— Моя жена была такой же языкастой до брака, — Эшер остановился в дверях. — Но после свадьбы стала весьма покладистой. Может, вам стоит выйти замуж?
Ухмыльнувшись, он закрыл за собой дверь. Мне хотелось кричать.
Я не стала говорить Максвеллу о нашей с майором беседе, ведь это было ожидаемо. Раздражало лишь то, что я не могла как следует ответить — здесь была не наша земля, а обвинить майора по факту было не в чем, кроме идиотизма. С Иеном мы встретились только на ужине — он контролировал работу Подразделения удалённо и проводил беседы с бойцами. На базе была шикарная кухня. Мы с Максвеллом добрались до неё только к девяти вечера — после ночной дороги и сна урывками мы питались одним кофе. Жареный картофель, отбивная и салат, три вида десерта и фрукты — это было шикарно даже для инспекции.
За дальним столом поздно ужинал или наблюдал исподтишка за нами сержант Ньюман. Он переписывался с кем-то по коммуникатору и мечтательно улыбался. Наверное, с девушкой. Сержант явно пользовался популярностью у женщин: мулат, с тонкими, нехарактерными чертами лица и светло-голубыми глазами — необычное сочетание, я и сама засмотрелась. Конечно, с чисто эстетической точки зрения, ведь мужчины, выбравшие профессию, связанную с физической силой, вызывали у меня теперь отторжение на клеточном уровне. Смогу ли я когда-нибудь снова увлечься мужчиной? Этот вопрос всплыл в моей голове не к месту и не вовремя, хотя, казалось бы, вокруг больше сотни различных экземпляров — смотри да сравнивай, но мысли мои уносились отсюда обратно, в Чистую зону, а память выдавала мне порциями мягкую улыбку, длинные пальцы, лежащие на руле, синие глаза и деликатность, идущую вразрез с тем, что я наблюдала по отношению к себе здесь. Там, в Подразделении, был свой мирок, где инспектор Белл была не бесполезной девчонкой, а кем-то действительно важным, тем, кто вызывает уважение и даже интерес, как личность. Странно, но я скучала по этому интересу на почтительном расстоянии, по невесомой поддержке и готовности всегда прийти на помощь.
Наверное, поэтому я, поднявшись после заката на наблюдательную вышку, сделала фотографию и отправила её Браунингу в личные сообщения.
Отсюда океан был виден по-настоящему. И это по-настоящему было захватывающе: он был огромным и чёрным, он был живым — волны после шторма двигались лениво и неспешно, разбивались пеной о прибрежные, такие же чёрные камни. Океан был словно себе на уме, зная, что победил нас, что взял нас в плен, и теперь наблюдал за нами, как мы за ним. Меня распирало, чувства переполняли настолько, что я безумно хотела разделить их с кем-то. И никто, кроме Дэмиана, не смог бы меня понять…
«Я тебе даже немного завидую», — пришло мне в ответ.
А ведь когда-то он был к океану ближе, чем кто-либо. От океана его отделяла лишь тонкая перегородка кожи, мышц и плаценты. Интересно, он хоть раз думал об этом?
Я сделала ещё одну фотографию на личный коммуникатор прямо в окне отправки сообщения, но не успела посмотреть её.
— Здесь нельзя снимать, мисс.
Меня окликнул строгий голос. Позади, словно призрак, вырос сержант Ньюман. Его однозначно подрядили следить за нами.
— Я не получала никаких инструкций по поводу фото-и видеосъёмки…
Ньюман приблизился ко мне, его светлые глаза блеснули в темноте стеклянного купола, почти аквариума, смотровой вышки. Блеснули угрожающе. Внешность обманчива — вся его мягкая симпатичность обратилась в острые лезвия перекошенного злобой лица. Он был способен отобрать у меня коммуникатор и размозжить его о мою же голову.
— Удалите немедленно.
Смысла упираться не было, я находилась в проигрышном положении с того момента, как ступила на базу.
— Не вопрос.
Я нажала кнопку отправить, но соединение сбросилось, видимо, связь заглушили. Прежде чем стереть данные под бдительным наблюдением Ньюмана, стоявшего у меня за плечом, я всё-таки взглянула на последнее фото. Меня обманывало зрение или камера глючила, но на берегу, прямо у самых волн я увидела силуэт человека.
Конец первой части.