— Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, — он осторожно взял её руку и поднёс к губам. Девушке показалось, что её подхватывает водоворот и куда-то уносит…
— Разве мы уже на «ты»? — ослабевшим голосом прошептала Петуния.
— Конечно, — он легко прикасался губами к каждому пальчику. — Ты против?
— Н-нет…
— Придумать не могу, как же мне отблагодарить тебя… — теперь он держал обе её руки в своих. — Ты сама не знаешь, что за удивительный день ты мне подарила… Может быть, я и сам тоже ещё не до конца знаю. Казалось бы, чем магл может удивить волшебника? Но ты это сделала уже трижды, и я полагаю, что это ещё не всё, чему я удивлюсь. Ты мне очень-очень нравишься, Петуния Эванс. А я тебе нравлюсь?
Её взгляд метнулся к афише на стене. Он проследил это и усмехнулся.
— Да, я заметил. Кстати, что это за рисунок и почему «Унесённые ветром»?
Джеймс отпустил её руки, Петуния коротко вздохнула, и сама не поняла, то ли от облегчения, то ли от разочарования.
— Это афиша… Кинофильм так называется, — видя непонимание на его лице, она смутилась, не зная, как объяснить. — Вообще, это такая история, придуманная, в книге написана…
— В книге. Да, знаю, волшебники тоже пишут книги. А «ки-но-фильм» — это что?
— Ну-у… Специальные люди, актёры называются, изображают то, что написано в книге и их снимают на плёнку специальным аппаратом, кинокамерой. Потом эту плёнку показывают в специальных зданиях, кинотеатрах, а люди приходят и смотрят. А афиша — это просто красивый рисунок, чтобы люди знали, про что фильм, или какие там играют актёры.
— Значит, это афиша, а на ней нарисован… актёр, да?
— Да, известный актёр, его зовут Кларк Гейбл.
Волшебник посмотрел на афишу и бездумно пригладил волосы:
— Хм… Хотел бы я этого парня увидеть…
— Тогда, может быть, ты сходишь со мной? — робко сказала Петуния, первый раз в жизни приглашая юношу в кино.
— Смотреть этот кино-фильм? — переспросил Джеймс и загорелся энтузиазмом: — Отличная мысль! Ну, я же говорил, что ты ещё не раз меня удивишь! Пойдём прямо сейчас?
Петуния опять задумалась. Пойти в кино с этим красавцем-волшебником и сидеть с ним рядом, бок о бок, весь сеанс, смотря то на экран, то на живую копию экранного изображения рядом — да она и мечтать о таком не могла! А если вечером… Да ещё если там будут её подруги… Вот они полопаются от зависти! Но тут возникли более трезвые мысли. А если кто-нибудь расскажет, что её видели с незнакомым парнем в кино, её родителям или… сестре?! И потом, если ждать до вечера, вернутся родители и Лили, и чтó она будет им говорить, объясняя присутствие незнакомца в доме?! Так что, если идти — то действительно, прямо сейчас, на дневной сеанс, на котором почти никого не бывает из её знакомых.
— Ладно, — решилась Петуния, — ты пока иди вниз, подожди меня в кухне, а я тут быстренько…
…Девушка очень быстро переоделась и даже успела слегка накраситься. Она схватила сумочку и торопливо спустилась вниз. Джеймс закинул свою сумку на плечо, внимательно осмотрел Петунию, довольно улыбнулся и пошёл к двери. Поняв, что нравится ему, девушка счастливо вздохнула и пошла следом.
…В кинозале действительно почти никого не было. Тьюн так радовалась, что смотрит любимый фильм вместе с парнем, так похожим на любимого киноактёра, что ей хотелось прыгать и визжать от восторга. Вместо этого она чинно сидела на соседнем с ним кресле, только лишь несмело положила руку на подлокотник. Ну, а волшебник быстро сообразил, что к чему, и, ничем не отличаясь от самого обычного магловского парня, взял её руку в свои ладони.
…После сеанса Петуния и Джеймс, всё так же держась за руки, неспешно шли обратно. По дороге они болтали о фильме, кинопоказ произвёл на волшебника очень большое впечатление, если честно, гораздо большее, чем-то, что происходило на экране (о чём Поттер всё-таки догадался промолчать). Он только выложил свои мысли о необычайном сходстве Кларка Гейбла с ним самим, и пошутил, что, может быть, в актёре есть какая-нибудь доля магической крови, а тогда они вполне могут быть родственниками, в основном же тараторила девушка. При этом Тьюн не забывала осматриваться, не заметил ли кто её с таким необычайным спутником, хотя при этом сама не знала, чего она хотела больше: чтобы её увидели с красивым парнем, или чтобы её знакомство с волшебником осталось никем не замеченным. Но улицы словно вымерли, даже машины не проезжали. Петуния сама себе удивлялась: разговаривать с Джеймсом ей было настолько легко, что она даже и не вспоминала, что он — волшебник, то есть, по её представлениям, «ненормальный». Потом они посидели на качелях на заднем дворе Эвансов, и вернулись в дом.
Пока Тьюн кормила Джеймса обедом, он снова восхищался вкусом самых обычных, как она считала, блюд. Девушка даже удивилась мысленно, чем же, в таком случае, питаются волшебники, и напомнила себе при случае спросить сестру. Потом они снова поднялись в её комнату. Девушка шла первой, а парень, войдя следом, сразу же закрыл дверь и привалился к ней спиной. Его сумка, соскользнув с плеча, упала на пол, Петуния обернулась на шум. Джеймс быстро притянул её к себе за руку, другая его рука обхватила её за талию, между их губами вряд ли поместился бы даже мизинчик девушки. Парень улыбался лукаво и нежно, взгляд его карих глаз был таким сладким и так кружил голову Тьюн, что она почувствовала себя, словно взлетает на качелях, всё выше и выше…
— Петуния, спасибо тебе ещё раз, — шепнул Поттер, жарким дыханием опаляя её губы, — за всё… Но ты ведь всё ещё не ответила, нравлюсь ли я тебе.
— Д-да, — выдохнула она еле слышно. Её запястье всё ещё было сжато в его руке, но другая ладонь вдруг едва ощутимо упёрлась в его грудь под ключицей, словно отталкивая.
Мысленно усмехнувшись, парень убрал руки, но, когда наклонился за сумкой, он всё-таки ухитрился коснуться губами щеки Петунии, отчего девушка мгновенно отшатнулась и отчаянно покраснела. Джеймс деловито вскинул сумку на плечо.
— Тогда я зайду завтра. К тебе, — он уточнил со значением, что именно к ней, а не к сестре. — Вечером.
— П-послушай, Джеймс… — замялась девушка, не зная, что сказать. Она отлично понимала, что только что едва избежала настоящего, как в кино, поцелуя, но опять растерялась, не зная, рада ли она этому или разочарована. Тем не менее, она не могла не почувствовать признательность за то, что парень не стал ни на чём настаивать.
— …А ты где живёшь? Наверное, далеко? Как ты сюда добрался и как будешь возвращаться?
— Из дома я добрался до Лондона волшебным путём, а сюда — прилетел, — он усмехнулся, видя, как и ожидал, её удивление. — Да-да, прилетел на метле, самым колдовским способом. Обратно — точно так же.
— Но ведь, наверное, нельзя, чтобы тебя видели… как ты летаешь?
— Конечно, нельзя, — кивнул он (в сумке у него был плащ-невидимка, но магловской девушке о нём знать было совсем не обязательно), — поэтому я прилечу завтра вечером, когда стемнеет. В восемь жди меня за домом, там, где качели. Ну, а сейчас мне пора. Лили можешь привет не передавать, — хитро подмигнул Поттер. — И ещё раз спасибо. И за книгу, и за кино. Вот я Бродяге расскажу, он с ума сойдёт от зависти!
— Какому такому бродяге?
— Это мой лучший друг, мы вместе учимся… Нет, это не имя, — рассмеялся он, — это кличка такая.
— Ты ему расскажешь… про меня?! — перепугалась Тьюн.
— Пока нет, — волшебник быстро схватил её руку и как-то очень по-хозяйски сжал пальцы. — Ты будешь моей тайной.
Петуния опять зарделась, но руку вырывать не стала. Джеймс весело ей подмигнул, потом выскользнул за дверь. Девушка, словно оставшись без сил, рухнула на стул, она в полном смятении пыталась понять, что же такое с ней сегодня приключилось, не привиделся ли ей такой красивый волшебник по имени Джеймс, на самом ли деле она видела его весёлые и ласковые карие глаза, и правда ли, что он хотел её поцеловать…
Комментарий к «Ты будешь моей тайной»
Хотя я поставила в предупреждениях ООС, я очень старалась, чтобы в моём произведении канонные герои вели себя именно так, как должны были бы себя вести. Ну, разве что, говорят они «слишком по-русски». А с другой стороны, если я не знаю британский молодёжный слэнг 70-х годов, это ведь не значит, что его не было. Так что, может, это просто слишком «художественный» перевод их речи:)
*Тьюн – уменьшительное от Петуния, англ. tune, мелодия.
**Айрис – из Канона неизвестно, как звали мать Лили и Петунии Эванс, но имя у неё тоже (предположительно) должно быть «цветочное». Айрис – англ. Iris, цветок ирис.
***Лил – уменьшительное от Лили, англ. lil, разговорное от little, маленький.
========== «Почему у нас на заднем дворе на метле летает волшебник?!» ==========
…Солнце только-только стало клониться к закату, когда вернулась Лили. В доме, как ей показалось, никого не было, а на кухне в раковине… стояла немытая посуда! Колдунье пришлось помыть её самой. Не то, чтобы она никогда этим не занималась, но обычно хозяйничала в доме мама, да Петуния ей помогала, так что Лили предпочитала «не мешать». «Интересно, куда делась Тьюн?» — думала девушка.
То, что родителей ещё не было, её не удивило, но вот то, что сестра не торчала на кухне и не хлопотала по хозяйству — было просто немыслимым. Она бросила полотенце с жирными пятнами в корзину для стирки и пошла наверх, к себе в комнату. Дверь в комнату сестры была приоткрыта. Лили поддалась любопытству и заглянула внутрь. Петуния неподвижно, словно статуя, сидела на стуле, и на мгновение младшей Эванс показалось, что сестра заколдована. Она тихонько вошла и коснулась плеча сестры («Тёплая!»):
— Эй… Петуния… Ты чего?
Сестра вздрогнула и посмотрела на неё.
— Н-нет, ничего, всё нормально…
— Ну, да, «нормально»! Ты даже посуду не помыла, она так и стояла в раковине!
— Ой! — Петуния как-то слишком испугалась и попыталась вскочить, Лили её удержала.
— Да ладно, я сама помыла, чего ты переполошилась так… Делов-то… Говори лучше, почему ты такая… потерянная?
— Я? — переспросила Тьюн.
— Нет, я! — съязвила Лил.
— Да правда же, я в порядке…
Несмотря на это утверждение, и даже на то, что она кивала, сестра ей не верила. Лили твёрдо взяла её за руку, заставила встать и потащила в свою комнату. Петуния покорно поплелась за ней. Там Лили бросила в сундук свою пустую сумку, усадила сестру на кровать, взобралась с ногами туда же и приказала:
— А ну, рассказывай!
Молчание. Потом — глубокий вздох, и, словно решившись, Петуния прошептала:
— Лил… Лучше ты расскажи мне… про Хогвартс.
Младшая Эванс ждала чего угодно, но не этого. Четыре года, даже больше, сестра злилась на неё из-за того, что Лили оказалась волшебницей, и её приняли в Школу магии. Они даже почти перестали разговаривать.
— Рассказать тебе про «школу для ненормальных»?! Ты же её по-другому и не называла никогда!
— Ну, ладно, прости… — всё так же негромко и смущённо отозвалась Петуния. — Я тут подумала-подумала… Может быть, всё-таки не все там, у вас, ненормальные…
Такое признание для Лили прозвучало словно «я глубоко раскаиваюсь и очень тебя люблю», и ужасно обрадовало её, ведь она по-прежнему любила сестру, и ей было очень тяжело переносить издёвки и неприязнь Тьюн (хоть Лил и старалась делать вид, будто ей всё равно), а ещё ей так не хватало их дружеского общения. Она порывисто обняла и поцеловала сестру, потом снова уселась и принялась рассказывать, в восторге размахивая руками:
— Хогвартс — просто замечательный! Там всё так интересно! Это очень старинный замок, ему больше тысячи лет, представляешь?! Его построили четверо знаменитейших колдунов того времени, по их фамилиям зовутся теперь наши факультеты: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Ну, это не такие факультеты, как в обычных университетах, предметы все ученики проходят одинаковые, просто распределение ведётся по определённым качествам ученика.
— А… ты на каком факультете?
— Я — в Гриффиндоре! Это самый лучший факультет! Туда поступают самые храбрые, самые настойчивые, самые дружные…
— …самые красивые… — вдруг вырвалось у Петунии, и Лили, прервав восхваления Гриффиндора, уставилась на неё:
— П-почему ты так решила?
— Ну-у, — от смущения старшая Эванс, казалось, хотела провалиться сквозь землю. — Т-ты же, наверняка, считаешься самой красивой там…
Лили пожала плечами:
— Вот уж не думала об этом… Хотя, если поразмыслить… Пожалуй, ты права. Девочки у нас действительно покрасивее будут, чем на других факультетах… И ещё у нас учится парень, который считается самым красивым в Школе…
Петуния быстро взглянула на неё:
— И как его зовут?
— Ой, да какая тебе разница! — махнула рукой юная колдунья, совсем не обращая внимания на волнение сестры.
…Да, Лили Эванс всегда отличалась редкостной нечувствительностью к переживаниям окружающих её людей. Она даже не знала, что их мама уже целый год тяжело болела, поэтому родители и ездили по выходным в город, а Петуния почти полностью занималась делами по хозяйству. Конечно, она была очень доброй девушкой и старалась видеть в других людях только хорошее, но их истинные чувства были для неё всегда закрыты непроницаемой завесой, как бы явно ни выражались они в поведении.
— …Ты же всё равно его не знаешь. И потом, может, он и красивый, но такой придурок, каких свет не видывал! Вот кто настоящий-то ненормальный… И дружки у него такие же идиоты. Представляешь, они зовут себя «мародёры» и гордятся этим!
— А почему ты считаешь их идиотами?
— Кем же ещё их считать, если они ведут себя как полные придурки?! Ходят по школе и издеваются над всеми, кто под руку попадёт… Строят из себя невесть каких королей. А на самом деле… Один вырос с ёлку, а ума — с шишку… Второй в квиддич играет чуть получше, чем остальные, вот и корчит из себя героя… Третий — только что не молится на этих «повелителей жизни», а сам вообще ни рыба, ни мясо. Четвёртый, правда, менее всех на придурка похож, но такое впечатление, что разговаривать вообще не умеет и слова поперёк тем двоим сказать боится… Ой, да не хочу даже про них говорить больше… Давай, я тебе лучше про волшебные теплицы расскажу, там такие растения, только представь…
…Дальше Петуния слушала вполуха, ведь она-то как раз хотела узнать побольше про «самого красивого парня Хогвартса», потому что решила, что это Джеймс.
Вскоре вернулись родители, и вечер пошёл своим чередом. За ужином миссис Эванс внимательно поглядывала на своих дочерей: Петуния казалась какой-то притихшей и не цеплялась, как обычно, к сестре, а Лили была, напротив, чуть более оживлённой, чем всегда, и то и дело обращалась к Тьюн за поддержкой, словно и не было между ними никаких размолвок. «Ну, и слава Богу», — мать решила, что её девочки наконец-то помирились.
На следующий день, в воскресенье, семейство Эвансов отправилось на пикник. Миссис Эванс с довольной, но чуть грустной улыбкой наблюдала, как веселятся и дурачатся девочки с отцом. Лили всегда любила такие развлечения, Петуния же сегодня была необычно весёлой, совсем не такой, как вчера. Когда они вернулись домой, младшая дочь, расцеловав родителей, унеслась в свою комнату и закрылась там, а старшая очень быстро прибравшись на кухне, перемыв всю посуду и загрузив стиральную машину, в каком-то смущении попросилась у мамы пойти посидеть на заднем дворе.
— Конечно, дорогая, — удивилась миссис Эванс, — я даже не понимаю, почему ты спрашиваешь… Я вполне могу сама закончить со стиркой, да и Эдвард мне поможет…
— Вы тазик выставите на заднее крыльцо, я сама всё развешу, мамочка, ты не беспокойся, и ложись отдыхай, — протараторила Тьюн.