Ну вот и все, Рубикон перейден, точка невозврата к относительно мирным темам тоже, и темы Темного Лорда не избежать. Это понимали оба. И главной задачей стало не допустить, чтобы мысленный мордобой перешел в настоящий. Хуже была бы только дуэль между бывшим Пожирателем Смерти и действующим аврором.
— Ты прав. Мне самому было не по себе от этого, — при этих словах даже в воображении прибить Поттера как-то расхотелось.
— Помню я твою хорьковую морду в ту ночь; ты так растерялся, что в тебе проявилось что-то человеческое — ты тогда посоветовал Гермионе не высовываться, хотя слова мог бы выбрать и получше.
— Я никогда не желал ей зла по-настоящему. Поддеть, вывести из себя — всегда пожалуйста, но не более.
— Ты всегда был трусом, Малфой, — Гарри тоже уже мысленно успокоился и отпустил гада.
— Здоровое чувство самосохранения еще никому не мешало. Это вы, гриффиндорцы, сначала бежите всех спасать, а потом уже думаете. Слизеринцы же действуют по-другому.
Мысленный бой был окончен. С каждым нанесенным ударом, с каждой воображаемой каплей крови из них вышли детские обиды, сдерживаемые годами злость, зависть и презрение. Этот разговор заставил заново пережить прошлое и выплеснуть, наконец, все что они сдерживали в себе долгие годы, высказаться и идти дальше. Они впервые попытались понять друг друга, осознать, что школьный враг — тоже человек со своими страхами, слабостями, зависимостью от окружения и обстоятельств. Понять, что не все, что мы говорим и думаем в детстве и юности, мы берем во взрослую жизнь. Пора было принять, что они давно повзрослели и оставили школьную жизнь в прошлом.
Выпитый огневиски и мысленный мордобой расслабили вынужденных собеседников, и градус напряжения в разговоре явно понизился. Но осталась главная тема — Волдеморт. И лучше бы все выяснить и успокоиться прямо сейчас, возвращаться к этому не хотелось.
“А ведь Гермиона знала, что так и будет”, — подумал Гарри.
========== Глава 3 ==========
— Ты всегда был таким засранцем, Малфой.
— Зато ты просто был. Везде. Всегда. Квиддич? Поттер. Вылупившийся дракон? Поттер. Побитый тролль? Поттер. Убитый василиск? Кубок Огня? Поттер. И плевать на все правила. Дементоры? Пророчество? Избранный? Поттер, Поттер, Поттер. Тебя было слишком много, понимаешь?
— Возможно, — ответил Гарри.
Такого проявления эмоций от Малфоя Гарри точно не ожидал. А еще он ясно увидел в этих словах зависть. Весь из себя чистокровный аристократ банально ему завидовал. И как-то сразу все встало на свои места. Принять и простить зависть Рона он смог еще в школе, со временем лучший друг поборол в себе это чувство и добился своего места в жизни. А теперь перед ним раскрылся школьный враг. И принять, и понять его стало как-то так просто и правильно, что Гарри впервые улыбнулся Малфою.
— Все было не так просто. На словах все звучит действительно слишком пафосно и героически, но в реальности все было не так. Пророчество Трелони сломало мою жизнь в раннем детстве, лишило родителей, их любви и заботы. Ты бы променял свою семью и детство с родителями на сомнительное счастье быть Мальчиком-который-выжил? Хотел бы прожить одиннадцать лет в чулане под лестницей с теткой и ее семьёй, ненавидящими тебя, не зная, что ты — волшебник? А потом, как сказал Снейп, тебя бы растил Дамблдор, как свинью на убой? Давал бы негласное право нарушать запреты и школьные правила, зная, что именно так ты научишься идти против системы, испытаешь свои силы, чтобы в дальнейшем бороться с Волдемортом и смочь добровольно встать под Аваду? Хотел бы? Я нет. Меня никто не спросил, готов ли я к такой жизни. У меня не было выбора.
Драко внимательно смотрел в зеленые глаза и словно видел их впервые. Да, он завидовал славе и вседозволенности Поттера, но только сейчас полностью осознал, что не хотел бы такой жизни для себя.
— У меня тоже не было выбора, Гарри, — он впервые в жизни назвал того по имени. — Моя семья выбрала сторону Темного Лорда задолго до моего рождения, а идти против семьи я не мог.
Бывшие враги смотрели друг другу в глаза и видели в них боль, пережитое горе, отголоски войны. Впервые это сблизило их, а не расставило по разные стороны баррикад.
— Ты был Пожирателем Смерти.
— А ты Избранным. Вот только выбора не было ни у тебя, ни у меня. Или ты думаешь, что можно отказать Темному Лорду? Он наказал отца, сделав меня Пожирателем и поручив убить Дамблдора. Убить великого мага! Тебе это поручение ничего не напоминает, а, Избранный?
— Да уж, — только и произнес Гарри. Он все понимал, вот только горячее гриффиндорское сердце отказывалось принять и простить. Не так сразу. Ведь он бы на месте Малфоя что-нибудь придумал. Ведь придумал же? Верно? Или Гермиона нашла бы выход. Вот только что-то внутри подсказывало, что нет. Что он мог сделать? Сбежать?
— Ты мог бы попросить помощи, — произнес наконец Гарри.
— У кого, интересно мне знать, — усмехнулся Малфой. — Пойти к Снейпу? Он мне предлагал.
Вот только сначала я по глупости решил, что справлюсь сам и докажу всем: себе, отцу, Волдеморту, что чего-то стою. Не справился. Убить человека даже под страхом собственной смерти очень сложно, практически невозможно. На меня давили, я паниковал и делал ошибки, от этого еще больше паниковал и еще сильнее ошибался. Я вообще плохо помню шестой курс, все как в тумане.
— Я следил за тобой в том году, ты вечно торчал в Выручай-комнате.
— Это лучшее что я смог придумать — сделать так, чтобы задание было выполнено чужими руками.
— Почему ты не пошел к Дамблдору?
— Я не доверял ему. А еще боялся, что Волдеморт увидит это в моей голове и убьет всех нас. Как же я ненавидел тогда всех. Волдеморта, это змееподобное чудовище, превратившего мою жизнь в ад. Отца за то, что попал в Азкабан и меня сделали Пожирателем. Тебя за то, что ты вечно лезешь не в свое дело и из-за тебя мой отец оказался в тюрьме. Снейпа за то, что вечно лез со своей помощью, а по факту шпионил за мной, я чувствовал это. Дамблдора за то, что допустил все это. Он же великий волшебник, его боялся сам Волдеморт, так почему же он просто сидел и ждал неизвестно чего.
— Ты не прав, он искал крестражи.
— Да, сейчас я знаю об этом, Гермиона рассказала. Но тогда я этого не понимал и злился, злился, злился.
— Это твое нормальное состояние, — заметил Гарри. — Ты был вечно зол на меня и весь мир. Да на том же четвертом курсе, вспомни, ты был готов меня убить, когда меня сделали четвертым чемпионом. И не по доброте душевной ты сливал информацию Ритте Скиттер, вечно вставлял нам палки в колеса.
— А что еще мне оставалось делать? Ты опять вопреки всем правилам оказался там, где интересней всего, занял не принадлежащее тебе место. Меня это бесило, и я пытался отыграться на тебе.
— А потом был Святочный бал, где ты пялился на Гермиону с Крамом, — вдруг вставил Гарри.
Драко сразу вспомнил Большой зал, Гермиону в красивом платье и свое удивление при виде нее. Именно тогда он увидел в ней девушку. Всего на минуту, не больше, но то впечатление все еще жило в его памяти. В то время слова отца о чистоте крови быстро вытеснили любые мысли о Грейнджер, но он бережно хранил это воспоминание теперь.
— На нее все смотрели, кто ж знал, что она может быть такой красивой. Зато вы с Уизелом, как два олуха, ее прошляпили, — неожиданно Драко улыбнулся своим мыслям. — Не скажу, что я огорчен, ведь теперь все сложилось для меня как нельзя лучше.
— В этом весь ты, Малфой.
— А что, я не прав? Вы столько лет провели с ней вместе и не смогли оценить по достоинству. Знаю, что Уизел пытался распускать свои ручонки, но мозгов не хватило, чтобы увлечь такую девушку. А теперь она моя, и никому из вас я не позволю нам помешать.
— Не уходи от темы, — Гарри пристально посмотрел на Драко и налил себе еще выпить. — Ты сдал нас Скиттер на четвертом курсе, сдал нас Амбридж на пятом. Ты дразнил Рона, когда он играл в квиддич, и спровоцировал драку, из-за которой меня и близнецов выгнали из команды.
— Делал все что мог, чтобы досадить тебе, кто ж спорит. Отравлять вашей троице жизнь — было моей маленькой местью за все ваши приключения и успехи. Вы меня раздражали, я не скрываю этого. Вам же все было можно, это бесило не только меня.
— Тебе тоже многое сходило с рук. Снейп отмазывал и прикрывал тебя как мог. Только лже-Грюм один раз наказал тебя, Хорек, — воспоминание яркой вспышкой всплыло в памяти обоих.
— Прибил бы гада, — прошипел Драко.
— На шестом курсе ты сломал мне нос в поезде и бросил меня там лежать, чтобы я вернулся в Лондон.
— Ты следил за мной. Пробрался в наш вагон, прятался под мантией-невидимкой, мне что, тебя надо было по головке погладить? А потом ты чуть не убил меня, Поттер, Сектумсемпрой.
— Это вышло случайно!
— Да ну! Случайно выучил заклинание, случайно взмахнул палочкой? Откуда ты вообще его узнал? — Малфой сжал кулаки и часто задышал. Даже воспоминание было болезненным.
— Извини, я действительно не знал, что оно настолько сильное. Но я подозревал, что ты Пожиратель Смерти и явно что-то задумал. Я не мог допустить, чтобы ты сделал какую-нибудь гадость.
— Дамблдор, значит, мог, а ты нет, — хмыкнул Драко.
— А я нет. Только вот Гермиона мне тогда не поверила, все считала, что ты на такое не способен. И покушения на Рона и Кэти ее не убедили. Она всегда хотела верить в лучшее в людях.
— Мне жаль, что так вышло. Правда. Я рад, что они не сильно пострадали. Но Дамблдора я убить не смог. Он мне не дал.
— Я знаю. Я был там.
— Как всегда без тебя никуда.
— Дамблдор знал, что так будет. Он сам срежиссировал свою смерть.
— Знаю, Гермиона мне рассказала, — сказал Драко. — Это стало началом войны. Та ночь стала переломной для всех нас, а следующий год — самым страшным в жизни каждого.
— Да, ты прав, — мрачно произнес Гарри. — Поиск крестражей, скитания, голод и война сильно вымотали нас тогда.
— Гермиона рассказывала мне и об этом, мы много разговаривали о том времени, о ваших поисках. Как видишь, она доверяет мне.
— Доверие и ты, Малфой, — понятия несовместимые.
— Хамить не обязательно, Поттер. Я, в свою очередь, рассказал, как мы жили в Малфой-мэноре с Темным Лордом. Это время было пропитано болью, кровью и ужасом. А потом там появились вы.
Оба замолчали, не в силах продолжить. Перед глазами стояла страшная картина — Гермиона, распластанная на полу, и Беллатриса, пытающая ее.
— Я не мог ей помочь, — тихо сказал Драко. — Прости. Я до сих пор вижу это в кошмарах.
— Ты не выдал нас. Я не вправе требовать от тебя большего. Я все понимаю.
— Я не могу простить себе этого. Но я не мог остановить безумную тетку, — чувство беспомощности и злости разливалось по венам. Это то, с чем ему придется жить дальше. — Я сделаю все, чтобы Гермиона больше никогда не была в опасности, обещаю.
— Не давай обещаний, которые не можешь выполнить, — Гарри смотрел ему прямо в глаза.
— Я сделаю все, что от меня зависит.
Они замолчали. События в мэноре не изменить, их невозможно забыть. Но надо жить дальше.
— Гермиона говорила… — начал Драко. Поттер вздрогнул. — Она рассказала, как вы искали крестражи. Ваша безумная вылазка в Гринготтс чуть не стоила вам жизни! И ты использовал Непростительное. Поверить не могу. Это был второй раз, насколько мне известно.
— Это не важно.
— Наверное. Но все же довольно нетипично для Избранного. Все три Непростительных так или иначе с тобой связаны. Хоть и неудачный, но Круциатос на Белле, Империус на гоблинах, под Аваду сам встал. В этом весь наш герой.
— Не ерничай, Малфой. Так было нужно.
— Выбей эту фразу на фамильном гербе.
— Я делал то, что был должен сделать, Малфой.
— Да, я помню. И строить планы — явно не твое любимое занятие. Храбрость на грани безумия, верность идеалам на грани абсурда, я все это знаю.
— Это сработало, и этого достаточно. Легко рассуждать, сидя в теплом баре с выпивкой, а не в крошечной палатке без еды, в страхе, что тебя могут схватить или убить в любой момент.
— Зачем ты потащил с собой Гермиону? Она же девушка, хрупкая и нежная, хоть и умная, но все-таки девушка.
— Она мой друг, и это был ее выбор.
— Друг, — фыркнул Драко. — Только ты, Поттер, можешь просто дружить с такой девушкой.
— Ревнуешь?
— Не льсти себе, — признать очевидное он отказывался категорически.
— А потом была битва за Хогвартс, — продолжил Гарри.
— Да, — тихо подхватил Малфой.
Они оба выпили и помолчали. Обсуждать было нечего. Они оба хорошо помнили, что пережили в ту ночь с первого на второе мая.
— Тогда, в лесу, — тихо заговорил Гарри, — Нарцисса помогла мне, и я ей благодарен. Я знаю, что ее главной целью было найти и забрать тебя из замка, но она могла и не делать этого для меня.
— Она — мать, только женщина может быть настолько преданна своему ребенку. Я рад, что тогда все кончилось. Ваша победа была нужна всем нам.
Гарри не знал, что на это сказать. Драко продолжил:
— Без твоей помощи я проиграл бы в суде. Я должен сказать тебе спасибо, за себя и за мать.
— Я поступал так, как считал нужным, не стоит говорить об этом, — Поттер понимал, насколько сложно Малфою произнести эти слова.
========== Глава 4 ==========
— Как начались ваши отношения? — вдруг спросил Гарри. — Ни за что не поверю, что это было спонтанно.
— Грейнджер — это нечто, ты же знаешь, — ухмыльнулся Малфой. — С год назад нам поручили один проект, думаю, она говорила об этом.
— Да, но в то время вы не выносили друг друга, я уверен.
— Безусловно. Мысль о совместной работе с любым из вас вызывала желание заавадить вас как минимум. Это, в принципе, было тяжелое время для меня, даже после оправдательного приговора мало кто желал со мной сотрудничать. После суда прошло несколько лет, и дела уже шли лучше, но тот проект был очень значим для моей карьеры и репутации. Так что я был готов вытерпеть даже всю вашу троицу, если бы это помогло моим планам.
— Как по-слизерински, — сказал Гарри и отпил из своего бокала.
— Это жизнь. Восстановить репутацию семьи после всего, что было — крайне сложно, я делаю все что могу.
— Ага, женишься на Героине войны.
— Поттер, не зли меня. Наша свадьба — не по расчету, я люблю Гермиону, а она меня, как бы сложно тебе ни было признать это.
— Сложно, поверь мне, очень сложно.
— Ты так говоришь, будто она замуж за Темного Лорда собралась.
— На его фоне ты, конечно, мягкий и пушистый. Хорек, — не удержался Гарри.
— Не смешно, — надулся Драко.
— Кому как. Мне да, — не успокаивался Поттер. — Так как вы все-таки сошлись?
— Блейз назвал мой рассказ банальным, — почему-то вспомнил Малфой. — Когда долго работаешь с человеком, постепенно начинаешь его узнавать. Гермиона оказалась совсем не такой, какой я ее себе представлял.
Гарри лишь усмехнулся его внезапным откровениям.
— Она вкалывала за двоих, постоянно лезла со своими идеями, и они срабатывали. Меня поначалу это зверски раздражало, я видел все ту же выскочку и заучку, что и в школе. Но потом я понял, что она по-другому просто не умеет. Что ее интеллект и жажда знаний, неукротимый энтузиазм — ее натура. Я начал ее уважать. А она разговаривала со мной. Обо всем и ни о чем, я сам не понял, когда начал ей отвечать, рассказывать о себе, о том, что меня беспокоит. Всего за несколько месяцев она стала мне другом.
— Да, в этом вся Гермиона. Ей всегда до всего есть дело, — Гарри с улыбкой говорил о подруге.
— Точно. Так же, как и ты, всех хочет спасти.
Малфой разлил огневиски по бокалам и продолжил:
— Несколько месяцев назад Гермиона практически заставила меня вернуться к нормальной жизни. Однажды она сказала мне, что нужно разрешить себе ошибаться и простить себя за это. Что никто не может изменить свое прошлое, но может признать свои ошибки и постараться их исправить. Она рассуждала о том, что военное время не всем дало право выбора и что абсолютно нормально, что не все были готовы пожертвовать собой и своей семьей ради пресловутого общего блага.