Ты не одна мечтаешь о нормальной жизни, Лиззи.
Элизабет обнаруживается возле барной стойки. Перед ней стоит девушка с тёмными волосами, которую Шеффилд внимательно слушает.
— Привет, Лиззи, — Томми снимает кепку и кладёт её на стойку. Лиззи чуть улыбается, переводя на на него взгляд.
— Привет, Томми. Здравствуй, Майкл.
— Всё в порядке?
— Вполне. Эмма, — обращается она к девушке, — я позвоню тебе, в ближайшие день или два, хорошо?
— Хорошо, — Эмма кивает, не смотря ни на Томми, ни на Майкла. — Спасибо, мисс Шеффилд.
Она уходит, оставляя после себя цитрусовый шлейф, а Элизабет тем временем уже показывает Томми какие-то документы.
— Кто это был? — интересуется Томас, склоняясь над бумагами.
— Эмма. Я ищу помощницу, сегодня была первая кандидатка. И, кажется, последняя.
— Почему?
— Не могли прийти чуть позже? Она, наверное, испугалась, поняв, с кем знакома её потенциальная начальница.
Томми закатывает глаза, а Лиззи начинает смеяться. Смех у неё с хрипотцой, совсем не женский (не такой томный, как у Эйды, но и не такой визгливый, как у Эсме), но это не делает его менее привлекательным.
— Ерунда. Если ей нужна работа, то она останется, даже если ты будешь знакома с самим Королём Ада.
— Ты уверен, что я выберу её? Почему?
— Она похожа на тебя.
— Смешно, — она вновь смеётся, а затем улыбка исчезает с её губ: — А теперь давай займёмся моей проблемой.
Её улыбчивость меняется на сосредоточенность, и это, пожалуй, ещё одна вещь, о которой Майклу говорила мама.
Элизабет Шеффилд может взглядом и убить, и приласкать.
***
«Почему Вы хотите получить эту работу?»
«Находиться с мамой дома с каждым днём становится всё невыносимее и невыносимее, и я повешусь, если у меня не будет работы».
«Да, Эмма, ты определённо знаешь, что нужно говорить на собеседованиях, — думает Эмма, сидя на кровати и расчёсывая волосы. — Неудивительно, что она так и не перезвонила».
— Не спишь ещё? — в комнате появляется Эсмеральда. Она кутается в чёрную шаль, звенит многочисленными браслетами на запястьях и выглядит оскорблённой. Эмма качает головой и хлопает по месту рядом с собой. Женщина садится и протяжно вздыхает.
— Что-то случилось?
— Полли чёртова Грей случилась, — выплёвывает она.
— Что опять?
— Шарлатанством я занимаюсь! То есть ей, чёрт возьми, можно с духами разговаривать, а мне нельзя! Она у нас занимается «соединением двух миров», а я «вытягиванием денег и обесцениваем профессии!» Тьфу ты, старая ведьма!
Эмма хмыкает. Сколько она себя помнила, её мать и мать Майкла всегда скандалили. Она не знала, что не поделили женщины, но в последнее время предметом их ругательства выступал салон предсказаний Эсмеральды. Эмма и Эйдан удивлялись, как у них ещё не дошло до драк и горящих зданий, но что-то подсказывало, что до этого было недалеко.
Каждый день Эмма просыпалась и ждала запаха гари, но этого, к счастью, пока не было.
— А ты не думала, что она, может, права?
— Так, я не поняла, на чьей ты стороне?
— На твоей, — вздыхает Эмма. Эсмеральда смягчается и треплет дочь по волосам. — Просто… Что вы так не поделили, что столько лет грызётесь, как кошка с собакой?
— Двум ведьмам рядом не ужиться, дорогая. Ну и прибавить наш конфликт, точнее, его протяжённость… И её попытки лишить меня клиентов… Сама понимаешь, хорошего мало. Кстати, как сходила к Элизабет Шеффилд?
— Откуда ты…
— Птичка на хвосте принесла.
— Имя птички не из пяти букв?
— Очень смешно, — Эсмеральда закатывает глаза. — Я хочу, чтобы ты знала, Эмма, что я не против того, чтобы ты работала с Элизабет. Если тебе там понравилось, то почему бы, собственно, и нет. Только я прошу тебя — носи с собой пистолет и следи за языком.
— Мама!
— Да я сама такая же! — прижимает ладонь к груди хозяйка салона предсказаний.
— Я не думаю, что она мне перезвонит. Прошла неделя, а от неё так и нет ответа.
— Перезвонит, — уверенно заявляет мать. — Я вижу это. Ладно, милая, ложись спать, и не смей читать без света, не порть себе зрение.
Поцеловав дочь в лоб, Эсмеральда уходит, прикрывая за собой дверь, а Эмма расправляет кровать: убирает лишние подушки, покрывало и откладывает расчёску в сторону, когда телефон, стоящий на письменном столе, начинает разрываться.
— Алло?
— Эмма, это Вы?
— Мисс Шеффилд?
— Бога ради, зовите меня Элизабет. Я не такая уж и старая, чтобы зваться «мисс Шеффилд».
— Вы перезвонили, — Эмма не может сдержаться от того, чтобы не улыбнуться. По ту сторону смеются.
— Конечно, я же обещала, что перезвоню. Прошу прощения, что припозднилась — решала не самый приятный вопрос, но теперь всё хорошо. Вас всё ещё интересует вакансия моей помощницы?
— Конечно! Да!
— Тогда она Ваша. С завтрашнего дня Вы вступаете в должность. Завтра утром я жду Вас в клубе, я объясню, что мы будем делать. Тогда же и обсудим Вашу зарплату.
— Большое спасибо, мисс… Элизабет, — Эмма готова танцевать и смеяться. — К девяти?
— Да, к девяти. Буду ждать. И спокойной ночи, Эмма.
— Спокойной.
Отодвинув телефон, Эмма хлопает в ладони и начинает кружиться по комнате. Она чувствует себя победителем в тяжёлом бою и теперь ей кажется, что любые трудности ей по плечу.
***
«Я вижу мужчину, которого ты встретишь в ближайшее время».
Эсмеральда чертыхается, прокручивая в голове предсказание для дочери, а затем вновь наклоняется к хрустальному шару. «Лучше бы ты никого не встретила, моя девочка», — думает она, вглядываясь в него.
Она знает — Эмма ещё не поняла, что встретила того самого мужчину, из-за которого у неё будут подкашиваться ноги, а сердце петь ранее неизвестную мелодию любви. Она ещё не знает, что сегодня находилась в одном помещении с мужчиной, из-за которого она окажется перед непростым выбором; из-за которого её руки впервые обагрит кровь.
Гневать судьбу, пытаясь изменить начертанное звёздами — плохая идея (очень плохая, этого категорически нельзя делать, согласно ведьминым правилам), поэтому Эсмеральда скрипит зубами и ещё крепче вцепляется в шар, отчаянно желая, чтобы увиденное не сбылось.
Она готова собрать вещи и уже завтра увезти Эмму куда-нибудь подальше из этого проклятого Бирмингема.
— Чёртова Полли Грей, — в который раз за день выплёвывает женщина, — и её чёртов сынок!
Но Майкл из-за её слов из будущего дочери никуда не вычёркивается.
— Только через мой труп он приблизится к моей дочери!
Эсмеральда закрывает лицо ладонями.
========== 4. The lucky one ==========
Комментарий к 4. The lucky one
Подробнее с персонажами можете ознакомиться здесь (https://vk.com/new___romantics) по хэштегу #thatwoman.
Сначала Эмма поёт “Love story” Taylor Swift, а затем “Someone like you” от Adele.
We were both young when I first saw you
I close my eyes
And the flashback starts
I’m standing there
On a balcony in summer air
Taylor Swift — Love story.
— Привет, как дела сегодня?
Эмма вздрагивает, на что Элизабет, подошедшая совершенно неслышно, начинает смеяться. Девушка ставит стакан на барную стойку и приподнимает бровь, смотря на владелицу клуба: редко можно увидеть Элизабет Шеффилд в таком хорошем настроении.
— Прости, — Лиззи прекращает смеяться, но улыбка с её лица не исчезает. — Обещаю, что больше так делать не буду.
— Конечно, а то останешься без правой руки.
— Не только без правой руки, дорогая.
За те несколько месяцев, что Эмма работает в «Дерзких мечтах», она может с уверенностью сказать, что Элизабет стала ей близкой подругой. И пусть мама периодически ворчит, что она практически не видит свою дочь из-за работы, Эмме там нравится, и она благодарна судьбе, что та свела её с Лиззи.
— Выглядишь очень довольной.
— А то, — Элизабет садится на барный стул и одёргивает юбку своего жёлтого платья. Эмма обходит барную стойку и садится на стул напротив. — Только что разговаривала с Томми и сказала ему, что если он будет пытаться вмешиваться в дела клуба без моего ведома, то он может остаться без своих прекрасных голубых глаз.
— А он что?
— Это же Шелби, Эмма. Трудностями их не напугать. Порой мне кажется, что они не могут жить спокойно: им всегда нужны какие-нибудь приключения, азарт. Даже когда они пытаются жить мирно, то всегда находится что-нибудь, что им мешает.
Пока Элизабет пускается в разглагольствования на сложную и многогранную тему «Шелби», Эмма задумывается над тем, что, кажется, ей никогда не удастся понять отношения Томми и Лиззи. Лучшие друзья? Он не вспоминал о ней, когда она была в Америке, как, впрочем, и она о нём. Приятели? Их отношения ближе приятельских, ведь они знают друг друга с детства. Любовники? Между ними платонические отношения, ведь ни Лиззи, ни Томми ни разу не давали повода усомниться в этом. А даже если что-то и было… Грех не запасть на такого мужчину, как Томми Шелби.
Эмма бы обязательно запала, если бы могла.
— Кстати, пока не забыла, — вспоминает Элизабет, закончив с одной темой и переходя на другую. — Хотела спросить: ты поёшь, Эмма?
— Немного. Если колыбельные пьяному брату и завывания в ванной можно считать за пение, то да, я пою.
Лиззи хмыкает.
— Спой что-нибудь.
Эмма вспоминает песню, которую Эсмеральда, кажется, поёт каждый день, и негромко напевает её. Элизабет слушает с улыбкой, чуть прикрыв глаза, и когда Алдерсон заканчивает, выносит вердикт:
— Очень даже хорошо. Зря ты так говоришь.
— Хочешь, чтобы в «Дерзких мечтах» я пела по вечерам?
— Нет, я хочу попросить тебя спеть на празднике. У Финна день рождения, и я подумала, что мы могли бы сделать ему такой подарок.
— А разве в «Гарнизоне» можно петь?
«Никаких песен и певиц в пабе» — и пусть владельцем «Гарнизона» теперь был не Гарри, а Артур, это правило убирать не стали. Эмма вопросительно смотрит на Лиззи: прекрасно ведь это знает, но Шеффилд, кажется, не смущает запрет.
— Томми в этот день в городе не будет, а Артур, хоть и скрипнул зубами, возражать не стал. Соглашайся, Эмма, мне больше не к кому обратиться, — Элизабет хватает её за руки и заглядывает в глаза. Эмма со вздохом кивает, и она широко улыбается.
— Ты просто прелесть, Эмма! С меня подарок!
О том, что в семье Шеффилдов петь умеет Эвелин, Алдерсон вспоминает только тогда, когда выходит из клуба.
***
— Томми спустит с меня три шкуры, когда узнает, что я позволил этому случиться, — жалобно скулит Гарри, протягивая Джону бутылку виски. Джон хмыкает.
— Не спустит. Владелец всё же Артур.
— А когда это его останавливало?
— Расслабься, Лиззи утрясёт всё, если Томми начнёт возмущаться. Правда, Лиззи? — Джон подмигивает стоящей рядом c колонной Элизабет. Она кивает ему, держа в руках бокал вина.
— Всю ответственность беру на себя.
— За что мне это, Господи?
Эмма каждую секунду дёргается. Она поправляет заколку на волосах, смотрится в маленькое зеркало; проверяет, не смазана ли помада нежно-розового цвета на губах и не глупо ли она выглядит в этом наряде.
— Я слышу, как ты думаешь, Эмма.
Эмма поднимает голову и сталкивается взглядом с Эвелин. Её волосы забраны в высокую прическу и сплошь украшены цветами. Платье розового цвета (наверняка сшито по последней моде) красиво оголяет плечи и подчеркивает ключицы и хрупкость Шеффилд-младшей.
— Эвелин…
— Расслабься, всё будет хорошо, — Эвелин хлопает её по плечу и достаёт из сумочки сложенный пополам листок. — Можешь исполнить это?
— Да, я знаю эту песню, но… «Любовная история»? — приподнимает брови Эмма, пробегаясь глазами по строчкам. — Почему сама не споёшь?
— Потому что я наказана Лиззи за проделку, — вздыхает Эвелин и, оглянувшись по сторонам, не слышит ли её Элизабет, продолжает: — Был у нас дома недавно один мужчина, проявлял интерес к Розалии. И Лиззи взъелась только на меня, хотя он не понравился ни дяде, ни Гарри и ни Розе!
— Взъелась просто так? — интересуется Эмма, сдерживая улыбку. Ей хватило всего одной встречи, чтобы понять, что Эвелин Шеффилд совершенно отличается от своей старшей сестры. Эва — маленький ураган, который снесёт всё на своём пути. Её не волнует, что о ней подумают окружающие, для неё больше важно то, чтобы она чувствовала себя комфортно.
— Я сказала ему, что он плешивый, и посоветовала сначала обратиться к врачу, а затем уже искать себе жену. Ну, правда, это стоило видеть! Я хочу, чтобы моя сестра вышла замуж за хорошего и красивого мужчину, а не за… Даже и не знаю, как его назвать. Так что Лиззи в отместку запретила мне петь, пока я не «подумаю над своим поведением как следует».
— По местам! — раздаётся голос Розалии. — Финн скоро войдёт в паб! Приготовились, как репетировали!
Эмма делает глубокий вздох и с помощью Гарри Шеффилда, подавшего ей руку, взбирается на стул.
— Мы оба были молоды, когда я впервые увидела тебя.
***
— Мне нравится: как только я уезжаю из города, ты начинаешь чувствовать себя главной. Тебе нравится это чувство, Лиззи?
Лиззи не вздрагивает, когда ладонь Томми Шелби ложится ей на талию, и старший брат виновника торжества приобнимает её.
— Я не ждала тебя сегодня, — честно признается она, поворачивая голову. Тёплые карие глаза сталкиваются с пронзительными голубыми, и начинается противостояние взглядов, в котором ни Лиззи, ни Томми уступать друг другу не намерены. Но, первым, всё же, сдается Томас, когда они несколько минут буравят друг друга взглядами: чуть наклоняется и шепчет Элизабет на ухо: «Ты чудесно выглядишь», отчего она улыбается и закатывает глаза.
— Ты тоже.
— Подбирал свой костюм под твоё платье, — произносит он, и Шеффилд негромко смеётся, прикрывая рот ладонью.
— Я вижу, как ты пробираешься ко мне сквозь толпу и говоришь «привет», я за короткое время понимаю, что ты был Ромео, бросал камешек в окно, — поёт со сцены Эмма, за которой очень пристально в пабе наблюдают только две женщины: Полли Грей и Эсмеральда. Они на мгновение смотрят друг другу в глаза, и от этого, кажется, высекаются искры. Миссис Алдерсон фыркает и отворачивается, поправляя на плечах чёрную шаль.
— И мой отец сказал: «Держись подальше от Джульетты». И я плакала на ступеньках, умоляя тебя: «Пожалуйста, не уходи». И я сказала…
— А она ничего так, — комментирует Исайя, оценивающе рассматривая Эмму. Ей идут бежевое шёлковое платье, украшенное стеклярусом (которое её матери в качестве благодарности привезла из Франции одна клиентка), длиной чуть ниже колена и чёрный жакет. Тёмные волосы вьются и забраны на затылке заколкой, но несколько прядей всё же ускользают, и Эмма заправляет их за уши. — Очень красивая. Эмма, кажется. Надеюсь, она не откажется от приглашения посидеть с нами после того, как споёт.
— Не думаю, что ей будет это интересно, — хмыкает Майкл, не сводя с неё глаз. — Её мать будет в ярости, если увидит нас рядом.
«…Приглядывай за Лиззи и держи меня в курсе того, что происходит в её клубе, даже если она попросит тебя ничего мне не говорить. И… У неё там помощница появилась. За ней тоже приглядывай, она, как и Лиззи, за языком следить не умеет. Может и войну за пять минут развязать», — говорил ему Томми несколько месяцев назад.
Грей поднимает голову и смотрит ей прямо в глаза. Они встречаются взглядами, и она неосознанно облизывает губы, а Майкл чувствует, что в горле пересохло, а Эмма тем временем поёт:
— Ромео, забери меня куда-нибудь, где мы будем одни. Я буду ждать, пока мы не сбежим. Ты будешь принцем, и я буду принцессой. Это история любви, милый, просто скажи да.
Рядом раздаётся громкий смех Эвелин, которая, взяв смущённого Финна за руки, заставляет его кружиться с ней. Гарри танцует с Розалией, и это больше похоже на танец двух медведей, чем на то, что люди называют «танцем». Хохочет Эсме, вися на шее у Джона, который чертыхается, говоря, что «он в гробу видел все эти танцы».
Но Майкл всего этого не слышит. Всё вокруг становится беззвучным и бесцветным.
Он смотрит на Эмму.
Томми, повернув голову, понимает этот взгляд. Он вспоминает, как сам был в этом же пабе, вымокший до нитки, а для него, сидящего на стуле, пела самая красивая девушка на свете, любить которую оказалось невыносимо больно.