— Так вот почему твоя кровь такая сладкая. Знаешь, что-то я начинаю подозревать в себе зависимость, — её улыбка стала ещё более яркой и тёплой. От этого моё сердце приятно сжалось, только вот было ещё и еле ощутимая боль. Я же не стал обращать на это внимание, приподняв её голову за подбородок и поцеловав её, очень соблазнительные губки. Люблю их мягкость и теплоту. Особенно, когда чувствую их на своих губах.
— Если сейчас не поедем, то мы даже к ночи не доберёмся до Атланты, — между поцелуями, говорил я, вернее пытался. Но, уверен она меня услышала, потому что, до моих ушей дошёл её негромкий смех, а затем, она последний раз поцеловала меня в губы и села на пассажирское сидение.
Заведя мотор, я внимательно следил за машинами, прежде чем выехать на трассу, и с такой же сосредоточенностью вёл машину по дороге. Луна же, с минуту сидела спокойно, а после, полезла на заднее сидение и взяв пакет, который я кинул туда ещё до того как мы выехали из Мистик Фолс, стала рыться там, создавая шуршание. Если честно, я не знал, что она любит, поэтому нагрёб много чего: чипсы, крекеры, конфеты, сухарики и орешки, а ещё газированные напитки и сок. Я иногда бросал на неё взгляд, пытаясь увидеть, что именно она достанет, чтобы в следующий раз знать, что покупать. И она взяла крекеры, конфеты и сок. Она не любит вредную пищу? Или просто не хочет?
— Чтобы не томить тебя в догадках скажу сразу, я не люблю вредную еду, вроде чипсов и сухариков, а также не пью газированную воду в любом виде. Стоило сказать тебе сразу, прости, — она опустила глаза, как нашкодивший котёнок. Я же от этого только улыбнулся и, поцеловав её в висок, ответил:
— В следующий раз буду знать, — слушая шуршание, я вернулся к дороге.
Едя по дороге, Луна уплетала солёные крекеры и запивала соком, а ещё предлагала мне, много раз. Даже слишком много, сжалившись над ней, я съел один и, ничего. Я ведь чувствую еду на молекулярном уровне, она для меня вся на вкус одинаковая. И когда я ей это сказал, она чуть было не расплакалась, а после я выслушивал лекцию о прекрасном вкусе еды, и пытался сдержать смех. Оказывается, она просто обожает еду, а с виду очень стройная. Я думал, она морит себя диетами и спорт клубами, а на деле у неё просто отличный метаболизм, и активная жизнь.
Пока мы добирались до Атланты, я, наверное, выслушал все существующие прилагательные, которые описывают божественный вкус еды. Ох, сложно же ей придётся, если она станет вампиром, тогда малышке придётся коллекционировать вкусы крови. Правда, когда она узнала о моей неспособности вкусить все прелести пищи, то не расстроилась. Точнее расстроилась, но не так как я предполагал, видимо она сможет и от этого отказаться, если станет вампиром.
Если её слова о том, что ради меня она станет вампиром, правда, то ей придётся от много отказаться. Хочу ли я взять на себя такую ответственность? Что если спустя несколько сотен лет она и правда мне надоест… Серьёзно? Клаус, ты что кретин? Разве то чувства, что рождается у меня в груди от её прикосновений, запаха, голоса, глаз, может надоесть? Боюсь, мне даже вечности будет мало, чтобы насладиться всем этим. Я почему-то уверен в этом, как никогда ни в чём не был уверен. Только вот, я люблю Кэролайн, наверное… Какое ещё «наверное»? Да, что с тобой, Клаус? Почему я так размяк? Из-за Луны? Или из-за её отношения ко мне? Смогу ли я вообще выдержать столько тепла, заботы и любви? Не уверен… Думаю, я бы сбежал, потому что считаю все эти чувства слабостью.
Я могу думать об этом очень долго, только какой это имеет смысл? Ведь ровно через три недели, это закончиться и, если верить Луне, то я буду с девушкой, которую люблю. А если же нет… Что тогда? Луна вернётся домой, а я, наверное, переберусь в Новый Орлеан. Давненько меня там не было. Если моя малышка захочет, я возьму её с собой. Думаю, ей там понравится… Так, стоп! Хватить! У нас был договор, а что будет после его окончания, решим мы вместе.
Кто бы мог подумать, что мои мысли настолько меня поглотят, что я даже не замечу, как мы приехали в родной город Луны. Я бывал здесь когда-то, проездом. Так что, знаю где, что находится в общих чертах. Поэтому, когда малышка попросила меня заехать в супермаркет, чтобы купить продукты, я не растерялся и без особых трудностей нашёл дорогу. Я, честно, думал, что мы зайдём туда ненадолго, но мы пробыли в магазине больше часа. Она крайне внимательно выбирала продукты, проверяя срок годности. Все люди так делают? Или это просто плохой магазин? А вообще, это было довольно познавательно. Я всегда думал, что чем дороже, тем лучше, но оказалось, что — нет. Так что моя всезнающая малышка провела мне небольшую лекцию о хороших продуктах. Правда, вряд ли мне это знание вообще когда-нибудь пригодиться. Но, со стороны придирчивой и взрослой девушки я её ещё не видел, и это было очень мило. Даже слишком, настолько, что я больше смеялся, чем слушал её. Она же особо не обижалась.
Мы, наконец, купили всё, что необходимо, и ещё, немного, поспорили у кассы, кто будет оплачивать покупки. Мы оба настаивали на своей кандидатуре, что меня очень позабавило, и под её аргументами, которые буквально лишили меня дара речи, я сдался, пообещав себе, что в следующий раз я заранее придумаю причину, по которой сам должен оплатить покупки. И пока мы спорили, кассирша, люди, стоявшие впереди и сзади, странно поглядывали на нас. Но, и мне, и Луне было всё равно. А вот кто будет нести сумки к машине, мы не спорили. Она впихнула их мне в руки и, не дожидаясь меня, пошла к выходу. Её гордая походка, и наглость вызывали у окружающих, которые, уже не стесняясь, обсуждали нас, волну негодования, а у меня же уже несдерживаемый смех. И я заметил, что каждый житель, или, по крайней мере, в этом районе, знал её, что заинтересовало меня. Но ответ пришёл почти сразу, она ведь лишилась родителей, и была довольно известна в школе, к тому же ещё и её внешность привлекает внимание, так что это было понятно.
Когда я дошёл до машины, рядом с которой уже стояла Луна и ждала меня, я попросил её достать ключи из кармана, что она и сделала. Открыв заднюю дверь, я уложил пакеты, и опомниться не успел, как она уже сидит на водительском сидении и, улыбаясь, кивает на сидение рядом. Предусмотрительная какая. Не возражая, я сел рядом и стал внимательно следить за дорогой, которая ведёт к её дому.
Примерно десять минут, и машина остановилась у довольно большого двухэтажного дома, во дворе, которого разрастались цветы, разного цвета, белые, красные, фиолетовые и даже синее. Эти цветы покрывали весь забор и калитку, а также заходили на дом и некоторые доросли до окон. Это так задумано, или Луна просто их не подрезала? Хотя, выглядит очень даже красиво, и ярко. Выйдя из машины, малышка вернула мне ключи, и мы, забрав пакеты, направились к калитке. Запах от цветов был довольно приятным.
Когда мы дошли до дома, она открыла дверь и вошла в дом, приглашая меня войти. Я же, войдя в дом, случайно задел цветы рукой, и почувствовал боль. Сильную и обжигающую боль, она была даже сильнее чем если бы смешать вербену и аконит вместе. Пакеты, что были у меня в руках, выпали.
— Чёрт! — с чувством выругавшись, через сжатые зубы, я посмотрел на обожженную руку. Кожа в месте прикосновения с цветами, кровоточила, как при ожоге четвёртой степени, и болела невыносимо сильно.
— Что случилось? — обеспокоенно проговорила малышка, поворачиваясь ко мне. Ей всего секунду потребовалось, чтобы осознать происходящее и она не мешкая больше и секунды, втянула меня в дом, и захлопнула дверь. Её пакет тоже покоился на полу, а она же потащила меня на кухню, чтобы промыть рану и приложить что-то холодное. Только вот, это мне не поможет.
— Почему она заживает так медленно? — выкидывая окровавленное полотенце, малышка попыталась скрыть панику в голосе, но вышло очень плохо.
— Не знаю. И кровь я с собой не взял… — последнюю фразу, я проговорил очень тихо, лишь для себя. А ведь, правда, я же не взял с собой пакеты с кровью. Блин, придётся ограбить здешний банк крови, на пару пакетиков.
Луна, отойдя от меня, стала что-то искать в шкафах, я особо не присматривался, наверное, аптечку. Ну, хоть что-то… Однако когда я очень точно почуял запах крови, то вскинул голову и ошарашено наблюдал, как моя маленькая малышка порезала себе вену на руке и сцеживала свою кровь в рокс.
— Зачем ты это делаешь? — не то, чтобы я не понимал, для чего она порезала себя и сливает свою кровь в стакан, но всё же, я слишком шокирован, чтобы признавать это. Будь это кто-то другой, я бы не раздумывая, вцепился бы ему в сонную артерию, но я даже не думал сделать из моей маленькой сказочной малышки питательный пакет с кровью.
— Тебе ведь это нужно, чтобы поправиться, — когда стакан наполнился почти до краёв, проговорила она. Я бы хотел, прямо сейчас залечить её рану, но боюсь навредить. Я понятия не имею, почему моя рана всё ещё не зажила, хотя прошло уже минут пять, и мало ли, что случилось с моей кровью, при воздействии с этим цветком.
Луна, протянув мне рокс, вышла из кухни, оставив меня одного. Я смотрел на жидкость в стакане и слушал, как она собирала продукты, которые валялись на полу. Я сделал один глоток, который тёплыми и крайне приятными струями тёк к моему желудку. Затем был ещё один и ещё… У Луны, чертовски вкусная кровь, сладкая с послевкусием еле ощутимой горечи, как если бы я пробовал кусочек её души. Будь я хоть менее контролируемый свою жажду, то не сдержался бы и впился ей в шею.
— Ты закончил? — возвращаясь обратно на кухню, спросила она. Пакеты, что мы купили, как мне кажется, слишком много для пары тройки дней, она держала в своих слабеньких руках. Поставив пустой стакан, на поверхность какого-то ящика, я забрал у неё часть пакетов: — не надо. Я сама!
— Раны уже нет, — показывая руку, спокойно ответил я. Она слишком обо мне заботиться, хоть и приятно. Поставив пакеты на стол, я спросил: — что это за цветы у тебя во дворе растут?
— Вербена ампельная (От автора: смотрите в конце главы), а что? Это, что она тебя так обожгла? — обеспокоенно спросила она. Вербена? Я думал только те, что росли у белого дуба, могут нас ранить, так выходит ещё и другой вид вербены тоже? Странно, что мы этого не проверили раньше.
— Вербена обжигает вампиров, а волчий аконит оборотней, мне же и то, и другое причиняет боль, — разбирая пакеты, спокойно ответил я.
— Любая вербена? А то у меня во дворе только она и растёт. Моя мама любила эти цветы, поэтому насадила кучу, — убирая продукты в холодильник, проговорила она. Я слышал в её голосе волнение, и заботу. Не припомню, чтобы обо мне кто-то заботился вот так по мелочам. Это очень даже приятно.
— Вот, завтра и проверю, — целуя мою малышку в макушку, ответил я.
После, я, сказав, что мне нужно съездить в больницу, вышел из дома, но на этот раз я следил за тем, чтобы не прикоснуться к вербене. С одной стороны, насаженная вербена в саду Луны может навредить Кэр, но с другой, она защитит её от нежелательных гостей. Мне так будет спокойней, ведь, я не буду рядом с ней всегда. Когда она останется одна, ей нужна будет защита, она ведь такая маленькая. Жаль, что вербена не защитит её от людей. Кстати, я ведь ей так и не сказал, чтобы она не приглашала в дом кого попало. Вообще-то я ей толком ничего не говорил о том, как защитить себя от вампира или оборотня. Вряд ли ей эти знания сильно помогут, но всё же… Стоит провести краткий курс о самообороне.
Конец Клаус.
POV Лунетта.
После отъезда Клауса в больницу за пакетами с кровью, я принялась за готовку еды. Не думаю, что завтра я что-то захочу приготовить. Заплетя волосы в высокий хвост, я стала подготавливать овощи, и другие ингредиенты. Но, в тишине готовить немного скучно, поэтому я, достав телефон из заднего кармана, включила музыку. И так, пританцовывая и подпевая, я начала готовку.
Через час, когда я уже полностью растворившись в готовке и музыке, виляя бёдрами и наслаждаясь, пропустила момент возвращения Клауса. И даже не знаю, сколько времени он, прислонившись в косяку у входа на кухню, стоял и наблюдал за мной. Дай мне волю, я бы часами танцевала в одиночестве, потому что мне никто не мешает, и я знаю, что никто не видел насколько я могу быть расслабленной. И только, когда я поняла, что мне нужно взять салфетки из кладовой, потому что те, что были на кухне, закончились, я отвернулась от плиты.
— Твою мать! — дёргаясь от неожиданности, выкрикнула я. Моё сердце чуть ли не выпрыгнула от испуга. Это же надо так увлечься, что не заметить человека у себя за спиной.
— Прости, не хотел напугать, — положив руку мне на голову, и чуть поглаживая, произнёс Клаус. Только, он не чувствовал себя виноватым, в его глазах было нечто среднее между возбуждением и удовлетворением.
— Почему ты не сказал, что вернулся? — уже успокоившись, спросила я. Меня нисколько не смущало то, что он наблюдал за мной, но если бы предупредил, можно было бы избежать моего возможного сердечного приступа.
— Я говорил, но ты была так увлечена, что не услышала, а я решил дождаться, пока ты натанцуешься, и обратишь на меня внимание, — с ухмылкой и самодовольством ответил Клаус. Как великодушно с его стороны, было бы это искренне. На самом же деле, он, повинуясь чисто животному инстинкту, не хотел прерывать себя такому удовольствию, как наблюдение за моими телодвижениями.
— Лгун, — усмехаясь, ответила я. В ответ он сначала удивился, но и секунды не прошло, как на его губах растянулась усмешка. А я продолжила свой поход за салфетками.
Выходя из кухни, я направилась к лестнице. Именно под ней, была расположена кладовая, куда мои родители складывали накупленные бытовые вещи. Дойдя до небольшой дверцы я, открыв её, стала искать бумажные салфетки. Среди кучи, как по мне ненужного хлама, я видела коробки с блендером, тостером, мультиваркой, электронным чайником, и даже была доска для глажки, которая лежала сверху всех коробок и упаковок. Все вещи были более или менее в устойчивом положении, они лежали на полках, которые прибил отец когда-то. Мне одной кажется, что эти полочки, сделанные из деревянных опилок ненадёжные? Я прекрасно вижу, как каждая из них прогибается под весом вещей. Но они ведь не должны рухнуть именно в тот момент когда, я наклонюсь за салфетками. А вообще, что тяжёлая кухонная утварь делает на верхних полках, а лёгкие принадлежности на нижних? Разве не должно быть наоборот? Надо бы это исправить, пока вся эта шаткая конструкция не рухнула.
Войдя в небольшую комнатку два на два метра, я встала на четвереньки, чтобы достать салфетки. Они лежали на второй полке снизу, в самом конце, так что мне пришлось повозиться, чтобы достать их. Я, отодвигая судочки, и одноразовые тарелки и ложки, потянулась за салфетками. Моя голова, по какой-то непонятной мне причине, полезла вместе с рукой под полочку. И вот, я, беря коробочку с бумажными салфетками в руку, и облегчённо выдыхая, потому как понимаю, что обвала не будет, слышу громкий лай собаки.
— Собака! — вырвалось у меня и, подпрыгнув от неожиданности, я ударилась головой о полочку надо мной, и кажется, последовал треск…
Затаив дыхание и замерев в очень неудобной позе, я молилась, чтобы мне послышался этот жалобный треск дерева. Но потом был ещё один, такой же еле уловимый ухом звук, а после…
— Мать твою, — негромко вырвалось из моих уст, когда я услышала первый бабах. Всего в сантиметре от моей ноги, которая лежала на полу в вытянутом положении, упала какая-то массивная коробка. А после был скрип, протяжной такой, отчего мой страх лишь увеличивался. Странно, правда? Я не боюсь побоев от людей, но боюсь боли от случайно упавшей вещицы.