Макото Синкай
Дитя погоды
Пролог. История, которую ты мне рассказала
Протяжный гудок устремился в дождливое мартовское небо: подали сигнал к отправлению парома. Волны налетали на качающееся судно, разбиваясь об него, и от этого доставалось в первую очередь моему копчику, а чуть позднее тяжёлую вибрацию ощущало всё тело.
Я взял себе билет второго класса, в каюте возле трюма. Плыть до Токио не меньше десяти часов — прибуду в город только ночью. Второй раз в жизни я приеду в столицу на этом пароме. Поднявшись с места, я направился к лестнице, ведущей на палубу.
Два с половиной года назад после того, что случилось в Токио, обо мне пошли недобрые слухи. В школе говорили, что я не в первый раз творю беспредел, что полиция и сейчас меня преследует. На эти слухи я не обращал внимания, скажу больше: скорее удивился бы, если бы все молчали, — однако дело в том, что никому на острове я не рассказал о приключившемся тем летом в Токио. Даже родители, друзья, полиция знали обо всём лишь обрывками: самым важным я ни с кем не поделился. События того лета стали моей тайной и оставались ею сейчас, когда паром вёз меня в Токио.
Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, я собирался переехать сюда насовсем. А ещё — вновь увидеться с ней.
При одной мысли об этом я чувствовал жар где-то под рёбрами, а щёки горели. Я ускорил шаг: хотелось побыстрее подставить лицо морскому ветру.
На палубе холодный вихрь бросил мне в лицо дождевые капли. Я глубоко вдохнул, будто желая их проглотить. Ветер был холодный, но в нём уже чувствовалось дыхание весны.
Именно в этот момент в моём сознании что-то щёлкнуло.
«А ведь я окончил школу», — запоздало понял я, опёрся локтями о поручни палубы, посмотрел на удалявшийся остров и перевёл взгляд на неспокойное небо. Дождевые капли, которым не было числа, заполняли пространство до самого горизонта. По коже побежали мурашки.
Вновь. Я крепко зажмурился и постоял неподвижно. Дождь бил по лицу и шумел в ушах. Два с половиной года он меня преследовал. Пульс не остановить, даже надолго задержав дыхание; сжав веки изо всех сил, невозможно добиться полной темноты; и прогнать из головы все мысли тоже не выйдет, как ни старайся. Так и этот дождь: он был со мной везде. Я медленно выдохнул и открыл глаза.
Дождь.
Чёрное море мерно зыбилось, будто дышало, заглатывая дождевые капли. Казалось, что небо и море сообща пытались вытолкнуть вверх толщу воды. Мне стало страшно, по телу прошла дрожь. Меня разрывало изнутри; казалось, я вот-вот рассыплюсь на кусочки. Я схватился за поручни и сделал глубокий вдох через нос. А затем, как всегда, вспомнил её: большие глаза, подвижное лицо, живой голос и волосы, собранные в два хвостика. Всё хорошо, ведь она есть на этом свете. Она жива, она в Токио. И тот факт, что она жива, крепко держит меня в этом мире.
«Так что не плачь, Ходака», — сказала она в ту ночь.
Мы укрылись в отеле на Икэбукуро. Дождь барабанной дробью стучал по потолку. Я помню запах шампуня, её мягкий, кроткий голос и отсвечивавшую в полумраке белую кожу. Эти воспоминания не меркнут до сих пор, и даже сейчас порой меня посещает мысль: а что, если на самом деле я всё ещё там? Что, если я по-прежнему нахожусь вместе с ней в том отеле и просто представляю себе нынешнюю поездку на пароме — как дежавю? И школьный выпускной, и паром — не более чем иллюзия, а на самом деле я и сейчас сижу на кровати в отеле? А завтра утром я проснусь, и не будет никакого дождя, она окажется рядом со мной, а мир заживёт прежней жизнью, будто ничего не менялось?
Раздался резкий гудок.
Нет, неправда. Я сосредоточился на собственных ощущениях: железные поручни под моими ладонями, запах морской воды, очертания острова на горизонте — всё это было реально. Не сейчас я переживаю события той ночи — она случилась гораздо раньше. А в этот самый момент я стою на качающемся пароме. Надо сосредоточиться, вспомнить всё с начала. Вглядываясь в пелену дождя, я подумал: перед встречей мне нужно понять, что с нами произошло, а если понять не получится, то хотя бы размышлять, пока не переберу все возможные варианты.
Что с нами произошло? Какой выбор мы сделали? А ещё — что я скажу ей при встрече?
Пожалуй, всё началось в конкретный день.
В тот день она кое-что увидела, и событие, о котором она рассказала мне позднее, определило ход дальнейшей истории.
Её мать несколько месяцев не приходила в сознание.
В маленькой палате пищал монитор сердечного ритма, шипел аппарат искусственной вентиляции лёгких, в окно барабанил неугомонный дождь. А ещё там царило особое, чуждое миру затишье, — так бывает только в палатах, из которых людей долго не выписывают.
Она сидела на стуле рядом с кроватью и крепко сжимала исхудавшую, костлявую руку матери. Смотрела на болезненное лицо, закрытое мутнеющей от дыхания кислородной маской, на опущенные ресницы. Она в отчаянии могла лишь молиться: только бы мама очнулась! Только бы сильный ветер, словно герой в минуту опасности, возник из ниоткуда, разогнал боль, тревогу и всё плохое вместе с грозовыми облаками, а они втроём всей семьёй снова гуляли бы под ясным небом.
И тогда её волосы мягко качнулись; послышалось слабое журчание воды.
Она подняла голову. Занавеска на закрытом окне чуть заметно колыхалась. Взгляд поневоле устремился к небу за стеклом, к выглянувшему солнцу. По-прежнему лил сильный дождь, но тонкие лучи проскользнули через узкую щель в облаках и осветили землю. Она прищурилась. Здания жались друг к другу, и на одно из них падал столб света, выделяя его в серой пелене, как актёра на сцене.
Не помня себя, она выбежала из палаты и устремилась вперёд, будто на чей-то зов.
Здание — неладное нагромождение пристроек — было заброшено. Другие дома вокруг сияли новизной, а этот, мутно-коричневого цвета, будто застыл во времени. Со стен смотрели выцветшие ржавые вывески: «Бильярд», «Хозтовары», «Рыба», «Маджонг».
Она посмотрела вверх сквозь прозрачный виниловый зонтик. Солнечные лучи в самом деле освещали крышу здания. Возле него находилась парковка; наверх вела ржавая пожарная лестница.
Огромное озеро света — вот что она увидела, взбежав по лестнице, и залюбовалась открывшейся глазам картиной.
Крышу размером с половину небольшого, на двадцать пять метров, бассейна опоясывали ограждения; плитка на полу потрескалась и заросла травой, а в самом дальнем углу высились храмовые ворота, тории[1], — казалось, они держались на месте только благодаря тому, что их опутывали заросли. Свет, пробивавшийся из щели между облаками, падал прямо на них, и дождевые капли ослепительно сверкали на выкрашенном в красный цвет дереве. В сером от дождя мире это было единственное яркое пятно.
Она медленно зашагала к тории. Мокрая сорная трава мягко хлюпала под ногами, упруго поддаваясь в ответ на каждый шаг. За пеленой дождя угадывались очертания белых небоскрёбов, рядом щебетали птицы — наверное, где-то здесь находилось гнездо. Издалека — казалось, из другого мира, — доносился шум железнодорожной линии Яманотэ.
Она положила зонтик на пол. Холодный дождь гладил её по щекам. За воротами было крохотное каменное святилище, заросшее мелкими фиолетовыми цветами.
Там же кто-то оставил две фигурки из овощей к празднику О-Бон[2]: огурец и баклажан с ножками из бамбуковых палочек изображали лошадок. Она почти машинально сложила руки в молитве и от всего сердца пожелала: пусть дождь закончится. Закрыла глаза и шагнула вперёд с этой мыслью: пусть мама очнётся, и мы вместе погуляем под ясным небом.
Когда она прошла через ворота, что-то переменилось вокруг. Дождь внезапно стих.
Она открыла глаза — и оказалась в голубом небе.
Сильный ветер обдувал её со всех сторон, а сама она парила где-то в вышине. Хотя нет, она падала навстречу ветру, и он бесновался вокруг, завывал низко и глубоко, — никогда раньше она не слышала таких звуков стихии. Выдыхаемый пар тут же замерзал в воздухе, сверкая в синей бездне. Странное чувство овладело ею — будто она видит сон наяву.
Она посмотрела вниз — там клубились кучевые облака, похожие на огромные кочаны цветной капусты. Каждое из них достигало нескольких километров в длину, и казалось, что вокруг во всём великолепии раскинулся небесный лес. Тут она заметила, что тучи меняют свой цвет. На граничащей с воздухом вершине облаков, плоской, как равнина, разливалось что-то зелёное. Она распахнула глаза.
Словно огромная степь раскинулась перед нею. На верху облаков, в том месте, которое невозможно увидеть с земли, с шумом появлялось и исчезало нечто зелёное, а вокруг, казалось, собирались мелкие живые существа.
— Рыбы?..
Множество существ, образовавших водоворот сложной геометрической формы, напоминали косяк рыб. Падая, она пыталась его разглядеть. Несметное число рыб плыло по равнине над самым облаком.
А затем что-то коснулось её пальцев. Она удивлённо посмотрела на руку. Действительно рыбка. Прозрачные рыбки проскальзывали между её пальцами и прядями волос. Одни махали длинными плавниками, другие казались круглыми, как медузы, а ещё были очень маленькие, похожие на оризий. Все они сверкали, как крохотные призмы, через которые проходит солнечный свет. Вдруг она заметила, что её окружили небесные рыбки — синие, как высь, белые, как облака, зелёные, как лес, — всех цветов радуги. Она ни разу не слышала об этом небесном мире, не видела его даже во сне, но теперь он предстал перед ней, удивительный и бесконечно прекрасный. Наконец дождевые облака под ногами рассеялись, и глазам открылась бескрайняя панорама Токио. Каждый её фрагмент, будь то здание, машина или окно, гордо сверкал в солнечных лучах. Вместе с ветром она медленно опускалась туда, в омытый дождём и перерождённый Токио. Чувство единения с этим миром — удивительное ощущение, которое невозможно описать словами, — разливалось по её телу. Вода и ветер, синее и белое, душа и стремление — всё это она. Необыкновенная радость и странная, пронзительная горечь охватили её, а затем она почувствовала, как сознание уплывает, будто уносимое волнами.
— Хотя, может быть, весь этот пейзаж лишь привиделся мне во сне, — сказала она однажды.
Но я знаю, что это не так. Теперь мы оба это знаем. А кроме того, потом мы с ней вместе увидели такой же пейзаж никому не ведомого небесного мира.
В тот год я провёл с ней целое лето, и под небом Токио мы бесповоротно изменили этот мир.
Глава 1. Мальчик с острова
Для начала я решил спросить в Интернете.
Открыл на смартфоне страницу сайта «Ответы на Yahoo!», на всякий случай огляделся по сторонам и набрал свой вопрос.
«Я учусь в десятом классе. Хотелось бы найти хорошую подработку в Токио. Меня могут куда-то взять без студенческого удостоверения?»
Наверное, так сойдёт. Скорее всего, в кровожадном сетевом пространстве меня сразу заклюют. С другой стороны, нагуглить можно далеко не всё, а спросить мне больше не у кого. С этой мыслью я собирался нажать на кнопку «Запостить», но тут из внутреннего динамика парома донеслось: «С минуты на минуту ожидается сильный ливень. Из соображений безопасности просим всех пассажиров, находящихся на верхней палубе, спуститься в каюты. Повторяем. С минуты на минуту...»
Я не удержался от тихого ликующего возгласа. Есть! Сейчас все уйдут с прогулочной палубы! Сидеть в каюте второго класса было неудобно, я устал и хотел размяться; надо выйти до возвращения остальных пассажиров и застать первые капли дождя. Я сунул смартфон в карман джинсов и побежал к лестнице. Этот паром, направлявшийся в Токио, представлял собой пятипалубное судно, и мой билет стоил довольно дёшево, но зато каюты второго класса находилась на самом нижнем уровне, где громко шумел двигатель, а спальные места пассажиров располагались вплотную друг к другу.
Я миновал две палубы, по пути оценив уютные апартаменты первого класса, и вышел в проход, тянувшийся вдоль корпуса парома. Люди топали мне навстречу, спускаясь с верхней палубы в свои каюты.
— Говорят, снова дождь...
— А ведь только прояснилось...
— В последнее время никакого лета, одни дожди...
— И на острове каждый день тайфун...
Все жаловались на плохую погоду. Я прорывался через идущую навстречу толпу по узкому проходу, склонив голову и бормоча: «Извините».
Когда я преодолел последний пролёт и высунул голову на свежий воздух, в лицо ударил сильный ветер. Наверху уже никого не осталось, широкая палуба сверкала под солнцем. В центре торчал белый флагшток и, словно стрела, указывал прямо в небо. С бьющимся сердцем я зашагал по опустевшей палубе, посмотрел наверх: небесную синеву застилали тучи.
На лоб мне упала дождевая капля.
— Есть! — громко крикнул я.
Множество капель упало с неба, попадая мне прямо в глаза, а через секунду раздался грохот — и полил крупный дождь. Мир, совсем недавно сверкавший под лучами солнца, в мгновение ока окрасился в серые тона.
— Ух ты!
Грохот заглушил мои слова, так что я сам себя не услышал. Но я только радовался. Волосы и одежда промокли, влажный воздух заполнил лёгкие. Я не удержался и побежал, подпрыгнул, будто стремясь достать до неба, протянул вверх руки и крутанул ими, изображая водоворот. Я широко открыл рот и пил дождь. Бегая по палубе, я кричал изо всех сил, выплёскивал накопившиеся в душе слова, — дождь смыл их все до единого, меня никто не видел и не слышал. В груди поднимался восторг. Прошло полдня с тех пор, как я убежал с острова, но только сейчас я наконец почувствовал, что свободен. Задыхаясь, я поднял голову и увидел над собой уже не дождь, а стену воды.
Я не поверил собственным глазам. С неба падала громадная масса воды — будто огромный бассейн перевернули вверх дном. Мелькнула мысль, что это похоже на дракона, машущего хвостом, и в следующее мгновение меня с силой ударило о палубу. По спине бил тяжёлый поток воды, словно я стоял под водопадом. Паром скрипел и качался на волнах.
«Чёрт!» — подумал я, скатываясь на край палубы. Паром накренился ещё сильнее. Скользя по настилу, я протянул руку, пытаясь за что-нибудь удержаться, но ладонь ловила пустоту.
«Всё, сейчас свалюсь за борт», — осознал я, и тут кто-то схватил меня за запястье. Меня сильно тряхнуло, и я больше не падал, а паром медленно выровнялся.
Я пришёл в себя и выдавил;
— Спа... спасибо большое.
Всё произошло очень быстро, словно в каком-нибудь боевике. Я поднял взгляд. За руку меня держал высокий немолодой мужчина с щетинистым подбородком. Он еле заметно улыбнулся и отпустил меня. Солнце выглянуло из-за облаков и ярко осветило красную рубашку незнакомца.
— Да, неслабый дождик выдался, — пробормотал он небрежно, будто случившееся не произвело на него никакого впечатления.
В самом деле, дождь выдался невероятно сильный. Пожалуй, под такой ливень я вообще попал впервые. Из-за облаков потянулись лучи света.
Где-то я слышал эту мелодию. Что-то из классики, звучало фоном в ретро-игре, где нужно было управлять пингвином: он скользил по льду и пытался поймать рыбку. Ах да, иногда на ледяной поверхности попадались лунки, оттуда высовывался тюлень или морской котик и мешал пингвину. Если тот не успевал подпрыгнуть, то спотыкался и...