Конец Flashback
− Нашла, блин, чем тогда шутить. – обиженно пробубнил Рейджи, смотря на довольную супругу. Обычный нейтральный разговор внезапно перешел на тему их первой близости. Каменные стены здесь были покрыты роскошными гобеленами с изображениями бьющихся рыцарей или прекрасных девушек, засмотревшихся на свое отражение в глади пруда. Центральное место в зале занимал камин, в высоту он был с двух взрослых мужчин, а украшало его вырезанное из очень красивого белого камня женское лицо, ее взгляд, ясный и направленный вниз, наполнял сердца ощущением защищенности. Тепло огня дарило уют. Мягкое большое кресло, обитое бархатом, идеально подходило для того, чтобы уместить в себе вампира и его жену, которую Сакамаки бережно держал в руках. Ровенна удобно устроилась на коленях темноволосого, ощущая волны тепла, которые исходили от рук вампира, лежащие на ее талии.
Пусть вампир и пытался выглядеть оскорблённым, счастливая улыбка расцвела на лице, стоило Ровенне рассмеяться на его замечание и невесома поцеловать его в щеку. Наверное, даже не поцеловать, а просто ткнуться губами. Ее супругу был прекрасен, и особенно сейчас, не в торжественном костюме, а в простой белой рубашке на выпуск, с расстёгнутыми верхними пуговицами, и подчеркивающем его темные волосы и малиновые глаза. В свете камина они приобретали практически черный тон, заставляя Ровенну тонуть в этой бездне. Бездна, в которую она падала с удовольствием.
− Я тогда действительно была очень зла на тебя. – будто оправдываясь, оповестила демон, смешно надуваю губки, как капризный ребенок. Рейджи издал гортанный смешок, и коротко, но страстно поцеловал свою любимую в губы.
− Вспомним, что было дальше, или пойдем спать? – зевнула шатенка, устраивая голову на его плече. Рейджи усмехнулся, провел рукой по шелковистым волосам и откинул голову, блаженно прикрыв глаза. Вспомнить! Он ничего и не забывал. Забыть такое невозможно.
========== От падения - шаг (сиквел) ==========
Ревность - разновидность чувства собственности (Поль Лафарг)
Ситуация, в которую попали Шу и Цисси была абсурднее некуда. По крайней мере, так казалось всем, кроме самих Шу и Цисс. В четырёхкомнатной квартире, в которой молодая, слегка аморальная пара жила периодически, стояла мертвая тишина. И причина этому была вовсе не радостной.
Шу же битый час лежал на двуспальной кровати, слушая музыку и просто смотрел в потолок. Да, давно он уже не занимался… в принципе, просто ничем.
С появлением в его вечной жизни Присциллы, спокойствие ушло, казалась, навсегда. Каждый день она придумывала как растормошить этот неподъёмный объект и Шу просто шёл за ней. У вампира словно крылья вырастали, и вся эта любовная чушь внезапно обретала смысл. Когда ты не влюблён все фразы про это чувство, кажутся чем-то непонятным, даже смешным. Вот только когда ты влюбляешься, когда по-настоящему отдаёшь себя другому, тогда уже не так всё и смешно: банальные фразы становятся чем-то важным, они приобретают смысл. Даже тошно от этого иногда.
А теперь…в их квартире было необычайно тихо, потому что сейчас Цисси не было рядом. Были только наушники и тишина, которые когда-то были единственным что было нужно блондину. А теперь всё изменилось. Ему нужен был смех Цисси, её голос и то, как она подпевает его игре на скрипке. Ему не нужна была тишина. Шу нужна была она. А все из-за ревности, которую он вовсе не считал глупой. Всё началось около недели назад.
Братья Сакамаки всегда были предметом ловли девушек. Вокруг них было много девушек, желающих поймать их в свои сети, и на Шу, как на самого старшего, велась более ожесточённая охота. Рядом с Рейджи начала крутиться Ровенна, а с Аято рядом нарисовалась Юи, и это вычеркнуло братьев из списка потенциальных женихов. А потом рядом с Шу появилась Цисси. Хрупкая, каштановолосая девушка с глазами цвета сирени…, и эта девушка была до ужаса ревнива. На прошлой неделе на Шу повесилась какая-то самодовольная девица. Она без стеснения крутила бёдрами, выставляла вперед большую грудь и, так по-шлюшески закусив губу, спросила: «Хочешь меня?» Шу от такой наглости не смог и слова вымолвить, а эта девица в наглую его поцеловала. И все бы не так страшно, если бы этот поцелуй не увидела Цисси. И жизнь перевернулась. Шу, конечно, сразу же оттолкнул эту девицу, добавок свернув шею и бросился за шатенкой. Было больно осознавать то, что он сделал больно любимой девушке, но сделать уже ничего нельзя было. А потом стало еще хуже – Присцилла так же была застукана Сакамаки с каким-то парнем. И у бедняги меньше чем через две минуты была сломлена шея. А вот пара не помирилась. Стало только хуже, ведь что Шу, что Цилли были законченными гордецами, и мириться первыми не хотели.
Шу перевернулся на другой бок, уставившись на дверь. Впервые Присцилла ушла куда-то одна, причем так надолго. Первое время она возмущалась, кричала, что не его дело где она, и уходила. Но ненадолго. А потом, видимо, решила сменить тактику: она говорила куда уходит, но таким безразличным и холодным тоном, что ехать за ней не хотелось совсем. И Шу оставался дома, стараясь не обращать внимания на то, что сердце неприятно замирало, а фантазия услужливо рисовала сцены, в которой его Цисси трогал кто-то другой. И стоило этим мыслям появиться, как Цисси так же появлялась на пороге квартиры и хмуро смотрела на жениха.
Может, в этот раз изменить своё поведение? Поговорить с ней… Если бы все было так просто!
Вряд ли Цисс так легко пойдет на контакт – она только замыкается в себе ещё больше. И что значит, что вечер его любимая невеста проведёт в баре? С кем? В сердце закипела ревность, и Шу выдернул наушники и откинул подальше.
Быстро набрав номер её мобильного, Шу нетерпеливо притопывал в ожидание ответа.
− Где ты?! – рыкнул Сакамаки, когда спустя семь гудков, любимая всё-таки подняла трубку.
− В баре. – безразлично раздалось из динамика.
− В каком именно? – Присцилла не желала идти на контакт, но Шу смог выпросить, где она конкретно, и вампир тут же оказался там же. Фигурку своей невесты он заметил сразу.
Присцилла шла сгорбившись, засунув руки в карманы и опустив голову. Вампир громко окликнул девушку.
Спустя несколько минут они в полной тишине шли домой. Цисси наотрез отказалась перемещаться, и в машину тоже не села, поэтому пришлось идти пешком. В любой другой ситуации, Шу просто не стал бы обращать на желания девушки внимание, но пришлось напомнить себе – Цисси не простая девушка, и как с остальными с ней нельзя. А почему? Потому что она особенная.
Это слово льстит Шу, потому что эта необыкновенная девушка его. Его, и только его! Даже сейчас, когда она раздражена от того, что он буквально насильно вытащил ее из бара; даже если она все еще злится на него – она его! И вопрос закрыт.
Цисси кутается в свою кожаную куртку и передёргивает плечами. Несмотря на то, что весна вот-вот перейдет в свою завершающую стадию, теплом и не пахло.
В Аду, где круг занятий был большим, но всё же ограниченным, Цисси зачастую заседала в библиотеке, где тихо и спокойно; в отличие от Реджины, которая свободное время предпочитала проводить за верховой ездой или фехтованием.
Среди книг, которые любила читать вторая дочь Рейджи, зачастую попадались и романы. Не то, чтобы Присцилла любила подобное, но всегда лучше прочитать самой и удостовериться в том, что это плохо (или не так уж). Так вот, во всех книгах на тему любви, весна описывалась как нечто волшебное, прекрасное: парочки влюбленных, солнце, ручьи и расцветающая природа.
Сейчас, когда у Присциллы была возможность разглядеть пейзаж более четко, − она старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на Сакамаки, шедшего рядом, − примирившись с горечью, понимала, что данна картина ни по одному параметру не подходит под описания, данные в книгах: то там, то здесь грязный снег, похожий на гниющие тела; пары, сидящие на скамейках либо пьют, либо курят, а температура упала до нуля.
Хотелось поскорее вернуться в квартиру, где демонесса могла сделать себе горячий шоколад с корицей и свежей выпечкой. Тепло, сухо и вкусно.
− Цилли. – дрожь пробежала до самых костей, хотя Шу просто позвал её по имени. Просто. По имени. А реакция уже на лицо – по спине пробежали мурашки.
− Что? – раздражённо шипит девушка, показывая, что не хочет идти на контакт. Девушка, − тем более демон, − так быстро не прощает. Да, голос разума твердил, что прошло уже две недели, да и не изменял он ей в конце концов! Но что-то иное шептало, что Присцилла не должна идти мириться первая. Хотя они могли помириться и без слов – демон могла просто подойти, сесть к нему на колени и поцеловать. Тогда слова точно были бы лишними.
Но игнорируя собственные желания, Сакамаки не намерена была так поступать.
Шу невесело усмехнулся.
− Значит ты все еще дуешься, Цилли? – они остановились посреди дороги, и Цисси посмотрела вампиру в глаза. Снизу-вверх, она все еще была ниже его.
− А ты думал, я сейчас тебе на шею кинусь?! – Цисси сложила руки на груди, и даже перестала замечать яростно бьющий в лицо холодный ветер.
− Тебе не кажется, Цилли, что наша ссора затянулась? – напрямую спросил Шу, смотря на то, как меняются эмоции на лице невесты. Конечно, Цисси считала так же, но не будет же она в этом признаваться?
− Не знаю. – ответила честно, не принимая сторону разума или гордыни. Потому демон уже устала бороться, но если она сдаться, то…Ох, принять казалось бы простое решение было так сложно. У людей, наверное, все проще: изменил – ушла, или осталась и живи с этим грузом пока не умрешь. А если кто-то из них сейчас примет решение, то это на всю жизнь. И Цисси не хотелось быть инициатором этого. – Давай поговорим дома, я устала.
Развернулась, собираясь уходить, но сейчас Шу не мог позволить ей уйти. Память услужливо подкинула тот момент, когда Присцилла произнесла эту же фразу две недели назад, после того, как увидела Шу с другой девушкой. Из-за этого «поговорим дома» буквально жизнь рушится, но пускать все на самотёк Шу больше не собирался. Они поговорят здесь и сейчас.
− Нет. – Цисси чувствует, как на ее запястье сжимается сильная рука вампира, а спустя секунду она ощущает спиной грубую поверхность дерева. Одной рукой Шу перехватил оба запястья, блокируя руки демона, другой рукой захватывая темные волосы «в плен». И чтобы избавить невесту от соблазна ударить его ногами, Шу навалился бедрами на ее.
Сиреневые расширившиеся глаза в упор посмотрели в голубые спокойные. Со стороны это выглядело как изнасилование.
− Все вопросы мы решим сейчас, Цилли. – все еще раздражающе спокойно произнес Шу, смотря на то, как дыхание девушки участилось, а щеки предательски разрумянились. Сакамаки от несвойственного ему волнения не замечал, что слишком часто повторяет имя невесты. – Все произошедшие инциденты, были безусловно неприятными, даже омерзительными, но ссориться из-за этого в течение двух неделей это более чем глупо.
− Шу…
− Да, ты имеешь право злиться на меня, но и твои действия порядком выводят меня из себя.
− Шу, пожалуйста…
− И мне не хочется, чтоб такая пустяковая стычка привела к разрушению наших отношений. Если ты когда-нибудь захочешь, то…
− Шу, пожалуйста пусти меня! – вампир замолчал, и перевел взгляд на прижатую к дереву девушку. Цисси тяжело дышала, сиреневые глаза испуганно расширились. Она не слышала, что говорит вампир. Румянец и дыхание были вовсе не признаком возбуждения или желания, как подумал изначально Сакамаки: Цисс боялась. Возможно, не так сильно, но все-таки. Она мысль о том, что Шу может изнасиловать ее прям здесь, а садист такое мог, по мнению демона, внушало ужас и отвращение. Шу скрипнул зубами, понимая, что тактику придётся сменить, а то она приведет совершенно не к таким результатом, которых хотел бы блондин. Шу отпускает ее запястья, слегка отстраняется, но все еще мягко держит ее за волосы, а другой рукой упирается в дерево параллельно ее головы. Пару минут они оба молчат.
− Дай мне отойти. – просит Цисси, и Сакамаки незаметно вздрагивает от этой просьбы. Отойти…Уйти. Она хочет уйти?
− Нет, Цилли. – Шу качает головой. – Я не могу тебя опустить. Не могу выпустить тебя из рук, когда ты так близко.
Пикантность момента обрушивается на них в тот момент, когда совсем неподалёку начинают слышаться стоны и девичий смех. Присцилла смотрит в глаза вампиру, а тот плавно обводит взглядом каждый миллиметр ее лица. Теперь это меньше походит на изнасилованье.
− Шу. – зовет демон, и опять говорит так уничтожающе спокойно. – Пожалуйста, отпусти меня.
Тупик. «Господи, да закричи, ударь меня наотмашь, но не говори ТАК убийственно сдержанно! Это невыносимо, Цилли! Ты меня убиваешь!» - умолял он ее беззвучно, а она, казалось, не замечала неприкрытой уже боли в его глазах, его мольбы, его… искренности. Впервые вампир чувствовал себя настолько беспомощным. Демон опустила взгляд, и сейчас разглядывала землю под их ногами. Неужели, он попытается держать ее насильно? Шу ведь не может так с ней поступить.
− Я лишь хочу все вернуть назад. Хочу вернуть тебя себе полностью. – настолько близко, что шатенка чувствует прохладное дыхание на своём лице. Вскидывает голову, и внезапно оказывается слишком близко. И против этой близости пойти не возможно. И не возможно, и не хочется.
Дальнейшее Шу делает на свой страх и риск. Проводит пальцами по виску девушки, вниз по щеке, останавливается на губах. Присцилла слегка дергается, но все еще позволяет ему прикасаться к себе; свободной рукой не убирает его руку. Вампир останавливается на уголках губ, очерчивает их контур и внизу цепляет подбородок. Присцилла сглатывает, ожидая его дальнейших действий. Вампир прикрывает глаза и слегка наклоняет голову. Присцилла порывисто выдыхает практически ему в самые губы вампира. Рука Шу скользит вниз по шее, задевает чувствительные ключицы, вниз по груди, талия и наконец вновь захватывает запастя девушки одной рукой и резко вскидывает вверх над их головами. Шатенка судорожно вздыхает, но этот раз тонет в губах вампира. Шу целует ее. Жадно, страстно, все сильнее углубляя его, вырисовывая различные узоры, ведомые одному лишь ему. Присцилла жалобно стонет и подается вперед, но Шу лишь смеется сквозь поцелуй, и прижимает ее к дереву максимально близко.
Присцилла слегка прогибается в спине, и трется о вампира. Шу рычит сквозь плотно сжатые зубы, и кусает шатенку за губу. Спокойность, что была присуща старшему сыну улетучивалась в мгновения, стоило Цилли оказаться в его руках. В буквальном смысле. Одной рукой все еще держа ее руки, а другой лихорадочно проводит по ее телу, находит замок кожаной куртки и тянет вниз. Вампир отстраняется, и шепчет:
− Ты моя. – клыки царапают нежную кожу, и Присцилла смеется. – Так что наша война считается досрочно оконченной.
Присцилла собирается возразить, но Шу вновь с силой впечатывает ее в дерево и целует ее снова. Только в этот раз он как будто врезается своим ртом в ее. Шу опускает ее руки, она тут же вплетается в медовые волосы тонкими пальцами. Шу слегка отходит из свет фонаря, увлекая свою невесту в глубь парка, в спасительную темноту. Куртка послушно скользит по рукам, а пуговицы блузки предательские быстро расстегиваются. Цилли слышит его смешок, когда Шу проводит по широкому поясу юбки-колоколу. Юбка едва доходит до колен, и Сакамаки неодобрительно рычит. Но сейчас ему это только на руку. Скользит под юбку, стягивая черные колготки вниз, и Цилли, которой остается лишь затыкать свои стоны и оставаться без действий, подается навстречу и выгибается, прижимаясь к паху Сакамаки, чувствуя его возбуждение.
Все, что происходит – аморально, омерзительно и до ужаса заводящие. Заниматься сексом в парке, буквально в пару шагов от дома. Изначально шатенка хотела оказаться дома, и лишь потом переспать с ним. Вспоминаются собственные слова, которая она сказала ему в их первую встречу.
«Я буду приходить, и ты будешь брать меня, когда я захочу. У нас с тобой будет прекрасный секс».
Но похоже она теряет контроль над ситуацией, или ей только всегда казалось, что она его имеет. Хотя, если подумать, то их близость всегда происходила с ее согласия, и в половине случаев по ее инициативе. Особенно в начале, когда Шу все еще был ленивым и апатичным вампиром. А теперь он сам прижимает ее к дереву, пытаясь зафиксировать поднятую юбку. Присцилла смеется на его попытки, и нечеловечески выгибается в спине. Который раз за день? Шу рычит, и потемневшими глазами смотрит в ее сиреневые. Исход этой прогулки был понят еще тогда, когда Цисси впервые одела в клуб юбку. Она знала, что Шу придёт за ней. И когда эта простая истинна доходит до вампира, Шу понимает, что эта молчанка велась только с его стороны. Цилли – его умная девочка – уже давно продумала каждый шаг.