И прежде, чем он успел ответить, она коротко улыбнулась, скользящим движением коснулась его руки и внезапно бросилась к сцене.
Кунсайт, разумеется, предпринял попытку остановить ее — Минако явственно почувствовала, как его ладонь провела по ткани платья, но сейчас ее не мог бы остановить никто. Ловко протискиваясь среди танцующих людей, она добралась до ограждения, легко перепрыгнула его, и, оттолкнув подлетевшего к ней охранника, вскочила на сцену, едва не столкнувшись носом с ошарашенным Тайки.
У нее были, возможно, секунды на то, чтобы все рассказать, и она принялась болтать бессвязно, вцепившись пальцами в лацканы пиджака солиста.
- Моя подруга… свадьба… большая фанатка… если бы только… — ее голос заглушал рев фанатов, которые просто обезумели от подобной наглости.
И чем дольше Минако говорила, тем больше понимала, что все это совершенно бессмысленно. Тайки пытался осторожно отцепить от себя ее руки, и во взгляде его читалась серьезная тревога. Он явно не воспринимал услышанное, пустив все свои силы на то, чтобы освободиться, как будто она вскочила на сцену, размахивая пистолетом, и угрожала взять всех в заложники. Минако с таким же успехом могла бы говорить на иностранном языке, или предпринимать попытки докричаться до него сквозь толстую стену. И поэтому, видя, что все ее старания не приносят никакого толка, а лишь усугубляют ситуацию, она готова была разреветься.
Ятен за спиной друга яростно кричал на охранников, и кто-то попытался резко отстранить ее от Тайки, но в одно мгновение послышалось громкое, знакомое «эй!», и Минако вновь была свободна. Она тараторила и тараторила, и слезы текли по ее щекам, а Тайки все так же не желал ее слушать.
Потом кто-то грубо схватил ее за плечи, заломил ей руки за спиной так, что она вскрикнула от неожиданной боли, и Минако поняла, что теперь все кончено.
Единственное задание, которое дала ей Рей, было с треском провалено.
Она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и пыталась унять слезы, но они только текли еще сильнее. Шум в ушах стал просто невыносимым, а яркий свет софит больно бил по глазам. Минако посмотрела в переполненный зал, откуда на нее в изумлении таращились сотни удивленно распахнутых глаз, и в голове ее внезапно пронеслась идиотская, совершенно неуместная мысль.
Скоро эта выходка будет на всех каналах «YouTube».
Когда полицейские развернули ее, чтобы увести со сцены, она увидела в стороне Кунсайта, запястья которого уже были скованы наручниками.
- Ты вовсе не обязан был в это ввязываться, — прошептала Минако.
Кунсайт усмехнулся и сердито передернул плечами, в то время как один из полицейских хлопал его по ногам, обыскивая.
- Разве?
Макото вдохнула сладкий ванильный аромат, раздававшийся из духовки на кухне, и сонно опустила голову на руки.
- Не спать, розочка, — шутливо одернул ее Нефрит, который размешивал в большой пластиковой миске крем.
Она только лениво фыркнула и улыбнулась.
Возможно, ее бессонное сознание сыграло с ней злую шутку, но, раз за разом слушая, как Нефрит называет ее этим глупым прозвищем, Макото стала проникаться к нему нежностью. «Розочка» — звучит ведь почти ласково, как обращение к возлюбленной.
Или просто интонация, с которой его произносили, несколько поменялась?
Они сидели в квартире у Макото, куда приехали для того, чтобы приготовить свадебный торт. Юки Накамура рассыпалась в извинениях, когда поняла, что такой важный элемент праздничного стола в ее фуршете отсутствует, и Мако пришлось около десяти минут успокаивать ее, прежде чем женщина поверила, что это не проблема и при небольшой помощи торт у них будет готов к утру. И, возможно, получится даже лучше, чем в дорогих кондитерских.
- У Усаги будет самая свежая выпечка на свадьбе, — привела окончательный аргумент Мако. — А я даже рада, что смогу лично контролировать процесс.
И теперь она с удовольствием его контролировала, указывая Нефриту, в какой последовательности добавлять сахар и как долго взбивать белки, и обсуждая с Юки пропорции, в которых надо добавлять красители для нужного цвета. В духовке сейчас доходили последние коржи, еще два уже остужались на столе, пропитанные сиропом, и запах от них исходил такой, что Макото только и оставалось, что отгонять от них голодного Нефрита, жаждущего отщипнуть себе кусочек.
Она лениво повернула голову вбок, оценивая нанесенный кухне ущерб, и тихонечко хмыкнула.
Когда они только вошли в квартиру, госпожа Накамура вдруг вскрикнула, прижала ладони к губам, и в ужасе прошептала:
- Вас, кажется, ограбили!
Макото сначала и сама перепугалась до смерти, пока не вспомнила, что ключи от ее квартиры еще в начале ночи перекочевали к Ами и Зойсайту, а им, очевидно, было не до церемоний, когда они собирали мебель. Поэтому – да, маленькая квартирка Мако представляла собой печальное зрелище: половины мебели не хватало на местах, а то, что осталось было завалено, сдвинуто с места, а иногда и уронено. Но увидев, что все ее комнатные растения осторожно составлены в углу, чтобы их ничего не могло зацепить, Макото испытала прилив нежной благодарности к своей умнице-подруге Ами. Наверняка это она подумала о том, что хозяйка квартиры расстроится, если с ее любимцами что-то случится.
- Попробуй, — перед носом у нее вдруг оказалась миска, полная белого воздушного крема.
Макото терпеливо вздохнула, подняла голову и выпрямилась на неудобном барном стуле. Она хотела было забрать у Нефрита венчик с прилипшим к нему кремом, но мужчина на удивление крепко вцепился в него — словно в любимую игрушку. Мако разгадала его намерения за долю секунды. Сначала хотела по привычке возмутиться, но уже буквально через секунду оставила эту затею. Кто знает, как поведет себя Нефрит завтра, когда свадьба закончится? Возможно, Макото больше не выпадет шанс узнать, каково это, когда тебе предлагает попробовать свою стряпню любимый человек.
Поэтому она послушно зажмурилась, быстро наклонилась и прихватила губами кусочек крема с венчика.
- Вкусно, — вынесла она вердикт. — Но можно добавить еще немного лимонного сока.
- У тебя тут остался крем…
Макото замерла, наблюдая за тем, как медленно Нефрит протягивает руку, чтобы убрать крем с ее губ. За какую-то долю секунды в голове у нее пронеслась уйма вариантов того, как ей следует поступить в этой щекотливой ситуации. В финал безоговорочно вышел тот вариант, в котором она со всего размаху бьет его в челюсть кулаком и называет безмозглым идиотом, и тот, где она вскакивает со стула и прежде, чем Нефрит задаст какой-нибудь нелепый вопрос, впивается поцелуем ему в губы.
Она так и не успела выявить победителя, потому что как раз в этот момент из ванной вернулась Юки. Она не отреагировала на открывшуюся ей сцену совершенно никак, только виновато улыбнулась, но этого оказалось достаточно, чтобы нарушить чары момента. Нефрит тут же убрал руку и принялся деловито вбивать крем, а Макото наскоро вытерла губы тыльной стороной ладони.
- Может, все-таки достать вам лед из холодильника, Нефрит? — поинтересовалась Юки, наливая себе в кружку горячий кофе. — Ваш синяк, кажется, наливается цветом.
Макото пригляделась и вынуждена была согласиться. С каждой минутой скула Нефрита распухала все больше, и постепенно меняла цвет с болезненно-желтого на ярко-сливовый. К большому сожалению Мако, синяк никак не уменьшал привлекательности Нефрита. К ее огромному счастью, он, кажется, не причинял мужчине сильной боли.
- Напомни мне перед свадьбой замазать его тональным кремом, — улыбнулась Макото, снова опираясь подбородком на сложенные ладони.
Нефрит возмущенно хмыкнул.
- Вот еще! Не стану я мазаться тональником, как баба!
- Ну конечно, — закатила глаза Мако, — лучше уж ты, как настоящий мужчина, будешь оттенять своим фингалом цвет костюма жениха!
Юки тоненько захихикала, прикрывшись ладонью, а Нефрит метнул было на Макото сердитый взгляд, но наткнулся на ее лукавую улыбку, и, словно передумав, улыбнулся в ответ.
В этот момент звякнул таймер, сообщая о том, что последние коржи для торта готовы, и Макото сорвалась с места, на ходу хватая со стола прихватку. Коржи вышли восхитительные — ровного золотистого цвета, сочные и влажные, идеальной высоты. Они были такими красивыми, что на мгновение стало даже жалко закрывать их слоем крема.
- Мако, вы настоящий мастер! — восхищенно всплеснула руками госпожа Накамура, изучая бисквиты со всех сторон. — Какая работа! Знаете, под ванильные коржи с персиками хорошо бы подошло австрийское сладкое шардоне. Какое вино будет на свадьбе?
Она выпрямилась и посмотрела сначала на Макото, а потом на Нефрита, ожидая ответа.
Мако застыла посреди кухни как раз на половине процесса стягивания прихватки. Она вдруг задрожала и полным отчаяния сдавленным голосом пробормотала:
- Неф…
Нефрит, казалось, был ошарашен не меньше, чем она сама, но достаточно быстро взял себя в руки.
- Все хорошо, Мако… — успокаивающе начал он.
- Неф…
- Я знаю…
- Это же катастрофа! — выкрикнула Мако, бросая прихватку на пол и хватаясь за голову. — Я была уверена, что продумала все! Была уверена, что мы приготовим торт, и все будет готово!
- Ничего страшного не произошло, розочка, — Нефрит осторожно подошел к ней и на секунду неуверенно дрогнул, прежде чем опустить ладони ей на плечи.
- Ничего страшного? Что-то я не припомню, когда Усаги с Мамору записались в трезвенники и отказались от алкоголя на своей свадьбе! Может, я пропустила этот момент? Тогда просвети меня, будь добр!
- Вы забыли про алкоголь? — невинный, и, в общем-то, весьма уместный вопрос Юки заставил Макото буквально взвыть.
- Нет, — повернулся к кондитеру Нефрит.
- Да! — Макото сердито его одернула и быстро вывернулась из-под его рук. – Да, мы забыли, Нефрит!
- Я говорю тебе, что ничего страшного не произошло, — Нефрит торопливо направился к креслу, на котором лежала небрежно сброшенная верхняя одежда. – Юки, ты сумеешь сама закончить украшение торта?
Получив утвердительный кивок, он взял с кресла куртку Мако и бросил ее в руки хозяйке.
- Собирайся, розочка. Теперь прокатимся ко мне домой. И на этот раз — я за рулем!
Макото замерла посреди комнаты с курткой в руках.
- Послушай, — неуверенно произнесла она, — я ни в коем случае не хочу преуменьшать обширность твоих алкогольных запасов…
- И все-таки ты их преуменьшаешь, — хитро подмигнул Нефрит, накидывая пиджак на плечи. — В карету, миледи!
И, призывно звякнув ключами от машины, он поспешил на улицу.
Макото снова закатила глаза, прижав куртку к груди, а потом вздохнула и начала одеваться. Она хотела извиниться перед госпожой Накамурой за то, что приходится бросать ее в полном одиночестве, но не успела еще произнести ни слова, когда увидела, как та на нее смотрит. Как будто немного завидует.
- Как же вам с ним повезло! — восторженно покачала головой Юки.
Из Макото вырвался нервный смешок.
- Нет, — усмехнулась она. — Мне с ним совершенно не повезло, он — мое наказание. Очевидно, в прошлой жизни я серьезно напортачила.
Она объяснила, где в квартире лежат необходимые для украшения торта инструменты, сумела все-таки извиниться за такое свинское поведение, получила заверение, что все в полном порядке, и вышла на улицу.
Нефрит уже сидел на водительском месте, подстраивая обратно под себя кресло. Макото несколько секунд последила за тем, как беззвучно шевелятся его губы, очевидно, на все лады ругая длинноногую узурпаторшу, занявшую его законное место, и, не сдержавшись, улыбнулась.
Ей вдруг стало болезненно жаль, что уже завтра все это закончится.
========== 05:30. Искры из глаз ==========
Трава под ногами скрадывала звук его шагов, но даже если бы вся территория ботанического сада была засыпана галькой, Зойсайт сумел бы подобраться к непрошеному гостю незаметно. Небо над головой уже посветлело достаточно для того, чтобы спокойно ориентироваться в пространстве, а нарушитель спокойствия, кем бы он ни был, не особенно утруждал себя попытками спрятаться. Он то и дело громко сопел, фыркал и бурчал, и топал с таким усердием, словно учился танцевать ирландские танцы — даже иностранец, страдающий крайней степенью пространственного кретинизма, и тот бы без труда отыскал его.
У Зойсайта с ориентацией на местности все было в порядке, поэтому, вовремя свернув с протоптанной тропинки и нырнув за живую изгородь, он тихо прокрался вдоль зарослей самшита и уже через пару минут был на нужной поляне. И, хотя ему пришлось пригнуться, чтобы его слишком заметная рыжая макушка не выглядывала из-за кустарников, и преодолеть последние несколько метров нелепыми переползаниями, сейчас он наконец-то устроился в густой темной зелени. Видимость была ограниченной, но низкого толстяка, который скакал на одной ноге, неуклюже убаюкивая пораненную ступню, не заметить было сложно.
А еще теперь было вполне явственно слышно, что он не только издает звуки недовольного ежа, но еще и перемежает их с весьма крепкими ругательствами.
— Зой, — самшит за его спиной зашевелился, и оттуда бесшумно, словно рыбка из водорослей, вынырнула Мицуно.
— Я велел тебе оставаться на месте, — зашипел на нее Зойсайт.
Девушка лишь пожала худенькими плечиками и пристроилась рядом, наблюдая за толстяком.
— А почему ты решил, что я тебя послушаю?
Возразить на это было, в общем-то, нечего. Зой сердито втянул носом воздух, — максимально возможное в данной ситуации проявление недовольства, — но стало только хуже. В голову тут же ударил тонкий, сладковатый запах жасмина, и ярко вспыхнули заманчивые воспоминания о прохладной коже под пальцами, о темных пятнышках веснушек, о привкусе мятных леденцов на губах.
Зойсайт тряхнул головой, картинно рассыпав по плечам волосы, и краем уха услышал, как беззлобно фыркнула рядом Мицуно.
— По-моему, это хозяин сада — прошептала она, приблизившись к самому его уху.
Зой пожал плечами и приложил палец к губам — не хватало еще себя выдать!
Мицуно прекрасно его поняла, хотя на красноречивый жест никак не отреагировала, и Зойсайт, силой воли заставив себя не обращать на жасминовый запах никакого внимания, вновь обратился к толстяку.
Тот, уже поставив обе ноги на землю, со всей силы пинал спрятанный в траве шланг, и во все горло распинался по поводу того, что производить шланги для поливки того же цвета, что и газон — это вершина человеческого коварства. Закончив избиение садового инвентаря, он выпрямился, огляделся и заметил вдали светящиеся огоньки фонарей.
— Это еще что за чертовщина? — толстяк заиграл плечами, как будто готовился к драке, и сжал кулаки. — Сейчас пойду и проверю. И если там какие хулиганы, им несдобровать!
Зойсайта только повеселила подобная показная храбрость, но Мицуно тревожно сдвинула свои хорошенькие бровки и бросила на него вопросительный взгляд.
«Что будем делать?» — читалось в ее потемневших глазах.
Зой бы соврал самому себе, если бы не признался, что этот вопрос польстил его самолюбию. Когда девушка, которую все окружающие и за глаза, и при встрече называют гением, интересуется именно твоим видением ситуации, это действует как ласковое почесывание за ушком. Поэтому Зойсайт скорее бы позволил остричь свои роскошные волосы, чем не оправдал ее доверия.
Напоследок подарив хмурой Мицуно ободряющую улыбку, он на цыпочках обогнул поляну, чтобы оказаться за спиной у толстяка, и крадучись выбрался из зарослей.
Ами, скрытая в тени самшита, размахивала руками, привлекая его внимание, и, судя по ожесточенным рубящим жестам, велела тут же прекращать то, что он задумал.
Зойсайт сделал вид, что не заметил ее.
Он осмотрелся по сторонам. В густой траве скрывался не только шланг, но и более опасные садовые инструменты. То тут, то там можно было заметить небрежно брошенные лопаты, грабли и секаторы. Справа от толстяка темной грудой застыла газонокосилка, словно остановленная заклятием прямо посреди работы: за ней тянулась длинная полоса выстриженного газона. Поляна производила впечатление внезапно оставленной «Марии Селесты» — как будто за секунду до того, как Зойсайт вылез из изгороди, тут еще кипела жизнь.