Босс
Катерина Траум
Пролог
Девочка бежит по пыльной дороге, волоча за собой синий самокат на одном колесе. Второе в крепко сжатой ладошке, а сломанная игрушка грохочет по асфальту на всю залитую солнечным светом улицу. Как обычно, растрёпанные жидкие пепельные волосы лезут в прищуренные глаза и в рот, но ей никогда не заплетают косички. Джинсовый комбинезон испачкан, а на правом колене зияет внушительная прореха, демонстрируя исцарапанную светлую кожу. Худенькое личико чуть морщится от боли, но ныть — удел слабаков, и это ей внушили с рождения.
Она подбегает к открытому гаражу, возле которого стоит неприметная серая машина. Под крышкой капота возится крепкий, невысокий мужчина с отчётливыми проседями в светлых волосах, несмотря на достаточно скромный возраст. Услышав топоток сандалий и грохот самоката, тяжко вздыхает и разворачивается к дочери, вытирая руки от автомобильной смазки.
— Ну и?
— Сломался, — с виноватым хлюпаньем острого носика Эми опускает взгляд в землю и протягивает ему отпавшее колесо. Даже не собирается жаловаться на неприятно саднящую коленку.
Отец заглядывает ей за спину, с прищуром оценивая причинённый самокату ущерб. Словно не замечает дрожащих губ, хотя поверхностную ранку непременно будет обрабатывать потом перекисью, а девочка будет шипеть, стиснув зубы. Подходит к ней ближе, забирает колесо и чётко командует:
— Тащи ключ на три восьмых, живей.
Эми облегчённо улыбается, послушно кидается в гараж, чтобы подхватить с полочки ящик с инструментами. Если начинает отдавать распоряжения — значит, папа сегодня не сердится. Он вообще очень редко может на неё злиться, но если такое и случается, как после новой драки в школе с обзывающимися мальчишками, то это происходит не громко и без криков. Разочарование в его серых и всегда чуть грустных глазах хуже любого другого чувства, что может поселяться в детском сердечке.
Не разочаровать его. Самое важное.
Она так часто проводит с ним время в гараже, что нет абсолютно никаких проблем опознать гаечный ключ нужного размера. Хватает тяжёлую железку тонкими пальцами и покорно тащит к уже севшему на корточки перед самокатом отцу. Он умеет абсолютно всё — так Эми всегда с гордостью говорит одноклассникам, смеющимся над тем, что слишком часто её со школы забирает очередная няня, а не родители. Ей всё равно, что папа не может заплетать косички или выбирать ей платья, одевая дочь в джинсы и не знакомя с розовыми пони. Зато кто из её ровесников может похвастать, что пару раз держал в руках настоящий пистолет и разбирается в нескольких удачных приёмах самообороны?
— Вот и всё, — умело прикрутив обратно колесо, отец улыбается ей и вновь ставит самокат на дорогу. В уголках глаз собираются морщинки — но он не стар, просто спит очень мало. И очень редко бывает дома, потому что его командировки — это безопасность страны. В свои семь Эми уже знает такие слова и понимает их значение. Это важно для него, значит, должно быть важно и ей.
— Спасибо, папочка, — она благодарно обнимает его, доставая только до середины крепкого торса, но от старой рабочей майки всегда ужасно приятно пахнет табаком. Счастливо жмурится в редком моменте близости к нему — её герой, её единственный кумир, и пусть умрут от зависти глупые девочки, сохнущие по знаменитым актёрам или персонажам аниме. Умней, смелей и сильней её папы нет никого на свете.
— Ну что ты, маленькая Эм, — ласково гладит он по голове, а затем без особых усилий подхватывает задохнувшуюся от восторга дочь на руки и тепло целует в макушку. — А теперь пошли, помажем твою коленку. И завтра в магазины за новыми штанами, договорились?
— А мороженое будет? — большие серые глаза, точь-в-точь как у него, загораются радостью. Он уделит ей время — возможно, целый день! Редкий праздник, в предвкушении которого хочется прыгать и танцевать от переполняющих эмоций. Тёплый весенний солнечный свет становится ещё ярче, отдавая искрами внутри.
— А то. Шоколадное, — серьёзно кивает он, сдерживая улыбку этой безграничной детской преданности. Эми умеет покорять, это бесспорно. Своей искренностью, с которой обвивает его шею.
— Моё любимое!
Он знает. Конечно, знает, какое у его единственной малышки любимое мороженое. Любимый мультик — про Спанч Боба, любимый цвет — синий, любимое занятие — подраться или сломать что-то ненужное. Это его девочка, и они единственные, кто есть друг у друга. Его мир и смысл его существования в этом тоненьком тельце.
Он не мог тогда и подумать, как опасно для неё чувствовать к отцу тоже самое.
1. Грязный шоколад
Автомобиль настолько шикарен и вылизан до блеска, что Эми боится даже откинуться на спинку заднего сиденья. Раньше ей казалось, что знает Чикаго насквозь, однако чем дальше дорогой джип катится от уходящего в темноту города, тем меньше она может различить придорожные указатели. Радио напевает очередную тупую песенку без вкуса и мотива. Неприятный лишний звук как будто хочет погрузить в транс, усыпить бдительность. Спустя ещё десяток минут Эми нервно заправляет за ухо выбившуюся из строгого пучка чёрную прядку, признавая: она ни разу не бывала в таких далёких загородных посёлках, так что понятия не имеет, насколько глубока эта кроличья нора. В которую так усердно пытается проползти на протяжении долгих недель — и почему-то сейчас нет торжества от достижения цели, только нарастающий едкой волной из живота страх.
Она не успела поделиться радостью с Чаком и ребятами — те уже полдня как вышли из их зашифрованного чата. И на сообщение «еду к нему» никто не отреагировал за прошедшие часы. Что ж, по этому поводу Эми волнуется не так сильно, как о грядущей встрече: максимально неожиданной. Не кажется босс фирмы «Абигейл» человеком, который часто зовёт обычных секретарш в гости после окончания рабочего дня.
В последнее время Эми вообще не уверена, что он отдельная личность. Среди её напарников и начальника всей операции даже рассматривается теория, что загадочный «Босс» — кодовое название для целого совета директоров, всегда произносимое благоговейным полушёпотом. Хотя глупо так называть управляющий орган преступного синдиката. Но их внедрение упорно показывает, что кем бы и чем бы Босс не был, про него никто и ничего не знает в официально зарегистрированной фирме. Проработав в «Абигейл» под глупым именем Тереза Уильямс уже почти два месяца, Эми увидела только доступную любому частному детективу информацию — да что там, любому обывателю. Гигантский концерн, основанный почти пятьдесят лет назад, из кучки торговых точек превратившийся в монополиста самых прибыльных отраслей товарооборота Чикаго. Драгоценные металлы, лекарства и сбыт алкоголя. Кажется, в каком-то цеху на восточной окраине города мастерят детали для автомобилей. По официальным данным.
А в реальности сумевшие устроиться на погрузку и разгрузку товаров Сэм и Майк уже давно передают в их офис данные о загадочных ящиках, которые нельзя вскрывать, и об иногда просыпающемся в грузовиках белом порошке не для стирки белья. У их общего начальника, а по совместительству владельца частного детективного агентства, Чака Томпсона, точно есть нюх на всякое дерьмо. Не зря он дерзнул взять в оборот главного гиганта наркобизнеса, раскрыть все грязные делишки, что скрываются за яркой вывеской, раздобыть тонны компромата… А потом, как подозревает Эми, продать этому же Боссу — за молчание. Типичная коммерция.
Вот только, месяцы под чужими именами мало что дали их команде. Всё те же ничегошеньки не знающие глаза обычных сотрудников, всё те же молчаливые упрёки за любопытство со стороны менеджеров. Ни на одном из просмотренных документов, даже архивных, ни имён, ни подписей того самого вышестоящего руководства. Одни отпечатанные на принтере факсимиле и указание на генеральную доверенность очередной кукле, восседающей в кабинете на двадцать третьем этаже. Маски, маски, маски. Срывай, не срывай — никто из более чем нескольких тысяч сотрудников не знает ничего о том, на кого работает годами. И правда, какая разница, если оклад регулярно повышается, а за умение не лезть не в своё дело платят солидную премию.
Эми собралась лезть в каждую щель. Пока не найдёт хотя бы какое-то доказательство, что попросилась участвовать в операции не зря. Чак в ней разочарован, она часто замечает это в его чуть осуждающем взгляде. Он наверняка ждёт большего от дочери агента ФБР, это несомненно.
«Хах, что ты скажешь сегодня, когда я принесу тебе запись голоса таинственного Босса, а если повезёт — то и фото, и имя?» — с лёгким самодовольством Эми улыбнулась таким мыслям и как можно незаметней поправила скрытый за воротом белой блузки микрофон. Всё будет идеально. Это не первое её дело, и всё, что требуется — разболтать того, кто перед ней окажется. Восхититься его домом, сыграть восторг от приглашения встретиться. Только интуиция немного нервно дёргается под рёбрами, ускоряя пульсацию в животе. С чего бы? С чего такая щедрость, с чего отправлен за ней этот милый шофёр на шикарном джипе, ведь она просто Тереза — нерасторопная, тихая мышь с максимально неприметной внешностью. Крашенными в чёрный цвет волосами, толстыми очками без диоптрий, потому что Эми в них на самом деле не нуждается. Узкой юбкой-карандаш, выбранной специально, ведь на невысокой фигуре такие модели смотрятся ужасно, старят. Терезе не двадцать три, а на четыре года больше — долго же она тогда ругалась на Чака за такую бездарную подделку документов. От которой уже безумно устала. Ведь тяжело играть мышь изо дня в день, когда на самом деле большие пасмурно-серые глаза за чуждыми стёклами горят огнём азарта хищницы.
Пальцы снова ныряют в скромную дамскую сумочку за телефоном, чтобы проверить чат. Но её сообщение до сих пор не прочитано, хотя за окном машины уже сгущается ночная тьма. Волнение нарастает, а неудобные туфли на каблуках натирают пятки. Эми закусывает губу, решаясь на вопрос, а потом всё же подаётся вперёд, к водителю:
— Сэр, долго нам ещё…
— Минуту, мисс Уильямс, — тут же бодро отзывается молодой светловолосый мужчина из-за руля и любезно убавляет громкость музыки. — Можете не переживать за поздний час, потому что Босс не из тех, кто оставит своих гостей добираться до дома по темноте. Я работаю круглосуточно, — и он даже подмигивает ей в зеркало заднего вида, дополнив успокоение мягкой улыбкой. Мило. Да и парень довольно симпатичный, с приятным бархатным голосом, правда, Эми не особо привлекает такой преувеличенно «сахарный» типаж.
— Большое спасибо, — от души благодарит она за ответ и откидывается обратно на сиденье. Капля облегчения смешивается с недоумением: даже настолько приближённые сотрудники не называют фамилии хозяина? Даже они боятся? Чего?
Шофёр не соврал. Довольно скоро машина подъезжает к высоким кованым воротам, которые приветственно распахиваются на нажатие пульта сигнализации. Вкатившись на широкую мощёную дорожку, джип наконец-то останавливается, а водитель глушит мотор и оборачивается к пассажирке:
— Добро пожаловать в Браунвилль. Проходите, вас встретит дворецкий и проводит. Доброй ночи, мисс.
— И вам, — рассеянно кивает Эми, буквально заставляя себя распахнуть дверцу. Каблуки скрипят по тротуарной плитке, и ей кажется, что это адски громко, потому что пульс частит в самых висках.
Она поднимает взгляд на раскинувшийся перед ней коттедж, сдерживает нервный смешок от этого напыщенного величия. Домом надо восхититься — но эти мрачные серые стены вызывают только желание нанять медиума для изгнания призраков. Высокие колонны с витиеватыми пилястрами, железная дверь, даже на вид весом больше, чем сама хрупкая девушка — старомодность и безвкусица. Не хватает кровавого пятна на полу гостиной, Кентервильского приведения и сухого миндального дерева в саду. Хотя, кто знает, может пятна у хозяина и имеются — на биографии уж наверняка. За этим она и здесь сегодня: вытащить наружу всю грязь, раздобыть информацию, с которой Чак уже сможет прищемить хвост этой изворотливой змее, так чисто ведущей нелегальные дела за общим напускным лоском «Абигейл».
Поднимается по высоким мраморным ступеням крыльца, и уже готова постучать с помощью большого медного кольца, пыльного от явно редкого пользования. Но не успевает, потому как дверь открывается, и на пороге её встречает абсолютно ничего не выражающим голосом привратник: низенький лысоватый мужчина в чёрном пиджаке.
— Здравствуйте, мисс Уильямс, — неразборчиво бормочет он, сторонясь, чтобы пропустить гостью в дом. — Хозяин ожидает вас в столовой. Это прямо по коридору, не заблудитесь, — безразличный кивок в указанном направлении, и сделавшая было шаг через порог Эми ощущает нервную дрожь.
— Добрый вечер, — решает всё-таки сохранять она приличия, хотя понятия не имеет, как вообще положено вести себя с прислугой: не тот социальный статус, чтобы спокойно воспринимать такие пережитки викторианской эпохи. — А… эм, нельзя ли включить свет? Боюсь запнуться в такой темноте, — она ёжится, ведь впереди только слегка подсвеченный на удивление современными тусклыми лампами коридор, а дальше вовсе ожидает тьма.
— Хозяин не любит много света, — так же отстранёно шамкает дворецкий, не удостаивая Эми взглядом крохотных рыбьих глаз на морщинистом лице. — Идите, не советую заставлять его ждать.
— Он что, вампир? — скорее от нервов неловко бубнит девушка под нос, внезапно ощущая себя героиней тупого фильма про кровососов. Да, это было бы гораздо проще: тогда понимания ситуации стало бы чуть больше. Если бы Боссу банально нужна была её кровь.
«Траванёшься, ублюдок», — так как комментариев от привратника Эми не дожидается, то позволяет дерзкую ухмылку своим мыслям. А потом вдыхает — воздух мерещится пахнущим шоколадом и восточными пряностями — и смело идёт дальше.
Каблуки стучат так гулко, что звук отдаёт в висок. Как жаль, что на ней не кроссовки или хотя бы удобные ботинки. Но окружение требует подчиняться правилам. На ходу пытается поправить ворот блузки: от волнения кажется, что микрофон всё же предательски выглядывает из своего укрытия. На пустых каменных стенах коридора не висит ни одной картины, только тусклые круглые светильники. Так безлико, словно нарочно. Не сдержавшись, Эми покрепче хватается за сумочку, в любой момент готовая вынуть маленький дамский пистолет. Вспомнилось, как смеялась, когда Чак ей впихнул его — оружие после обычного Глока или S&W выглядело абсолютно детским. Сгинувший пять лет назад на очередном суперважном задании отец рассмеялся бы такому скромному виду защиты в столь неблагоприятных обстоятельствах: он учил действовать наверняка. Но сейчас, когда эти стены так сдавливают пространство вокруг, поднимая на поверхность все её страхи, она благодарна им обоим. И отцу, потратившему время на тренировки своей белокурой принцессы, и даже придурку-начальнику за хоть какую-то гарантию безопасности.
Двустворчатые двери в столовую Эми толкает с лёгким сомнением. Если коридор кажется тёмным, то тут и вовсе царит кромешная темнота. Высокие окна плотно завешаны бархатными чёрными портьерами. Единственный источник света — две свечи на левом краю длинного стола, массивного и занимающего практически всё помещение. Вот только, об этом можно лишь догадаться, так как из-за тьмы Эми может разглядеть не всю столовую, а её малую часть, озаряемую трепещущим пламенем на фитиле.
— Добрый вечер, — голос предательски дрожит на попытке поздороваться и привлечь внимание хозяина.
Кожаное офисное кресло у стола плавно разворачивается, в тусклом свете позволяя различить очертания сидящей в нём мужской фигуры. Словно делая ещё одно одолжение, незнакомец чуть подаётся вперёд, и по столовой эхом прокатывается звучный, хрипловатый голос, тихой и мягкой просьбой:
— Приятно вас видеть, мисс Уильямс. Прикройте за собой дверь.
Эми вздрагивает всем телом, ощущая колкий холодок. Вроде просьба, а почему тогда ясно чувствуется, что ослушайся — и дальше разговора не будет? Не желая перечить, она послушно закрывает двери, и света становится ещё меньше. На секунду ей чудится, что в правой части комнаты слышится шорох — тут же, однако, затихший. Нервно сглотнув, она снова разворачивается к незнакомцу и пытается спрятать страх за скромной улыбкой. Применяя все унаследованные от отца таланты.