— Потому что, — спокойно, но твёрдо ответил Кай. — Хочешь без приключений доучиться до одиннадцатого класса? Веди себя как среднестатистический ученик и не выделяйся. Будешь так делать, и он, — Кай кивнул в сторону учительской, где остался Иосиф Кириллович, — от тебя в скором времени отстанет. А сегодня ты зря блеснул умом.
И Кай ушёл. Я даже возмутиться не успел.
Что это ещё такое? Что за дурацкие советы? Он что, хочет, чтобы я выглядел тупым в глазах остальных? Видимо, так и есть.
На параллели было два десятых класса — «А» и «Б». В «А» собрали гордость школы, учеников с высокими перспективами на будущее. В «Б», как мне объяснял директор при первой встрече, были ученики послабее. То есть вывод напрашивался сам собой. Баллов к положительной репутации знание математики мне не прибавляло. Но после того, как я посоветовался с бабушкой, мы решили, что рисковать и идти в класс «А» не стоило. Всё-таки далеко не все предметы я знал так хорошо, как хотелось бы, да ещё и эта информатика… Естественно, что пойти в класс «Б» было куда разумнее.
По крайней мере, на первый взгляд.
***
Домой я вернулся выжатый как лимон. Мне показалось, что все эти любопытные взгляды вытягивали из меня энергию. Именно взгляды, ведь никто со мной так и не заговорил.
Мой новый класс весь день вёл себя так же тихо, как и на первом уроке. Все ходили как замороженные, иногда посматривая то на меня, то на Кая. Хоть Кай и вызывал у меня жуткие подозрения, но отсаживаться от него я не спешил. Как-никак, а рядом со мной хоть кто-то. Было бы гораздо хуже, сиди я один. Поэтому я пока что смирился с местом у прохода, решив, что если буду чувствовать дискомфорт, то пересяду на отдельную парту через неделю-две.
Бабушка дома встретила меня свежеиспечёнными оладьями и вопросами о том, как прошёл мой день. Бросив рюкзак в свою комнату, я сразу отправился есть. Бабушкины оладьи — это чудо! А за столом, улавливая перерывы между набитым ртом и пустым ртом, я рассказывал, что увидел и как всё прошло.
А прошло всё не так уж и плохо. Я сказал, что кроме меня там был ещё один новичок и что нас посадили за одну парту. Подробности странной реакции других школьников на него я решил опустить. Дальше в рассказ попали Иосиф Кириллович и остальные одноклассники. Правда, о них я пока мало что мог рассказать. В конце концов, я даже их имена не запомнил. Запомнился мне только тот парень, что похвалил меня за удачное выступление у доски. Как же его звали?
Впрочем, он мне и не представлялся. Всё ещё впереди.
Мысли омрачил Кай. В отличие от него, меня было кому похвалить. Да, конечно, я был согласен, что не всем пришлось по душе моё правильное решение примера. Но что мне было делать, когда я и сам не ожидал, что окажусь у доски на первом же уроке?
В завершении я признался, что пока что ни с кем не подружился. Бабушка понимающе кивнула и улыбнулась.
— Ещё успеешь, Сеня.
Опять Сеня!
Я привычно надулся. Бабушка прекрасно знала, как я не любил эту форму своего имени.
Потом я отправился в комнату изучать расписание и снова вернулся к обдумыванию слов Кая. Он посоветовал мне отказаться от дополнительных занятий. Но я не мог. Спасибо ему за совет без причин, конечно, но воспользоваться им у меня не получится.
Просмотрев расписание, я обнаружил, что в среду у нас пять уроков, а в субботу — вообще четыре. Идеальные дни для того, чтобы помучить школьный компьютер. Пожалуй, так и скажу Иосифу Кирилловичу.
Среда и суббота.
========== Глава третья. ==========
Утро второго дня я встретил в школьном туалете на третьем этаже, как ни печально это признавать. Согнувшись пополам, я цеплялся руками за стены кабинки, судорожно вспоминая, закрыл ли щеколду, пока меня выворачивало наизнанку. Рвотные позывы соизволили прекратиться относительно нескоро, и я, хватая ртом воздух, уселся на пол, поздно спохватившись, что в общественном туалете вообще лучше ни к чему не прикасаться. А тем более — садиться. Пусть это и школа.
По моим предположениям во всём виноваты бабушкины оладьи. Вернее, виноват я сам, так как явно переборщил с их количеством. Объедаться на ночь жирной пищей было плохой идеей. Ещё хуже было решить, что можно позавтракать парочкой оладий, когда я и так проснулся от неприятного чувства тошноты.
Отдышавшись, я поднял глаза на изрисованную стену кабинки. Пальцы чувствовали длинные неровные борозды, когда я неосознанно искал, за что бы ухватиться, дабы ненароком не ухнуть лицом в непроглядную глубину белого друга. Большинство надписей не несли особого интеллектуального смысла. Маты чередовались с признаниями в любви. Очень романтично. Я заметил несколько посланий, адресованных парням. В мужском-то туалете.
Усмехнувшись, я мысленно представил, каково кому-то понять, что одно из посланий адресовано ему. Наверное, весьма «весело», только если это не взаимно.
Школьная матерная лексика не отличалась особой фантазией. В моём городке, правда, встречались выражения и посерьёзней. Складывалось ощущение, что здесь соревновались, кто изобретёт матерное выражение покруче. Отметив для себя пару высказываний, я решил, что с удовольствием отдал бы приз именно им. Жаль, у меня нет такой возможности.
Отряхнув руки, я нажал на рычаг смывания. Вода противно зашумела, смывая остатки моего завтрака. Я поднялся на ноги, на мгновение ощутив, как кружится голова.
Так, Арсений, стоять. Тебе хватило и того, что несколько удивлённых школьников смотрели тебе вслед, когда ты, дойдя до нужного кабинета, прижал ко рту руку и понёсся в противоположном направлении.
Кажется, я даже слышал, как какая-то учительница кричала мне о том, что в школе нельзя бегать. Объяснять ей, почему же я, собственно, бегаю, было совсем некогда. Если наткнусь на неё снова, объясню ей всё в красках. И подробностях.
Открыв щеколду, я уже был готов выпорхнуть из ненавистного общественного туалета, как мой взгляд остановился на ещё одной кривой надписи, нацарапанной на двери кабинки. Череп с перекрещенными костями, наподобие пиратского символа, имел под собой многозначительную подпись:
«Сдохни, Кай».
Меня передёрнуло. Кай? Сдохни? Надо же… А я-то решил, что кабинка в мужском туалете годится только для признаний в любви.
Надпись была нацарапана грубыми резкими линиями. Писали это явно в озлобленном состоянии.
Я ненароком вспомнил лица одноклассников в тот момент, когда Кай переступил порог кабинета. Те эмоции, что я увидел на их лицах, сразу же сложились с эмоциями, заложенными в эту надпись. Похоже, в прошлом Кай пользовался в школе особой популярностью с противоположным эффектом.
Постояв ещё некоторое время у закрытой двери, я решил, что сегодня нужно попробовать сделать хоть какие-то шаги навстречу одноклассникам. Хотя бы к тому парню, что вчера оценил моё решение у доски. Да, целью я выбрал именно его. Вторым вариантом был Кай, но с Каем наверняка всё получится сложнее. Ему явно неинтересно общение со мной, как, впрочем, и со всеми остальными.
Мальчик с проблемами, как выразился Иосиф Кириллович. А мне и своих проблем хватает.
После того как я покинул кабинку, то рискнул опробовать ненадёжного вида раковины. Опасливо протянув руку, я повернул кран, ожидая, что он и вовсе не работает. Но — о чудо! — пусть и со скрипом, но вода пошла, и даже тёплая, а не ледяная. Обрадовавшись такому повороту событий, я вымыл руки и тщательно прополоскал рот, после чего глубоко вдохнул и вернулся в коридор как раз в тот момент, когда прозвенел звонок.
— Чёрт, — шепнул я себе под нос и ускорил шаг, направляясь к нужному кабинету.
Перед тем, как юркнуть внутрь, я заметил идущую из учительской Елену Анатольевну — ту самую, что первой обратилась ко мне вчера. Я на мгновение застыл, залюбовавшись. Она была красивой женщиной, кажется, крашеной блондинкой с идеально уложенными локонами на манеру голливудских звёзд. Белая блузка с кружевами и обтягивающая юбка с завышенной талией выделяли её на фоне сереньких учительниц, которыми кишела практически любая школа.
Елена Анатольевна разрушила мой стереотип. Я-то считал, что среди учителей таких, как она, не бывает.
Тем временем Елена Анатольевна подошла ко мне, держа в руках журнал, улыбнулась и спросила:
— Привет, Арсений. Чего стоишь в дверях? Проходи, урок ведь уже начался.
— А, — глупо выдал я, вспоминая расписание.
У нас ведь литература. Получается, она учительница литературы? Повезло. Ещё бы преподавала интересно — и вообще замечательно будет.
— Да, конечно, — пробормотал я и зашёл в кабинет первым.
Ученики сразу же начали разбредаться по своим местам. Я заметил вчерашнего парня на первой парте, подмигнувшего мне и махнувшего рукой в знак приветствия. Я отделался быстрым кивком в надежде на то, что это хороший знак и хоть один друг в этом классе у меня всё же появится.
Кай сидел на своём месте в той же позе, что и вчера — облокотившись на парту и подперев рукой голову. Когда следом за мной в кабинет зашла Елена Анатольевна, все встали, поздоровавшись. Кай тоже встал, только как-то лениво и медленно. Я подошёл к нашей парте, быстро выудил из рюкзака тетрадь с ручкой, взглянул на Кая, но поздороваться с ним не решился.
Наступила секундная тишина. Елена Анатольевна, положив журнал на преподавательский стол, обвела нас всех взглядом и остановилась на Кае. Заметив это, я нервно прикусил губу. Да что же ему такое нездоровое внимание уделяется?
— Кай, — укоризненно произнесла учительница его имя. — Ты ведь должен помнить, что в нашей школе не рекомендуется носить джинсы.
Я не удержался и посмотрел, во что он был одет. Чёрная рубашка, застёгнутая до самого верха, и тёмные джинсы. Тёмно-синие.
— Я ведь не в красных спортивных штанах, — преспокойно ответил Кай. — Сойдёт.
— Не сойдёт, — усилила напор Елена Анатольевна. — Правила касательно внешнего вида устанавливаются директором. Вам и так позволено носить всё что угодно, но не джинсы! Это школа!
— Это не школа, это свинарник, — парировал Кай.
И, надо признать, удачно парировал. Елена Анатольевна после его последнего выпада заметно покраснела от злости, но лезть к нему перестала.
— Пожалуйста, помни о правилах, — напоследок сказала она и жестом разрешила классу сесть.
— Непременно.
Я уловил в голосе Кая нескрываемый сарказм. Не заметить его было невозможно, поэтому я с трудом представил, каких усилий стоило Елене Анатольевне сдержаться, чтобы не продолжить беседу. Вряд ли он её провоцировал. Скорее, открыто выражал свои чувства касательно того, что его пытаются подвести под общую черту.
Каю наплевать на всё. Могу поспорить, что бы ему ни говорили, он ничего не будет делать так, как нужно остальным. Эдакий протест. Только вот против чего? Хороший вопрос.
***
После урока Елена Анатольевна задержала меня. Вернее, не совсем так. Подозвала меня к себе и сказала, что Иосиф Кириллович ждёт меня в учительской, чтобы отдать список учебников.
— Зайду прямо сейчас, не проблема, — ответил я и, распрощавшись с ней, самым последним вышел из кабинета.
Мои одноклассники, как я успел заметить, любили передвигаться по школе кучкой. Или двумя кучками — мальчики отдельно, девочки отдельно. Сейчас же они шли дружной толпой к лестнице. Я попытался вспомнить, какой следующий урок. Вспомнить не удалось, поэтому я полез в рюкзак за расписанием, остановившись в коридоре у стеночки, чтобы меня кто-нибудь ненароком не сшиб.
Информатика. Компьютерный класс на четвёртом этаже.
Замечательно. Вот и пришёл мой личный ад.
Застонав про себя, я всё же направился в учительскую, чтобы встретиться с Иосифом Кирилловичем, забрать у него список учебников и заодно сообщить о своём решении касательно дополнительных занятий.
Когда до учительской оставалось несколько шагов, путь мне преградили несколько человек, которых я не знал. Трое парней и девушка-блондинка с прямыми волосами до пояса, держащая одного из них под руку. Я внимательно на них посмотрел, почуяв неладное. Похоже, они старше — младшие обычно не ведут себя так нагло. Значит, одиннадцатый класс.
Тот, к которому прижималась девушка, выглядел весьма самоуверенно. Широко расставленные ноги, руки в карманах брюк, приподнятая голова и насмешливый взгляд. Русые коротко стриженные волосы, кроме «гребешка» сверху, подкрашенного в белый цвет. Похоже, местный красавец.
Я невольно провёл аналогию с крутыми парнями из моей старой школы. Такие, конечно, были и там, но выглядели иначе.
— Ты ведь новенький из десятого «Б», да? — спросил он тоном, не терпящим неуважения.
— Да, — спокойно ответил я.
А зачем сопротивляться? Ну, спрашивает человек, почему бы не ответить?
Главарь, как я его мысленно окрестил, переглянулся с двумя другими парнями, после чего снова обратился ко мне.
— Так это правда? — он прищурился.
— Что правда? — искренне не понял я.
— Кай вернулся? — этот вопрос был задан значительно тише и с какой-то осторожностью.
До меня только сейчас дошло, что, скорее всего, это бывшие одноклассники Кая.
Интуиция подсказала мне, что что-то здесь не так. Захотелось соврать, что это неправда и никакого Кая я не знаю. Но был ли смысл? Кай — не невидимка, а школа — не замок. Рано или поздно они столкнутся нос к носу, и от моего вранья сейчас никому легче не станет.
Взвесив все «за» и «против», я решил сказать честно.
— Правда.
Парень недовольно ощетинился и цыкнул.
— Вот ведь сука, — зло выплюнул он.
Похоже, Кая здесь не особо любят.
— Где у вас следующий урок? — снова спросил он, прервав ход моих мыслей.
Я молча протянул ему листок с расписанием. Главарь, скользнув по нему взглядом, нашёл нужную строчку и почти сразу вернул мне лист, а потом обернулся к своей свите.
— Пошли, парни, поговорим со старым другом, — на последнем слове он сделал явное ударение и, одобрительно глянув на меня, бросил напоследок: — Спасибо.
Отвечать ему я не стал, пережидая, когда они пройдут мимо.
Я только что сдал Кая. Причём не знаю, кому именно и для каких целей. Пришлось лихорадочно соображать, что делать дальше. Использовать лестницу с другой стороны, чтобы первым добраться до кабинета и предупредить Кая? Вряд ли я успею. Сотового телефона у меня не было, точно так же как и компьютера. Да даже если бы и был, номера Кая я всё равно не знал. Предупредить его не представлялось возможным.
Ко мне подошла Елена Анатольевна, только что закрывшая кабинет, в котором у нас проходили занятия.
— Ты же вроде в учительскую шёл?
— Да. Иду, — сказал я, а сам не отрывал взгляда от удаляющихся спин тех парней. — Они одиннадцатиклассники?
Елена Анатольевна проследила за моим взглядом и кивнула.
— Это с ними раньше учился Кай? — задал я следующий вопрос.
Учительница ощутимо напряглась. Перед тем, как ответить, она выдержала достаточно длительную паузу.
— Да, — нехотя сказала она. — Тебя беспокоит Кай? Он говорил тебе что-то плохое?
Я удивлённо посмотрел на неё.
— Нет.
— Кай сложный человек. Не понимаю, почему Иосиф Кириллович посадил тебя вместе с ним… Если хочешь, можешь пересесть на другую парту, здесь это не запрещено.
— Я знаю, — поспешно ответил я. — Кай сказал мне то же самое.
Елена Анатольевна поначалу замерла, но после приятно улыбнулась.
— Вот как? Что ж, тогда выбирай любую свободную парту…
— Но я не хочу. Не хочу сидеть один в первые же дни и чувствовать себя белой вороной. Мне так спокойнее, — пояснил я, а Елена Анатольевна непонимающе смотрела на меня. Похоже, она совсем не ожидала от меня такого ответа.
Да, причина весьма странная, ведь с таким же успехом я мог пересесть к тем, кто сидел один. Но с Каем я, по крайней мере, уже знаком. Хоть как-то. Я совершенно не представлял, как можно пересесть к кому-то незнакомому. Да я даже имён практически всех остальных одноклассников не знал! Разве что некоторые фамилии запомнил на перекличке. Поэтому Кая я рассматривал как единственный возможный в первое время вариант.