— Чего ты хочешь, Девочка-Доставка? — прошептал Маттео, проводя дорожку поцелуев от уха возлюбленной, вниз, к шее.
— Раздень меня, Клубничный Мальчик! — простонала та, тяжело дыша и запрокинув голову, предоставляя парню еще больше места для поцелуев.
Руки ее при этом уже боролись с пуговицами на рубашке Маттео.
— Твое желание — закон, любовь моя! — воскликнул тот и потянул вверх футболку девушки.
К тому времени, как эта деталь одежды оказалась на полу, мексиканка уже стягивала с него рубашку. Тот отставил назад руки, позволив ей упасть куда-то еще. Когда мой друг снял со своей любимой белый кружевной бюстгальтер, я невольно прикрыл глаза и постарался не обращать внимания на то, что у девушки, несомненно, красивая фигура. Хотя, что тоже несомненно, Нина еще лучше. Во всех смыслах. А Луттео продолжали бороться с одеждой друг друга. На пол полетели джинсы Маттео, а парень уже снимал джинсы с самой Луны.
К собственному стыду, я вынужден признать, что и сам почувствовал определенное возбуждение, хотя никогда никому бы в этом не признался. Но, наверное, правильно говорят: от физиологии не убежать. Через пару минут мой лучший друг перестал целовать шею Луны и опустился вниз, к плечам и груди. Когда он втянул в рот коричневый сосок девушки, она вскрикнула от удовольствия. Колени у нее подогнулись, и она буквально повисла в руках возлюбленного. А тот, казалось, вовсе и не был против. Подхватив суженную, он положил ее на кровать и продолжил осторожно снимать с нее джинсы. Стянув их, молодой человек снял, также, и носки, укусив любимую за большой палец ноги. Та застонала. Тогда Маттео взял подушку и подложил под все еще перевязанную ногу возлюбленной.
— Не вздумай ею шевелить, а то я остановлюсь, — пригрозил он.
— О, боже, обещаю! — хрипло закричала Валенте. — Прикоснись ко мне! Пожалуйста!
— С удовольствием, любимая! — заявил парень и лег сверху, обхватив губами сосок Луны.
— А-а! — закричала та, выгнувшись навстречу. — Еще!
Мнут десять мой лучший друг играл с грудью своей возлюбленной. Он покусывал, посасывал, и ласкал языком каждый из ее сосков, а та стонала и извивалась, умоляя продолжать. Порезанная нога ее начала подрагивать, а бедра — подниматься, как бы приглашая войти. Маттео, однако, не спешил, двигаясь поцелуями еще ниже. Наконец, он стянул с возлюбленной белые кружевные трусики, отбросил их в сторону, а сам ввинтил язык в ее пупок.
— А-ах! — воскликнула Валенте. — Боже! Не останавливайся!
— Ты ведь знаешь, что я собираюсь сделать, — прохрипел парень, нависнув над промежностью возлюбленной. — Не возражаешь?
— Давай! — простонала та. — Делай со мной все, что хочешь!
Я со смесью удивления, ужаса и невольного возбуждения наблюдал, как мой лучший друг, сын известного дипломата, припадает ртом к промежности своей девушки. Он без намека на брезгливость посасывал, вбирал в рот, лизал эту часть тела мексиканки. Та кричала, изгибалась и руками прижимала голову парня сильнее. Луна металась по кровати и выкрикивала имя любимого, но ни разу не убрала ноги с подушки — похоже, тот ее к этому приучил.
Забавно. Маттео не устает заботиться о своей суженной и следить за ее безопасностью, даже находясь в состоянии возбуждения. Вот это любовь! А еще меня удивляло то, как он мог столь порочно ласкать промежность возлюбленной. Разве это не должно быть противно? Однако, судя по всему, Луттео искренне таким действом наслаждались. Девушка кричала все громче, изгибалась сильнее и умоляла не прекращать ласки. А парень с удовольствием кружил языком по промежности любимой, смакуя, похоже, каждое мгновение. Что интересно, у Нины между бедер был холмик волос, а у Луны его не было. Может, она сама его как-то удалила? Впрочем, я старался не смотреть на тело девушки. Только на лицо, глядя, как она кричит, морщит нос в удовольствии, и как ее лоб покрывается испариной. Наконец, девушка задрожала и забилась в агонии головокружительного удовольствия. Только тогда, когда это закончилось, Маттео поднял голову и ласково спросил:
— Устала?
— Ни капли! — прохрипела мексиканка. — Я хочу тебя! Ну же!
— Погоди, любовь моя, — заявил Маттео. — Еще рано.
Я с трудом подавил нервный смешок. — Рано? Да они уже минут тридцать кувыркаются! Что же для них тогда норма? Тут мой лучший друг улегся рядом с девушкой и снова начал играть с ее сосками, которые быстро набухли. Луна снова застонала и тут же вскрикнула, потому что парень накрыл рукой ее промежность. Как бы неловко мне ни было, обязанностей оператора никто не отменял, поэтому я поднес камеру ближе. Оказалось, что Маттео засунул средний палец внутрь своей возлюбленной и двигал им там. Девушка снова заметалась, хотя нога не двигалась. Я перемещал кадр то на соски девушки и язык друга, то на палец парня внутри нее. Затем, к среднему присоединился безымянный. И вот, тогда Луна вновь забилась, крича от наслаждения. Это было чистым экстазом. Когда девушка обмякла, Маттео провел дорожку поцелуев от ее шеи к уху и выдохнул:
— Немного отдохнешь?
— Ни за что! — заявила мексиканка. — Жду тебя внутри! Начинай, а то я с ума сойду!
Ее парень улыбнулся и все же устроился между раздвинутых ног любимой. Луна тем временем взяла с прикроватного столика презерватив, вскрыла упаковку и помогла надеть. Через мгновение итальянец был уже в ней. Они быстро поймали общий ритм, двигаясь вместе, как единое целое. Честное слово, эти двое созданы друг для друга! Скоро девушка вновь задрожала и забилась в экстазе. А вот Маттео даже не думал заканчивать. Ничего себе! Я видел, как трудно ему это дается, но тот продолжал держаться. В итоге, Луна испытала это цунами еще два раза прежде, чем на третьем они с парнем забились вместе. Ну, наконец-то! Не выключая камеры, я наблюдал, как мой лучший друг обмякает и бормочет в шею своей девушке:
— Я люблю тебя, Луна! Я так сильно тебя люблю!
— И я люблю тебя, Маттео! — выдохнула та. — До небес!
Еще раз нежно поцеловав Луну, итальянец скатился с нее, чтобы не раздавить, и лег рядом, прижав к себе. Что ж, думаю, хватит. Я выключил камеру и пробурчал:
— Думал, вы не остановитесь.
Луттео, похоже, напрочь забыли обо мне, потому что разом подпрыгнули от неожиданности. Потом только до них дошло, почему я здесь, и парочка расслабилась. Хотя, Маттео тут же накрыл их одеялом. Ха! Очень своевременно.
— Это я такая ненасытная, — призналась Луна.
— А я готов на все, чтобы сделать ей максимально хорошо, — добавил мой лучший друг, снимая под одеялом презерватив. — Ну, что, получилось?
— Получилось, получилось, — отмахнулся я. — Но посмотрите завтра. Я сброшу на диск, а потом сотру с камеры. Лишний раз пересматривать ваши игры у меня нет никакого желания. Я вам не извращенец какой-нибудь.
Конечно, у меня была своя цель, поэтому я сделал акцент на собственной реакции, а не на диске. Ведь не говорить же, что я намерен сделать копию и показать Симону! Что ж, надеюсь, этого мексиканцу будет достаточно для того, чтобы оставить свои навязчивые идеи. Если окажется, что я зря здесь краснел и невольно возбуждался — тогда мне останется, наверное, только убить этого идиота!
Комментарий к Глава 24
Простите за такое извращенство! Автора пробило на странный секс! Держите психику, чтобы в обморок не упала!
========== Глава 25 ==========
Когда я пришел к Нине, то застал ее в кресле, с книгой в руках. Она внимательно читала, прикусив нижнюю губу, но подскочила, когда за мной закрылась дверь. Я посмотрел на свою милую красивую девочку. Она смыла макияж, расчесала волосы, но переодеваться не стала. Только сняла белые носочки, чтобы забраться в кресло с ногами. При этом выглядела Нина до того мило, что мне стало стыдно. Стыдно за то, что я всего минуту назад созерцал тело ее лучшей подруги и даже находил его привлекательным. Только теперь я понимаю, что для меня это совсем ничего не значит. Я почувствовал некоторое возбуждение, чего никогда себе не прощу. Но при этом у меня не возникло ни малейшего желания дотронуться до Луны. И дело было совсем не в том, что Маттео убил бы меня за это на месте. Нет. Просто мне как будто что-то не позволяет так поступить со своей возлюбленной.
Нина — единственная, до кого я на самом деле хочу дотрагиваться. С кем хочу разделить не только постель, но и всю жизнь. Сейчас я не могу рассказать любимой о том, что делал с Луттео, и, тем более, что чувствовал во время этого процесса. Это просто шокирует Нину и оттолкнет ее от меня. Но, надеюсь, когда-нибудь моя девушка станет более раскрепощенной, и я смогу поделиться с ней таким вещами без страха потерять. А сегодня я просто хочу показать, как много она значит для меня. Моя Фелисити улыбнулась, отложила книгу, стала на ноги и позволила мне подойти вплотную. Боже милостивый, до чего она прекрасна! Просто не верится, что эта очаровательная сеньорита выбрала меня. Я готов ей поклоняться. И она — моя. Полностью. Без остатка. Вчера ночью я доказал это. И сегодня намерен закрепить результат.
— Прости, что заставил ждать, — мягко улыбнулся я, погладив Нину по щеке.
— Ничего, я нашла себе развлечение, — тихо кивнула та. — Итак, ты здесь. Чем же намерен заняться?
В голосе моей возлюбленной при этом явно прозвучало желание. И будь я проклят, если глаза ее не потемнели! Вот это номер! Неожиданное явление. Но я совру, если скажу, что мне это не нравится. Поэтому в ответ я наклонился к уху Нины и волнующе спросил:
— А чего хочет моя Фелисити?
— Ты знаешь, — смущенно отвечала та, обхватив меня за шею.
— Нет, скажи мне, — настаивал я.
Но тут моя девушка вконец смутилась и просто меня поцеловала. Рядом с этим поцелуем померкло все: сцена, которую я снимал, прелести Луны, мое чувство вины. Осталась только моя любимая, ее губы и тело. Клянусь, Нина — все, что мне нужно от этой жизни. Она — мое счастье и моя любовь. Навсегда. Этот поцелуй стал началом всего, что происходило дальше. Ответив на него, я переплел свой язык с языком возлюбленной и неторопливо начал задирать ей футболку. Впрочем, та и не была против. Ее проворные пальчики уже прошлись по вороту моей рубашки и начали расстегивать пуговицы. Мы ненадолго прервали поцелуй, чтобы я снял с нее очки, а затем, — и футболку. Сейчас нас не волновало, куда это все полетело. Мы горели в огне, мечтая лишь об освобождении, но и наслаждаясь каждой секундой. Я опустился губами вниз и начал целовать шею возлюбленной, покусывая и посасывая ее нежную кожу. Ее стон, казалось, проник от моих ушей прямо в пах, сделав возбуждение невыносимым.
— О, боже, еще! — в восторге воскликнула Нина, выгибая шею и давая мне больше пространства.
Я послушно провел дорожку поцелуев от ее ключицы к чувствительной коже под ухом. Девушка затрепетала. Сейчас она забыла о стеснении, о своих комплексах, о зажатости — обо всем. Точно так же весь мой мир сузился вокруг нее. Когда в сторону полетела моя рубашка, я начал бороться с неподатливыми крючками на спине девушки. Это просто наказание какое-то! Нельзя так издеваться над парнем, который всего лишь хочет приласкать грудь своей девушки, чтобы сильнее ее возбудить! После четвертой попытки я протестующе зарычал, а Нина вдруг захихикала. Не понял. Что смешного? А моя девушка одним движением расстегнув эти самые крючки, ловко сбросила бюстгальтер, заявив:
— Надо же, оказывается, есть кое-что, чего даже Гастон Перида делать не умеет.
— Нечестно, — улыбнулся я, притянув к себе возлюбленную. — Я делал это впервые в жизни, а вы, девушки, расстегиваете и застегиваете эти крючки ежедневно. И потом, есть, также, кое-что, чему я научился со вчерашней ночи.
С этими словами, я опрокинул девушку на постель и навалился сверху, опершись на локти, чтобы не раздавить хрупкое тельце. Нина взвизгнула и рассмеялась. О, как мне нравится видеть ее такой — веселой, беззаботной, с сияющими глазами! Хочу, чтобы он всегда оставалось в этом настроении. Впрочем, я прекрасно знаю, что, как только моя возлюбленная вернется к матери после каникул, вся беззаботность исчезнет. Тем драгоценнее для меня сейчас каждый миг.
Я снова улыбнулся и начал целовать шею Нины, опускаясь ниже, к груди. Когда мои губы обхватили твердую бусину соска, девушка застонала. И этот стон натянул джинсы у меня на бедрах еще сильнее. Моя возлюбленная позабыла о своей зажатости и выгибалась мне навстречу, постанывая, пока я втягивал в рот коричневую бусину и играл с ними языком. Каждый вскрик, каждый стон девушки горячей волной проходил по моему телу, сосредотачиваясь в паху. И когда я все же отстранился, то быстро сбросил с Нины джинсы. Она тем временем нежными поглаживаниями пробиралась к моей ширинке. Ну, давай, чего ты медлишь?!
И вот, джинсы мои тоже полетели в сторону вместе с боксерами. О, как мне хотелось тут же сорвать с возлюбленной трусики и сразу овладеть ею! Но нет. Я не могу позволить первобытным инстинктам управлять собой. Сначала мне нужно убедиться, готова ли Нина принять меня внутри. Как там сказал Маттео сегодня днем? Если промежность девушки мокрая и горячая, то можно действовать. Но поласкать ее не мешает. Думаю, ни я, ни моя робкая принцесса еще не готовы к тому, что творят Луттео. Однако кое-что, наверное, сделать можно. Поэтому я проник рукой под трусики девушки и накрыл холмик волос. Очевидно, Нина уже была возбуждена, потому что пальцы коснулись влаги и жара. Но все же вдруг я смогу распалить ее еще больше? Чем черт не шутит?
Я осторожно раздвинул складки кожи и нашел ту бусину, прикосновения к которой так сводили вчера с ума мою красавицу. Вот и сейчас, едва мои пальцы чуть тронули эту бусину, девушка застонала и выгнулась навстречу ласке. Я начал играть с чувствительной плотью, двигая ее, зажимая между пальцев поглаживая и надавливая. Нина стала метаться подо мной, умоляя не останавливаться. И я послушно продолжал, убрав руку лишь тогда, когда уже сам не смог сдерживаться. Мои пальцы были влажными, так что, наверное, возлюбленная готова меня принять. Когда я прекратил свои ласки, она протестующе заскулила, требуя довести ее до кульминации наслаждения. Но я не уверен, что смогу это сделать на данном этапе своего опыта. Поэтому сбросил с возлюбленной трусики, взял со столика презерватив и, надевая его, шепнул:
— Я сделаю все ради того, чтобы тебе было хорошо, любовь моя! Ты готова?
Нина снова обхватила меня ногами за бедра, открывая себя, и воскликнула:
— Скорее, любимый! Я жду тебя!
От такого обращения сердце мое воспарило, и я без малейших сомнений начал осторожно входить внутрь своей девушки. Вначале она была немного напряжена, явно ожидая боли, которая заставила ее плакать накануне, но потом как будто расслабилась. С губ моей возлюбленной сорвался стон удовольствия. Я начал осторожно двигаться, больше всего на свете боясь сделать своей девочке больно. Однако, когда она стала подмахивать мне, толкаясь бедрами навстречу, я понял, что можно ускориться. Спустя некоторое время, мы поймали общий ритм, двигаясь вместе, как единое целое.
Нина тихонько стонала от наслаждения, позволяя мне входить все глубже и глубже. А я покрывал поцелуями ее шею, плечи, ключицы. Моя сладкая девочка! Моя любимая! Лучшее, что есть в моей жизни! И вот, мы одновременно задрожали, а потом нас накрыло волной сокрушительного удовольствия. Это было сродни полноценному урагану. Я взорвался глубоко внутри девушки, думая о том, что никого никогда не любил так сильно, как ее. И не полюблю. Нина — все, что мне нужно. Мы принадлежим друг другу навсегда. Она — моя! Серьезно! Если какой-нибудь идиот приблизится к моей красавице, я его собственными руками закопаю! Но сейчас здесь только мы. В воздухе царит любовь, эйфория и… гармония. Мы с возлюбленной, уставшие и пересыщенные, одновременно упали и вздохнули. Мы созданы друг для друга!
— Я люблю тебя, Нина! — прошептал я. — Господи, как же сильно я тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, Гастон! — воскликнула моя девушка. — Больше собственной жизни!
Чтобы не раздавить свою девочку, я скатился с нее, снял презерватив, завязал узлом и бросил рядом с кроватью. Интересно, а кто выбрасывал вчерашнюю резинку? Католина или уже Элена? Хотя какая разница? Мы с Ниной — взрослые люди и имеем право делать все, чего хотим. А вчера мы оба хотели именно этого. Да и сегодня тоже. Я видел ответное желание возлюбленной и даже пальцем не пошевелил без ее согласия.