Как только брови деда сурово сходились на переносице, Франческа строила такую умильную и несчастную мордашку, что грозный Ульрих тут же таял, чувствуя виноватым самого себя: как он мог так напугать столь милого и кроткого ангелочка?
Время шло, спустя почти десять лет из похода и плена вернулся граф Вандом. Надеясь узнать о судьбе своей дочери, доблестный рыцарь первым делом явился в Шапеллот. О смерти юной супруги граф узнал ещё когда он находился в Святой земле. Изабелле каким-то образом удалось передать возлюбленному предсмертное письмо и сообщить о рождении дочери. Но Ульрих выставил наглеца вон, заявив, что отправил ребёнка в монастырь. С тех пор несчастный Вандом искал своего единственного ребёнка и больше не женился.
И вот теперь Жанне предстояло раскрыть Франческе правду.
Взяв себя в руки, она пыталась говорить как можно спокойнее:
– Ты вместе с Бертой отправишься в Шампань.
– Но почему в Шампань? У нас там нет родных, – не понимала Франческа.
– У тебя есть. Там живет твой отец, граф де Вандом. Он на хорошем счету у короля, и он сможет защитить тебя, – скрывая дрожь в голосе, пояснила графиня.
– Как? Разве мой отец не погиб в битве?
– Нет, он был лишь тяжело ранен, – виновато опустила глаза Жанна.
– Но я его совсем не знаю. Отчего вы решили, что он примет меня? – возразила девушка.
– Примет. Вандом искал тебя, – призналась графиня.
– Но поверит ли он, что именно я его дочь? – не сдавалась Франческа.
– Твоя мать, царство ей небесное, оставила письмо. Ты передашь его графу.
– Так значит, обо мне скоро станет известно и нашим врагам! – испугалась девушка.
– Этого не случится. Зная, что наш отец поддерживал противников короля, граф тоже скрывал от всех имя своей жены и твоей матери. Все считают, что он был женат на дочери барона Буланже. Барон был его другом и погиб в Палестине, впрочем, как и его дочь и все его рыцари, а потому никто не сможет опровергнуть историю Вандома. Она всем известна, – усмехнулась Жанна и поведала запущенную графом легенду: – Вандом познакомился с девушкой в Палестине, куда она отправилась вместе с отцом помогать раненым воинам Христовым. Они полюбили друг друга и с благословения отца обвенчались. Когда стало понятно, что женщина ждёт ребёнка, граф с верным рыцарем отправил жену домой. Но в отсутствие господина замок Бревьярд был разграблен. Жене Вандома удалось бежать и скрыться в монастыре. Там она родила девочку и умерла. Но следы ребёнка потерялись… И безутешный отец вот уже несколько лет ищет свою дочь. Так что, если тебя вдруг кто-то начнёт расспрашивать, будешь говорить, что твоя мать родила тебя в Ремирмонском аббатстве, где и скончалась сразу же после твоего рождения. Когда тебе стало известно, что твой отец вернулся из крестового похода и разыскивает тебя, ты покинула приют.
– Но… – хотела возразить Франческа.
– Хватит, – осадила её графиня. – Ты уже взрослая и должна все понимать. Ты обязана выжить и сделать всё, чтобы вернуть наш замок.
– Но как? – недоумевала девушка.
Графиня улыбнулась:
– Ты так хороша, – вздохнула она и, задумчиво разглядывая племянницу, провела кончиками пальцев по её щеке. – Это твоё главное оружие, дорогая. Ради женщин мужчины идут на подвиги. Всё меняется… Может завтра Филипп свернёт шею, и на трон сядет другой монарх, который будет помнить заслуги нашего отца и согласится вернуть Шапеллот его наследникам. А нет, то постарайся найти достойного рыцаря, достаточно влиятельного и сильного, что бы он мог противостоять Генриху Шампанскому.
– Но тётушка!
– Если ты не сможешь этого сделать, значит всё напрасно, – грустно вздохнула Жанна. – И наша жертва – тоже.
Взглянув на графиню, Франческа почувствовала, как сжалось её сердце. Впервые в жизни с ней разговаривали как со взрослой, и впервые в жизни она вдруг остро ощутила, насколько она любит и Шапеллот, и свою отважную тётушку. Поддавшись порыву, девушка рванулась и горячо обняла графиню.
– Обещаю, – выдохнула она, – Я верну наш замок!
Немного постояв так, они наконец решились разомкнуть объятья. Каждая прятала взгляд, не желая показать свои слёзы.
– Берта принеси шкатулку… Ту самую, – приказала Жанна, и нянюшка быстро выполнила указание. Графиня передала семейные драгоценности Франческе.
– Скажешь графу, что шкатулку передала аббатиса, – голос Жанны дрогнул.
– Хорошо, я сделаю всё, как вы сказали, – прошептала Франческа.
– Не переживай, милая, когда граф увидит тебя, то поймет, что ты его дочь, – утешала тётушка. – Берта позаботится о тебе.
Служанка склонилась в поклоне.
– Для меня это честь, mylady! – отозвалась она.
Военачальник, до этого времени лишь наблюдавший со стороны за семейной драмой, неохотно прервал прощание.
– Графиня, прошу прощения, но уже пора.
– Да, конечно, Жеральд, – согласилась Жанна и ободряюще улыбнулась племяннице. – Ну что ж, вперёд, Франческа!
Девушка в отчаянии крепко схватила руки тётушки.
– А что же станет с вами? Бежим вместе, я не переживу вашей бессмысленной гибели.
– Прости, любовь моя, – и, понимая, что они уже не увидятся, женщина вновь крепко обняла Франческу. – Это невозможно. Генрих не успокоится, пока меня не найдёт. Он не позволит мне спокойно жить. Меня ждёт либо монастырь, либо плаха. Так лучше умереть достойно! Ты – это все, что у меня осталось. А потому береги себя!
Напоследок Жанна поцеловала Франческу в лоб и, не в силах более вынести ни минуты мучительного расставания, резко развернулась и поспешила выйти из комнаты. Взбежав по винтовой лестнице на сторожевую башню, она замутнёнными горем глазами взглянула вдаль и прошептала в пустоту:
– О, Святая Мадонна, прости меня! Только защити её! Она ещё так юна, – и, сдерживая своё бессилие и злость, графиня оглядела стены замка.
У бойниц в полной боевой готовности ожидали врага лучники, во дворе слуги, подогревая смолу, суетились у жаровен, а небольшой отряд рыцарей распределился по стене: все готовились к защите крепости.
Проводив тётушку, Франческа последний раз окинула взглядом любимую комнату. Боль в груди казалась невыносимой, девушке так хотелось разрыдаться.
– Прошу вас, госпожа, пойдёмте, – проговорил Жеральд и открыл дверь потайного хода.
Девушка в растерянности продолжала стоять, но Берта, подхватив её под руку, потащила воспитанницу за собой. Военачальник провёл женщин по узкому коридору и, наконец, они увидели божий свет.
У стены их ждал рыцарь.
Его белая накидка с алым крестом светилась ярким пятном на сером унылом камне. Облаченный в плотную кольчугу и блестящий шлем, воин был вооружен длинным обоюдоострым мечом и тяжелым щитом. Франческа обратила внимание на эмблему графства, сияющую на его щите: золотая перевязь на красном фоне, окруженная шестью золотыми коронами. «Рыцарь Эльзаса», – поняла она.
Рыцарь подошел к девушке и, склонив перед ней колено, учтиво поцеловал её хрупкие пальчики.
– Мадемуазель, позвольте представиться, меня зовут Свен. Для меня честь служить вам! – и воин взглянул добрым, спокойным взглядом.
Франческа отметила его коротко подстриженные волосы и карие глаза. Он выглядел человеком любезным и обходительным, а может, просто хотел таковым казаться. У девушки перехватило дыхание, её ресницы затрепетали, а на щеках появился румянец. Никогда прежде к ней не прикасался посторонний мужчина.
– Госпожа, счастливого пути, я должен поскорее присоединиться к графине и моим рыцарям, – вырвал её из грёз голос Жеральда.
Большие глаза Франчески наполнились слезами, и она готова была броситься к старику в объятия.
– Но как же так, вы бросаете меня на произвол судьбы? – воскликнула она.
– Вам не о чём беспокоиться, вы можете полностью доверять Свену, – ответил Жеральд и скрылся в темноте тайного хода.
Франческа в полном смятении осталась стоять как вкопанная.
– Позвольте, я помогу вам, – предложил Свен.
– Благодарю, сэр[3] рыцарь, – смущённо пролепетала девушка.
Мужчина, обхватив за талию, подсадил Франческу на лошадь. Он же помог вскарабкаться в седло и Берте. Женщина недовольно пыхтела, но, понимая, что по-другому сбежать не удастся, терпела неудобства езды верхом.
Путники тронулись в путь. И только они скрылись в лесу, как с другой стороны к замку подошёл большой отряд Генриха Шампанского. Порывы ветра некоторое время доносили страшные звуки боя: протяжные завывания сигнального рога, угрожающий раскат сотен глоток и гулкие удары чего-то тяжёлого о каменные стены. В воздухе носился запах гари, а позже кровавое зарево коснулось низко опустившихся к земле облаков.
Франческа старалась не оглядываться и старательно сдерживала слёзы. И лишь когда небо разразилось неистовым ливнем, девушка позволила себе дать волю, и её горячие слёзы перемешались с прохладными струями дождя. Над головой грохотало и сверкало, но безумство стихии не пугало девушку, в её сердце клокотала невыносимая горечь и жгучая жалось ко всем, кто остался в замке. Перед глазами Франчески стояло прекрасное лицо любимой тетушки, и девушка, зажмурившись, упрямо прошептала:
– Обещаю, Жанна, твоя жертва не будет напрасной. Клянусь! Я верну наш Шапеллот. Чего бы мне это не стоило!
Путники не могли знать, как в это время, сумев проломить ворота, в замок хлынули полчища захватчиков. Защитники крепости сражались отчаянно, но их было мало, и они не могли устоять под натиском профессиональных убийц. Генрих дал приказ не щадить никого.
– Пусть все знают, как идти против меня и короля! – гаркнул он, и рыцари рьяно выполняли пожелание господина.
Жанна сражалась наравне с мужчинами, она видела, как редеют её ряды, как отчаянно бьются за каждый клочок её слуги, как, защищая свою госпожу, пал в неравном бою верный Жеральд, как дождь, смывая потоки крови, перемешивает людей с грязью. Но она не собиралась сдаваться и сражалась с упорством разъярённой тигрицы.
– Эту ведьму взять живьём! – сквозь шум дождя и боя орал Генрих.
Загнанная в угол Жанна понимала, какое бесчестье ожидает её если она попадёт в руки врагу. Продолжая отбиваться, женщина вскочила на бойницу башни. Так противник не мог атаковать её сзади и обезоружить. Очередной удар ранил графиню и, не удержав равновесие, она рухнула вниз.
Узнав о смерти Жанны, Генрих выругался и велел повесить её труп для всеобщего обозрения, но господину возразили его же воины.
– Эта женщина сражалась с отвагой, достойной рыцарей, и она заслужила уважения, – заявили они.
Граф поморщился и велел похоронить Жанну с почестями.
Глава вторая
Взбивая грязь раскисшей дороги, беглецы резво скакали мимо живописного озера Пьер-Персе. Тучи рассеялись, и солнце, игриво прикасаясь к изумрудной листве, беззаботно поблёскивало в хрустальных дождевых каплях. Утренняя свежесть постепенно таяла, и чем выше поднималось огненное светило, тем воздух становился жарче и тягостней, особенно после минувшей грозы. На пересечении двух дорог путники выбрали проселок, ведущий на северо-восток в герцогство Лотарингию, а затем на запад, в Шампань.
Сначала ехали в полном молчании, недавние события не располагали к разговорам, да и на полном скаку особо не поговоришь. К удивлению Свена, Франческа, оказалась прекрасной наездницей, да и старуха довольно уверенно держалась в седле и особо не отставала.
До Лотарингии они неслись галопом, лишь изредка давая лошадям и себе передохнуть. Преодолев душевное потрясение, девушка немного пришла в себя, правда, теперь периодически оборачивалась, как будто ожидала увидеть преследующий их отряд Генриха. Но первые десяток лье пути прошли спокойно, и беглецы сбавили темп.
Стараясь избегать многолюдных дорог и городов, Свен в точности следовал указаниям Жеральда и передвигался с осторожностью. Ему хорошо были знакомы эти края, и рыцарь выбирал самый короткий путь. Без препятствий путникам удалось миновать земли и пастбища мелких вассалов, в таких небольших деревушках они и пополняли припасы.
Прежде Франческа никогда не покидала родных мест. Но, несмотря на тяжесть давившую грудь, она была очарована красотой природы, и её переполнял восторг от увиденного. Во время полуденной жары компания останавливалась на берегу реки или возле ручейка, и в благодатной тени деревьев отдыхала, а как только жара спадала, они не спеша двигались дальше, пока солнце не опускалось за горизонт.
Ночуя в лесу, девушка старалась не роптать на своё жёсткое ложе из накрытых попоной прошлогодних листьев, совсем не похожее на её мягкую кровать в родном замке. В такие минуты Франческа заставляла себя вспомнить детские игры, когда она с крестьянскими ребятишками вот так же убегала в лес, где они из веток и листьев строили уютный шалаш.
Наконец просёлочная дорога привела всадников к Нанси, поселению на реке Мозель. Вдоль покатых брегов русла простирались заброшенные, поросшие сорняком поля, а далее на валу возвышался частокол из вкопанных в землю заострённых сверху брёвен. Стены окружал широкий ров, издалека крепость выглядела грозно. Но на самом деле частокол оказался гнилым и старым, ров местами сильно обмелел, a мутная вода в нём застоялась и воняла болотом.
Дальше за стеной виднелись невзрачные, ветхие домишки, а почти безлюдные улицы навевали уныние. Свену было пятнадцать, когда он поступил на службу к сюзерену этих земель, и он помнил времена, когда здесь, в плодородных угодьях Лотарингии, золотились хлебные колосья, зрели тяжёлые гроздья винограда, а на лугах паслись стада коров и овец. Но последние года выдались неурожайными, и это довело родовитых вассалов графа до нищенского существования, а местный народ – до голода.
От вида запустения сердце рыцаря наполнилось тоской и болезненно сжалось. Путники проехали по дороге к небольшому каменному дому, покрытому соломенной крышей. Из его трубы поднимался густой дым, а из-за высокого забора доносились голоса и металлический звон молота по наковальне. Минуя высокую ограду, путники спешились.
Из кузницы навстречу нежданным гостям вышел широкоплечий мужчина средних лет. Обтерев узловатой рукой пот с облысевшей головы, он проницательными карими глазами взглянул на Свена, и его простое лицо расплылось в широкой улыбке. Осанка хозяина и весь его уверенный вид выдавал в нем скорее воина, чем кузнеца.
– Свен, брат, где тебя черти носили? – засмеялся он.
Рыцарь подошёл, и мужчины, обменявшись рукопожатием, крепко обнялись.
– Удо, я отыскал дочь твоего хозяина, – ответил Свен и указал на Франческу.
– Значит, это и есть дочь графа? – взглянув на скромный наряд дамы, удивился кузнец.
Внешний вид стоявшей перед ним измотанной девушки вызвал у мужчины жалость и он, спохватившись, поклонился и пригласил путников пройти в дом.
– Прошу вас, госпожа, располагайтесь в моём скромном жилище.
Франческе никогда раньше не приходилось бывать в доме простого человека. Окинув любопытным взглядом нищенскую обстановку, она пришла в ужас.
Над открытом очагом в центре комнаты висел котел. Густой удушливый дым наполнял тесное помещение отвратительным запахом. В жилище кузнеца было темно, грязно и сыро. Вдоль стены и у окна стояло нескольких скамеек и грубо сколоченный стол. На земляном полу валялись кости, а маленькие окошки, затянутые бычьим пузырём, заросли паутиной, впрочем, как и все углы комнаты. Хозяин жил бок о бок с однорогой козой, а спал на соломенной скирде под крышей.
«О, Святая Мадонна! Если в такой убогой лачуге может жить человек, то мои апартаменты в замке просто райские кущи», – подумала Франческа.
В кузнице Удо приготовил для дочери графа лохань с тёплой водой, и девушка смогла умыться и освежиться. Выпив парного молока и заев его хлебной лепёшкой, Франческа легла спать на соломенную скирду, укрывшись войлочным одеялом. Рядом с ней улеглась и Берта.
Мужчины во дворе ещё долго и громко разговаривали, мешая уснуть, но усталость все же взяла своё и девушка задремала. Но хорошо выспаться Франческе все равно не удалось, её постоянно будили сначала голоса, а потом храп мужчин, периодическое блеяние козы, а в бок постоянно что-то впивалось.