, прыгнула на первого попавшегося Волка, по сравнению с ней казавшегося волчонком, и, вцепившись ему в холку, швырнула в сторону. Тот кубарем покатился по земле и замер, потеряв сознание. Остальные, почувствовав появление нового соперника, оставили Магистров и переключились на Джоан. Вой, визги, рычание, молниеносно сталкивавшиеся и распадавшиеся противники, шум борьбы смешались в одну сплошную безумную массу. «Аромат» горячей крови, страха и ужаса пропитал округу.
Евразийский волк безжалостно набрасывался на врагов, беспощадно атаковал, кусал, рвал, наносил удары когтями, не позволяя лишившимся рассудка собратьям приближаться к машинам, вокруг которых Магистры с большим трудом удерживали защитные поля. Опрокинув одного Волка, Джоан сомкнула челюсти на его шее, не давая дернуться.
В тот же момент воздух насквозь прошила волна светлой энергии Нейтрального-целителя, и все Волки кроме Джоан рухнули, сломленные этим валом. Он пришел от того самого человека с зонтом, который более-менее пришел в себя и сконцентрировал подвластную ему магию на своре сцепившихся животных.
Впоследствии Джоан выяснила, что этого человека звали Майкрофт Холмс. Узнала она это, когда обнаружила его на следующее утро в своей квартире на окраине. Вечером предыдущего дня она удрала с места происшествия, не желая никому ничего объяснять, но, по всей видимости, этот Холмс намека не понял. Впрочем, он был благодарен за то, что ему спасли жизнь, и сказал, что теперь находится у нее в долгу, на что Волк передернула плечами и предложила забыть об этом до поры до времени.
***
Не слишком здорово, когда на вас нападают, а еще хуже, когда из вас двоих ты один можешь дать более существенный отпор.
Очередное расследование преступления завело Шерлока и Джоан в доки, и детектив слишком поздно понял, что их заманили в ловушку с явным намерением избавиться от настойчивых сыщиков. В армейском Зиг-Зауэре, который Джоан всегда таскала с собой, не будучи Волком, пули закончились печально быстро, а Шерлок как назло не прихватил с собой дополнительные магазины для собственного браунинга. Стеллажи старых заводов не могли долго защищать их, и Джоан пришлось превратиться в Волка.
Их оппонентами сегодня были взбунтовавшиеся Магистры, промышлявшие по другую сторону закона, и струи красного огня обожгли мех, когда Джоан выскочила из-за колонны. Не обращая внимания на пламя и понимая, что если сейчас срочно не предпринять активных действий, то и от нее, и от Шерлока останутся одни угольки, Джоан напала.
Это было трудно – атаковать не Волков, а Людей, и даже военный опыт тут не помогал полностью отгородиться от чувства отвращения, когда когти рассекали одежду, когда клыки вонзались в мягкую кожу, такую беззащитную и непрочную броню, которую так легко сломать. Она не убивала, нет, она всего лишь не подпускала их к Человеку. Огонь опалял тело и нос, больно резал по глазам, желтоватые искорки прыгали по шкуре, поджигая ее, но Джоан словно забыла об этом. Хищник внутри нее, дикий и необузданный хищник, чуявший запахи ослабевших жертв, бросался за своим.
Она редко испытывала фанатизм по отношению к чему-либо, но сейчас она впервые хотела чего-то так отчаянно, что не могла остановиться, – она хотела помочь Чистокровному, в отдалении прижавшемуся к стене и державшегося за раненную руку.
***
После этого случая на доках ожоги у Джоан заживали дня четыре. В больницу она ехать отказалась, на что Шерлок ей заявил, что выражение «врач, который не любит больницы» вызывает у него когнитивный диссонанс. И поэтому детектив с чистой совестью и с увлечением самолично накладывал Уотсон повязки, не уведомив ее, что ему с одной стороны хотелось измерить регенерационный уровень Волка после воздействия пламени, а с другой – просто таким образом сказать «спасибо за то, что спасла». Но она и так поняла.
***
Иногда Шерлок замечал, как взгляд Джоан становился отсутствующим и расфокусированным, как будто растерянным. В такие моменты она обычно обнаруживалась неподвижно замершей у окна, положившей ладонь на стекло и невидяще смотревшей куда-то в небо. В такие моменты малахитовые ленты Уз темнели и переставали светиться. В такие моменты Джоан забывала о том, что рядом с ней есть друг – потому что они с Шерлоком считали себя именно друзьями, хорошими друзьями, – и в такие моменты детектив не говорил ни слова, просто молча наблюдал за женщиной, которая погружалась в воспоминания о прежних днях, когда все было по-другому…
***
- Кретин! – орала Джоан, упираясь руками в стол, и яростно глядя на взъерошенного человека напротив нее. Тоже Волка.
- Идиотка! – отвечал ей Стюарт.
- Придурок!
- Ты надоедливая!
- А ты дубина!
- Вы закончили? – флегматично встрял в «содержательный» диалог Шерлок и тут же получил в ответ два оглушительных «Нет!».
Стюарт был старым знакомым Джоан, еще со школьных времен. Недавно он обратился к ней за помощью, и она, разумеется, не смогла отказать приятелю. Вот только этот приятель сначала запутал их своим непоследовательным рассказом, а потом, когда они ждали в засаде преступника, взял и как дурак полез на рожон из укрытия. И теперь два Волка выясняли между собой отношения, потому что один не мог взять в толк, нахрена соваться под вполне вероятные пули, а второй отчаянно отбивался, не желая признавать свою неправоту.
- Я его ненавижу, – сообщила Шерлоку после окончания этого дела Джоан, с ногами забираясь в кресло и рассматривая свою пострадавшую от рукопашной схватки с правонарушителем куртку. – Из-за него такая хорошая одежда испортилась!..
- Купи новую, – посоветовал Шерлок.
- Ага, сию же минуту! – огрызнулась Уотсон. – Но сначала заплатим с тобой арендную плату и еще за воду, интернет и электричество, найдем новый холодильник, потому что старый ты к чертям взорвал, запасемся продуктами, и после этого, возможно, у меня останется пара фунтов, чтобы приобрести какую-нибудь тряпку!
- Возьми мою карту.
- Не люблю садиться на шею.
- Хорошо, не бери.
- Нет, лучше дай. Страдать из-за твоего эго я не собираюсь!
***
Джоан неподвижно стояла, окруженная стеной заклинания молнии, прекрасно понимая, что ее поджарит за милую душу, если она попробует хотя бы шевельнуться, так что ей приходилось молча, не открывая рта, наблюдать за тем, как Шерлок и Джим Мориарти устроили между собой разбор полетов. Криминальный гений выглядел весьма уверенным в себе. Шерлок в этом аспекте от него не отставал, но острый нюх Волка подсказывал Джоан, что где-то на самой грани он боится. И за нее, и за себя. Как жаль, что она не могла вырваться из этой ловушки и перегрызть Мориарти горло. О, она бы сделала это с большим удовольствием!
Но мечте не суждено было сбыться, так как преступный авторитет покинул сцену, и заклинание распалось с его уходом. Только тогда Джоан почувствовала, как сильно ее измотало. Молнии не причинили ей физического вреда, но зато здорово повлияли на моральное здоровье, и она, не будучи в состоянии нормально стоять, присела на корточки возле шкафчиков, следя за тем, как плещется вода перед ней.