— Спасибо.
Дик растерянно моргает.
— Ты спас меня.
— Я сделаю это снова, если…
— Не сомневаюсь, — мягко улыбается девушка, перелезая через него. Она находит на полу пижамные штаны и быстренько надевает их, чтобы не щеголять по комнате в полуобнаженном виде. — Ну что, по чашечке?
— У тебя скоро вместо крови по венам потечет кофе.
— С моим низким давлением наоборот полезно его пить.
Рэйчел сжимает и разжимает кулаки, ощущая холод пальцев. Она ловит озадаченный взгляд Дика, который через миг сменяется тревогой, стоит на глазах девушки собраться слезам. Он торопится взять ее за руки, отогреть.
— Я могу забрать боль любого человека, но только не свою. Это и есть проклятье? Тебе становится легче от того, чем ты занимаешься с наступлением ночи? Ты избиваешь до полусмерти всех, кто причиняет вред слабым. Ты спасаешь детей. Помогает ли тебе это справиться с твоей болью?
— Нет.
— А когда-нибудь пройдет?
— До конца нет, но есть у меня одна идея, — туманно изрекает парень, не скрывая гаденькой ухмылки.
У Рэйчел тогда в участке, при первой встрече с детективом, сложилось впечатление, что он вечно мрачный, угрюмый и вообще не способен смеяться так, чтобы хохотать до икоты. Изображенная им «лапа» вгоняет девушку в томительное волнение — с малых лет она боится щекотки, и было бы не столь волнительно, будь на месте Дика кто-то другой.
— Куда же ты пятишься?
— Тебе придется поймать меня! — с этими словами Рэйчел выбегает из комнаты. По пути встречается Дон, она идет с подносом, как раз направлялась в комнату девушки, а тут голодный ребенок сам несется на встречу. От бега на ее бледном личике образуется румянец. — Спасите, помогите!
Она прячется за спину Дон и выглядывает, куда подевался Грейсон? Его нигде не видно, как сквозь землю провалился. Тем временем он неслышно подкрадывается к ней со спины. Выкрикнуть победное «попалась» Дик не успевает — в комнату заходит Хэнк.
— Нам всем нужно спасение от него.
Волны раздражения, направленные на Дика, фонят так, что тошно становится всем. Рэйчел и без способностей замечает неприязнь, причем, кажется, взаимную. Начатая игра испорчена, душевный подъем спадает.
— Я не ради себя приехал.
— А ради кого? Девушки? Да это из-за тебя по определению любая окажется в беде. Всё, к чему ты прикасаешься, умирает или страдает. Твой приезд никогда не сулит ничего хорошего. Помяни мое слово, Грейсон, мы пожалеем об этом.
— Хэнк… — встревает Дон, собираясь остановить разгорающийся скандал.
— Я могу уйти.
Все поворачиваются к Рэйчел. Она прячет взгляд в пол, чувствуя, как зло внутри поднимается, привлеченное негативными эмоциями, витающими в воздухе. «Не ругайтесь, пожалуйста», — мысленно молит она, судорожно просовывая руку под вырез майки. Оттуда девушка достает серебряный крестик.
Молитвы не помогают обуздать темную энергию. Осталась всего одна попытка — проверенная и сулящая успех.
— Что проис…
— Умолкни, — грубо затыкает его Дик, опускаясь на колени и принимая девушку в объятия. Она дрожит, цепляется пальцами за футболку. — Тише, тише, — он утыкается носом ей в плечо, дожидаясь спада приступа.
— С каких это пор он заделался папашей?
Грейсон неприлично выругивается и резко дергается, мечтая навалять Хэнку по первое число, но девушка крепче обнимает его, прося остаться с ней. Слабый девичьей шепот над ухом провоцирует табун мурашек по телу Дика. Странно-приятное чувство.
Только он может ей помочь.
Рэйчел всегда это знала.
========== Часть 4 ==========
Однажды за нее заступился мальчик, о чем потом он пожалел и, чтобы не попасть в список лузеров, перестал подходить к Рэйчел. А она увидела в нем героя, сумевшего пойти против всех. Он хотел добиться справедливости, показать одноклассникам, что так поступать нельзя ни с одной девочкой, какой бы странной она ни была.
Обижать слабый пол — последнее гнусное дело. Да и к тому же, к слабому полу ни одна девочка или женщина себя не причисляют. Им приходится на протяжении всей жизни терпеть многое: все нападки в школе, в университете, на работе, дома. Они выносят столько, сколько даже крепкий духом мужчина не вынесет.
Маленькие девочки вырастают, заводят семьи, рожают и спустя годы повторяют детям те же слова, которые давным давно говорили матери тем мальчикам — женщина дает начало жизни. Сама мысль причинить ей вред уже является преступлением, не говоря о физическом насилии.
Больше женщин нельзя трогать детей. Никому. Человек, поднявший руку на ребенка, достигает уровня дикого зверя, не имеющего ни совести, ни жалости. Они лишаются всего, чем наделил их Всевышний. Любое отклонение от нормы неумолимо ведет к хаосу. А там — крах всему…
Рэйчел почти решилась уйти, покинуть уютную квартиру и податься в бега, скитаясь по холодным улицам. Ни для кого она не желает быть обузой. Чутье не обмануть. Ее боятся. Давление с их стороны велико, но Дик уговорил остаться хотя бы на эту ночь. Она согласилась ради него, ведь он дал обещание остаться с ней, что бы ни случилось.
Вечером улицы пустеют, с наступлением темноты люди ускоряют шаг, становятся более подозрительные и недоверчивые. Они торопятся по домам. Дверь и стены — их мнимая защита.
Тонуть в тягостных мыслях мешает возня сбоку — какой-то мужчина, явно подвыпивший, пристает к женщине. Она просит оставить ее в покое, отбивается пакетом с продуктами. Прохожие видят всё, но ничего не предпринимают.
Насилие подпитывается страхами. Пока люди будут скрываться по углам, улицы не очистятся от преступников.
— Эй! — прикрикивает Рэйчел, держась обмерзшими пальцами за стальные прутья перил. — Отстань от нее!
— Вау, такая храбрая, да?!
Он моментально теряет интерес к женщине и надвигается на Рэйчел. Порыв ветра срывает с ее головы капюшон и незнакомец издает громкий свист. Он ликует, что попался подросток. Остатки пропитых мозгов притупляет невинный вид девушки. Она пользуется этим, усыпляет бдительность, играет с ним, загоняя в подворотню. У девушки цель увести мужчину от беззащитных людей, она не думает о собственной безопасности. Забывает о тьме, которая прорвется, почувствовав малейшие признаки опасности.
— Посмотрим, как ты запоешь, милочка…
Шелест сверху заставляет его нервно завертеть головой. В воздухе с крыши на крышу перелетает темное пятно, похожее на огромную летучую мышь. Смелость пропадает, только вот не у Рэйчел.
Некто спрыгивает с крыши, становясь за спиной мужчины. Человек в пуленепробиваемом костюме, с развевающимся плащом и черной маске выходит на свет фонарей. На груди с левой стороны красуется буква R. Знакомые глаза с необузданной яростью горят желанием разорвать мужчину в клочья. Недопреступник дышит через раз, боясь обернуться и столкнуться лицом к лицу с правосудием.
— Это Бэтмен?..
— Лучше, — губы Рэйчел растягиваются в слащаво-мстительной улыбке. — Это Робин. Уйдешь своими ногами или тебе дать пинка для скорости?
— Ха, я ждал Бэтмена! Справишься без него? — с образующейся смелостью спрашивает мужчина, идя на провокацию.
Рэйчел не советовала бы ему дерзить или напрямую указывать на недостойность носить маску. Не стоит недооценивать навыки ученика самого Бэтмена. Им, как правило, свойственно превосходить наставников. Но Робин только и ждал от очередного отброса общества, загрязняющего мир в доведение его до стадии «сейчас рванет». Борец с преступностью должен подпитать тьму, подзарядиться чужими эмоциями, вобрать в себя эту мерзкую черноту. Кулаки мало что решают, но в половине случаев ему удается отбить у преступников охоту творить беспредел.
Все хотят жить.
Обычные угрозы не действуют, от них нет толка. На насилие реагирует только насилие.
Он убьет, если человек за миг до встречи с белым светом в конце тоннеля не покается в грехах и не встанет на путь истинный. Полиция не справляется, судебная система подкуплена. Люди были бы сами по себе, не будь они под защитой Робина.
— Кем ты себя возомнил, придурок?
— Уходите, — просит Рэйчел, чувствуя, как пульс учащается. Драка со смертельным исходом — последнее, что нужно для ее расшатанный психики. — У вас есть семья? — она хватается за спасительную соломинку для него. Мужчина кивает. Рычаг давления найден. — Вы не представляете, на что способны эти мстители в масках…
Робин самодовольно задирает подбородок, поигрывая мышцами рук. Разогревается перед непродолжительной дракой, нацеленной на перевоспитание начинающих преступников и уже бывалых.
— Вернитесь к вашей семье. Они наверняка волнуются за вас, где вы пропадаете. Не заставляйте их страдать. Вам неведомо каково это, быть одиночкой, — в голосе Рэйчел звучат слезы. — Зачем вам всё это?
— Эй, мелкая, да я попугать тебя хотел всего-то… Ну и заодно поиздеваться над этим клоуном в плаще, — сконфуженно лепечет мужчина. — Терпеть не могу женские слезы. Прекрати.
— Проваливай.
Дважды от бешенства рычать Робину не приходится: протрезвевший мужчина удирает и скрывается за поворотом.
— Ты как?
Рука в кожаной перчатке касается ее порозовевшей от мороза щеки. Рэйчел взглядом дает понять, что теперь всё хорошо, но для профилактики прислушивается к внутренним ощущениям: тьма дремлет где-то в глубине.
Рядом с Грейсоном ничего не страшно.
Он — тот герой, которого она ждала.
— Останемся тут ненадолго?
Дик не спрашивает зачем и почему она не стремится вернуться к Дон с Хэнком, просто соглашается с просьбой. Тишина успокаивает, позволяет собраться с мыслями и обдумать нерешенные вопросы.
Но что-то неуловимо меняется…
Отрывистый вздох слетает с ее губ, когда рука вновь тянется к ней. Дик выглядит отрешенным: пылающий взгляд застывает, покрываясь плотным слоем льда. Его телом будто бы управляют посторонние силы. Теперь Рэйчел отчетливо различает границу, разделяющую две личности. Перед ней Робин — неуравновешенный психопат, его ничто не сдерживает, и поэтому он способен на то, что под запретом у Дика.
Воздух вокруг сгущается, сдавливая грудную клетку. Нервы натягиваются, как стрела на тетиву. Указательный палец со средним выделяют прядь крашенных волос, и брови Дика сдвигаются на переносице.
— Что такое?
— Иней, — он убирает ей за ухо волосы, как бы невзначай проводя рукой ниже, достигая шеи. В тускло освещенной подворотне глаза Дика кажутся черными. — Ты замерзаешь. Пойдем в кафе, согреешься.
Протянись напряженный момент чуть дольше, новой ошибки было бы не избежать.
***
— Тебе опасно оставаться одной, Рэйч.
«Я могу за себя постоять», — сказал бы любой самонадеянный подросток.
Только она не любой.
— И что прикажешь делать? Вечно ты со мной быть не можешь, — в шутку говорит девушка, щедро добавляя сахар в стакан с кофе.
Это удобно — скрывать за шутками боль и подлинные чувства. Она уже не представляет свою жизнь без Грейсона. Он живет в ее сердце. Что придется делать, если Дик уйдет? Другого трудно отыскать. Он уникальный, не похожий на остальных. Бракованный. В нынешнем, катящемся в ад мире, человека с искренними и чистыми намерениями считают двуличным.
Люди утратили веру в добро.
Дик предупредил бы, что избыток потребления сахара вызывает диабет, но указывать что следует делать, а что нет, приведет к спорам. Полностью контролировать ее не получится, должен быть просвет свободы. Он стремится не испортить отношения с Рэйчел, а сблизиться с ней, выйти на одну волну в общении. Стать другом.
— У меня вопрос.
— Спрашивай.
— Не подумай, что это речи глупой влюбленной дурочки. Я знаю, что чувствую… К тебе, — шепотом заканчивает она, помешивая ложкой сахар.
За фасадом спокойствия скрывается напуганная до смерти девочка, совсем не готовая к отказу. Хотя она понимает, что это невозможно. Им не быть вместе, не ближайшие пару лет.
— Рэйч…
— Скажи правду, Дик, пожалуйста.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к
Написано под: Zayde Wølf — Brave
Я не добился многого, хотя имел гору золота и мечтаний
— Нам даже говорить об этом нельзя, — едва слышно выдавливает Дик, оглядываясь на посетителей кафе, словно он каждого здесь обобрал до нитки и теперь испытывает угрызение совести.
Открыть Рэйчел свои чувства — то же самое, что сделать чистосердечное признание в преступлении.
— Но ты…
— Да, — опережает он, боясь услышать правду из уст Рэйчел. Только бы она больше не поднимала эту тему в присутствии посторонних.
Делал все ради себя, не понимал что может значить любовь
Нежная ответная улыбка не приносит спокойствия, как и ладонь, которую девушка кладет поверх его руки.
Ему кажется, что на них все смотрят с осуждением. Люди шепчутся из-за теплых длительных взглядов на подростка, прикосновений, кричащих о желании полноправно владеть миниатюрным телом. Рэйчел бросает в кофе прямоугольной формы маршмеллоу и несколько штучек отправляет себе в рот, попутно облизывая сладкие пальцы.
Грейсон стыдливо прячет взгляд в стоящую на столике кружку. Сердце отбивает ритмичный танец, разгоряченная кровь носится по венам, заставляя краснеть от навязчивых фантазий, вертящихся в воспаленном мозгу.
Ему кажется, нет, Дик почти уверен, что присутствующие между собой поливают его грязью — взрослого, опытного человека, ему и стараться не нужно, чтобы окрутить любую девушку своего возраста, но сердцу не прикажешь. Или другому органу, как думается «безгрешным», собравшимся этим вечером в кафе. Он мягко высвобождает руку и занимает ее кружкой с ароматным напитком.
С лица Рэйчел не сходит улыбка. Она бы и рада перестать проявлять радость, но эмоции берут верх.
— Прости.
— Наоборот, мне приятно видеть тебя такой счастливой. Ты создана для лучшего, Рэйчел. Я не хочу, чтобы ты плакала и страдала.
Потому что всегда старался избежать ее
За соседним столиком на них оборачивается мужчина средних лет. Он сидит в одиночку, со стаканом воды. С первого взгляда посетитель не вызывает подозрения, но когда он в третий раз обращает взор на затылок Рэйчел, Дик заметно напрягается, готовясь к обороне.
Под коркой мерзким паразитом скребется паранойя. Обычно она вовремя напоминает о себе, помогая ловить преступника, попавшего под подозрение. Как правило, все они в итоге оказываются людьми, заслуживающими наказание. А если полиция не вершит правосудие, что остается? Рано или поздно появился бы герой. Не Бэтмен, так кто-то другой. Можно долго терпеть, молчать, и в итоге принять решение: оставаться в стороне или попытаться всё исправить.
Дик солжет в очередной раз, если не признает себя самонадеянным. Он не доверяет людям, им свойственно обманывать, предавать. Убивать. Ради забавы или выживания. Люди — опасные, хладнокровные хищники, находящиеся в постоянном поиске лучшей жизни. Все ищут легких путей. Система давно не работает, она разрушена до основания, и в одиночку ни Бэтмену, ни Робину ее не восстановить.
Они залатают одну дыру в пробоине, как следом образуются две новые. Это лишь способ оттянуть неизбежное.
Дик придерживается мнения, что если миру придет конец, то виноваты в этом будут только люди. Мотивы мета-людей ясны — в их мозгах коротит, рождается ранее неведомая им тяга к власти. Но что стало с простыми людьми? Как они дошли до такого? Дик размышлял и, как детектив, строил неподтвержденные теории, применял ответное насилие, думая, что это сработает, послужит всем примером.
Выхода нет.
От чувств к Рэйчел тоже. Особенно от них.
Находил оправдания и пользовался возможностью
— Ты допила?
— Почти, а что? — девушка всматривается в тревожное выражение лица Дика: челюсть сведена, губы плотно сжатые, ноздри раздуваются. Он похож на разгневанного кота, который притаился из засады и вот-вот совершит нападение.
— Пора домой.
— Хорошо.
Он бросает на стол пару купюр за кофе и быстрее тянется приобнять Рэйчел, укрыть от жестокого мира, уберечь от всего плохого. Сбитая с толку, она послушно утыкается мужчине в грудь, дыша впитавшимся морозным запахом в кожаную куртку. Она безропотно идет с Диком, чувствуя сейчас только его руку на своем плече.