Пролог
Мидэя сидела на красном пуфике, клевала носом, нежилась от ласковых прикосновений. Каждый вечер мама расчесывала ее длинные, белые волосы, напевая песню. У всех сирен чарующий голос, но у мамы особенный, самый лучший, он успокаивал, убаюкивал.
Завтра наступит самый лучший день: её шестой день рождения. Приедут гости со всех стран, кухарка Тина сделает самый огромный трёхэтажный торт, принесут горы подарков.
Её мама – императрица мира, тринадцатая по счёту, и правители других стран пойдут на всё, чтобы мама осталась довольна. Многие тысячелетия их Империя получает дань с других стран. Тринадцать поколений сирен, крепко держат власть в своих изящных ручках.
Мама Келла, строгая, властная, ее взгляда не выдерживают даже драконы, свободолюбивые, непреклонные, но только Миди знает, какой нежной и ласковой может быть императрица.
– Всё, моя красавица, – Келла поцеловала её в щёчку. – Пойдём спать.
Мидэя любила свою комнату, тут всё сделано, как для принцессы, коей она и являлась.
Нежно-розовые стены с картинками волшебных существ: сирена, обернувшаяся в птицу с золотыми перьями, сражается с чёрным драконом, ведьмы летают на метлах, огромные чёрные оборотни. Мир, в котором она живёт: Эдвин, полон таких существ.
Есть и обычные люди, их большинство, тем чудеснее кажутся магические существа.
Мама накрыла ее одеялом, ласково погладила по голове, напевая песню, мамин голос уносил её в мир грёз.
Тогда Мидэя не знала, что это последние счастливые мгновения в её жизни, и скоро их накроет беспросветный сумрак.
Миди снился сон: она в золотистом пышном платье, по цвету, таком же, как перья у мамы, идёт вместе с императрицей по украшенному залу. Кругом сотни празднично одетых людей, они приседают в реверансе, покорно склоняют голову.
На голове мамы корона Императрицы из шести ярусов, символизирующих шесть материков, полностью подчинённых Эдвинской империи.
Мама разгладила платье, элегантно села на трон, Миди стояла по правую руку. Люди строились, чтобы поцеловать руку матери и вручить Миди подарок.
Её глаза загораются, каждый раз, когда дарят красиво украшенную коробочку, но она старается сохранить невозмутимое лицо, как у мамы.
Наконец, все подарки подарены, мама подаёт знак, играет музыка. Миди, приглашает на танец красивый мальчик, на его руке перстень с огнедышащим драконом.
Он улыбается, когда их руки соприкасаются, Миди чувствует, как щёки краснеют, он ведёт её в центр зала, обнимает и кружит под чудесную музыку. Улыбаясь, он говорит маминым встревоженным голосом:
– Миди… Миди, просыпайся! – Мидэя открывает глаза, видит мамин испуганный взгляд.
– Миди, быстрее, нам нужно бежать.
– Куда? Мама, что происходит? – принцесса трет глаза, пытаясь, проснуться.
– Нет времени объяснять. – Келла поднимает её, надевает на дочь плащ с капюшоном и чёрные сапожки на голые ноги. Они бегут почему-то по коридору для прислуги, мама нажимает на серый камень, стена отъезжает в сторону, потом по тёмным коридорам.
– Плохи дела Миди, нехорошие люди учинили восстание. Прости меня, не понимаю, как я проглядела такой заговор. Святая Деметра, что сейчас будет, не знаю, как спасти тебя. Меня-то уже…– Келла недоговаривает. – Если мы вдруг потеряемся, не говори никому кто ты, пока всё не уляжется.
– Мама, я не хочу, чтобы мы терялись. – Миди хлюпает носом, вытирая его рукой.
Они спускаются во двор. По небу летят драконы, увидев императрицу, камнем падают вниз.
– Сюда! – кричит мама, и они забегают в бревенчатый домик для прислуги. Мама открывает подпол.
– Спускайся, Миди.
– Мама, не хочу. – хнычет она. – Там темно и страшно.
– Миди, девочка моя, слушайся. У нас нет времени. Запомни, что бы ни случилось, сиди тихо. Обещаешь? – Миди кивнула головой, спустилась вниз. – Помни ни звука, если тебя заметят – беги.
Миди осторожно спускалась по скрипучей лестнице, шла по земле, тут даже пола не было. В подполе темно, светом служили лишь дырки в полу, и свет из небольшого окошка для проветривания. Воздух спертый, сырой, из темного угла послышалось шуршание и писк. "Крысы!" Миди очень боялась их, у крыс такие противные лысые хвосты, острые зубки, наглый взгляд.
– Императрица, – услышала она чей-то голос. Принцессе очень хотелось посмотреть, что там происходит, она залезла на ящик из-под картошки и смотрела в дырку между половицами, но смогла увидеть только ноги матери и мужские сапоги.
– Что вам нужно? – спрашивала Келла, она не могла пошевелиться, ее тело было окутано какой-то чёрной дымкой.
– Вашей смерти, – сказал мужчина. – Сдавайтесь императрица, вас больше некому поддерживать. Ваша армия сдалась, империи больше нет, все сирены уничтожены. – Мама всхлипнула.
– Оставьте мне жизнь, я подпишу документы об отречении от престола.
– Этого мало, вдруг вы вернёте себя власть.
Миди услышала крик матери, и грохот. Келла упала, как раз рядом с дочерью.
– Беги, – прошептала она. Из ее рта побежала алая кровь.
Миди зажала рот ладошкой, она помнила, что говорила мама: ни звука.
Глаза мамы закрылись. Меди испугалась, сердце колотилось в груди, как пичужка в клетке.
В тот момент она повзрослела. Келла велела бежать.
Оглянулась, единственный выход – это небольшое окошко, если бы только удалось его открыть и пролезть. Она уже не боялась ни крыс, ни темноты. Тот мужчина пугал её куда больше.
Миди дергала за ручку, окно старое и открылось не сразу. Осмотрелась, на улице никого не было видно, она пролезла и побежала в сторону леса.
Юная принцесса, спотыкалась, падала, она не выбирала дороги, у нее было единственное желание – спрятаться, скрыться, чтобы только этот мужчина не нашел ее. Что делать дальше, не знала, все мысли пропали, ей управлял страх.
Вся грязная, замёрзшая, обессиленная, она упала на мокрую траву, сил больше не осталось. Миди перевернулась на спину, смотрела, как из-за горизонта лениво выползает красное солнце. Наступил долгожданный день рождения, но радости Миди не чувствовала, только боль и горечь.
В её шестой день рождения пала Великая Империя, не стало матери, она не знала, куда идти, что её ждёт в будущем.
Самый прекрасный день стал кровавым ужасом.
Глава первая
Двенадцать лет спустя.
Снимаю перчатки, выхожу на улицу, вдыхаю свежий воздух, беру ведро с молоком.
Я живу в детском доме, в небольшой деревне, у нас свое хозяйство. Все ухаживают за скотом. Каждый из нас должен в пять утра накормить, почистить, подоить коров, но почему-то чаще других эта нелегкая обязанность ложится на мои плечи.
Стараюсь быть незаметной, быть примерной и послушной, но это мало помогает.
Наша директриса, Элика, невзлюбила меня с первого взгляда.
Однажды я подслушала её разговор с нашей воспитательницей. Оказывается, это всё из-за моего происхождения, ей так понравилось унижать бывшую принцессу. Элика упивалась властью надо мной. Она вспоминала тогда то время, когда ей приходилось идти на поклон к моей маме, просить увеличить денежное довольствие для сирот. Мама уличила её в воровстве, разгневалась, что директриса смела воровать у сирот, хотела снять её с должности, но не успела, её убили.
Ничего, скоро мои мучения закончатся, я покину детский дом. Очень рассчитываю поступить в Эдвинскую Магическую Академию сокращённо: ЭМА. Я подала заявление, с нетерпением жду ответа.
Обхожу рулон с сеном, слышу сзади писклявый голос директрисы.
– Миди, подойди сюда, – сморщившись, разворачиваюсь, пытаясь изобразить улыбку, ставлю ведро с молоком на землю.
– Да, директриса, – смиренно говорю я.
– Ты всё сделала?
– Да, почистила, всех покормила, коров подоила.
– Сегодня идёшь в огород, нужно вскопать грядку и полить саженцы.
– А что, другие не могут? – говорю раздражённо, бесит, что из меня сделали главную рабыню.
– Ты чем-то недовольна? – она приподнимает рыжую бровь.
– Нет, я довольна. Мне нужно процедить молоко, сварить творог, почему я должна выполнять еще тяжёлую мужскую работу?
– Потому что это твоя судьба. Ты никто! У тебя нет особых магических талантов, как у твоей мамы, значит, образование тебе ни к чему. Чем ты собираешься заниматься, зарабатывать на хлеб?
– Я поступлю в ЭMA, выучусь и получу работу, – она рассмеялась.
– Глупости не говори! Кто в здравом уме примет тебя? У тебя нет никакой магии, видимо, природа решила отдохнуть на тебе.
Это особенно больно слушать, потому что это правда.
Все сирены виртуозно владеют четырьмя стихиями, им любое заклинание было по плечу, но у меня до сих пор не проявилась ни одна из стихий, и вряд ли уже проявится. Сирены имели ипостась огромной птицы с золотыми перьями. И тут для меня облом, я ничего такого не умею.
– По ночам я занимаюсь по магическим учебникам, и у меня получаются некоторые простые заклинания.
– У тебя работы мало? – запищала директриса, я поморщилась от этого ультразвука. – У тебя еще хватает сил заниматься по ночам? – Вообще-то нет. Вечером, я едва волоку ноги, но грести всю жизнь навоз мне не хочется, хочу нормальную профессию.
Люблю животных, и когда свиней, которых с таким трудом выхаживала, кормила с пипетки молоком, потому что свиноматка отказалась это делать, отправляют на убой, реву горючими слезами, как будто моего ребёнка убили. Я не ем мясо, это кощунство для меня, есть того, к кому был так сильно привязан.
– Я могу тебе ещё обязанностей добавить! – угрожающе, говорит директриса.
– Почему именно мне? Других вы так не припахиваете!
– Потому что они готовятся, занимаются. У них, в отличие от тебя, есть таланты,
Да сколько она будет сыпать мне соль на рану? Есть у меня подозрение, что директриса эмоциональная вампирша, ей нравится доводить меня, у неё всегда после наших препирательств улучшается настроение.
– Как же, занимаются! Ваша любимица, Дарея, целый день гуляет с мальчиками, и ни разу после окончания школы не взяла в руки учебники.
Я вчера видела, как она вся растрепанная выходила из леса. Чем они там занимались? Явно не учебник по маг истории штудировали.
– Ты… – директриса захлебывалась ненавистью.
– Извините, мне некогда, – взяла ведро с молоком. – Скиснет, – пояснила ей.
На кухне меня встречает наш повар Ребекка.
– Ой, Миди, ты такие тяжести таскаешь, с раннего утра уже на ногах. Давай помогу, – она тянется к ведру.
– Ничего, – искренне улыбаюсь ей. – Я справлюсь.
Тщательно мою банки, процеживаю молоко.
– Миди, садись поешь. Все дети уже позавтракали, разбежались кто куда.
– Мне ещё творог варить надо, – заглядываю в большую кастрюлю. Молоко уже скисло, стало простоквашей, самое то. Ставлю на медленный огонь.
Ребека накрывает на стол и буквально заставляет меня сесть.
С ней у нас сложились теплые, дружеские отношения, она всегда, тайком от директрисы, подкармливала меня.
– Что с академией? Они прислали тебе ответ? – откусила пирог с картошкой.
– Нет, хотя уже достаточно давно отправляла им все документы.
– Ты давно проверяла почтовый ящик?
– Вчера вечером.
– Может, сейчас пришел? Поешь, сходи, посмотри. Я уверена, тебя должны принять. Ты так усердно занималась, ты достойна академии.
– Спасибо, Ребекка, что бы я делала без вашей поддержки, даже не знаю.
– И тебе спасибо, моя дорогая, – она ободряюще пожала мне руку. – Доброе слово и кошке приятно.
После завтрака сливаю сыворотку, подвешиваю творог стекать, иду проверять почту.
Наши почтовые ящики находятся в холле. Один для учеников, другой для сотрудников.
Прикладываю большой палец к сенсорной панели почтового ящика, через такой ящик, мы можем получать письма, посылку, где бы ни находились.
Панель мигает, загорается зелёный свет.
Пришло! Наконец-то!
С волнением достаю письмо. Оно какое-то странное, нет печати академии и подписи главного волшебника. Читаю, из-за переживаний суть письма не сразу доходит до меня, приходится перечитывать несколько раз.
ЭМА.
"Настоящим письмом сообщаем вам, что комиссия рассмотрела вашу заявку и была вынуждена отказать. Эдвинская Магическая Академия, заинтересована в поиске абитуриентов, имеющих хоть какую-то магическую стихию.
Извините, но обычных людей мы не допускаем до обучения.
С уважением главный волшебник ЭМА профессор Эдгард Аманатидис.
– Ха-ха-ха! – слышу смешок из-за спины, поворачиваюсь. Передо мной стоит Дарея, и довольно улыбается.
– Правильно, нечего делать в НАШЕЙ академии всяким убогим, – бледнею.
– Что значит: " Нашей? "
– А то, что я поступила туда, а ты так и будешь свинаркой. Достойное для тебя занятие.
– Так иди и радуйся, что ты ко мне пристала?
– Я и радуюсь, неудачница! – Дарея повернулась, виляя бедрами, направилась к компании оборотней, обняла руками двух сразу и по очереди поцеловала, потом развернулась ко мне и с ухмылкой: "Видишь! Я лучше во всём!" Вышла на улицу. Опять по лесу шататься будут.
Как же так получилось, что я опять не у дел?
С поникшей головой вернулась к Ребекке, она сразу поняла, что всё плохо для меня.
– Неужели не приняли? – она опустилась на стул.
– Даже Дарею взяли, а она едва школу закончила, если бы директриса не дала взятку учителям, её бы оставили на второй год. А я так старалась, Ребекка, у меня даже начали получается легкие заклинания. – у неё загорелись глаза.
– Можешь показать? – я оглянулась, увидела на окне завядший цветок, подошла к нему, сделала несколько пассов руками, открывая энергетический поток, влила в цветок свою энергию.
Ребека подошла ко мне, и с удивлением смотрела, как пожелтевшие листочки опали, а на их месте медленно вылезли новые, стебель его окреп, наверху появился бутон и распустился. Красные цветы издавали насыщенный, головокружительный аромат.
– Святая Деметра… – Ребекка прикрыла рот руками. – Потрясающе, Миди! Я уже не надеялась, что он оживёт. Что я только не делала, какими удобрениями не поливала. У тебя определённо талант! – я покраснела, не привыкла, чтобы кто-то меня хвалил.
– Спасибо, Ребекка, но толку от этого? Для чистки сарая он мне не поможет, а директриса сказала: это единственное, на что я способна.
– Не слушай всякие глупости! Я верю в тебя, девочка моя, – она обняла меня за плечи.
– А! Вот ты где! – услышала писклявый голос директрисы. – Ты мне нужна, пойдём со мной в кабинет.
Обменявшись с Ребеккой непонимающими взглядами, пошла следом за грымзой. Поднялись на второй этаж, пошли по обшарпанному коридору.
В детском доме ремонт не делали со времён правления мамы, хотя поговаривали, что деньги выделялись.
Вошли в шикарно обставленный кабинет, напоминавший больше королевский. Огромные арочные окна до пола, дорогая позолоченная мебель, на стене большущая картина с изображением директрисы в полный рост.
Сколько же она стоит? Подпись на картине гласила, что это работа известного художника.
– Садись. – директриса указала рукой на красное кожаное кресло. Безвкусное, на мой взгляд, как и все здесь, хоть и безумно дорогое. Позолоченные вставки неуместны, цвет совсем не подходил к персиковому цвету стен.
– Я слышала от Дареи, что тебя не приняли в академию? – проболталась уже. – Собственно, как я уже говорила: ты бездарь. Но я всегда забочусь о своих подопечных, – закатила глаза, заботится она, как же! – И только по доброте душевной, хочу сделать тебе предложение, – она постучала золотой ручкой по столу. – Ты будешь работать на меня, так же, как и прежде, но будешь получать сто эдвиров за месяц, – это такие гроши, даже разносчики еды получают в разы больше. – Не благодари меня, – она кинула в меня контракт. – Подписывай.
– Даже не собираюсь. Я не буду на вас работать, и дело даже не в мизерной зарплате, и не в невыносимо тяжёлой работе, мы с вами просто не сработаемся. Через три дня выпускники разъедутся по академиям, я тоже покину вас.