— Все хорошо, — выдохнула я.
Мужчина склонился еще ниже, я обняла его, притягивая ближе к себе, беспорядочно водя по спине и плечам ведьмака руками и желая его всеми фибрами души. Он медленно провел рукой по моему боку вниз, нежно поцеловал шею и плавно вошел в меня. Я окончательно потеряла всякую связь с реальностью, уже не понимая, где и как он меня касался и что я делала в ответ. Все ощущения слились в один нескончаемый поток удовольствия.
Вернулась к реальности я все на том же диване абсолютно обнаженная рядом с точно так же полностью раздетым ведьмаком. Он лежал на боку, подперев голову одной рукой, а второй гладил мою грудь. По моему телу все еще гуляли отголоски сумасшедшего удовольствия, подогреваемые касаниями мужчины, но на его рельефные мышцы груди, пресса и рук я все равно смотрела с восхищением. То тут, то там виднеющиеся шрамы только добавляли ему сексуальности в моих глазах. Я перевела взгляд на его лицо, и мне тут же подарили легкую полуулыбку. Я улыбнулась в ответ.
— Я не сделал тебе ничего неприятного? — с озабоченностью спросил Эскель.
— Нет, — покачала я головой, улыбнувшись шире от этой заботы.
— Хорошо.
Складка между бровей ведьмака расправилась.
— Не скажу, правда, что я до конца осознавала происходящее, — усмехнувшись, добавила я.
— Я заметил, — ведьмак на миг обнажил в улыбке зубы и тут же наклонился ко мне с серьезным лицом.
Медленно преодолевая последние сантиметры, он будто ждал, что я выскажу протест, но я с удовольствием ответила на его поцелуй. Пресыщенный ощущениями организм на эманации отреагировал притупленно, зато на первый план вышли удивительная нежность и бережность прикосновений губ Эскеля, которыми я наконец смогла насладиться без вскипающей от каждого движения крови.
— Надо на кровать перебираться, — сказала я, когда мужчина отстранился.
Ведьмак почти сразу поднялся, а потом легко подхватил меня на руки, так что я лишь удивленно ахнула.
— Как ты догадался, что я сама не дойду? — наморщив нос, спросила я.
— Подумал, что так тебе будет приятнее добираться, — усмехнулся Эскель, опуская меня на кровать.
Я взмахом кисти стряхнула с нее покрывало, забралась под одеяло и откинула его край, ожидая, что мужчина присоединится ко мне. Он помедлил всего пару секунд, а потом улегся рядом.
— Кажется, я начинаю понимать, чем тебе не угодили кровати в нашем мире, если ты привыкла спать на этом, — в голосе ведьмака прозвучало уважение.
Я тихо рассмеялась и развернулась к мужчине спиной, устраиваясь поудобнее. Он подвинулся ближе ко мне и, обняв, прижал к себе. Теперь умиротворяющая, а не будоражащая волна эманаций прошла по моему телу. Я почувствовала, как расслабляются не только мышцы, но, кажется, даже беспокойные мысли покинули мою голову. Я в полном блаженстве закрыла глаза.
— Как же я, оказывается, скучала по твоим объятьям, — плавно проваливаясь в сон, пробормотала я.
***
Комната Брин сильно удивила Эскеля. В первый миг ему даже показалось, что он вместо двери прошел в портал, настолько не вязалось увиденное им с Каэр Морхеном. Но окинув помещение более внимательным взглядом, ведьмак признал, что это все-таки цитадель крепости, кардинально преобразившаяся под воздействием магии. Однако Брин наличие иллюзии не подтвердила, да и медальон был с ней согласен. Он чуть дернулся лишь, когда мужчина переступил порог, сейчас же был абсолютно спокоен, даже когда Эскель вплотную поднес его к непривычного вида дивану из странной материи. Он в самом деле был настоящим, хоть и добывался, как выяснилось, магическим путем и им же усовершенствовался. Магические силы Брин и обставленная мебелью из ее мира комната поражали воображение.
Ее напоминание о цели визита неожиданно привело душу ведьмака в смятение. Вот казалось бы, уже давно все обдумал, знал и что хотел сказать, и как. А на самом деле произнести все это, глядя ей в глаза, оказалось сложно, хотя и слова были правильные, и шли от чистого сердца. А может потому и сложно, что от чистого сердца. Не привык он женщинам открываться, наоборот, прятал все эмоции за маской молчаливого безразличия, не показывая ни своих желаний, ни своих опасений. Так было проще, так было правильнее, и так не получалось с Брин. Промолчишь — будешь сожалеть об упущенной возможности, заговоришь без эмоций — не поверит и будет права. Кто признаётся в своих симпатиях с каменным лицом? Поэтому пришлось собраться с силами и все-таки заговорить. Часть с извинениями далась проще всего. Чувство вины перед брошенной на Весемира девушкой до сих пор было сильным, и хотелось сказать, что он сожалеет об этом. А вот дальше… Но девушка неожиданно его прервала и сократила всю его речь до пары односложных ответов на ее вопросы и одного поспешного кивка. За что он был ей очень признателен, но теперь не понимал, что делать дальше. Брин и тут пришла ему на помощь, предложив в чем-то поучаствовать. Расставаться с ней прямо сейчас не хотелось настолько сильно, что Эскель согласился, даже толком не уточнив на что. Однако в процессе на самом деле увлекся ее заметками и опытами, поняв, что это неплохой способ побольше разузнать о своей особенности, которая раньше его совершенно не заботила, а теперь вдруг стала очень важной. Он заинтересовался настолько, что даже позабыл узнать мнение самого исследователя на этот счет. Брин, впрочем, не возражала и даже развернула свою книжку так, чтобы ему было удобно читать.
В ее записях было много интересного, но он так и не нашел самого главного — описания самого ощущения. Он рискнул спросить это прямо у нее, но ее ответ ничего не прояснил. Она либо действительно сама не знала, либо все-таки не хотела говорить. А вот реакция на его приближение была однозначная и красноречивая. И если в первый раз он убедил себя не обращать внимания на отдергивание от него руки и продолжил задавать ей вопросы, то во второй раз, когда их руки неожиданно оказались в опасной близости друг от друга, она отшатнулась уже всем телом, не оставляя сомнений. Эскель даже ответ на им же самим заданный вопрос толком не слушал, стиснул челюсти, чтобы ничем не выдать своей излишне эмоциональной реакции на ее, в общем-то, понятное и привычное ведьмаку нежелание касаться неприглядного мутанта. Но последняя фраза о не проведенной ночи, которая была уже не намеком, а откровенной насмешкой, отомкнула ему уста. Злая ирония над самим собой выплеснулась наружу. Облегчения только это не принесло. Так что на ее удивленный вопрос он с удовольствием расшифровал ей и без того понятный смысл своего высказывания, после чего собрался покинуть помещение, чтобы не наговорить совсем уж лишнего, но замер, услышав ее слова.
========== Часть 23 ==========
Ее явное отшатывание от возможного соприкосновения оказалось неожиданно болезненным, хотя ничего нового в нем для ведьмака не было. Сколько раз уже такое случалось и вызывало в худшем случае лишь глухое раздражение, а в последнее время и вовсе оставляло равнодушным. А тут даже высказаться потянуло. Но ее откровенное упоминание сексуального интереса к нему вынудили мужчину на миг усомниться в своих выводах. А потом наглядная демонстрация и наполненная праведным возмущением речь заставили даже устыдиться своих, как оказалось, эгоистических суждений. Несколько обескураженный выяснившимися подробностями эманаций, ведьмак уже хотел было отказаться от идеи как-то наладить более близкое общение с заполнившей все его мысли девушкой, как вдруг выяснил, что у нее на него какие-то свои планы. Уходить расхотелось уже давно, но как следует себя вести окончательно сбитый с толку мужчина не знал, так что стал просто молча наблюдать за действиями своего непредсказуемого предназначения.
Она наконец коснулась его, но тут же снова отдернула руку и взялась за ручку. Ведьмаку было, с одной стороны, любопытно узнать, что она все-таки чувствует, а с другой — даже несколько страшно, что эти ощущения окажутся чем-то неприятным и нежеланным для нее. Однако она коснулась его вновь, и на сей раз ее прохладные пальцы остались на месте дольше одного мгновения. Он чуть развернул кисть, чтобы она так же, как и в прошлый раз, коснулась ладони и, не удержавшись, легонько сжал пальцы Брин в своей руке, хоть таким нехитрым способом выражая свое желание быть к ней ближе. Реакция, правда, последовала прежняя, и чтобы понять хоть что-нибудь, он жадно вчитался в слова, которые выводила та самая рука, что он минуту назад сжимал в своей. Самым важным было то, что ощущение девушке понравилось. Это вселяло надежду на возможное продолжение.
И Брин озвучила то самое предложение продолжения, правда, ему пришлось немного напрячься, прежде чем он понял, что это именно оно. Соглашался не раздумывая, даже несмотря на то, что понятия не имел, как правильно пользоваться открывшимися особенностями. А потому ощущал себя глупо и напряженно, особенно когда подтверждал свое желание глядя ей в глаза. Как-то все-таки иначе это все должно было происходить, по крайней мере, не как деловой договор. А потом Брин звонко рассмеялась, закрыв лицо книгой, чем окончательно ввергла мужчину в уныние. Все было не так и плавно скатывалось в тартарары. Впрочем, легкое признание девушки в том, что ее ситуация тоже не устраивает, да еще и четкое обозначение дальнейших и таких желанных для ведьмака действий быстро вернули ему настрой. Так что он даже улыбнулся ей, кажется, в первый раз с момента их новой встречи. Не раздумывая более, он честно признался ей в одолевающих его сомнениях по поводу эманаций и своих действий с их учетом. Девушка его затруднения поняла, но ничего конкретного не знала сама, сказав, что нужно просто пробовать.
Эскель пробовать был готов, но в глубине души все больше опасался, что ей не понравится и она попросит больше к ней никогда не прикасаться. От одной мысли об этом становилось горько. И даже упоминание «первого раза», которое вроде как намекало на последующие разы, лишь усилило волнение. Еще больше удручал тот факт, что от него самого ничего не зависело. Эманации он не контролировал, как и чувства, с которыми они резонировали. Да и сама Брин тоже как-то управлять ситуацией не могла. Ее реакция также была непроизвольной.
Девушка сидела к нему почти вплотную так, что он буквально купался в ее ни на что не похожем аромате другого мира. Эскель жадно рассматривал ее красивое лицо, оказавшееся так близко, что он видел, как подрагивали ресницы, когда она переводила взгляд. Тонкую золотистую прядку, выбившуюся из прически и щекочущую скулу, хотелось заправить за ухо, изящные губы манили своей недоступной близостью. Ужасно хотелось придвинуться еще ближе, прижаться к ней, вспомнить, каково это — держать ее в своих руках, почувствовать сладость этих губ, и одновременно страшно было даже пальцем коснуться. И Брин попросила не двигаться.
Пообещать это оказалось намного проще, чем исполнить. Девушка еще только приблизилась к нему и просто коснулась рукой лица, а ведьмаку уже пришлось напомнить себе об обещании. Когда же ее губы притронулись и заскользили по его, он все-таки не смог сдержаться. Со всей осторожностью, на какую только был способен, он поцеловал ее в ответ, чувствуя, как бешено колотится сердце от удовольствия и страха все испортить. Девушка снова отпрянула, но напоследок так прижалась к его губам, что потребовалось немало выдержки, чтобы не дернуться за ней.
Брин замерла, на ее лице застыло задумчивое выражение, понять что-либо по которому ведьмак не смог. А она все сидела и молчала, закусив губу, так что он предположил сразу худшее. Но девушка встрепенулась от его слов и вдруг засияла улыбкой, а потом сказала, что ей не только понравилось, но она еще и хотела бы продолжения. От ее слов Эскеля накрыло волной облегчения и эйфории пополам с предвкушением. Если бы не многолетняя привычка при любых обстоятельствах оставаться невозмутимым, он бы не удержал рвущийся наружу счастливый смех. Но это было всего на миг, потом он понял, что по-прежнему не знает, как все сделать правильно, как сделать так, чтобы ей было хорошо, а не неприятно от его прикосновений.
Девушка в это время уже что-то строчила в своей книжке. Ведьмак с любопытством поспешил прочесть, хоть разбирать чужой почерк вверх ногами было не так-то легко. Все равно чуть-чуть не успел, Брин захлопнула книгу внезапно и сразу же повернулась к нему, так что он едва успел немного отодвинуться. Ее глаза, а главное — губы, снова оказались слишком близко, так что взгляд сам по себе постоянно опускался ниже. Мысли крутились около них же, подогреваемые его нетерпением и ее прямым одобрением продолжения. Но Эскель никак не мог решиться прикоснуться к ней. Девушка снова взяла инициативу в свои руки и легким толчком попросила ведьмака откинуться на спинку дивана. А потом неожиданно сама пересела к нему на колени, чем вызвала бурю эмоций, которая из области груди резко провалилась в пах и заставила ведьмака едва заметно дернуться вперед. А ее руки в это время заскользили по его плечам, сметая остатки выдержки, но не спросить о ее пожеланиях он все-таки не смог. «Не удерживать!» Не важно, пусть так, главное, что наконец можно коснуться самому!
Он опередил Брин и первым коснулся ее губ, сжал ее тонкую талию в своих руках и почувствовал страстный ответ, отбрасывающий остатки опасений и мыслей, оставляя только ее пальцы в его волосах, ее тело в его руках, ее умопомрачительно целующие губы в плену его. Он только крепче стиснул девушку в своих объятиях, млея от ощущения упругой груди, прижатой к нему, и страстно желая избавить ее от лишней одежды и чувственно сжать в своей руке. Но Брин в какой-то момент чуть дернулась и, упершись ему в грудь, отстранилась, не давая даже как следует насладиться головокружительным поцелуем. Ее внимание тут же переключилось на книжку, а Эскель в кои-то веки не смог оставить при себе свое недовольство этим фактом. Впрочем, Брин тут же напомнила ему об изначальной цели всего этого мероприятия. Все, что ему оставалось, это успокоить дыхание и наслаждаться ее приятной тяжестью на своих коленях, благо слезать с него она не торопилась, что явно свидетельствовало о скором возвращении к приятному времяпрепровождению. Правда, необходимость делать записи ведьмаку категорически не нравилась.
Эскель хотел ее, хотел так, что с трудом сдерживал свои порывы. Едва ощутив ее желанное тело в своих руках, он жаждал большего, чем один, пусть и умопомрачительный, поцелуй. Он хотел сжать ее в своих объятиях и не отпускать, хотел почувствовать ее плавные изгибы, провести рукой по гладкой коже и целовать в губы, лицо, шею, куда придется, хотел добраться до ее мягкой груди, от одних мыслей о которой кровь, казалось, закипала прямо в жилах. Он хотел ей овладеть полностью, без остатка, без всяких экспериментов…
========== Часть 24 ==========
Ради Брин он был готов смириться с тем, что придется постоянно прерываться, однако ей это оказалось ненужным. На миг ему даже показалось, что ей вообще больше ничего от него не требуется и все кончится, не успев начаться, но девушка его разуверила и даже более того, дала ему полную свободу действий. Правда, немедленно поцеловать себя снова не дала, опять заставляя его напрячься в ожидании нового поворота. Вместо этого она нарочито медленно провела по шраму на лице пальцем, заставляя замирать, с одной стороны, от неожиданной ласки и признания, а с другой — от внезапного интереса к этой уродливой отметине, которая еще ничего хорошего в этой жизни ему не принесла. А потом она наяву, а не как когда-то давно, в полусне, назвала его потрясающим, что хоть правдой и не являлось, но было настолько же приятным, как и скольжение ее рук по торсу.
Девушка сама придвинулась ближе, на сей раз действительно разрешая ему все. Ведьмак наконец снова добрался до ее губ, но теперь целовал медленно, бережно прижимая ее к себе, наслаждаясь ощущением ее тела в руках, нежностью ее губ, пальцами, запутавшимися в его волосах, каждым ее ответным движением. А потом чисто случайно проскользнул под ее свободную вязаную рубашку с совершенно не похожей на настоящую, но весьма узнаваемой лисой. Брин дернулась, будто ее ударило тем самым током, который она ему показала, чуть отстранилась, открыла глаза. Эскель взволнованно заглянул в них очень надеясь, что не сделал ничего непоправимого, и увидел там ожидание. Медленно-медленно, следя за малейшей ее реакцией, он коснулся ее кожи всей ладонью и неторопливо заскользил вверх по спине. Дыхание Брин сбилось, пальцы рук сжались, сминая рубашку на его плечах, веки плавно опустились, а губы наоборот приоткрылись. Девушка то чуть подавалась вперед, прижимаясь к его груди, то возвращалась назад, к ладони на своей спине. Ведьмак и сам, казалось, перестал дышать в этот момент, жадно впитывая выражение ее лица, движения тела, шумное дыхание.