На лице Виолетты снова появилась улыбка, от которой у меня все внутри потеплело. А потом, она вдруг произнесла такие слова, что мое сердце почти выпрыгнуло из груди.
- Верю, Федо! Еще как верю!
Тогда я понял, что, действительно, буду хранить эту тайну до гробовой доски. Я никогда не предам свою подругу. Никогда.
Но через мгновение Виолетта вдруг напряглась, подняла голову (но не сбросила с плеч мою руку) и серьезно спросила:
- А если папа будет тебе угрожать?
- В смысле? – опешил я. – Чем он может угрожать? Ведь моя мама – его давняя подруга! Сеньор Кастильо меня с пеленок знает! Уж кому-кому, а мне он вреда не причинит!
- Конечно же, нет! – испугалась Виолетта. – В этом плане папа совершенно безобиден. Но что, если он пригрозит, к примеру, отослать тебя в Италию, если не расскажешь?
Я задумался. Это мне в голову не приходило. Факт в том, что, хоть синьор Кастильо и безобиден в плане физического вмешательства (ну, по крайней мере, когда дело касается меня), он может обойтись и без него. Но я все равно не расколюсь! Мне будет сложно и больно оставить Виолетту одну, в такое время, но…
- Тогда уеду и буду переживать за тебя уже оттуда. По крайней мере, буду знать, что не предал, и…
- Нет! – вдруг воскликнула моя подруга. – Нет, Федо, я не могу потерять тебя! Если папа, действительно, пустит в ход такую угрозу… Тогда расскажи ему все о вечеринке и Леоне! Что угодно, лишь бы ты остался рядом со мной!
Слова лились мне на душу подобно бальзаму и ласкали слух. Она готова на все, лишь бы я был рядом… Это дорогого стоит, между прочим. Особенно, для влюбленного друга. Мы с Виолеттой обнялись и замерли в такой позе, что почти свело меня с ума. Как же мне хорошо от таких объятий! Мне становится тепло от любого соприкосновения с ней, а уж от объятий – тем более.
- Я никогда не сделаю того, чего ты не захочешь, Вилу, – шепнул я, пока мы не отстранились друг от друга.
- А я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни, – тоже шепотом отвечала она. – И, если ты все не расскажешь папе, я сделаю это сама. Ты ведь не хочешь меня оставлять, правда?
- Конечно же, не хочу, – рассмеялся я. – И никуда от тебя не денусь!
Посидев так еще с минуту, мы, наконец, отпустили друг друга, Хоть мое сердце, при этом, и заныло. Я посмотрел на часы и произнес:
- Наверное, сеньор Кастильо уже позавтракал. Пора идти на разговор.
- Я подожду в гостиной, – кивнула Виолетта. – Если что, зови. И расскажи мне потом все. Я буду волноваться.
- Не стоит, Вилу, – улыбнулся я. – Говорю же, вряд ли у твоего отца воинственные намерения!
- Я все равно буду волноваться! – не унималась моя подруга. Если что, ты сделаешь так, как я сказала?
- Думаю, сначала все же позову тебя, и мы вместе расскажем. Ну, я пошел.
Виолетта ободряюще погладила меня по плечу. Было заметно, что она переживает. Нет, наверное, даже боится. Но чего? Того, что я могу все рассказать синьору Кастильо, или того, что он может отправить меня домой? Не сумев найти ответа на этот вопрос, я поднялся и направился ко входу. Виолетта, как и обещала, села в гостиной, скрестив руки и ноги, что говорило о крайней степени ее напряженности. Бедняжка!
- Все будет хорошо, – уже стучась в дверь кабинета синьора Кастильо.
- Войдите, – крикнул он.
Я робко заглянул внутрь. И синьор Кастильо, и Ромальо, разом повернулись ко мне.
- А, это ты, Федерико, – кивнул отец Виолетты. – Входи, присаживайся.
Закрыв за собой дверь, я сел на ближайший стул и, не дав никому рта раскрыть, твердо заговорил:
- Сеньор Кастильо, я хочу, чтобы вы знали: у нас с Виолеттой нет ничего, так сказать, из ряда вон выходящего. Мы просто…
- Успокойся, Федерико! – дружелюбно улыбнувшись, оборвал меня тот. – Я вовсе не об этом хотел с тобой поговорить. То есть, об этом, но с несколько иной позиции.
- Это как? – опешил я.
- Думаю, ты уже достаточно вырос, чтобы я мог поведать тебе то, о чем твоя мать, по-видимому, так и не смогла рассказать.
- О чем? – непонимающе спросил я.
- Вы с Виолеттой были почти обручены еще до рождения.
Вот это номер!
====== Глава 8 ======
- Мы – что? – только и смог выдавить я.
- Разумеется, это было лишь устное соглашение, – продолжал синьор Кастильо. – Дело в том, что я очень давно знаю Аврелию. Мы с Марией, если быть точным. Кстати, и твоего отца – этого подонка – мы тоже знали.
- Ничего себе, вы знали! – присвистнул я. – Даже я его в глаза не видел!
- Конечно, не видел. И я бы тоже не хотел его видеть. Нет, по мнению Аврелии, он был красавцем. А потом… потом так получилось, что она забеременела тобой. А эта лицемерная свинья…
- Значит, он бросил маму? – нахмурился я.
- Именно, – кивнул синьор Кастильо. – Аврелия была в отчаянии и даже всерьез подумывала об аборте. К счастью, мы с Марией сумели ее отговорить. А через полгода выяснилось, что моя жена тоже беременна. Они с Аврелией тогда часами говорили по телефону. Мария почти каждые выходные таскала меня в Италию.
Тут он улыбнулся.
- Представь только, как это выглядело: меня с двух сторон держат под руки две беременные женщины, будучи на разных сроках… Да прохожие наверняка думали, что у меня гарем!
Я рассмеялся, живо вообразив эту картину.
- Так вот, – посерьезнев, продолжал синьор Кастильо, – в один из таких выходных мы обсуждали, кто кого больше хочет: мальчика или девочку. И тогда было принято некое… соглашение. Если родятся оба мальчика или обе девочки, мы будем съезжаться каждые каникулы, гостить друг у друга, вместе путешествовать и так далее. Короче, делать все, чтобы наши дети дружили. Если же родятся мальчик и девочка, мы подождем до того, как вы, более или менее, повзрослеете.
- И что? – не понимал я. – Вы решили нас обручить?
- Не совсем, Федерико, – вмешался Ромальо. – Было решено предоставить выбор судьбе.
- Вот именно, – подхватил синьор Кастильо. – Мы просто договорились: если вы понравитесь друг другу, никто не станет протестовать. Ну, а если нет, значит, так тому и быть.
- Так, – потряс головой я. – Одну секунду. Значит, вы решили, что не будете против наших возможных отношений?
Синьор Кастильо с Ромальо одновременно кивнули.
- Ладно, – подытожил я. – Это еще вполне себе понятно. Но зачем вы сейчас это все мне рассказали?
- На всякий случай, – пояснил синьор Кастильо. – Просто вдруг подумал: а если ты что-то чувствуешь к Виолетте, но боишься признаться из-за меня?
- Сеньор Кастильо, – твердо произнес я, – если бы дело было в страхе перед вами, я не поехал бы сюда вовсе.
Тут Ромальо прыснул.
- Не поверишь, – выдавил он сквозь смех, – но я буквально только что говорил ему то же самое!
- Подожди, – нахмурился синьор Кастильо, обращаясь ко мне, – так ты не отрицаешь того, что Виолетта тебе нравится?
- Не цепляйтесь к словам, – отмахнулся я. – Так или иначе, а могу поручиться, что у нас с Виолеттой только дружеские отношения. Можно даже сказать, братские. Но не более того.
- Федерико, при чем здесь отношения, когда речь идет о твоих чувствах? – упорствовал синьор Кастильо. – Я спрашиваю: Виолетта тебе нравится, как девушка?
Я с ужасом ощутил горячую волну крови, хлестнувшую по лицу. Черт! Мне сейчас только покраснеть не хватало! И так голова кругом от неожиданных новостей. А тут, в довесок… Тем не менее, краска все же успела залить мои щеки. Синьор Кастильо это, конечно, заметил и рассмеялся.
- Так и думал! – воскликнул он. – Моя дочь просто не может не нравиться! Объясни только, почему вы всего лишь друзья, если я здесь ни при чем?
Что ж, ладно, меня раскусили. Придется рассказать правду. Другого варианта нет. В конце концов, у мамы, наверное, есть причины доверять синьору Кастильо. А я должен доверять ее суждениям, как образцовый сын. Что ж, Федерико, снимаем маски! С этими мыслями, я вздохнул и горько заговорил:
- Да, вы правы. Виолетта нравится мне еще с предыдущего приезда. Она знала об этом, но теперь, наверное, подумала, что подростковое раздолбайство отхлынуло, или что-то в этом роде. А правда в том, что, как она мне нравилась, так ничего и не изменилось. Ну, почти ничего. Изменились мои взгляды на эти чувства. Я решил, что, если Виолетта много для меня значит, я должен сделать все, чтобы она была счастлива. Поэтому я приехал. Чтобы побыть ей хотя бы другом.
- Стоп! – не понял синьор Кастильо. – А чувства Виолетты к тебе…
- Какие чувства?! – с болью в голосе простонал я. – Да нет никаких чувств! В этом-то все и дело! Нет их, не было, и никогда не будет!
Я спрятал лицо в ладонях. Синьор Кастильо и Ромальо были явно впечатлены, поэтому молчали. Наконец, моего плеча коснулась чья-то рука, а наш с мамой друг произнес:
- Ничего себе! Да на основании этой истории можно снять целый сериал! Ну, уж одноименный фильм – точно. Ты мазохист, Федерико! Нежели тебе так нравится причинять боль самому себе осознанием того факта, что ты не нравишься Виолетте?
- Конечно, нет, – заявил я, подняв голову. – Но, если это нужно ради ее счастья, я буду эту самую боль терпеть. И буду рядом, пока она нуждается во мне.
- Да нет, Герман, – присвистнув, вмешался Ромальо (он-то и положил руку мне на плечо). – Федерико у нас не просто мазохист. Он – БЛАГОРОДНЫЙ мазохист. Ну, или с рыцарским уклоном – это уж, как будет удобнее его называть.
- Подожди, – отмахнулся от него синьор Кастильо и снова обратился ко мне. – Слушай, а почему ты решил, что никогда не сможешь понравиться Виолетте?
- Потому что это невозможно, – не понял я.
- Но почему? Почему невозможно?
- Жизнь – не сказка, – покачал головой я. – Здесь чудес не бывает. Любовь – это такая штука, которую нельзя заслужить или вызвать. Ее можно только почувствовать. А, поскольку Виолетта эту самую любовь изначально не почувствовала…
- Ты сам себе противоречишь, – заметил Ромальо. – Любовь с первого взгляда случается только в сказках. Так, может быть, если дать Виолетте копнуть поглубже…
- Может, тогда она что-то к тебе почувствует? – подхватил синьор Кастильо.
Так. Это уже – перебор. Отец Виолетты учит меня, как добиться ее расположения? Точно перебор! Еще какой! К тому же, эти двое пытаются внушить надежду, а мне ее чувствовать никак нельзя. Нет, пора заканчивать этот разговор!
- Знаете, давайте-ка, мы уж сами как-нибудь разберемся, – подытожил я. – А к вам, двоим, у меня будет просьба: чтобы никто не узнал об этой нашей беседе, и, особенно, о моих чувствах к Виолетте. Пусть это будет нашей общей тайной.
- А, кстати, о тайнах, – спохватился синьор Кастильо. – Что все-таки случилось с Виолеттой? Почему она так странно себя ведет?
Так! Приплыли!
- А вот на этот вопрос я не стану отвечать даже под пыткой! – без тени сомнения отрезал я.
- Но ведь я – отец! – возразил синьор Кастильо. – Тебе не кажется, что у меня тоже есть право знать?!
- Безусловно, есть. Но пусть ваша дочь вам все сама расскажет, если захочет.
- Ты прекрасно знаешь, что ничего она не расскажет!
- И вы решили использовать меня, как информатора?! – возмутился я. – Не выйдет!
В ответ на такой выпад синьор Кастильо вполне мог разозлиться, но вместо этого он просто улыбнулся и произнес:
- Молодец. Проверку на вшивость выдержал с честью. Теперь я могу спокойно работать, потому что моя дочь в надежных руках.
- И не накручивай себя, Федерико, – добавил Ромальо. – Может быть, в один прекрасный момент, Виолетта посмотрит на тебя совсем по-другому, а потом еще долго будет думать, где раньше были ее глаза.
Невольная тень улыбки скользнула по моему лицу, но я лишь благодарно кивнул ему, в тысячный раз внушая себе, что нельзя давать надежде места в сердце.
- И еще один вопрос, – поднимаясь, обратился я к синьору Кастильо.
- Давай, – приободрил меня тот.
- Можно мне рассказать Виолетте о вашем договоре с мамой?
- Думаю, да, если ты считаешь, что так будет лучше для нее, – подумав пару секунд, ответил синьор Кастильо.
- Спасибо, – поблагодарил я и вышел из кабинета.
====== Глава 9 ======
Когда я появился в гостиной, Виолетта вскочила, как ужаленная. А меня разбирал смех, поэтому я тут же дал ему волю. Ну, синьор Кастильо! Ну, мама! Сводники!
- Что случилось? – занервничала моя подруга, очевидно, приняв смех за истерику.
Я лишь махнул рукой, продолжая хохотать – на большее просто не хватало сил.
- Что? – беспомощно спрашивала Виолетта.
Наконец, переведя дух, я смог выдавить:
- Все в порядке!
- Тогда почему ты так смеешься? – не поняла Виолетта.
- Пойдем к тебе, – все еще посмеиваясь, попросил я.
Мы вместе поднялись наверх, закрылись в ее комнате и сели на кровать.
- Ну, рассказывай, – подытожила Виолетта. – В чем дело?
Стараясь не прыснуть, я поведал ей о том, что узнал от синьора Кастильо, остановившись на этом самом договоре между ним и моей мамой.
- Ничего себе! – впечатленно покачала головой Виолетта, выслушав историю. – Вот ведь сводники! Судьбе они выбор предоставили… Ну, знаешь ли!
- Эй, успокойся! – вмешался я. – В конце концов, сеньор Кастильо ведь не давит на нас. Он просто, так сказать…
Я замолчал, пытаясь подобрать нужное слово.
- Подстраховался, – подсказала моя подруга. – Чтобы уж наверняка.
- Вот именно. Но не волнуйся, я убедил его в том, что мы с тобой – просто друзья, Вилу.
Мы помолчали секунд десять, глядя куда угодно, только не друг на друга. Наконец, Виолетта робко заметила:
- А раньше тебе бы это показалось вполне реальным, да?
- Что – “это”?
Я блефовал. Мне было понятно, что она имеет в виду, но ради спасения нашей дружбы я решил изобразить дурака.
- Ну, ты ведь думал раньше о том, что мы можем… нет, не можем, но… Господи, что я несу?!
Тут я не выдержал и рассмеялся. Ну, что это такое, в самом деле? Виолетта ровным счетом ничего ко мне не испытывает, а путается в словах так, словно… Нет, об этом даже думать нельзя!
Когда же я, наконец, смог перевести дух, то увидел, что моя подруга снова улыбается. То есть, даже не улыбается, а почти смеется. Полноценно рассмеяться, правда, ей пока мешали воспоминания о выходке Леона и Франчески. Но именно в этот миг я почувствовал, что, действительно, смогу вдохнуть в Виолетту жизнь. Смогу, чего бы мне это ни стоило. И, кажется, я знал, что делать дальше.
Сейчас самое главное – вернуть ей способность смеяться, и я знал, что может мне в этом помочь. Тут важно не прогадать с песней… Ну-ка…
- Что ты делаешь? – с любопытством спросила Виолетта, пока я искал кое-что в своем телефоне.
- Пытаюсь поднять тебе настроение, – ответил я.
- С помощью мобильника?
- С помощью музыки.
Улыбка сползла с лица девушки.
- Прости, – тихо сказала она, – но, боюсь, я пока не готова петь…
- А тебе и не придется, – ответил я. – Мы просто включим музыку, чтобы поднять тебе настроение.
Виолетта, молча, взяла с прикроватного столика пульт и включила стереосистему. Заиграла подвижная жизнерадостная песня. Не то.
- Может быть, так будет проще? – невинно поинтересовалась Виолетта.
- Можно? – спросил я, убирая мобильник и протягивая руку к пульту.
Когда он оказался у меня, я немного полистал альбом, пока не наткнулся на нежную спокойную мелодию.
- Ты чего? – удивленно округлила глаза Виолетта. – Она же медленная.
Я, молча, отложил пульт, поднялся с кровати и протянул девушке руку. На этот раз, она чуть-чуть не рассмеялась. Ей нужно было лишь самую малость поднять настроение.
- Ты что, шутишь? – спросила Виолетта со смесью удивления и веселья.
Я с улыбкой отрицательно покачал головой и, раскланявшись, на момент средневековых рыцарей, произнес:
- Сеньорита Кастильо, может, вы окажете мне честь и потанцуете со мной?
Виолетта вздохнула, но взялась за мою руку и поднялась на ноги.
Сердце у меня заколотилось с удвоенной скоростью, когда ее свободная рука легла мне на плечо. Заставив себя успокоиться, я робко положил свою руку на спину подруге и начал двигаться, стараясь не сильно прижиматься к ней.
Но скоро все страхи растворились в музыке. Секунд через десять мы с Виолеттой уже двигались синхронно, позабыв о смущении и грусти. Беззастенчиво прижимаясь друг к другу, мы даже не думали отстраняться. Иногда Виолетта кружилась под моей рукой, и, за все время танца, с ее лица ни разу не сошла улыбка.