Жаль, что уже утро, и Макото не увидит всей красоты этого места. Может быть, в следующий раз…
Он повернулся.
Макото шла в нескольких шагах от него, засунув руки в карманы своей широкой куртки, под которой по-прежнему атласом сверкало платье. Она пораженно оглядывалась по сторонам, даже слегка приоткрыв от удивления рот. Туго стянутый на затылке хвост слегка покачивался, когда она поворачивала голову, и Нефрит вдруг поймал себя на мысли, что еще ни разу не видел ее с распущенными волосами.
— Мако.
Она поймала его взгляд и вопросительно подняла брови.
— Что?
— Какая у тебя будет прическа на свадьбе?
— Не знаю, — нахмурилась Макото. — Не думаю, что у меня будет время на что-то сложное. Скорее всего, я просто расчешу волосы, и все. Хорошо, что они у меня от природы вьются. А в чем дело?
Нефрит покачал головой.
— Нет, ни в чем. Это все, что я хотел узнать.
Он снова отвернулся и продолжил свой путь, краем уха услышав, как она что-то возмущенно пискнула сзади.
В несколько широких шагов Макото преодолела расстояние между ними и оказалась рядом, снизу вверх глядя на Нефрита сердито сверкающими глазами.
— Прекрати это!
Он искренне изумился.
— Прекратить что?
— Мако, попробуй крем, Мако, а какую прическу ты выберешь на свадьбу… — ничуть не похоже передразнила его девушка, чересчур сильно размахивая руками. — Я не нуждаюсь в твоих подачках!
Нефрит оказался совершенно сбит с толку. Он не понимал, что на нее нашло — все ведь было так хорошо…
— Подачках? — уточнил он, уверенный, что ослышался.
Щеки Мако окрасились нервными красными пятнами, и это не был мягкий смущенный румянец, какой он видел раньше. Скорее всего, так Макото Кино краснела, когда была зла.
— Я влюблена в тебя, Нефрит, — выпалила она, поспешно опуская взгляд себе под ноги, — но это не значит, что можно вести себя со мной, как с одной из твоих недалеких поклонниц!
Она рассержено пнула носком ботинка камешек на земле, сжала кулаки и, ускорив шаг, устремилась к особняку.
Нефрит ошарашено смотрел ей вслед.
— Мако, я вовсе не… — он остановился и скрестил руки на груди. — Ты же в курсе, что все равно не попадешь в дом, пока я не приду?
Глядя на то, как она сердито топчется на крыльце, Нефрит вздохнул. Внезапное неконтролируемое желание, появившееся в квартире Мако, смахивало на безумие. И оно было оттого опаснее, что оказалось намного сильнее, чем когда-либо прежде. Если бы не своевременное появление Юки, кто знает, сумел бы он сдержаться и не поцеловать Макото. Подачки? Да его поведение - самый сильный уровень самоконтроля, на который он сейчас способен, эта женщина просто оскорбляет его своими доводами!
Если бы она только знала, какой он увидел ее в тот момент в квартире…
Теплый румянец на золотистой коже, мягкий медно-каштановый завиток на сгибе шеи, искорки в потемневших глазах, ямочки на щеках…
То, как она прихватила губами крем с венчика… Нефрит мог поклясться, что ничего более соблазнительного в жизни не видел, а она говорит, что он ее подачками кормит!
Возьми себя в руки, кретин. Это все та же Кино, какой была раньше. Ковбойские сапоги, пятна от травы, намерения поколотить тебя, помнишь?
К сожалению, это не помогло, только сделало все еще запутаннее, поэтому Нефрит запрокинул голову, зажмурился и от всей души попросил сил у невидимых сейчас звезд.
А потом направился к крыльцу, где у дверей уже нетерпеливо расхаживала, кусая губы, Мако. Он хотел что-то сказать, но передумал и поспешил отворить наконец-то дверь, пока они оба не замерзли в утренней прохладе.
— Добро пожаловать, — буркнул Нефрит, скидывая куртку прямо на пол.
— И где у тебя тут неприкосновенные запасы? — Макото сделала несколько шагов и остановилась посреди холла.
Нефрит почувствовал укол разочарования. Он надеялся, что девушка по достоинству оценит внутреннюю обстановку дома: резную лестницу из мореного дуба, изящные столики, вазы со свежими цветами, зеркало в потемневшей позолоченной раме, мягкий персидский ковер под ногами. Он заслуженно гордился тем, что внутреннему убранству своего дома отдавал много времени и сил, считая, что это рассказывает о нем куда больше, чем самые пространные резюме. Даже подкованный в вопросах изысканности Кунсайт отметил его выдающийся вкус. Но, очевидно, Макото была слишком обижена на него за то, чего он вовсе не делал, и намеревалась всего лишь поскорее расправиться с заданием.
Что ж, ладно.
— В подвале, само собой, — хмыкнул Нефрит, махнув рукой в сторону широкой арки, за которой скрывалась кухня.
Вот здесь Кино, конечно, не могла не застыть от изумления, и Нефрит мысленно потер руки. Да, кухня у него в доме была огромная, выполненная по спецзаказу, с мраморными столешницами, широким островом посреди и многочисленными шкафами и шкафчиками вдоль всего периметра. Печь на восемь конфорок и две духовки приглушенно сверкали хромом, огромный холодильник, в котором легко могли поместиться он и все его друзья (проверено при установке), практически бесшумно напоминал о своем присутствии в доме. Во всем помещении царил идеальный порядок — даже специи на полке расставлены строго этикетками вперед.
Макото судорожно вздохнула и резко развернулась.
— Ты уверен, что это точно твой дом?
— Да, вполне, — пожал плечами Нефрит и уверенно направился вглубь комнаты, где, прямо рядом с высоким шкафом, заполненным кулинарными книгами, притаилась простая деревянная дверь. — Ты идешь?
Она оторвала жадный взгляд от его плиты и поспешила на зов.
— Осторожнее, ступеньки узкие, — предупредил Нефрит, галантно подав девушке руку, чтобы она могла спуститься.
На секунду он прочел на лице Мако желание отказаться от помощи, но тело отреагировало быстрее, чем разум, и она схватилась за его ладонь прежде, чем успела пожалеть об этом.
***
Макото понятия не имела, что происходит. Нефрит ухитрялся с каждой секундой все больше путать мысли у нее в голове, даже ничего толком для этого не делая. Этот особняк, словно вышедший из романов девятнадцатого века, сладковатый запах хвои, такой свежий, что даже нос щипало, цветы в холле, а теперь еще эта кухня…
Сама Мако о такой могла только мечтать. Она частенько просматривала журналы для дизайнеров в поисках вдохновения. Вырезала наиболее понравившиеся интерьеры и приклеивала их на пробковую доску, чтобы составить собственную картину идеальной кухни, старательно подбирала стулья, материалы для столешниц и даже светильники.
Но откуда ей было знать, что такая уже существует — в доме невыносимого друга Мамору, который ухитрился очаровать ее и разбить ей сердце за один вечер?
Где был сейчас тот легкомысленный язвительный шутник, и кто был этот человек, что вел ее в полутемный холодный подвал, осторожно сжимая продрогшую ладонь в своей горячей руке?
Мако неосознанно стиснула пальцы и едва не вздрогнула, когда поняла, что Нефрит в ответ чуть сильнее сжал ее ладонь.
Сил восхищаться погребом в особняке у нее уже не осталось, но, однако, она сумела выдавить замечание о том, что немногие винные магазины в городе могут похвастаться таким богатым ассортиментом.
— Это точно, — рассмеялся Нефрит, подхватывая с пола целый ящик, заполненный пыльными бутылками. — Располагайся. Вот там, с правой стороны белые вина, с левой — красные. У торцевой стены шампанское и розовое вино.
— С ума сойти, — присвистнула Мако.
Она протянула руку и вытащила с одной полки бутылку, побелевшую от покрывшей ее пыли. На этикетке выцветшими буквами значилось «Vosne romani», а ниже стояла цифра – 1934.
Макото испуганно огляделась, выяснила, что Нефрита поблизости нет, и как можно аккуратнее вернула бутылку на место. Она бы в жизни не подумала, что в погребе этого особняка может храниться вино такого вида. Бургундское красное, признанное критиками вином с богатейшим ароматическим букетом. Сама Макото видела такую бутылку разве что на фотографиях в интернете, когда искала подходящие напитки для своего дня рождения и просто ради интереса открыла вкладку с десятью самыми дорогими винами мира. Это, описанное как «идеальное для романтических встреч» занимало девятое место. И, если память не изменяла Макото, стоило что-то около шести тысяч долларов за бутылку.
Рядом с драгоценным экземпляром находились вина попроще, но все равно еще несоизмеримо далекие от тех, что продавались в винных магазинах. Удивительные сорта марочных, коллекционных и элитных вин, большинство названий на этикетках которых даже не были ей знакомы.
Она вновь вытащила одну из бутылок наугад, зацепившись взглядом за ярко-синюю сверкающую фольгу на горлышке, и не удержавшись, хихикнула, прочитав название.
Сассикайа.
- Потрясающий образец, - улыбнулся вернувшийся Нефрит. – Каберне Совиньон, красное сухое, две тысячи десятого года. Куплен в Тоскане в прошлом году.
- Дорогое? – завороженно спросила Мако.
Нефрит поднял глаза к потолку, вспоминая.
- Кажется, досталось мне со скидкой примерно за четыреста долларов.
Макото тихонько ойкнула и тут же положила вино на его законное место. Теперь, в окружении всех этих хрупких бутылок стоимостью в несколько недельных зарплат, она еще сильнее ощущала себя слоном в посудной лавке.
Следующие полчаса они посвятили тому, что выбирали подходящее вино, грузили его в ящики и перетаскивали в машину Нефрита, которая спустя некоторое время насквозь пропиталась запахом пыли и древесины.
По окончании этого утомительного занятия Мако обнаружила, что половина богатейшего винного погреба в Токио была опустошена.
— Мы считай что ограбили тебя, — со смехом покачала она головой, наблюдая за Нефритом, который казалось, вот-вот заплачет.
— Что ж, пусть это будет моим дополнительным свадебным подарком, — грустно вздохнул он. — Раз уж с первым я, честно говоря, откровенно схалтурил.
Макото послала ему сочувствующую улыбку и подошла к той бутылке со смешным названием, которую вытащила второй.
— Можно я еще вот эту возьму?
Нефрит забрал из ее рук бутылку, случайно коснувшись пальцами кожи, и послав этим по телу Мако легкий электрический заряд.
— Зачем? — задумчиво нахмурился он, изучив этикетку.
-Ну, это традиция, помнишь? Что-то старое, что-то новое…
Нефрит поднял на нее взгляд.
— Ну, на мой взгляд оно недостаточно старое. Но разве в традиции не говорится о какой-нибудь безделушке, принадлежащей старшему поколению? Фамильная брошка там, или перстень?
— У нас нет времени на поиск фамильной ценности для Усаги. Придется импровизировать.
— Да уж, — усмехнулся Нефрит, — не удивлюсь, если после такой свадьбы Усаги и Мамору всерьез задумаются о том, стоит ли вообще с нами дружить.
Но он кивнул, соглашаясь на безумную идею Мако, заметил, что позже подберет из своих запасов что-то более подходящее, и вернул бутылку в дрожащие руки Мако.
— Ты замерзла? — спросил Нефрит, заметив ее состояние, и положил свои ладони поверх ее, судорожно сжимающих вино.
Макото помотала головой.
Она не замерзла.
Она просто видела его слишком близко. Ближе, чем даже в квартире, когда он — в этом не было сомнений! — едва не поцеловал ее. А теперь Нефрит был совсем рядом, можно было разглядеть каждую мелкую морщинку в уголках его вечно смеющихся синих глаз. И он, черт возьми, был идеален, без единого изъяна, за который можно было бы зацепиться взглядом и подумать: «нет, кажется, влюбленность уже прошла».
Влюбленность не прошла. И никогда не пройдет, если он и дальше будет стоять так близко и смотреть на нее так взволнованно, словно…
Словно то, что она могла замерзнуть, что-то значит.
Макото пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но не могла, и, словно зачарованная, смотрела на его четко очерченные губы, которые шевелились, что-то произнося.
— Розочка…
— Поцелуй меня, — неожиданно для себя самой прошептала Макото, — пожалуйста.
Она заметила вспышку удивления в его глазах и на секунду почти убедила себя, что сейчас он откажется. Сердце ухнуло вниз, отзываясь дрожью в коленках, к горлу подступили душащие слезы.
Но тут Нефрит вдруг обхватил ее лицо ладонями и поцеловал прямо в дрожащие губы.
И тогда она и впрямь чуть не разрыдалась. Ей приходилось раньше целоваться с парнями, но, по печальному стечению обстоятельств, она ни разу в жизни не целовала мужчину, которого любила. И сейчас, ощущая, как требовательно Нефрит углубляет поцелуй, Макото поняла, что все поцелуи до этого ничего не стоили.
Бутылка вина выпала из ослабевших пальцев Мако, разлетевшись на острые осколки и забрызгав их ноги красными пятнами. Макото испуганно отпрянула от Нефрита и больно ударилась поясницей о деревянную полку.
— Нефрит, вино… — испуганно пролепетала она, думая, что вот теперь он точно больше никогда не захочет ее поцеловать.
Однако, к ее огромному удивлению, Нефрит раздраженно смахнул ботинком осколки в сторону и снова сделал шаг к ней.
— К черту вино, — прошептал он, притягивая ее к себе за шею и вновь впиваясь поцелуем в губы.
И если раньше у Макото была хоть какая-то возможность сбежать от него, то теперь она растаяла, словно дым. Ноги подкосились, от страстной настойчивости губ Нефрита закружилась голова, а жар его тела в этом холодном подвале заставлял прижиматься к нему с неожиданной для нее самой смелостью. Макото оторвалась от него, с удовольствием заметив, как он потянулся обратно, и дотронулась осторожным поцелуем к его скуле, пострадавшей в драке. Нефрит резко вдохнул — от боли или чего другого — а она уже спустилась ниже, оставила невесомое прикосновение губ на четкой линии челюсти, коснулась бьющейся жилки на шее и уткнулась носом в плечо, вдыхая пряно-горький запах его волос.
Если все это сон, сейчас самое время проснуться…
Уверенные мужские руки скользнули по ее телу, заставляя вновь задрожать, крепче сжали талию и переместились по атласу платья на спину. Макото закрыла глаза и запрокинула назад голову, упиваясь неведомыми прежде ощущениями, и сквозь ватную пустоту в голове вдруг услышала звук расстегиваемой молнии.
Это словно отрезвило ее на секунду. Она резко раскрыла глаза и испуганно уставилась на Нефрита.
Но в глубине его глаз, потемневших от страсти, она не увидела ни капли сомнения. Ни жалости, ни расчетливой похоти, ни болезненного равнодушия, которые иногда встречала в глазах других мужчин — только неистовое, трепетное желание прикоснуться к ней еще раз.
На этот раз это Макото приблизила свое лицо. Она облизнула губы, прежде чем поцеловать его, чтобы дать себе еще секунду на сомнения. Но они так и не появились в голове.
Ей будет стыдно, очень стыдно — завтра. И она наверняка еще не скоро сумеет посмотреть в глаза подругам и при этом не покраснеть до самых ушей. Но жизнь и так слишком часто лишала Мако прекрасных мгновений, оставив ее без родителей, без первого поцелуя или первой ночи с любимым мужчиной. И если сейчас у нее есть шанс, пусть на одну ночь, почувствовать себя самой желанной в мире — она им воспользуется.
А о том, что делать завтра, она завтра и подумает.
В тот момент, когда их губы вновь соприкоснулись, Макото на ощупь принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.
Нефрит тихо застонал, и вдруг отстранился, уперев ладони ей в плечи.
Мако застыла, как была, в процессе расстегивания очередной пуговицы, и в голове промелькнула страшная мысль.
Он больше этого не хочет?
— Я что-то сделала не так? — одними губами испуганно прошептала Макото.
— Что? — Нефрит, казалось, вообще не особо понимал, что она говорит.
Через секунду ошалелое выражение исчезло с его лица, и он, правильно оценив состояние Мако, крепче сжал ее плечи и немного встряхнул.
— Нет, конечно! Как ты вообще могла такое подумать!
— Тогда в чем дело?
Нефрит вздохнул. А потом хитро прищурил глаза и так облизнул нижнюю губу, что у Макото едва колени не подкосились от нахлынувшей на нее волны желания.
— Я просто подумал, что не хочу загонять в тебя занозы, — и он окинул ее откровенно любующимся взглядом. – Да, определенно не занозы.
Макото рассмеялась от облегчения и в притворном оскорблении легко хлопнула его ладонью по здоровой щеке.
— Узнаю старого доброго Нефрита.