========== Казнь для львицы ==========
Солнце освещало залив. Морская вода казалась такой чистой, и чайки кружили над портом, высматривая свою добычу в сетях рыбаков. Издалека не было видно ни грязи, ни отбросов, в изобилии плавающих вокруг пристаней, не было слышно грязной ругани бродяг, рыбаков и продажных женщин, лая блохастых тощих собак и криков зазывал.
Серсея Ланнистер смотрела на Гавань в последний вечер своей жизни.
Она не была уверена в том, что спасение не придет в последнюю минуту, как не раз бывало в прошлом. Но, как и в предыдущие разы, она готовилась к смерти.
Это было так странно, смотреть на город, где она провела большую часть своей жизни, практически его не покидая, и видеть его маленьким, ничтожным, жалким. Даже сейчас, после всего, она чувствовала свою власть над ним. Но город изменил ей — как и королям и королевам до нее.
Молодая драконья королева, пришедшая из-за моря, восседала на Железном троне и думала, что правит.
Серсея усмехнулась.
В комнату постучали — чистая вежливость, не больше. Заскрипели петли. Заключенным не полагалось встречать посетителей, но для Серсеи было сделано несколько исключений. Она не хотела видеть никого.
Особенно Джейме.
Но с одной персоной встретиться была просто обязана.
*
— Из всех, с кем она могла поговорить перед казнью, она выбрала вас, миледи, — задумчиво сказал Тирион, и женщина перед ним постаралась выглядеть меньше, подогнув ноги под кресло.
Бриенна Тарт с трудом могла проделать этот трюк в своем облачении, а ведь раньше ей это удавалось легче. Лет в четырнадцать она могла назвать себя большой мастерицей подгибать колени, опускать голову и сутулиться настолько, чтобы спрятать лишние пятнадцать дюймов своей высоты, если ей это казалось необходимым.
Те времена прошли.
— Я плохо знакома с ее милостью… с леди Серсеей, — ответила она, мысленно проклиная свои тяжелые сапоги: один из них как раз застрял между полом и сиденьем. Тирион Ланнистер вздохнул.
— Полагаю, речь пойдет не о вас. Однако, прошу вас. Будет излишним просить вас не бояться свергнутой королевы?
Бриенна выдернула ногу из-под кресла, едва не перевернув при этом соседнее, и встала. Сердце неистово колотилось в груди, когда она, наклонившись, чтобы пройти в дверной проем, вошла в покои заключенной.
*
Серсея стояла перед ней с удивительным смирением на красивом лице. Невольно Бриенна задумалась, как вообще такое красивое существо может нести в себе хоть каплю злобы.
На низложенной королеве не было украшений. Она не носила прически, волосы едва доходили до плеч. Ее простое серое платье было лишено дорогой отделки. Она была прекрасна, может быть, даже больше, чем в сиянии своей славы на так запомнившейся Бриенне свадебной церемонии Джоффри.
Она обошла медленно вокруг Бриенны, внимательно рассматривая ее с ног до головы, потом картинно вздохнула и села в кресло, указав на другое Бриенне.
— Пожалуйста, милая.
— Я постою, миледи.
— Не будем столь церемонны между собой, это ни к чему. Серсея. Просто Серсея. Вина?
— Благодарю. Я не пью вина.
— Так я могу называть вас Бриенной? Присядьте. Вам это не повредит.
Бриенна прокляла свои длинные ноги, пытаясь вытянуть их так, чтобы они не мешали ей. Впрочем, мешали не столько ноги, сколько платье.
— Я пригласила вас, чтобы получше познакомиться с вами, — вздохнула Серсея, приветливо улыбаясь, и отпила из бокала, — завтра меня собираются казнить, и я не могла не воспользоваться случаем. Говорят, мы теперь родственники?
— Ваша милость? — нахмурилась Бриенна.
— Джейме. Я говорю о Джейме. О своем брате. О своем любовнике, — Серсея прищурилась, наслаждаясь тем, какой эффект имело последнее слово, — о нашем с вами общем любовнике.
— Я… вы заблуждаетесь, ваша милость… миледи.
— О, зачем нам эти глупые оправдания! Есть вещи, которые бессмысленно скрывать, и они рано или поздно выйдут наружу. Скажите честно, Бриенна, как вы думаете. Он еще жив?
«Если есть что-то, что нас объединяет, — думала леди-рыцарь, глядя на свергнутую королеву перед собой, — так это то, что нам обеим не наплевать на Джейме Ланнистера. Но это всё». Она отрицательно покачала головой.
— Я не знаю, миледи.
— Вы провели с ним долгое время вместе. Согревали его постель. Спасали ему жизнь, как мне говорили. Но меня занимает вопрос, спал он с вами из благодарности или из жалости? Или было что-то еще между вами?
Бриенна почувствовала — скорее, по многолетней привычке к лицу Джейме — что Серсея медленно начинает выходить из себя, хоть и скрывает это. Она сглотнула.
— Мы воевали на одной стороне, миледи. Это всё.
— Как он делал это с вами? Был он нежен или груб? — продолжила Серсея, подаваясь вперед, и яд с ее языка лился все тем же медовым голосом, со всеми его изысканными, мелодичными переливами, — когда это случилось в первый раз, он стонал? Вы делали это долго или быстро? Он брал вас, не раздеваясь? Каждую ночь или когда придется? Вы просыпались вместе по утрам?
Бриенну бросило в краску.
— Я никогда не была близка с сиром Джейме, — резко бросила она. Серсея закатила глаза, вновь издала вздох, и поднялась. Медленно подошла к зарешеченному окну, с улыбкой посмотрела вдаль. Она казалась такой юной в эту минуту. Золотые волосы чуть вились, изящные руки были сложены у талии, как и подобает высокородной леди.
От сладости ее духов Бриенну подташнивало. Казалось, Серсея отравляет собой все пространство, в котором находится, подавляет одним своим присутствием, одним звучанием своего голоса. Но, как бы ни отвратительны были слова этой красивой и жестокой женщины, Бриенна не могла отрицать главного. Она действительно была его сестра. И действительно была матерью его детей. Он когда-то был с ней. От этой мысли замутило еще сильнее. Серсея обернулась со все той же приклеенной красивой улыбкой.
— Вас тошнит? Советую есть по утрам имбирь. Мне помогало. И избегайте лестниц.
Она вернулась назад к столу, фамильярно закинула ногу на ногу, опустошая еще один бокал вина.
— Хотите вы того или нет, Бриенна, но вы теперь связаны с Ланнистерами. Это вряд ли понравится новой королеве, — она выплюнула эту фразу, словно избавляясь от горечи во рту, — особенно, если вы родите ему сына. Бедный Джейме. Надеюсь, это все же будет сын.
— Я никогда…
— Каковы бы ни были причины, толкнувшие моего несчастного брата в объятия к такой скудоумной, толстокожей, уродливой дылде, как вы, леди Тарт, есть кое-что, что важнее причин. Последствия, — глаза Серсеи загорелись зелеными огнями, как у лесной кошки, — вы родите не Ланнистера, а бастарда. И даже если этот Бес, который стоит, я уверена, сейчас за дверью и подслушивает нас, найдет способ узаконить ваше отродье, это будет уже не лев. Что бы он ни задумал, этот самодовольный карлик, у него это не получится. Я не советую вам участвовать в его затеях.
С Бриенны было довольно. Она вскочила со своего места — как и ожидалось, кресло упало на спинку за ее спиной, и уставилась, пылая от гнева, на невозмутимую Серсею, что так и осталась сидеть и даже не шелохнулась.
— Сир Джейме никогда — никогда! — в жизни не сделал бы ничего бесчестного. Ни в отношении меня. Ни в отношении кого бы то ни было. Он не заслуживает такого мнения о себе. Даже от вас.
— О. Сколько экспрессии, — брови королевы взлетели вверх, но лишь на мгновение, — в постели вы, стало быть, властвуете, Бриенна? Что вы знаете о мужчинах? Вы так ловко притворяетесь одним из них, когда это необходимо. Вы этим его взяли?
Да она безумна, поняла вдруг Бриенна, хоть это понимание ее и не успокоило.
— В вашей постели нас было трое. Всегда, — наконец, сказала Серсея без улыбки, вставая и подходя к застывшей, словно изваяние Тартской Деве, — всякий раз, когда вам казалось, что он смотрит на вас с любовью, это была я, на кого он смотрел. Когда он говорил о том, что вас ждет в будущем, там была я, потому что я — его будущее, единственно возможное. Когда он закрывал глаза или отворачивался, не сомневайтесь, чье лицо он представлял в это мгновение. Теперь он мертв, мне говорят. А если нет, то после меня его не будет. И вашим он не будет никогда.
— Мне это известно, леди Серсея, — ледяным голосом ответствовала Бриенна. «Хотя бы сохраню свое достоинство перед этой змеей». Серсея снова окинула ее взглядом с ног до головы
— Правда? Тогда почему я в это не верю? Вы все еще питаете надежды, все еще мечтаете о нем. Я могу это прочитать по тому, как вы смотрите на меня сейчас. О, если он увидит вас, он пощадит ваши чувства. Джейме всегда был великодушен. Он сочинит что-нибудь для вас, какую-нибудь героическую историю, подарит вам еще что-нибудь острое, приспособленное для убийства, отправит как можно дальше прочь от себя, и это все, на что вы когда-либо можете рассчитывать.
— Он хотел этого ребенка, — выпалила вдруг Бриенна, сжимая зубы и надеясь только на то, что причинит боль в ответ своими словами: бессмысленный, женский поступок, — он говорил это каждую ночь, когда мы ложились вместе.
«Что я несу?!». Но заледеневшее лицо Серсеи и отсутствие следов всякого удовольствия на нем заставили ее продолжать.
— Он говорил, что мы встретим старость вместе.
«Почти правда. Он шутил, что я буду старой каргой с фехтовальной клюкой, а у него будет костыль».
— Мы не вставали с постели, даже если нас приходили поднимать по нескольку раз.
«Правда».
Против воли рука Бриенны сжалась на мече. Это движение не укрылось от глаз Серсеи, она скривила презрительную усмешку, ничуть не испортившую ее красивое лицо, открыла рот, чтобы изречь очередную реплику, но в эту минуту дверь отворилась, и появился королевский гвардеец, а за ним — едва заметный Тирион.
— Что ж, боюсь, наше время истекло. Весьма признательна за то, что вы навестили меня, леди Тарт.
Бриенна не дошла до конца коридора, когда ее начало тошнить. Она сдерживалась недолго, это было слишком, слишком много — сладкие духи Серсеи, золотой блеск ее волос, ее кошачьи глаза и ее слова, слова, и все это — и ее рвало долго, она едва успела убрать подол платья, чтобы не запачкать его.
Когда она смогла поднять голову — и ее шатало от слабости и дурноты — то в нескольких шагах увидела Тириона, внимательно созерцавшего ее. Она прижала руку ко рту, не вполне понимая, как себя вести в такой неприятной ситуации.
— Не за что извиняться, миледи, — вежливо опередил ее карлик, чуть кланяясь, — в вашем положении это естественно. Берегите свое здоровье. Буду рад видеть вас в любое время. Не стесняйтесь обратиться.
*
Шепотки и косые взгляды сопровождали ее всегда. Но сейчас это было что-то другое. Эти взгляды стирали ее защиту, обнажали кожу до костей.
Бриенна вдруг поняла. Поняла, как издевательски звучит ее прозвание «Тартская Дева», и сколь чаще ее зовут «Шлюхой Цареубийцы», пусть и не в лицо. Пока.
— Говорят, его видели в Хайгардене.
— Конечно, там еще можно найти сильную поддержку после их примирения…
— Но надо же быть таким подонком: бросить женщину одну, когда она в таком положении, при дворе, в такое время, когда… хотя, ему не привыкать.
— Ему недолго осталось, если он еще жив. Тот, кто доставит его к королеве живым или мертвым, озолотится.
Они не договаривали, замолкая лишь на то мгновение, когда она проходила мимо. Бриенна вздрагивала, заслышав свое имя. Ей негде было найти опору. Прежде ею было служение, рыцарская честь, попытка соответствовать идеалу. Прежде — до Джейме Ланнистера. Он ворвался в ее жизнь как ураган и разрушил ее, и, что самое страшное, все, чего она хотела — только оставаться в центре урагана. Теперь Джейме не было. Все клятвы были исполнены, все обещания засчитаны. Осталась страшная пустота, которую прежде заполняли смеющиеся зеленые глаза, дурманящий запах его кожи, щекотка его щетины на плече.
Мир потерял вкус, цвет, смысл. Она почти не могла есть. Она тренировалась через силу. Подрик отправился к семье, хотя и изъявлял самое горячее желание вернуться к ней в скором времени. Леди Санса была слишком занята своими обязанностями придворной дамы — много времени она уделяла благотворительности и помощи сиротам и нищим. Больше друзей при дворе Бриенна Тартская не завела. Она надеялась вернуться на Тарт, но также надеялась, что узнает еще хоть что-нибудь о судьбе Джейме. Одиночество было невыносимо, а всеобщее отчуждение и смешки только усиливали тяжесть, которая душила ее.
«Леди Оленна Тирелл, вот кто мне нужен, — вспомнила вдруг Бриенна пожилую Розу, которая всегда относилась к ней с некоторым снисхождением, но без презрения, — я могу поговорить с ней».
Леди Тирелл приняла ее в солярии, украшенном в том самом стиле, который всегда ассоциировался у Бриенны с настоящими придворными дамами — множество роз, тяжелые портьеры, преувеличенно слащавые гобелены, изображающие куртуазную любовь между нарядными красавицами и рыцарями в полном облачении. Невольно Тартская Дева улыбнулась, вспоминая, с какими стонами облегчения Джейме падал на кровать, когда после суточного марша она помогала ему — в последние месяцы она и только она — избавиться от тяжелых доспехов.
Леди Оленна, казалось, навсегда застыла в своем возрасте. По ней нельзя было сказать, что прошло еще несколько лет ее жизни, разве что двигалась она чуть медленнее. Но ее упрямый, решительный подбородок все так же был вздернут высоко, и все так же прямы были ее речи.
— Я ждала вас, дорогая. Садитесь. Чай? Пастилы? Может быть, имбирного печенья?
Бриенна открыла рот, чтобы как-то начать беседу, когда до нее дошло, что редкая мягкость в глазах пожилой леди обусловлена все теми же слухами, той же дикой ложью…
Она опустила локти на стол, запустила пальцы в волосы и умоляюще взглянула на старую Розу. Та лишь понимающе усмехнулась.
— Стало быть, вы пришли ко мне, леди Бриенна. Надо сказать, я ждала вас раньше. Я полагаю, вы хотите поговорить о Джейме Ланнистере.
Краска бросилась Бриенне в лицо. Она не могла кивнуть, не могла сказать «да».
— Он жив?
— Не знаю. Но неделю назад был жив — я надеюсь, наша новая королева об этом не узнает. Не от вас, во всяком случае. Угощайтесь, дорогуша. Вы исхудали невозможно. Я сама, когда носила своего первенца, ничего не могла взять в рот, но надо пересилить себя.