« – Помилуйте, – снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, – уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда…»
( Из беседы профессора Воланда с Берлиозом на Патриарших прудах. М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»)
На ложе моем ночью искала я того,
Которого любит душа моя, искала его
И не нашла его.
Книга Песни Песней Соломона. Гл.3 ст.1
1.
Возле небольшого каменного колодца, прислонившись к придорожной ограде, сидел нищий старик. Он приходил сюда каждое утро в надежде на то, что кто-нибудь подаст ему кусок лепешки или горсть сладких фруктов. Всё его тело было в гнойных язвах, волосы на голове под повязкой сбились в один грязный ком. Ветхий балахон превратился в рваное до лохмотьев рубище, едва державшееся на костлявых плечах. Временами он сидел тихо, поджав под себя ноги, и только раскачивался, как маятник, из стороны в сторону. Временами что-то бормотал себе под нос, то ли проклятья, то ли молитву, закатывая глаза кверху так, что были видны лишь желтоватые белки гнойных глаз. Но уши его не пропускали ничего: ни одного звука, ни одного шороха, ни одного слова.
Старик вытянул черные худые ноги под палящее солнце, а голову спрятал в тени густо разросшегося дикого винограда, который прочно обвил лозой невысокий каменный грот. По желтым замшелым камням откуда-то из глубины этого грота приглушенно сбегал чистый ручей родниковой воды и с небольшой высоты спадал в колодец. Серебряные брызги звонко отскакивали в стороны от скользких камней, и несколько капель, долетая до старческой головы, прохладой орошали его лоб и виски. Бродяга с жадностью подставлял под живительную влагу морщинистое лицо, а для верности даже высовывал черный язык и проворно ловил им редкие капли.
Из-за угла ограды показались две женщины. Одна, что моложе, шла быстрым, легким шагом, другая едва её догоняла. Обе спешили к колодцу за водой, громко разговаривая на ходу. Старик, уловив близкое движение, тут же оборвал свое несвязное бормотание и весь превратился вслух, продолжая равномерно покачиваться из стороны в сторону.
– Ну, куда ты так спешишь, Рахиль? – взмолилась пожилая женщина. – Я едва поспеваю за тобой. Видишь, чуть дышу уже! Остановись хоть на минутку!
– Не могу, уважаемая Сиде! Матушка приказала мигом принести чистой воды из колодца для отца и брата. Они только что вернулись из Тивериады. Рассказывают такие удивительные вещи! Я ничего не хочу пропустить. Потом от матери ничего не добьёшься. У неё один разговор: «Не твоего ума дело, не твоего ума дело…»
– Но, Рахиль, красавица ты моя, – женщина пошла на хитрость, восхваляя косоглазую девушку. – Ну, расскажи хоть то, что уже услышала. Твоя мать и вправду такая скрытная, от неё ничего толком никогда не добьёшься. А сама знаешь, я вдова, откуда мне знать все новости, что на земле творится! Одна надежда на соседок. На тебя, моя голубица!
– Ну, хорошо, – сдалась Рахиль.
Женщины быстро поставили под струю чистой воды свои кувшины и присели возле колодца на камни. Нищего старика они даже не заметили, никто не поспешил дать ему куска хлеба, но это нисколько его не огорчило. Бродяга притаился, весь сжался и даже перестал дышать, ловя каждое слово.
– Отец рассказывал, – торопливо начала Рахиль, – что из-за озера к нам мессия пришел…
– Иии… важность какая! – тут же перебила её Сиде, всплеснув руками. – Мессия! Да этих блаженных на год по десятку к нам ветром заносит! С ума все посходили! Ждут прихода, а кого, и сами не знают!
– На этот раз говорят, что это точно он! – обиделась девушка. – Не хочешь слушать, я пошла! И кувшин мой уже набрался, – она резво подскочила со своего места.
– Подожди, дочка! – испугалась Сиде. Она схватила Рахиль за руку и притянула обратно на камень. – Не обижайся на старую женщину. Рассказывай, прошу тебя! Я больше слова не скажу!
– Ну, ладно же, – согласилась девушка. Уж так ей хотелось всё рассказать соседке, что уговаривать её Сиде долго не пришлось. – Только быстро, а то матушка ругать будет. Так вот, мессия этот будто из мертвых всех воскрешает, калек и больных лечит одним только прикосновением. Бесов из одержимых изгоняет, так они его боятся! И те, кого он излечил, за ним всюду следуют и его учение проповедуют. Вроде пророками их называют. Уже сто человек набралось!
– Да ну, глупости какие! – не сдержалась опять Сиде. Она отмахнулась от молодой соседки рукой. – Такую толпу, попробуй, прокорми! Есть-пить они что будут в дороге? Сама подумай, Рахиль, сказки всё это!
– Да, нет же! Этот мессия сам их кормит! – с воодушевлением продолжала девушка. – То один хлеб на всех поделит, то рыбу!
– Ой, Яхве милостивый! – уже совсем не выдержала старая женщина. – Сколько лет на свете живу, таких небылиц ещё не слыхала! Как можно одну лепешку на сто человек поделить! О, Яхве! Яхве! Глупости какие!
– Не глупости, почтенная Сиде! Так отец рассказывал! Я своими ушами всё подслушала.
– Значит и отец твой небылицы рассказывает уважаемым людям! И как ему только не совестно голову морочить…
Соседки быстро поднялись и стали отряхивать одежду от пыли. Обе были будто чем-то недовольны: одна, что ей не верят, другая, что потратила время на пустую болтовню с глупой девчонкой. Бродяга снова затянул свою унылую песню и протянул руку в сторону мимо проезжающей повозки, запряженной ослом. Возница бросил ему под ноги ломоть лепешки.
– Возблагодарит тебя Небо за щедрость твою, – проговорил старик и тут же стал рвать хлебную мякоть черными зубами и медленно пережевывать.
Женщины презрительно смотрели на его страшные язвы и боялись приблизиться к своим кувшинам.
– Это уже пятый за эту неделю, – тихо проговорила Сиде. – Повалили к нам в селение как горох из дырявой торбы. И тоже всё про какого-то мессию говорят. Ждут его, ищут! Надеются, что он их вылечит! Горемыки… а страшные какие. Только заразу по земле разносят. Гнать таких надо…
Но она не договорила. К колодцу, откуда не возьмись, подошла богато одетая женщина. На её руках горели золотые браслеты. Соседки молча посторонились и уступили ей место возле колодца. Та, не обращая внимания на женщин, достала из складок хитона маленькую чашу и протянула под струю воды. Чаша была очень изящная, с изогнутой ручкой, чеканная замысловатым рисунком. «Неужто золотая?» – подумала Сиде, а вслух сказать побоялась, только слегка толкнула соседку под локоть, мол: гляди и запоминай. Но Рахиль и так уже давно стояла, открыв рот от удивления. Она позабыла и про свой кувшин, и про угрозы матери. Даже бродяга перестал жевать свою лепешку и ближе придвинулся к колодцу. Он, как заколдованный, смотрел на яркие, играющие на камнях колодца солнечные блики, отраженные от великолепного сосуда.
– Мессия идет! – вдруг выкрикнул старик. – Он уже рядом!
От неожиданности все женщины вздрогнули разом. Чаша чуть не выскользнула из рук незнакомки. Она внимательно стала всматриваться в лицо старика.
– Что ты хочешь мне сказать, несчастный? – голос женщины звучал тихо и вкрадчиво. Она сделала шаг к нему, но завидев гнойные язвы, отступила немного назад. Полуслепые глаза старца раскрылись ещё больше, взгляд прояснился. Он отыскал ту, которая не побоялась с ним заговорить. Затем долго рассматривал красивое женское лицо и чему-то улыбался.
– Ты обретешь счастье, Саломея! Любовь! – тихо проговорил старик. – Эта любовь затмит для тебя весь мир. Но ты её очень быстро потеряешь… да, да, очень быстро потеряешь, потому что он не для тебя одной, он для всех нас…
Зачарованная странной непонятной речью женщина наклонилась к самому лицу старика.
– Кто он, скажи? – почти шепотом произнесла она. Бродяга только закачал головой.
– Не знаю, не знаю, – голова его поникла, взгляд сразу же потух.
Женщина выпрямилась, с нескрываемым сожалением сжала губы. Она выплеснула из чаши воду и положила её на голые ноги старца.
– Возьми! А то тебе и воды здесь никто не подаст, – мрачно взглянула в сторону перепуганных женщин и собиралась уже уйти.
– Постой, постой! – старик схватил чашу и спрятал её на груди под лохмотьями. – Он уже рядом, он уже близко! Найди его, Саломея! Слышишь, найди…
Незнакомка только кивнула головой, запахнула хитон и быстрыми шагами скрылась за поворотом улицы, как будто её и не было вовсе.
– Кто эта странная женщина, старик? – Сиде мгновенно набросилась на бродягу. – Ты её знаешь? Почему она отдала тебе такую дорогую вещь?
В словах звучала угроза, и бродяга почувствовал, что нужно убираться отсюда подобру-поздорову. И как можно скорее. Он схватил свой обломанный посох, подобрал свободной рукой подол рубища и заковылял вдоль забора в другую сторону. Испуганно оглядываясь и отмахиваясь рукой от незримого преследователя, к груди он прижимал бесценный подарок, боясь выронить его по дороге. Соседки долго смотрели ему вслед, затем подхватили свои кувшины на плечи и разошлись по домам, спеша поскорее рассказать всё увиденное домочадцам…
– Мириам, где ты так долго была? – девочка проснулась, когда женщина села в крытую повозку и по неосторожности нечаянно задела ноги ребёнка.
– Не бойся, Сарра, это я.
– Я вижу, что это ты, – девочка проснулась окончательно, потерла со сна глазки и обхватила женщину тонкими ручонками, звонко поцеловав в щеку, прижалась к родному теплу. – Я спрашиваю, где ты так долго ходила? Ты принесла обещанные сладости?
Мириам вспомнила, что хотела зайти на базаре в лавку, но после встречи у колодца с нищим всё смешалась в её голове.
– Ты бледная, очень бледная, сестрёнка, – печально проговорила Сарра. – Ты чем-то напугана или расстроена. Меня опять никто не захотел взять к себе в дом, да, Мириам?
– Не болтай глупости, девочка, – улыбнулась женщина, тронутая такой нежданной заботой. – Ты голодна, Сарра. Прости меня, я забыла зайти в лавку за сладостями… Яруф! – позвала она возницу.
– Что угодно, госпожа?
– Едем мимо базара. Нужно купить всё необходимое, чтобы добраться домой Мы возвращаемся. Итак много времени потеряли в напрасных хлопотах.
Яруф звонко взмахнул в воздухе кнутом, а девочка радостно захлопала в ладоши. Наконец-то после целых двух недель путешествия по разным городам Галилеи она снова окажется в красивом доме Мириам. И зачем только понадобилось возить её по чужим семьям, ведь сразу было ясно, что она никому не понравится, и никто не захочет взять её в свой дом. Её любит только Мириам! А с нею у неё будет и дом, и своя семья. Сарра ещё сильнее прижалась к стройному стану молодой женщины и закрыла глаза.
– Ладно, спи, непоседа, – Мириам ласково поцеловала головку ребёнка и укрыла её своей накидкой. – Дорога ещё дальняя…
2.
Серая длинная ящерица нежилась на раскаленном камне. От истомы она даже перестала ловить горячий воздух тонким, как нить, языком и закрыла глаза. Солнце стояло в зените, и песок звенел от обжигающих лучей. Мертвая часть равнины напоминала пустыню, поросшую колючками и сорной выгоревшей на солнце травой. Пастухи не гнали сюда летом скот, зелени и водопоя в этой части равнины не было. Только выжженный песок да мертвая земля. Возле камня неподвижно лежал человек.
Веки путника вздрогнули, глаза едва приоткрылись. Ящерица не обратила на него никакого внимания и продолжала греться на солнце. Глубокие трещины на камне плыли перед глазами, спутываясь в один клубок из черных змей. Ещё утром одна такая змея укусила его за ногу. Он не мог идти, шевелиться, говорить. Горячий пустынный воздух обдувал смуглые скулы путника, но его исхудавшее тело только ещё больше вздрогнуло от озноба.
Вдруг на камень набежала лёгкая тень. Ящерица мгновенно проснулась от векового сна и быстро юркнула в расщелину камня. Путник ещё раз попытался открыть глаза. Перед ним стояла маленькая девочка в сером хитоне с платком на голове. В руке она держала букет из колючек. Она разглядывала мужчину, не скрывая своего детского любопытства, и стояла так близко от него, что можно было дотянуться до неё рукой. Ему очень захотелось позвать её и попросить помощи, но губы не хотели ничего говорить. Только беззвучные хрипы раздирали пересохшее горло.
Заметив, что человек приоткрыл глаза, девочка сорвалась с места и кинулась бежать на голоса. Её уже искали, и сейчас будет строгий выговор за непослушание. Прижимая колючки к груди, она неслась к повозке и со всего разбегу ударилась ногой о колесо.
– Сарра!!! – Мириам подхватила ребёнка. – Разве можно так далеко уходить от нас. Здесь опасно! Очень опасно! Скорпионы, змеи, разбойники! С тобой может случиться, что угодно. Я отвернулась только на минуту, а тебя уже нет… Сильно ушибла ножку?
– Нет, не сильно! Там разбойник, – Сарра уже отдышалась и показывала рукой в ту сторону, откуда прибежала.
Яруф, услышав слова девочки, тотчас полез в повозку за длинным дамасским ножом. Мириам только покачала головой. Слуга был уже стар, но свою хозяйку в беде ни за что не оставит, будет защищать до последнего вздоха.
– Яруф, ну какие здесь разбойники, – женщина стала растирать Сарре ушибленное колено. – Эту часть дороги все обходят стороной. Проклятое место. Разбойникам здесь нечему поживиться. Да и грабить нас бесполезно. У меня ничего ценного нет.
– Как нет?– удивилась Сарра. – А это разве неценное?
Она показала на золотые браслеты.
– Из-за них нас и убьют, – согласился слуга с маленькой девочкой.
Мириам быстро сняла украшения, спрятала в складках одежды.
– Немедленно в повозку! Лошади уже отдохнули, и мы можем ехать дальше… А если поедем быстрее, то уже к вечеру выберемся на оживленную дорогу возле озера.
– Нет! – Сарра стала вырываться из рук женщины. – Ему нужна помощь. Он там лежит… как мама…
Мириам сразу же выпустила девочку из рук. Она застыла, чувство тошноты подкатило к самому горлу. Какой-то несчастный умер посреди пустоши, а бедный ребёнок нашел его тело.
– Он живой, – зашептала Сарра, дергая неподвижную женщину за юбку туники. – Пойдем, я покажу.
– Яруф, привяжи коней покрепче. Нужно посмотреть, кто там лежит, – решилась Мириам.
– Госпожа, прошу вас, – взмолился старый слуга, – не ходите туда. Если мы начнем рыть могилу этому несчастному, то и до вечера не выберемся отсюда. Пусть он достанется зверью. Ведь им тоже нужно что-то есть.
Но все уговоры были напрасны. Яруф знал, уж если что-то взбрело в голову его хозяйки, то ничего тут не поделать. Он молча пошел доставать из повозки воду и старое покрывало для погребения.
Девочка быстро отыскала большой приметный камень среди сотни точно таких же. Путник лежал на старом месте, только теперь глаза он не открыл. Мириам внимательно осмотрела его ноги. Одна посинела и распухла, другая вся была в старых шрамах от язв. Она пыталась прослушать его сердцебиение, но с большим трудом расслышала только два удара. Сомнений не было: человек умирал.
– Мы можем его не довезти, Сарра, но стоит попытаться спасти его.
Вдвоём со слугой Мириам перенесла странника в повозку. Он был таким лёгким, что приходилось только удивляться, в чём ещё держалась душа этого несчастного человека. Устроили его, как можно удобнее, на самом дне, постелив на жесткие доски покрывала и разное тряпьё. Женщина опасалась дорожной тряски. Первым делом осмотрела распухшую ногу. Две кровавые, чуть приметные точки запеклись на щиколотке. Укус змеи. Темная синева уже успела расползтись по всей голени. Странно, что он ещё жив… Из дорожной сумки Мириам достала бальзам. В маленьком прозрачном сосуде была бесценная жидкость – противоядие. Одна старая иудейка открыла ей секрет даров Мертвого моря. Такой состав лекарства помогал от укусов различных змей, Мириам уже не раз испробовала его на неосторожных рабах. Сделав несколько небольших надрезов в месте укуса, смазала им раны и немного влила в рот мужчины. Смочила кусок жесткого холста водой и принялась обтирать ему руки, ноги, шею и грудь. Лицо вытерла аккуратно и нежно. Она сидела рядом с несчастным путником и всматривалась в его лицо. Красивым его нельзя было назвать. Тонкие запекшиеся губы превратились в одну рану, узкий лоб весь в глубоких морщинах, скулы обтянуты бескровной кожей. Вот только длинные ресницы и прямой нос не вызывали явного отвращения. А глаза так и оставались закрытыми. Он не проявлял никаких признаков жизни. Только по едва пульсирующей жилке на виске, она знала, что он ещё жив.