— Хигураши, — позвал голос сэнсэя, и от неожиданности я вздрогнула. Похоже, меня снова унесло в дальние дали, раз я не заметила, как все разошлись, и возле костра никого не осталось, кроме моей меланхоличной персоны и сидящего напротив учителя. И, кстати, не слишком дружелюбно настроенного, раз он обратился ко мне по фамилии. — Уже поздно. Иди спать.
Мой ответный кивок последовал почти на автомате. В сон ещё не клонило, но навязывать своё общество тоже не хотелось. Из двух зол, как говорится, выбирают меньшее. Поднимаясь и отдергивая одежду, я старалась не смотреть на Итачи, но тем не менее заметила краем глаза, что он за мной наблюдает, будто чего-то выжидая. Может, когда меня уже, наконец, след простынет.
— Спокойной ночи, сэнсэй, — бросила я через плечо, и даже мне показалось, что это «сэнсэй» прозвучало как оскорбление. Не помню, когда в последний раз называла его так, когда мы оставались один на один. Честно говоря, я думала, что Учиха привычно меня осадит, сказав, что не обязательно к нему так обращаться, но этого не произошло. Окончательно потеряв надежду, что мне хотя бы пожелают доброй ночи в ответ, я в расстроенных чувствах направилась в сторону своей палатки, но спустя пару мгновений услышала за спиной стремительно приближающиеся шаги.
— Постой.
Ноги будто бы вросли в землю, подчиняясь повелительной интонации учителя, но я так и не обернулась. Вот значит как? Сначала гонит на боковую, теперь передумал и просит задержаться. Мог бы и раньше определиться, что ему нужно! Звуки шагов, кажется, оборвались в паре метров от меня, но я всё так же и ухом не вела в их сторону. Должно быть, я очень глупо выглядела, застыв неподвижной безучастной статуей, но кого это вообще волнует?
— Мы можем поговорить? — «Поговорить? Господи, нет!» — подумала я, но почему-то вместо этих слов с губ сорвалось лишь скомканное «о чём?».
Холодный ветер так противно нырял под кофту, что в своих мечтах я уже нежилась в тёплом спальнике под размеренное сопение Сакуры и Ино. Но больше, чем холод, меня пугал Учиха со своими намерениями вести серьезные разговоры. Кажется, я уже говорила, что это не мой конёк. Внутри зародилось навязчивое, паническое желание слинять да поскорее. Резко развернувшись, я уже хотела выдать достойную отговорку, однако стоило мне встретиться взглядом с Итачи, как нужные слова разом выпорхнули из головы, и вся решимость канула в небытие. Мозги словно превратились в желе, и всё, что я могла, это молча смотреть в эти глаза, спокойные и опьяняющие.
— Думаю, нам лучше немного отойти от лагеря, — полушепотом проговорил сэнсэй, многозначительно окинув взглядом повсеместно расставленные палатки. А ведь он так и не ответил на мой вопрос. — Это личное. — От волнения тревожно кольнуло в груди. Неужто настолько личное? Если этот разговор не терпит лишних ушей, то впору готовиться к худшему. Решив, что после такого заявления сбегать будет совсем по-детсадовски, я обреченно кивнула. Что ж, Нами, похоже, настало время принимать взрослые решения.
Я плелась за Итачи, как на казнь, покорно свесив голову и внимательно глядя себе под ноги. Неожиданно он резко остановился, отчего я чудом не впечаталась в его спину, и жестом попросил его подождать. Затем нырнул в одну из палаток, а я так и осталась неловко переминаться с ноги на ногу снаружи. Почти сразу же оттуда послышались звуки открывающихся и закрывающихся замков и какое-то непонятное бормотание Кисаме. Некстати промелькнула беспокойная мысль, что Учиха идет на риск, вот так таскаясь со мной неизвестно куда и неизвестно зачем. Хошигаки, да и любому другому из «старших» явно бы эта сомнительная экспедиция не понравилась. Как-то это всё… подозрительно и неправильно.
Сэнсэй вернулся с каким-то свертком в руках, который он тут же развернул и накинул мне на плечи. Толстовка на молнии. Итачи заметил, что мне холодно, и специально зашёл за ней. Даже не знаю, от чего мне больше стало теплей: от нового слоя одежды или от мысли, что сэнсэй обо мне заботится. С трудом удалось спрятать счастливую, упорно пробивающуюся наружу улыбку. Влюблённая дурочка. И когда же это всё закончится?
— Идём, — едва слышно прошептал учитель, и я почувствовала, как его ладонь коснулась моей спины чуть ниже лопаток, чтобы слегка подтолкнуть. От этого невинного прикосновения по телу побежали мурашки, а щёки моментально вспыхнули, как маков цвет. Хорошо, что сейчас темно, и Учиха не видит моего лица, а то видок у меня, наверняка, еще тот.
Когда мы нырнули в чащу, миновав палатки, стало как-то не по себе, и это чувство с каждым шагом лишь усиливалось. Чем дальше мы удалялись от лагеря с трещавшим, интенсивно пожирающим поленья костром, тем более непроглядной казалась ночь. Фонарик, которым Итачи освещал дорогу, и вовсе замыкал весь мир на желтом, периодически пропадавшем, бегущем впереди пятне, и ничего другого, кроме него, видно не было.
— Эта тропа ведет к озеру. Там будет спокойнее, — тихо пояснил Итачи, но лично я никакой тропы не заметила. Для меня всё сливалось в один сплошной лес с хрустящими под ногами сучьями, но я решила поверить на слово, что она здесь всё-таки есть.
— А далеко ещё идти?
Внезапно нога за что-то зацепилась, и я словила мини-инфаркт, готовясь поздороваться лицом с почвой. К счастью, Учиха ловко подхватил меня под локоть, и я повисла на его руке, лишь слегка коснувшись земли коленом.
— Нет, мы почти дошли, — совершено буднично отозвался сэнсэй, будто бы и не спас меня только что от верного позора, и терпеливо дождался, пока я вернусь в строго вертикальное положение и отряхнусь.
И вот мы снова продолжили свой путь. От волнения сердце в груди заколотилось с новой силой, и даже руки стало немного потряхивать. Предстоящая беседа совершенно точно разделит наши с Итачи отношения на «до» и «после». И нутро мне подсказывало, что это «после» мне не понравится.
Не прошло и пяти минут, а вселенная вновь пустила в ход мой талант притягивать удачу. В фонарике что-то клацнуло, и он, интенсивно замерцав, намертво потух. Судя по интенсивным щелчкам, Учиха попытался его реанимировать, нажимая кнопку включателя снова и снова, но все усилия оказались тщетными.
Из груди непроизвольно вырвался тяжёлый вздох. Глаза начали адаптироваться к темноте, и, лишившись искусственного жёлтого света, лес перестал казаться таким непроглядным. Взгляд, как магнитом потянуло вверх, и я завороженно застыла, задрав голову. Над нами простиралось бескрайняя тёмно-синяя бездна, чуть посеребренная небрежной россыпью звёзд, а силуэты невесомых крон деревьев возвышались гигантским ажурным куполом.
— Это волшебно, — тихо прошептала я, вглядываясь в эту околдовывающую пучину над головой. Говорить это вслух в мои планы не входило, и впору было смутиться своего поведения, но об этом я тогда не думала. На душе вдруг стало так тепло и спокойно, будто меня и не одолевала паника всего пару минут назад. Будто не было в этом мире ничего, кроме этого бездонного сказочного мира. Щелчки рядом со мной резко прекратились. Итачи молчал, но я слышала совсем рядом его безмятежное размеренное дыхание. Взглянув на него краем глаза, я невольно заулыбалась: теперь он тоже смотрел в небо.
— К чёрту фонарик, — выдохнул сэнсэй, на что я утвердительно кивнула, запоздало сообразив, что этот жест он не увидит. Улыбка так и не сходила с моего лица. Мне нравилось, что мы думали об одном и том же, и хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Ощутив тёплое прикосновение на своей руке, я задержала дыхание, но не отстранилась. Пальцы осторожно, бережно переплелись с моими, и наши ладони соприкоснулись. Кажется, земля начала уплывать у меня из-под ног, и голова закружилась. Мы ещё долго стояли, держась за руки и глядя на звёзды, но о звёздах я больше думать не могла. Какие могут быть звёзды, когда самый лучший парень, которого только можно себе вообразить, держит меня за руку?
— Не замёрзла? — тёплое дыхание опалило щеку, и я что-то отрицательно промычала. Лицо так горело от волнения, что ни о каком «замёрзла» и речи быть не могло.
Небо начало светлеть, предвещая наступление сумерек, так что мы продолжили наш путь и уже через пару минут таки вышли к озеру. Простираясь от берега до берега, оно блестело огромным чёрным зеркалом, спокойным и величественным, и в его глянцевой глади ровным диском сияла луна. Словно кто-то пытался переплыть водоём на лодке и случайно утопил её точно посередине.
— Пришли.
Я облегченно перевела дух, но на смену облегчению пришла тревога, которая только усилилась, когда наши руки разъединились. Волшебство ушло. Всё возвращалось на круги своя.
— А здесь прохладнее, — за отстраненным замечанием я попыталась скрыть свою нервозность. Думаю, не удалось.
— Это из-за озера, — пояснил Итачи, подходя к краю отвесного травянистого берега. — Оно питается подземными водами, так что даже днем едва прогревается.
— Кажется, желающих искупаться ждёт тотальный облом, — вздохнула я. Плакали мечты Ино опробовать новые купальники. Если только она не увлекается моржеванием.
Учиха одобрительно хмыкнул. Обстановка стала менее напряженной, но вот надолго ли? В мою сторону больше не сочился подчеркнутый игнор, которым сэнсэй меня одаривал с самого утра, да и этот эпизод по дороге сюда всё не давал мне покоя… Может, намечающаяся беседа всё-таки не уронит мою самооценку на дно Марианской впадины?
Я поняла, зачем нужно было так далеко отходить от лагеря, только когда мы сели у обрыва, свесив ноги. Ночное озеро давало весьма веский повод не смотреть друг другу в глаза, а когда зрительного контакта нет, то и говорить становится гораздо легче. Но, даже несмотря на это, молчание слишком затягивалось. Где-то вдалеке начали жалобно перекрикиваться ночные птицы, и эти голоса, напоминавшие плач младенцев, пугали и убивали напрочь всю романтику момента.
— Итак, — я хотела придать своему голосу небрежности, но он предательски дрогнул. Несомненно, Итачи это заметил, — ты, кажется, хотел поговорить?
Учиха отозвался не сразу и с тяжёлым вздохом:
— Хотел. Вот только теперь я думаю, что зря всё это затеял.
— Можем тогда пойти обратно, — с надеждой предложила я, подперев подбородок ладонью и искоса глянув на сэнсэя. При свете луны было сложно достоверно определить, что отразилось на его лице, но мне показалось, что он коротко улыбнулся, встретившись со мной взглядом.
— Чего ты так боишься? — Вот ведь жук. Мог бы просто сказать «нет». — И хватит закатывать глаза.
— Я не закатывала, — нахмурилась я. У него что там, прибор ночного видения?
— Не отпирайся. Ты всегда при этом шумно вдыхаешь, так что я знаю это наверняка.
Пришлось прикусить язык. Эти Учиха с ума меня сведут своей проницательностью. Сначала один строит из себя всезнающего эксперта, теперь второй… И когда сэнсэй успел так хорошо изучить мои манеры?
— Так чего ты так боишься? — напомнил Итачи свой вопрос, когда пауза затянулась. Попытка уйти от ответа не удалась.
— Дело не в страхе, просто… — Я снова взглянула на Итачи. Он сидел, выжидающе склонив голову набок, словно прислушиваясь, и столь пристальное внимание меня смущало. — Просто… Я, похоже, знаю, о чём ты хочешь поговорить.
— Знаешь? — эхом переспросил сэнсэй, и я, отвернувшись, кивнула.
— О том, что я с утра учудила, верно?
Утвердительного ответа не прозвучало, но и отрицательного тоже. Видимо, вопрос изначально должен был звучать как-то по-другому, а я уловила суть лишь отчасти и, как всегда, всё испортила. Вернее, пошла по выгодному для себя пути.
— Это действительно было глупо, и мне за себя стыдно, — продолжила я, и губы дрогнули в нервной полуулыбке. — Прости. — Я говорила искренне, но на душе стало совсем паршиво. Как будто мои извинения были лживыми и неуместными. За что именно я извинилась? За своё поведение или за свои чувства?
Итачи хмыкнул. Хотелось спросить, что ж теперь-то не так, но я сдержалась. И снова повисло это тягучее молчание, от которого всё больше приходило убеждение, что нужно было помалкивать, и дать сэнсэю обо всём говорить самому. Я неловко поёрзала и вздохнула, вновь покосившись на Учиха. Не знаю, что творилось в его голове, но вид у него был крайне задумчивый, и мне хотелось вывести его из этого состояния.
— Раньше, когда я была маленькая, звёзды напоминали мне об отце. — На Итачи я больше не смотрела, но я была уверена, что он внимательно меня слушает. — Он преподавал астрономию в университете Осаки, и когда я смотрела в ночное небо, то думала, что он, должно быть, самый счастливый человек на земле, раз знает все звёзды по именам.
— А он вправду знал? — тихо спросил Учиха.
— Точно не знаю, но созвездия он определял с полувзгляда, — улыбнулась я. От меня не ускользнуло, что Итачи спросил об отце в прошедшем времени. Конечно, он ведь классный руководитель и видел мою анкету на поступление, где нужно было написать информацию о родителях, так что его смерть для него не секрет.
— Кажется, ты раньше о нём не рассказывала, — задумчиво заметил сэнсэй.
— Я старалась о нём не вспоминать, — без утайки призналась я. — Правда, я всё равно думаю о нём каждый раз, когда смотрюсь в зеркало. Во мне очень много от него. Взять хотя бы этот несносный цвет волос. Ей богу, меня всю начальную школу обзывали Морковкой. — Учиха честно попытался скрыть смешок кашлем, но ему не удалось. — Эй, не смейся! — пихнула я его в бок. — Это было очень обидно!
Итачи ещё раз посмеялся под моё недовольное фырчанье, а затем запустил небольшой найденный камушек в озеро. Не знаю, до куда он долетел, но всплеска воды я не услышала.
— Тебе просто завидовали. — Я с недоверием нахмурилась и уставилась на Итачи. Взглянув на меня, он как ни в чём ни бывало поддел прядь моих волос, покоившихся на плече, и пропустил сквозь пальцы. — Они красивые. Похожи на осень и небо на закате. — Так, я снова покраснела, а теперь еще и сижу с удивленно вытянутой физиономией и округлившимися глазами. Пауза слишком затянулась, и тогда Учиха, кашлянув в ладонь, отстранился. — Кажется, волосы у тебя были длиннее, когда мы встретились год назад, верно?
А, он про тот случай, когда меня приняли за суицидальную малолетку? Ну надо же, как завуалировал.
— Пришлось отстричь почти по плечи, — неохотно подтвердила я, приходя в себя и силясь скрыть смущение. — Испортились из-за резкой потери веса. — Сейчас они отросли. Не по пояс, конечно, как было раньше, но тоже неплохо. Уже не только собираются спокойно в хвост, но и при желании вплетаются в короткие косы.
Учиха понимающе кивнул и подробности расспрашивать не стал. Очевидно, почувствовал, что мне об этом говорить не особо приятно, хотя спроси он сейчас о чём угодно, я бы всё выложила на блюдечке с голубой каёмочкой, не задумываясь. Наверное, это к лучшему, что Итачи передумал говорить мне то, что хотел, иначе бы всё закончилось моими неуместными откровениями.
— А твой брат? На кого он похож? — сменил тему сэнсэй.
— Один в один папина копия, — при упоминании Яхико я непроизвольно оживилась и расплылась в улыбке. — Хочу позвать его на день открытых дверей посмотреть на мой позор, так что ты его, скорей всего, увидишь.
Наверняка то ещё будет веселье. Я в роли любвеобильного Лиса, Дейдара — в роли Маленького принца. Репетиции будут проходить весь август, во время каникул, и к тому времени между нами с Тсукури уже точно всё будет кончено. Интересно, сможем ли мы вообще спокойно находиться в одном помещении, не говоря уже об игре в одной постановке.
— На-ми.
— А? — я перевела недоумевающий взгляд на Итачи, и его губы дрогнули в полуулыбке. А, это снова произошло. Меня опять унесло. — Прости, задумалась. Ты что-то сказал?
— Да нет, забудь, — он продолжал всё так же загадочно улыбаться. — Ничего важного. — Не-ет, я явно пропустила что-то интересное. Чтоб тебя, женщина! Сосредоточься!
Руки заледенели. Холод, которым так и дышало озеро, начал липкими нитями ползти по телу, но мне так не хотелось, чтобы эти мгновения в компании сэнсэя заканчивались, что я упорно делала вид, что всё в порядке, и лишь украдкой растирала ладони. Мы ещё долго разговаривали о всякой ерунде, прыгая с темы на тему, но это происходило так легко и непринужденно, будто такие разговоры были для нас чем-то обыденным, будничным. Я и не думала, что рядом с ним может быть так… легко.