Я старалась не смотреть ему в лицо, разглядывая подсвеченный моей рукой узор его платья. Главное успеть!
- То есть, ты хочешь меня соблазнить? – улыбнулся Темный Бог, а я старалась не смотреть ему в светящиеся глаза. Его черные крылья развернулись, заслоняя свет от магического золота. – Чтобы я оставил тебя богиней?
- Да, - прошептала я, чувствуя, как меня колотит нервный озноб. Мою руку больно схватили, прижав к себе. А вторая рука с длинными когтями взяла меня за подбородок, понимая мою голову. От нее сочилась удушающая тьма. – И показать тебе, что такое фрикасе…
Нет, ну а что? Я от истины не далеко ушла!
- Тебе не удастся меня соблазнить, богиня света, - послышался насмешливый голос, а кисть моей руки больно сжали. – Я прекрасно знаю, на что ты способна. Я наблюдал за тобой. Изучал тебя.
Он прошел тьмой сквозь прутья клетки, глядя на мое изумление.
- Для тьмы не существует преград и заслонов… Это от света можно спрятаться, но не от меня, - холодно произнес Бог Тьмы. Мы стояли на площадке в самом верху клетки. Если он меня отпустить, и я упаду вниз. Мои ноги балансировали на самом краю.
- Я ведь не хочу быть тварью. Или хочу? – увидела я холодную улыбку. – Почему, глядя на тебя мне очень хочется быть чудовищем? Не скажешь мне?
Я почувствовала, как теряю равновесие, с ужасом цепляясь свободной рукой за его грудь. Послышался смех, от которого у меня по коже побежали мурашки.
- Ты не в моем вкусе, - слышался голос, пока я понимала, что зависла над пропастью. Нет, падать с высоты двухэтажного дома прямиком на кровать – это что-то новенькое, но позвоночник подсказывал, что лучше консервативно обниматься. Темный Бог держал меня за руку, слегка ослабляя хватку.
- Страшно, - усмехнулся он, когда я покачнулась на краю. Но рука снова сжала меня стальной хваткой. – Богини тоже умирают…
Я знаю одно – единственное место, в котором есть отличное справочное бюро для назойливых почемучек, зал ожидания для тех, кто успели меня достать, свободные койки для приставучих мужиков и номера люкс для всяких негодяев и мерзавцев. И что-то мне подсказывает, что еще немного, и я шепну ему на ушко заветный адресочек.
- Но в тебе что-то есть, - заметил темный бог, прикрывая глаза и улыбаясь. – Иначе бы я уже отпустил бы твою руку… Хотя нет, я ошибся. В тебе нет ничего такого, что могло бы мне понравиться…
Внезапно он отпустил мою руку. Я дрогнула, теряя равновесие. В какой-то момент мне удалось судорожно схватиться за его одежду, а похолодевшая спина почувствовала ледяное дыхание пропасти.
Руки дрожали, пытаясь впиться в его одежду и панически прижаться к нему покрепче. Темный бог сделал шаг вперед, а я поняла, что стою лишь на носочках.
- Прощай, богиня, - послышался спокойный голос, а меня поцеловали в похолодевший после этих слов лоб и толкнули вниз.
Перед глазами промелькнули его лицо с улыбкой, черные крылья, золотой купол клетки.
Мои руки судорожно пытались удержаться за воздух, глаза застилала золотая ткань длинного шлейфа. Я падала вниз, страх сжал горло спазмом, глаза закрылись, пока в голове вертелось: «Это – сон… Просто сон…».
Сердце осталось где-то вверху, замерев от ужаса. Даже жизнь не успела пролететь перед глазами!
И тут я почувствовала, как в последний момент, когда я сжалась перед неизбежным падением, меня схватили на руки.
-И почему же сердечко так бьется? – послышался его насмешливый голос. Сердце заходилось в истерике, а тело оцепенело. – Неужели оно испугалось высоты? Падать, светлячок очень больно… Особенно, когда до этого стоял на вершине мира…
Я цеплялась за него, как в последний раз, боясь открыть глаза. Резкие взмахи крыльев рывком поднимали меня вверх. Мне удалось открыть один, самый храбрый глаз, чтобы убедиться в том, что я действительно еще жива.
- Я хотел загадать желание. Но для этого нужно было просто уронить звездочку, - слышала я голос, все еще не веря, что все обошлось. – Так что ты там говорила на счет соблазнения?
Мое платье слетело вниз и упало поверх кровати. На губах моих горел дьявольским огнем предательский поцелуй.
- Я ненавижу тебя так страстно, что твое предложение принято, - шептали ненавистные мне губы, обжигая шею поцелуями. Огромные крылья держали нас в воздухе, а сердце умоляло отпустить меня на землю.
- Ненависть окрыляет не хуже любви, - шептали мне, прижимая к себе так, что я уже прокляла то мгновенье, когда случайно открыла дверь. Меня резко отпустили, а я попыталась схватиться за крыло, вырывая пучок перьев. Знала бы, где упаду, перышек подстелила… Черненьких…
Меня снова подхватили в воздухе, а я тихо стонала в чужих руках, понимая, что рожденный ползать – летает метко и больно.
- Неужели ты мне совсем не доверяешь? – слышался голос в тот момент, когда по моей щеке скользили поцелуи. – Доверяешь мне или нет?
Я готова была доверить ему право идти вместо себя на три веселых и увлекательных буквы, но в свете предыдущих событий, понимала, что пришла и в ситуацию, и на неприятности.
- Странно, а твое сердце не доверяет, - издевался надо мной темный бог. – Иначе бы оно так не вздрагивало каждый раз…
Он рассмеялся в мои волосы, пока я мысленно умоляла его пойти на посадку.
- Не бойся меня, - шептали мне, прижимая к себе и осторожно садясь на землю. – Весь мир, которому я уже отомстил, мечтал бы с тобой поменяться местами…
- На чем ты собрался мир вертеть? – выдавила я, чувствуя, как мы приземляемся. Меня обернули крыльями, а я вспомнила про осколок, спрятанный под подушкой. Сердце предательски дрогнуло, сладко вынашивая план мести за клетку.
Обжигающие поцелуи спускались все ниже, а я упорно тянулась к кровати. Меня бросили на разноцветные подушки, закрывая черными крыльями.
- Ты хотела провести со мной ночь? Побыть со мной до рассвета? – слышался издевающийся голос возле уха. Перья щекотали обнаженное тело. – В мире теперь царит бесконечно долгая ночь… И рассвет будет не скоро…
Губы скользили по моим щекам, руки сжимали меня с такой силой, что ребра едва не сложились. Задыхаясь от страсти, скользя волосами по моей груди, он сползал все ниже и ниже, пока моя рука панически искала осколок под подушкой. Нет.. Еще не время… Рано... Осколок царапнул пальцы, а я положила руку ему на спину, понимая, что еще немного и убивать его мне перехочется… Нет, возможно, я передумаю, но …
Я перевернула его, видя, как огромные черные крылья раскрылись, развернувшись на кровати… Я сидела сверху, нежно ведя руками по его груди. Сердце билось так, словно отмеряло время. Склонившись для поцелуя, я сделала вид, что глажу его длинные черные волосы, укрывающие заветную подушку.
Мои губы прикоснулись к его губам, а сердце дрогнуло, когда вместо жестокости, я почувствовала такую нежность, от которой рука, нырнувшая под подушку, застыла, гладя пальцами холодное стекло.
- Мой маленький светлячок, - прошептал Темный Бог, нежно прижав меня к себе. Сердце задрожало, пока пальцы тайком прикасались к острому осколку. – Моя сверкающая звездочка…
Мои губы едва прикоснулись к его губам, я до боли сжала осколок зеркала, спрятанный под подушкой. Медленно и осторожно я вытаскивала его. «Это подло!», - шептал внутренний голос, когда я оторвалась от нежного поцелуя, глядя на его красивое лицо с закрытыми глазами и широкую обнаженную грудь. «Это подло…», - снова шептал внутренний голос, а я понимала, что второго шанса у меня не будет.
Губы темного бога приоткрылись, словно для поцелуя, пока я одной рукой нежно гладила его по щеке, а второй заносила над его грудью сверкающий осколок. Чувство жалости охватило меня, а я чувствовала, что не могу опустить руку со смертельным оружием. Мгновенья стали вечностью. Я проклинала себя за малодушие и растерянность. В мечтах это казалось намного проще, чем наяву…
Я чувствовала его нежную руку, скользящую по моей ноге, ощущала, как к горлу подкатывается предательский ком. «Давай!», - мысленно умоляла я себя, чувствуя, как решимость медленно испаряется. «Он убьет меня. Так или иначе…», - проносились в голове хаотичные мысли.
Закрыв глаза и простонав, я резко опустила руку с осколком, нанося смертельный удар.
Глава первая. Светлое будущее
Из вечной мерзлоты морозилки на меня смотрел кусок, предположительно, мамонтятины, бережно завернутый в пакет, который я помнила еще с мая месяца. Где-то внизу начинался звонкий и радостный капель, а пласт многовекового льда, с треском отвалился в подставленный тазик. Судя по размерам льдины, на ней не хватало только пингвинов, караулящих проплывающие мимо пароходы с пафосными названиями.
- Привет, Андрей, - вздохнула я, шурша мерзлым пакетиком из которого торчала каменная рыбья голова. Это – Андрей. Он переехал ко мне еще в марте и поселился в морозильнике на ПМЖ. Раньше он был просто карпом, а после месяца созерцания, я начала с ним вежливо здороваться, открывая морозилку в поисках пельменей или фарша. Еще спустя два месяца я стала спрашивать у него разрешение, чтобы забрать остатки пакетиков, а потом решила дать ему имя.
Каждые выходные я клятвенно божилась приготовить его, даже смотрела рецепты, но выходные пролетали, а Андрей все так же грустно смотрел на меня, пока моя рука шарила в поисках чего-то съедобного.
То, что Андрей – старожил морозилки, становилось понятно даже по тому, с каким презрением он смотрел на мир. Я была уверена, что если мне понадобиться отбиваться от полчища врагов, то я предпочту взять в руку Андрюшу, чтобы с наслаждением смотреть, как вражеские мечи разбиваются об него на осколки, как, собственно, мой старый ножик.
- Берешь слабо-соленого тюленя, - бурчала я, извлекая из таких мерзлых слоев, куда не совалась рука человека еще с предыдущей зимы, пакетик с сомнительным содержимым. Других предположений, что спряталось в целлофане, у меня не было.
- Прощайте, - вздохнула я, глядя на тазик, в котором лежали стратегические запасы на случай крайнего голода.
Холодильник честно попытался заурчать, но выдал такой звук, от которого, если бы земля стояла на слонах, один слон по-любому бы скончался от разрыва сердца. Еще одна тщетная попытка добить выживших соседей, и холодильник умолк навсегда. На всякий случай я все еще по инерции прислушивалась к звукам в подъезде, в надежде, что мне не собирают на похороны из-за «дррррррр!» посреди ночи.
- Реле, - повторила я, вспоминая разводящего руками мастера. Никогда я еще так не нервничала, расхаживая вокруг специалиста, как родственники пациента возле операционной, чтобы услышать неутешительный приговор. Ре-ле.
На меня с укором смотрела свинья-копилка, а до зарплаты оставалось сто рублей и две недели. Буквально три дня назад пала смертью храбрых в боях за мой скромный ужин старенькая микроволновка. Она была настолько древней, что я честно прятала ее от людских глаз, понимая, что как только ее увидят, то тут же побегут перечитывать Женевскую Конвенцию и стучать в соответствующие инстанции, убеждая всех, что по степени излучения по сравнению с ней где-то отдыхает атомная бомба.
До этого тихо скончался фен, дунув на меня в последний раз адским дыханием и запахом паленой пластмассы.
- Протянем! – думалось мне при взгляде на коробочку с новым феном. «Ноги!», - подсказывал мне плавающий график с тонущей зарплатой.
- И ты, друг, - проскрипела зубами я, чувствуя себя археологом. Так! И где журналисты? Где конференции по археологии? Где сенсационные заголовки? Женя нашла Трою! Я не знаю, на обрывке пакета написано «…троя», так что тут сложно возразить.
Троя упала в тазик к Андрюше и мамонтятине. Жадность требовала сделать все возможное, чтобы спасти продукты, а совесть настаивала на том, чтобы я похоронила Андрюшу, а не выбрасывала его вместе с остальными. Он не заслужил такой участи, будучи верным спутником всех моих ночных перекусов.
Кухонная лампочка мигнула, а мне показалось, что я просто устало моргнула, вытирая огромную лужу всемирного потопа, растекающуюся из-под холодильника. Свет снова мигнул, а я бросила тряпку на пол, видя, как он резко гаснет, а темноте все еще остывает спираль накаливания.
Я бросилась к столу, где лежали спички, и стала шарить рукой по полке, помня об огромной, вонючей, как ядреная смесь духов в общественном транспорте, свече «Магнолия. Для создания романтической обстановки. Если вам однажды нужно будет создать романтическую обстановку, то берите только эту свечку. В сравнении с ней меркнут даже ароматические палочки, мухи, гибнут на подлете, так и не закончив жужжащий маневр, а тонкий аромат мужских носков покажется вам ароматной сказкой.
Свечка скатилась вниз, но я успела ее поймать, нервно чиркая спичками и оглядываясь по сторонам. Первая горелая спичка полетела в раковину, а я дрожащими руками снова и снова подносила огонек к толстому почерневшему фитилю. Свеча разгоралась, а я выдыхала, видя, как мягкий свет наполняет квартиру.
- Фу-у-ух, - выдохнула я, зябко ежась и убеждая себя в том, что в темноте нет ничего страшного.
В комнате воцарилась интимная обстановка, душевная и очень уютная. Огонек свечи подрагивал, а тени качались и плясали. Осталось сделать чай и… Так! Что это «цыкнуло» в темноте? А! Признавайтесь!
Я прислушалась, слыша, как дом наполняется шорохами и какими-то странными звуками. Вот почему, когда свет включен, этих звуков нет, а стоит его выключить, как начинается!
Что-то прошуршало, а я вздрогнула, заглядывая под стол. Бррр! А можно не шуршать пока, а? У меня между прочим спортивный разряд по пронзительному ору, так что со мной лучше не связываться монстрам со слабой нервной системой!
Вот опять! Да они что? Все сговорились? В коридоре что-то прошелестело, а я мужественно собрала нервы в кулак.
- А могли бы шуршать, цыкать, шелестеть при включенном свете? Или при включенном свете не интересно? – поинтересовалась я. Это был тот самый случай, когда ответ страшнее тишины.
Свет в доме выключался с периодичностью раз в неделю, а жильцы честно выслеживали электриков, чтобы на всякий случай отловить одного из них и приковать к щитку. Но, видимо, хитрые электрики чувствовали это, поэтому появлялись очень редко, или не появлялись вообще!
Я была уверена, что в туалете у меня живет русалочка. Кто еще может плескаться при выключенном свете, навевая на меня ужас и нервное «бррр»? В коридоре, видимо, поселился финансовый кризис, шурша моими вещами в поисках денег по карманам! Иначе как объяснить это «шур-шур»!
В комнате жил «цокальщик – ковыряльщик». И каждый раз, когда отключался свет, мне казалось, что кто-то цокает и что-то постоянно ковыряет!
Зато в спальне уютно расположился «шебуршунчик», который очень любил чем-то шелестеть и скрестись. Видимо, иногда они ходили друг к другу в гости, поэтому цоканье раздавалось в коридоре и в спальне, а шуршание в туалете.
Моя бы воля, я бы выселила их всех, даже если бы они собрались и дружно предложили мне оплачивать квартиру пополам!
Слышите? Кто-то чем-то шуршит? Прекратилось! Я перебралась в комнату, глядя на старенький сервант – мечту всех жадных бабушек, относительно новый диван и стопку книг на полке.
- Я все слышу! – строго произнесла я, чувствуя, как сердце тревожно сжалось и задергалось маленьким заячьим хвостиком. – Еще раз цыкните – пеняйте на себя!
Это я так себя успокаиваю, потому что с детства боюсь темноты. Рядом с моей кроватью всегда горит ночник, в комнате я всегда оставляю настольную лампу, а свет в туалете горит круглосуточно. Однажды бабушке по соседству срочно потребовалась скорая, чтобы измерить давление после того, как она по ошибке вытащила мою квитанцию и прочитала сумму, которая набежала за месяц. «Ба-а-атюшки!», - ныла она, пока я отбирала у нее свою квитанцию, объясняя, что на ней написана моя фамилия.
В трубке были гудки, а я нервно осматривалась по сторонам.
- Алло, а когда свет дадут? – с надеждой спросила я, слыша, как кто-то гнусавым голосом говорит: «Алло!».
- Обрыв на линии. Устраняем, - грубовато ответили мне, давая понять, что это надолго.