***
Хеймдалль открыл мост сразу же, как только позвал Тор, и вот уже склонял голову в приветственном поклоне.
— Змеиный мир пошёл тебе на пользу, — отметил он, и Тор сразу же осмотрел себя, только теперь заметив, что даже не вспомнил о доспехах. — Выглядишь… посвежевшим.
— Там приятный воздух.
— Волосы стали сильнее виться.
— И влажно. Но мне нравится, — вдруг осознал Тор и полной грудью вдохнул сухой асгардский воздух, от которого успел отвыкнуть. — Несколько месяцев прошло, как я в последний раз стоял здесь.
— Что же теперь привело тебя?
— Я думал, ты наблюдаешь за мной.
Хеймдалль склонил голову.
— Не постоянно. Как только я убедился, что царь нагов не причинит тебе вреда, то перестал часто смотреть на Бхогавати.
На ум пришёл тот самый момент, когда Тор оказался в покоях Локи, как они изучали друг друга и как влажный раздвоенный язык дарил наслаждение. Тор открыл было рот, чтобы уточнить конкретное время, но быстро передумал. Он не знал, наблюдал ли Хеймдалль за ними тогда или предпочёл отвернуться, но вмиг стало неловко. И как только он мог забыть, что даже в чужом мире находился под зорким взором?
Видимо, лицо Тора выражало столько разных эмоций, что Хеймдалль сам предпочёл успокоить его:
— У тебя есть право выбирать, с кем проводить время в постели, сын Одина, однако осознай, что змей — лишь временное развлечение.
Множество ругательств готовы были сорваться с уст Тора, но кричать на Хеймдалля было бы бесполезно. Он страж Асгарда и всего лишь выполняет свою работу.
— Если я останусь в Бхогавати, то, может быть, и не временное, — пробормотал он.
— Не собираешься возвращаться в Асгард?
— У меня всё ещё действует соглашение с Локи.
— Тогда зачем ты здесь?
— Мне есть что сказать отцу, и это не касается Иггдрасиля или его сокрытия правды. Есть кое-что важнее.
Идя по Асгарду, Тор вдруг ощутил себя чужаком. Ему попадались на пути слуги, некоторые даже не поднимали головы, а некоторые, узнавшие в изменившемся Торе в непривычном облачении младшего сына Одина, выворачивали шеи, смотря ему вслед. Он старался двигаться тенью, не привлекая к себе внимания. Решение, принятое им, крепло с каждым мгновением, с каждым шагом, пока он искал отца.
Однако первой ему встретилась Фригга.
Она неспешно прогуливалась по саду, который находился неподалёку от бывших покоев Тора. Тор видел улыбку на её лице, но что-то подсказывало, что мать тоскует и не зря ходит именно здесь.
Отряхнув и расправив одежду, Тор направился к ней, да так бесшумно, что мать вздрогнула, стоило ему положить руку на плечо.
— Тор! — воскликнула она, не веря глазам. — Это правда ты?
— Я, мама. Извини, что без предупре…
— Тор, — она обняла его, то ли смеясь, то ли плача.
Тору пришлось замолчать и отдаться тёплым объятиям матери, по которым он тоже скучал.
— Ты так изменился, — мать удержала его лицо в ладонях, принялась гладить по волосам, лбу, колючему подбородку.
— Хеймдалль сказал то же самое.
Она улыбалась.
— Ты вернулся? — в голосе звучала надежда.
— Нет, мама. Мне нужно поговорить с отцом, а потом… — он выдохнул. — Потом я вернусь в Бхогавати. Вернусь к Локи.
На её лице не отразилось разочарования, хотя Тор чувствовал, что она всеми силами его подавляет.
— Локи хорошо к тебе относится? Я слышала столько страшных вещей о нагах…
Тор поспешил её переубедить:
— Некоторым асам стоило бы поучиться у Локи уважению. Поверь, что бы ты ни слышала, это мало похоже на реальность. Змеиный мир прекрасен, а наги — замечательный народ. Всё хорошо, мама, я в порядке.
Она погладила его по щеке, улыбнулась, а в глазах всё равно сверкнули слёзы.
Тор провёл ещё некоторое время с матерью, слушая о размеренной жизни Асгарда, о том, что с тех пор, как был подтверждён мир с Бхогавати, асы успокоились и вернулись в привычное русло жизни. Отец тоже посвежел, вернул аппетит, хотя поначалу часто спрашивал Хеймдалля о вестях о Торе. Тору было приятно, что отец, несмотря ни на что, продолжал помнить его, но надеялся на благоразумие Хеймдалля. Пусть он и видел многое, лишь бы не докладывал о слишком личных вещах, тем более Одину.
Вечером был устроен пир в честь Тора и его великого поступка. Собрались многие асы, Тор ел и пил с братьями, отмечая, что даже Бальдр отбросил свои дела, чтобы провести с ним время. Хёд, который вообще редко выходил из покоев и показывался на люди, тоже присутствовал, слушал рассказы Тора о красивом далёком мире и с любопытством расспрашивал о нагах. Он был единственным, кто вообще так подробно интересовался жизнью нагов — остальные предпочитали не вдаваться в подробности.
Иногда за спиной слышались злые перешёптывания:
— Смотри-ка, Тор, который ушёл жить к змеям, а мы в его честь ещё и пируем!
— Мир с Бхогавати, конечно, важен, но если принял решение остаться там, то зачем вообще появляться в Асгарде?
— Поди, через пару-тройку сотен лет и вовсе хвост отрастит!
— Тор у них наверняка теперь лакомый кусочек!
Не выдержав роящихся слухов, Тор ударил кубком по столу и резко поднялся, привлекая к себе внимание. Шёпот сразу стих, как и другие голоса. Все повернули головы в его сторону, а Тор дрожал, страстно желая разбить Мьёльниром стол.
— Да как вы смеете! — громогласно воскликнул он, окинув гневным взглядом гостей. — Как вы смеете так очернять народ, о котором ничего не знаете? Вы хоть представляете, какую ношу им приходится нести на своих плечах? Представляете, чем обязаны им и их миру?
Бальдр, сидевший рядом, попытался превратить злость брата в шутку, поднявшись следом и хлопнув его по плечу, но Тор вскинулся, не желая слушать успокаивающие речи.
— Брат мой, я уважаю тебя и твоё решение, но ты ведь сам понимаешь, что в Асгарде мало что известно о нагах.
— Но это не причина осквернять их и меня заодно.
Улыбнувшись, Бальдр посмотрел на побледневшего Хёда, который сжался в комок и явно прислушивался к любым изменениям настроения в голосах.
— Я не осквернял тебя, — возразил Бальдр и вдруг с вызовом посмотрел на Тора, так, как не смотрел никогда раньше. — Или есть за что? За правдивые слухи, которые тебя так задевают, брат?
Зарычав и потеряв последние толики рассудка, Тор с размаху ударил Бальдра в челюсть, но тот выстоял, отшатнувшись на несколько шагов. Асы сразу повскакивали с мест, Тора потянули назад несколько пар рук, то же самое сделали и с Бальдром.
— Довольно! — прогремел отец, вновь погрузив зал в тишину. — Вы, мои сыновья, так позорно себя ведёте! Думаете, недостойное поведение забудется до того момента, как кто-то из вас взойдёт на трон?
Бальдр сразу же притих и в извинении склонил перед отцом голову. Тор же остался стоять с гордо расправленными плечами, глядя на отца уверенным непоколебимым взглядом. Более подходящего момента, чтобы объявить о своём решении, нельзя было найти.
— Мы обязаны Бхогавати многим — наги поддерживают жизнь древа Иггдрасиль, — начал Тор, желая открыть правду. — Они миролюбивый народ и не стали бы развязывать войну или нападать на другие миры без причины. Но их царь Локи принял наше предложение о перемирии, и с тех пор, как я нахожусь в его мире, на меня никто ни разу не посмотрел косо, хотя я для них чужак. Но здесь, в родном Асгарде, я слышу столько грязных слов за спиной! Даже от своего родного брата, — гневно сказал Тор, заметив, как дёрнулся от злости Бальдр, и развернулся к отцу. — Именно поэтому я убедился в верности своего решения. Не возражай мне, отец, у тебя есть достойный преемник, а меня всё равно будут вечность упрекать за добровольное решение остаться в чужом мире.
Отец, казалось, и сам задержал дыхание, ожидая конечных слов Тора.
— Я отказываюсь от прав на трон, — без запинки сказал он и с наслаждением вслушался в тишину без каких-либо шепотов позади.
***
Тор прибывал в Бхогавати уже в третий раз. Ощутив воду под ногами, он поднялся на ступени, огляделся вокруг и радостно улыбнулся. С плеч упал тяжёлый груз, дышалось легко и свободно.
«Локи», — подумал Тор.
Локи ждал его столько времени, даже дольше, чем он мог представить. Локи видел о нём сны. Интересно, когда именно ему пришло первое видение о Торе? Несколько лет назад, несколько десятилетий? В самый первый день рождения Бхогавати?
Не хотелось обманывать его ожиданий, а теперь, когда Тора больше не тяготили мысли о троне Асгарда, он нёсся по пустым высоким коридорам дворца с одной лишь мыслью: как можно быстрее прикоснуться к Локи. Они расстались на поцелуе, и Тор до сих пор помнил влагу его губ и преисполненный волнения взгляд. Всё в Локи теперь было родным и знакомым, больше не смущали рога и даже змеиный хвост. Какая, к Хель, разница, если его ждут так, как не ждали ещё никогда?
— Локи! — что есть мочи крикнул Тор, врываясь в главный зал.
Устав от долгого бега, Тор на секунду разочаровался, увидев только пустой трон и нескольких нагов, поднявших на него темноволосые головы. Он уже готов был отправиться дальше, как увидел мелькнувший в воде хвост.
— Тор? — Локи показался из водоёма, такой же обнажённый и мокрый, как в прошлый раз. Его брови недоверчиво хмурились, глаза сверлили гостя с сомнением.
— Как же сложно всё-таки тебя отыскать, — с наслаждением вздохнул Тор, тут же вошёл по колено в воду и, преодолевая сопротивление, перешагнул через извивающийся змеиный хвост, сгребая Локи в охапку.
Тот больше не шевелился, а Тор гладил по волосам, плечам и спине, царапая короткими ногтями чешуйки, которые ниже становились жёстче и грубее.
— Тор, — Локи всё же завозился. — Не принижай моё достоинство перед подданными.
Когда Тор и не подумал послушать предупреждение, преисполненный радости, Локи пошёл на крайние меры — скрутил того хвостом едва ли не до самой груди, разве что руки оставил на свободе. Дышать стало сложно, удерживать равновесие — тем более.
Поднявшись выше, Локи продемонстрировал всё недовольство, на которое только был способен. Тор увидел то, что видел при их первой встрече: поднятый подбородок, взгляд свысока, царскую стать и опасность. Локи даже зашипел, по-змеиному высунув кончик раздвоенного тёмного языка. От такого вида по спине пробежались мурашки, но Тор не посмел высказать своё восхищение — сейчас оно не было нужно Локи.
Уважение — вот что требовалось от чужеземца-аса, вздумавшего так нагло заключать в объятия царя нагов у них же на глазах.
Медленно скручивающийся кольцами хвост тёр ноющий член. Тор с каждой секундой чувствовал, как хватка превращается в пытку, и подчинился. Перестав смотреть Локи в глаза, он опустил голову в подобие поклона.
— Прошу простить моё невежество, — сказал он с придыханием, отдаваясь на волю Локи.
Кольца слегка ослабли.
— Оставьте нас, — властно отдал приказ Локи, и Тор краем глаза заметил поспешно уползших нагов.
Лишь после он вновь осмелился поднять взгляд, а Локи всё улыбался, явно наслаждаясь видом покорённого сына Одина.
— Мне дышать тяжело, — прохрипел он.
Тиски исчезли так же быстро, как и лишние зрители. Не удержавшись на ногах, Тор рухнул в тёплую воду, закашлялся, но удержал тело на поверхности. Хорошо, что здесь было неглубоко, и он руками вцепился за каменные плиты, возвышавшиеся над уровнем воды.
— Мудрое решения для гордеца — склонить голову перед царём чужого мира, — Локи всё ещё возвышался над ним, но, подползая, медленно опускался до тех пор, пока руки не коснулись воды. Он крепко сжимал сначала голени, затем колени, бёдра Тора, пробираясь выше. И вот Тор уже чувствовал плотное змеиное тело между своих ног и едва не тыкался носом в нос Локи.
— Этот гордец отказался от прав на трон, — ответил он.
Локи прищурился, переместив руки на его плечи.
— Это тоже было в твоих видениях?
— Кое-что. Но я не думал, что исполнится именно эта деталь. Тор, ты… — осёкшись, Локи хрипло рассмеялся. — Я ведь не утверждал, что все мои видения непременно должны воплотиться в жизнь. Всё в твоих руках, ты мог бы изменить судьбу.
— Я не хочу, — вдруг возразил Тор и сам крепко взял лицо Локи в ладони. — Мне бы вечность пришлось беспокоиться за братьев и родителей. Это того не стоит. К тому же сердце подсказывает остаться именно здесь, а в Бхогавати лишь один неизменный царь — ты.
Уголок губ Локи дёрнулся, будто подтверждая: «Да, ты прав, именно так». Теперь, когда рядом не было свидетелей, он вёл себя так же уверенно, но куда мягче. Тор чувствовал лёгкие движения гибкого тела, безошибочно давящие на пах, и с трудом продолжал ровно дышать, хотя вздрагивал каждый раз, когда ощущения становились слишком острыми. Это превратилось в некую игру — смотреть Локи в глаза и пытаться сдержаться.
— Что-нибудь видишь сейчас? — спросил Тор, подавляя рвущийся из груди стон.
— Вижу, — и Локи вместо ответа так плотно вжался между ног Тора, что скрыть стон за очередными словами оказалось невозможно. — Выбирайся из воды.
Локи со своим длинным сильным хвостом был гораздо ловчее Тора, особенно в такой ситуации. Когда тот выкарабкался на массивные каменные плиты, Локи уверенно потянул его штаны вниз, хотя намокшая одежда была тяжёлой и упрямо липла к телу. Тор даже поразился сдержанности нага и его непроницаемому лицу, в то время как он сам наверняка бы рванул одежду с такой силой, что она затрещала бы по швам.
Локи не позволил голым ягодицам Тора опуститься на пол, услужливо подсунув хвост и приподняв его бёдра. Никогда раньше Тор не находился в более неловкой и бесстыдной ситуации. Локи держал его ноги широко разведёнными, сжимая вытянутыми руками колени, и хищно смотрел на твёрдую плоть. Сам же Тор любовался блестящей от воды кожей нага, сгорая от ожидания под его пытливым взглядом.
«Прикоснись ко мне, ну же!» — хотелось крикнуть Тору, обхватить ногами Локи и вжать в себя настолько плотно, чтобы он в полной мере ощутил возбуждение.
— Локи, я не каменная статуя, — вместо крика спокойно сказал Тор, пусть и дрожащим голосом.
Результат не заставил себя ждать. Локи посмотрел на него, разжал пальцы и прильнул животом к животу Тору, ложась на него сверху, но удерживая вес на руках по обе стороны покоящейся на плитах головы.
— Как вы, наги, это делаете? — задушенно спросил он.
— Что?
— Получаете удовольствие. Ты сказал, что вы мало чем отличаетесь от нас.
— А, — Локи понимающе хмыкнул. — Так вот что тебе интересно, — и нагнулся так низко, что прошептать около самых губ: — Ласкай меня, сын Одина, прикасайся так, как давно хотел — я позволяю, и всё увидишь.
Тор, ещё какое-то время вглядываясь в блестящие глаза Локи, провёл по бокам, огладил спину, а потом заставил его опуститься на себя, сжимая в ладонях бёдра, скрытые сильными мышцами хвоста. Они целовались, и Тор долго привыкал к ощущению раздвоенного языка во рту. Локи отвечал с первых мгновений, беря над Тором верх, управляя наклоном его головы и темпом поцелуя.
Змеиная кожа, до этого такая жёсткая, стала постепенно смягчаться, пальцы перестали цепляться за острые края отдельных чешуек на спине. Локи, властно задрав подбородок Тора, прикусил кожу на шее, спустился ниже, лизнул ключицу. Когда Тор смог опустить голову и скользнуть взглядом по выгнувшейся спине нага, которую гладили его руки, то увидел, что граница между хвостом и человеческой кожей стала менее заметна. Пока Локи облюбовывал его грудь, Тор воспользовался разрешением и, растопырив пальцы, положил ладони на поясницу, пробираясь к животу. Кожа там была мягкой, но мышцы напряглись, стоило потянуться ниже.
— Приподнимись, — попросил Тор.
Горделиво возвышаясь над ним, Локи поднялся на руках и опустил голову, смотря между их телами. Пришлось заставить Локи выпрямиться и сесть самому, чтобы было удобнее добраться до границы змеиного хвоста ниже живота. Он был прав — кожа действительно отмякла, стала менее грубой, а чуть ниже линии переходу Тор вдруг наткнулся на еле ощутимый вертикальный разрез, который в обычном состоянии был совершенно незаметен.
— Да, всё верно, — подтвердил тяжело дышащий Локи.