– Мне надоело, что ты постоянно портишь престиж нашей страны! – заявила я, также громко грохнув кружкой об стол. Правда, силы были не равны и стол остался стоять на месте, даже не дернувшись, а вот меня трясло. Особенно, когда его упрямое, красивое лицо надело маску недоумения.
– Ты – Джеймс Торрент, кавалер Ордена Атлантиса первой степени, лауреат Премии мира, посол мира в Африке и Аргентине, символ Атлантиса, чуть ли не крупнейший меценат страны, спонсор строительства начальных магических школ по всей Европе и интерната для сирот, соучредитель компании по производству двухсторонних порталов «Победа», и я уже не говорю о должности главы отдела Мистериата и всего прочего. И что ты после этого сделал?
– Что? – тупо повторил Джеймс, порядком ошарашенный.
Я перевела дыхание после пронзительной речи и выпучила глаза на недоуменное небритое лицо Джеймса. Лицо красивое, с четко очерченными скулами и самыми прозрачными зелеными глазами, которые только приходилось мне видеть в жизни. С глазами, бесящими меня неимоверно!
– Позавчера ты трахнул пресс-атташе посольства Норвегии прямо на столе посла! – взорвалась я, не в силах сдержать крик, и мне было все равно, что обо мне подумает фифочка со второго этажа.
– Так ты же сама поручила мне наладить отношения с норвежцами, – легкомысленно хмыкнул Джеймс и пожал крупными плечами. Я оценила это жест и невольно засмотрелась. В школе он был щуплым, а сейчас разросся и в плечах, а может и еще где.
– Кто же знал, что так получится? – тем временем спросил Джеймс и налил себе кофе, которое я любезно оставила на столе.
Наблюдая за его спокойным ухмыляющимся лицом, я не выдержала и заголосила:
– Но не таким же, итить тебя об стену, образом! Да над нами весь мир смеётся! Норвегия выдвинула ноту протеста! После войны не прошло и пяти лет!
А вот тут Джеймс кажется обиделся, словно был повод:
– Хей! Ты так говоришь, будто я её изнасиловал! Да чтобы ты знала – между нами всё было по обоюдному согласию! Мы мило пообщались за чашечкой кофе, а потом…
Я зажала уши ладошками, не в силах это слушать, и замотала головой. Я не могла поверить, что он так спокойно говорит о сексе. Для меня секс был священным действием, лишь одного любимого Брана пускала я в себя. После расставания даже не помышляла о близости, пока не полюблю, а этот, что называется, кобель, был просто ненасытен. Страшно представить, сколько женщин он вскрыл своей живой отмычкой.
– Нет! Я не хочу это слушать, чёртов ты кобель! Что у тебя за манера такая – постоянно трахать чьих-то помощниц?! Я тебя за Элис ещё не простила!
Элис, к слову сказать, была помощницей главы Отдела международного сотрудничества, то есть моей. Я их застала за самым интересным, забыв на работе магический амулет, защищающий от ментального воздействия. Несказанно удивившись, я смотрела, как превратив стол в кожаный диван с цепями и наручниками, Элис прыгала на Джеймсе, словно коза на пастбище, и еще так мерзко мекала на каждом толчке, что в миг захотелось рассмеяться. Бррр.. Я сначала решила не прерывать столько страстного совокупления, но подумав (конечно, ревность ни при чем), прокричала: "Вальтамас вернулся!", и без зазрения совести выскочила из кабинета, не забыв призвать магией амулет. Воспоминание о том, как раскрасневшаяся Элис слетала с члена Джеймса, а он сам с елдой наперевес вскочил с дивана, еще долго грело меня одинокими ночами.
– Значит, ты считаешь, что я порчу имидж страны? – не стал ворошить прошлое Джеймс. – И именно поэтому нацепила на меня эту хрень?!
– Да! Главный символ страны должен во всём подавать пример жителям этой страны, – я кивнула, словно убеждала саму себя. – В частности, он должен быть примерным семьянином, а не кобелём, сующим свою палку во все окружающие его объекты женского пола.
– Ну уж не во все, – не согласился Джеймс обиженным тоном, в котором проскакивали горделивые нотки.
– Не во все, – согласилась я с ухмылкой, и напомнила: – Престарелых дам, вампиров и оборотней в твоем гареме нет. Пока нет.
Джеймс содрогнулся.
Я встала, поправила и без того идеальную прическу, одёрнула бежевый длинный пиджак на острых плечах.
– Всё! Я решила! Хватит, Джеймс, нагулялся! Либо ищи себе супругу, либо сам разбирайся с этим поясом! Я не допущу, чтобы нашу страну считали гнездовищем порока и разврата! Нам и так здорово досталось за последние десять лет, так что не надо усугублять! Всё, решай!
Глава 4. Кноуледж
* * *Джеймс* * *
Я ошарашено приоткрыл рот, чтобы хоть как-то ответить, а Джудит, гневно сопя, схватилась за порт-ключ, наверняка настроенный на работу, и с громким хлопком исчезла. Оставила вместо себя легкое магическое мерцание, по которому в течение нескольких секунд можно выследить человека.
Я еще пару минут просто наблюдал, как вкрадчиво пробирается по кухне луч света, медленно, словно его притягивали, а он упирается. Наблюдение за игрой света и тени продолжалось ровно до тех пор, пока с лестницы не послышались шаги.
На кухню вплыла посвежевшая Мелани, кутающаяся в куцый голубенький халатик.
– Что это был за шум? – поинтересовалась она так, словно не слышала каждое произнесенное слово, и повела носом. – О, кофе!
Я же склонил голову набок, подпёр подбородок кулаком и, меланхолично глядя на жасминовые кусты за окном, уныло ответил:
– Дело дрянь, зайка. Дело абсолютная и полная дрянь…
* * *
Выпроводив Мелани из дома и приведя себя в относительный порядок, я первым делом направился в Кноулендж к целителю Софии – приятной на вид старушке с черными, как смоль, волосами и узкими глазами, которые ей достались от предков-корейцев.
Хоть уже давно не был учеником, всё же иногда пользовался её услугами, взамен пополняя Медицинскую кафедру новыми приборами и зельями. Я доверял ей всецело, а что касалось деликатности проблемы – этот этап уже был пройден, когда два с лишним года назад я, к своему стыду, подцепил у одной из своих пассий весьма неприятное венерическое заболевание.
– Ну что у вас опять, Джеймс? – тяжело вздохнула низенькая София, увидев своего заклятого пациента в дверях кабинета. Она чуть помолчала, внимательно рассматривая выражение моего лица, и, сокрушённо покачав головой, добавила: – Поняла. Ну, рассказывайте… Или даже доставайте…
София Ки Андерсон с интересом рассматривала сложную конструкцию, собранную вокруг моих причиндалов, когда дверь на кафедру открылась. Я начал было испуганно натягивать брюки, но целительница строгим болезненным шлепком по рукам вынудила меня замереть по стойке смирно.
– Мистер Торрент! – прогремел строгий голос директора школы. – Я не позволю вам соблазнять ещё и персонал моей школы!
Я на эту инсинуацию задохнулся от возмущения, но мгновение спустя решил не возникать. Во-первых, пусть уж лучше она думает, что я перешёл на женщин постарше, чем видит в таком положении. Во-вторых, она всё равно мне не поверит.
– Успокойся, Оливия, никто никого здесь не соблазняет, – отвлечённо ответила София, и слегка потянула за пояс, чем вызвала мой еле слышный стон боли. Ощущения были, словно кто-то решил клещами сорвать с меня эту приблуду. Ну, Джудит! – И к тому же уверяю тебя, сегодня этого жеребца уж точно никто не оседлает. Осмотр у нас. Ежегодный.
– Мистер Торрент, – после небольшой паузы заговорила Уайльд, – закончите с осмотром, будьте добры зайти в мой кабинет. Надеюсь, ещё не забыли дорогу?
* * *
После неприятного и болезненного осмотра у целительницы Софии, я сразу же направился в кабинет директора. Шагая по коридорам школы и осматриваясь по сторонам, я наслаждался приятным чувством ностальгии, которое всегда появлялось в стенах этого старинного замка, построенного еще старейшинами до возвращения на остров людей.
Светлые огромные коридоры, панорамные окна, выходящие прямо на лазурного цвета океан, и, конечно, магия, наполняющая каждую стену этого величественного здания. Ему не смогла повредить даже война, эпицентр которой и был здесь.
Впрочем, в этот раз ностальгическим воспоминаниям пришлось отступить под гнётом довлеющей надо мной проблемы. Мысли раз за разом возвращались к Джудит, которая с какого-то перепугу взялась решать мою судьбу, прикрываясь довольно глупой, надо сказать, отговоркой о престиже Атлантиса на международной политической арене.
Вот сделай это кто другой, я уже давно бы накатал заявление и подал на него в суд за вторжение в личную жизнь или даже просто покалечил. Если не убил. Но это была Джудит. Всё то, что мы пережили и в школе, и после неё, пожалуй, давало ей некоторое право для подобного экспромта.
Но какова же была истинная причина этой выходки?
Этот вопрос был, пожалуй, самым главным во всей этой ситуации. И я как следователь – и довольно неплохой, надо сказать, следователь – хотел досконально разобраться в поставленном вопросе, хотел полностью распутать этот клубок из причин и следствий.
Дойдя до знакомой арки, я уже привычно – как и всякой другой особе женского пола – игриво подмигнул преграждающей вход каменной Гарпии. Та же, очевидно, переняв манеры нового директора, на этот знак внимания только лишь высокомерно вздёрнула человеческую бровь и, взмахнув крылом, молча отворила проход.
– Спасибо, что зашли, мистер Торрент, – произнесла неизменно строгая Оливия Уайльд, не поднимая головы с неизменным пучком, в который она стягивала седые волосы, от лежащих на её столе бумаг. – Присаживайтесь.
– Это вам спасибо, директор, за то, что не предлагаете отведать засахаренных ламинарий, – ответил я в своей обычной шутовской манере, на что получил ещё один надменный взгляд, но уже от самого директора, и услышал знакомое хихиканье со стороны статуй.
Они стояли у стены в ряд – бюсты бывших директоров Кноуленджа, на пьедесталах, украшенных позолоченными рунами, дающими жизнь даже после смерти.
– Добрый день, профессор Доусон! Рад видеть вас в добром здравии.
Доусон, усатый старичок, считавшийся при жизни великим и безумным, тот самый, кто пачками скармливал засахаренные ламинарии ученикам, на мою подначку лишь добродушно рассмеялся и весело подмигнул.
– Джеймс, – вздохнула Уайльд, оборвав собравшегося было что-то сказать Доусона, – я совсем не ожидала, что вы станете таким… – она на секунду замолкла, пытаясь подобрать подходящее слово, – разбитным.
Я улыбнулся и развёл руками. Ну что тут скажешь? Жизнь заставила?
– Что сказать? Эхо войны.
– Да, я понимаю, что детства у вас почти не было, но вы же росли абсолютно нормальным, а теперь…
– Теперь? – склонил я голову набок и очень заинтересовался продолжением фразы.
– А теперь вы ведёте себя крайне предосудительно и неподобающе своему статусу.
Пожав плечами, я хотел было что-то ответить на это, но был перебит бюстом профессора Доусона:
– Оливия хотела сказать, что соблазнять пресс-атташе Норвегии прямо на рабочем столе посла наверняка очень приятно, но всё же крайне неприлично.
Да, в пику оригиналу, слепленный Доусон был крайне прямолинеен.
– Альберт! – возмущённо воскликнула директор. – Я не это хотела сказать!
– Вам Джудит рассказала? – я напрягся, гадая, о чём ещё подруга могла поведать персоналу школы. С директором у неё были даже слишком близкие отношения. Возможно, из-за бесконечной любви к знаниям, книгам и строгому соблюдению правил. Именно Джудит была всегда тем маяком, который направлял меня и других парней, если мы зарывались. И, тем не менее, ради меня она сама эти правила не раз и не два нарушала.
– Да, – подтвердила директор. – Хотя обычно мисс Гровер избегает говорить о ваших похождениях.
– Хотя нам очень интересно, – вставил свои два плата Доусон.
– Альберт!
Оливия некоторое время прожигала бюст предыдущего директора возмущённым взглядом, после чего с мученическим вздохом махнула рукой, поправила низко сидящие на крошечном носу очки и вновь обратила на меня своё внимание.
– В этот раз, Джеймс, вы превзошли сами себя. Джудит была очень расстроена, ведь это ей пришлось объясняться с министром магии Норвегии. Вы знали, что та девушка, с которой[OC1] – его внучка? Причём единственная.
– Оу… – озадаченно буркнул я. Не знал, впрочем, пухленькая девушка не сильно-то была способна о чем-то разговаривать, пока я вгонял член ей в рот. – Действительно, как-то… нехорошо получилось.
– Да-да, министр был просто вне себя от ярости, – кивнула Уайльд, проигнорировав весёлый смешок Доусона. – А тут я вижу, что ещё и целительница София…
– Ничего не было! – на мой резкий протестующий вскрик остальные статуи только ухмыльнулись.
На этот раз и Уайльд, и Доусон проявили поразительное единодушие и согласованность:
– А что было? – спросили они в один голос.
– Ничего не было, – повторил я раздраженно и встал. Делать мне больше нечего, правду им говорить, чтобы они потом всем многовековым составом мне кости перемывали? – Не знаю, за кого вы меня принимаете, но это был самый обычный медосмотр. Ежегодный.
– Да, с твоим образом жизни, Джеймс, это, пожалуй, разумно, – покивал головой Доусон. – Вот, помню, я в своё время…
– Альберт!
Видимо, Доусон всё-таки умудрился вывести профессора Уайльд из себя, поскольку в следующую же секунду в его сторону полетел не возмущённый взгляд, а магия тишины, которая могла заставить молчать пару-тройку часов.
Глядя на то, как дуется слепленный Альберт Доусон, я подавил смешок, и хотел было уже откланяться, когда вдруг решил проверить одну свою мысль:
Конец ознакомительного фрагмента.