— Теперь все изменилось, — заявила я. — Отныне я буду ценить заботу и любовь Федерико. Научусь быть кроткой, послушной…
— Чего ради? — хмыкнула Карла.
— Ради него, — пожала я плечами. — Ни за что больше его не потеряю!
— Минуточку! — рассмеялся Деметрио. — Давай разберемся. Ты не хочешь потерять Федерико, и ради этого готова превратиться в бессловесную куклу?!
— Да, готова, — выпалила я. — Все, что угодно, лишь бы мы больше не ссорились!
— Ну, тогда могу тебя обрадовать, — веселился Деметрио. — Если ты так изменишься, над вами нависнет прямая угроза. Но уже не ссор, а развода.
Сердце мое упало. Развод?! Да никогда в жизни! Я не отпущу от себя своего единственного?! Ни за что! Я, скорее, прощу ему загул, типа, как у Макси, или даже измену (хотя подсознательно все же знаю, что муж не станет ме изменять). Прощу, что угодно и никогда не поставлю наш брак под угрозу! Дело здесь совсем не в статусе замужней женщине и даже не в детях. Просто я чувствую, что никогда не буду счастлива без Федерико. Я никогда никого не полюблю так сильно, как его. Но меня мучает страх того, что однажды он возьмет — и полюбит другую. Никому его не отдам! Он — только мой!
— Почему? — спросила я дрогнувшим голосом.
Но ответила мне Карла. Взяв меня за руку и ласково улыбнувшись, моя подруга сказала:
— Вилу, Деметрио хочет сказать, что тебе совсем не нужно меняться. Федерико любит тебя такой, какая ты есть. Он по уши влюблен в каждую твою привычку. Ему дорого каждое слово, сказанное тобой. Он обожает твою непокорность. Он ценит твое непринятие его заботы. И ему очень важно постоянно быть уверенным в том, что ты тоже его любишь. А для этого тебе не нужно менять характер. Потому что всякий раз, когда ты уговариваешь его надеть куртку или сопротивляешься его чрезмерной заботе, он ощущает твою любовь.
— Вот именно, — встрял Энрике. — А если ты начнешь во всем соглашаться, принимать всю заботу и молчать, что за жизнь получился? Скукотища!
— Поэтому, — заключил Деметрио, — когда сегодня вы с ним придете домой, ты можешь спокойно наорать на него. Если только Энрике не убьет его раньше.
— Убью, обязательно убью! — желчно заметил тот.
Ох, кажется, моему мужу предстоит нелегкий вечер!
Комментарий к Глава 29
Как видите, я держу слово! Люблю вас! Жду отзывов!
========== Глава 30 ==========
Когда Федерико вышел из процедурной, я поняла: все не так страшно. Поскольку врач смыл лишнюю кровь, рана уже не выглядела столь пугающе. Все ограничилось наклейкой пластыря на виске и ссадиной на скуле. Мне от этого, конечно, не легче, но даже я не могу отрицать: могло быть хуже. Намного хуже. Я все же решила поговорить с врачом наедине. Вдруг он чего-то не захотел говорить в присутствии своего пациента? Муж хотел, было, меня остановить, но Энрике схватил его за шиворот и оттащил в сторону. Вот, пусть пока вправит ему мозги. Войдя в процедурную, я застала врача за уборкой пузырьков, которыми он, как я понимаю, обрабатывал раны Федерико.
— Кхм, — прочистила горло я.
Врач слегка вздрогнул, обернулся, но тут же облегченно вздохнул и сказал:
— А, это Вы, сеньора Дельяно. Хотите узнать, все ли я сказал о здоровье Вашего супруга?
— Откуда Вы знаете? — опешила я.
Доктор расхохотался.
— Помилуйте, я — врач с тридцатилетней практикой. Всякого насмотрелся. Так вот, сеньора, могу Вас заверить, что я все сказал в присутствии Вашего супруга. С ним все будет хорошо. Раны лишь поверхностные, поэтому езжайте домой и не волнуйтесь.
— Ему нужен какой-нибудь особый уход? — спросила я. — Ну, например, постельный режим, или что-то в этом роде?
— Нет, сеньора, — покачал головой доктор. — Ничего такого ему не нужно. Только Ваша поддержка. И желательно все-таки пару дней избегать семейных разборок.
Я невольно смутилась. Что же он теперь думает о нашей семье? Что у нас каждый день такие ссоры и скандалы? Что мы постоянно кричим друг на друга и бьем посуду?
— Понимаете, — начала, было, я, — на самом деле мы…
— Сеньора, меня меньше всего интересуют подробности Вашей семейной жизни, — со вздохом прервал меня доктор. — Я просто озвучиваю, от чего лучше воздержаться на пару дней.
— Хорошо, — отступила я. — А что с больничным? Может, ему лучше несколько дней побыть дома?
— А чем он занимается? — нахмурился врач.
Я удивилась. Не думала, что кто-то в Аргентине еще не знает трио, в состав которого входит Федерико. «Мятежников» (так назывался их коллектив) знает, как минимум, весь город. Хотя, этот мужчина явно уже не молод, поэтому, возможно, просто не слушает современной музыки.
— Он певец, — пояснила я. — Солист музыкального трио «Мятежники». Сейчас у них запись нового альбома. Я волнуюсь, не может ли шум усугубить ситуацию?
— Ее могут усугубить сильные стрессы, переутомление или серьезные физические нагрузки, — ответил доктор. — Так, значит, Ваш супруг из «Мятежников»? А я смотрю, знакомое лицо. Моя дочь от этого трио в восторге. Она с ума сойдет, когда я расскажу, что моим пациентом был сам солист. А что касается больничного, думаю, Вы правы, сеньора, и пару дней Вашему супругу лучше побыть дома.
— Хорошо, — облегченно вздохнула я. — И, доктор, одна просьба: не могли бы Вы сейчас сами ему об этом сказать? Боюсь, меня он может не послушать.
— Такой трудоголик? — понимающе улыбнулся доктор. — Хорошо, идемте.
Он зачем-то взял со стола свою папку, и мы вместе вышли в коридор, где Энрике, активно жестикулируя, как раз заканчивал свою, судя по всему, очень длинную тираду:
— … если еще раз так меня напугаешь, понятно?!
— Я понял, Рике, — с усталым видом кивнул мой муж. — Прости. Больше так не буду.
— Надеюсь, — пробурчал его лучший друг. — А то у меня, за последние пару часов, наверное, стало вдвое больше седых волос.
— Извините, — осторожно вмешался врач. — Сеньор Дельяно, я поговорил с Вашей супругой и вынужден настаивать на том, чтобы пару дней Вы провели дома.
Федерико протестующе взвыл, но Энрике слегка ткнул его локтем под ребра и заявил:
— Проведешь, никуда не денешься! Заодно с Виолеттой нормально помиришься. Да и успокоишь ее, а то она тоже чуть на тот свет не отправилась.
— Или ты не рад побыть с семьей? — испуганно спросила я.
Протест мужа, действительно, не на шутку меня встревожил. Что, если из-за той ссоры ему теперь, вообще, не хочется возвращаться домой?! Что, если его обиды сильнее, чем я думала?! Что, если эта ссора сможет перечеркнуть семь лет счастливой семейной жизни?! Не знаю. Знаю только, что не смогу без него…
— Что ты, — нежно улыбнулся Федерико. — Рад, конечно. Просто наш альбом…
— Никуда альбом не денется, — встрял Энрике. — С продюсером я договорюсь. В конце концов, я, как директор группы, запрещаю тебе даже приближаться к звукозаписывающей студии до конца недели! Уяснил?
Федерико кивнул с выражением покорности судьбе. Главное, чтобы он так расстраивался не из-за того, что проведет это время со мной и нашими детьми. Насчет всего остального, я сумею его успокоить.
— Вот и отлично, — подытожил доктор. — И, сеньор Дельяно, есть небольшая просьба…
Тут он смутился, рассеянно теребя свою папку.
— Говорите, — пожал плечами мой муж.
Врач немного поколебался, а затем, протянул ему папку, достал из кармана ручку и сказал:
— Возможно, я превышаю свои должностные обязанности, но… не могли бы Вы черкнуть что-нибудь на этом листе? Моя дочь убьет меня, если узнает, что я оказывал помощь солисту ее любимого трио и не взял для нее автограф.
— Конечно, — рассмеялся Федерико, принимая бумагу и ручку. — Как зовут Вашу дочь?
— Рейна, сеньор. Просто Рейна. Ей всего пятнадцать лет.
Федерико с удовольствием подписал листок. Врач проводил нас до выхода из больницы, без устали рассыпаясь в благодарностях. Карла ушла в свою палату, а на улице нас, к нашему ужасу, поджидала толпа журналистов.
— Сеньор Дельяно! — наперебой закричали эти навязчивые акулы. — Сеньор Дельяно, всего пару слов!
— Так, стоп! — громко заявил Федерико, выступив вперед. — Отвечу сразу всем. Со мной все в порядке. Я жив и здоров. Отделался парой ссадин. Концерт через две недели состоится, как было запланировано, так что поводов для паники нет. То, что произошло, — это чистая случайность, от которой никто не застрахован. И никаких подводных течений.
— Сеньор Марроне! — обратился кто-то из них к Энрике. — Наши читатели волнуются: не задержит ли это происшествие выход четвертого альбома «Мятежников»?
— Думаю, до этого не дойдет, — ответил тот, становясь рядом с другом. — Планируя работу в студии, мы всегда оставляем несколько дней про запас — именно на случай подобных ситуаций. Так что я уверен: в назначенный день песни моих подопечных будут звучать. А сейчас, простите, у нас мало времени.
С этими словами, он повел нас с Федерико сквозь толпу, к своей машине — ведь наша была в полиции, на экспертизе. Деметрио же побежал к своему транспорту.
— Вот, в такие минуты, — заявила я, усаживаясь на заднее сидение, — и не жалею, что ушла со сцены. Куда ни попади — всюду навязчивые поклонники, журналисты! Нет уж, увольте. Мне важнее быть хорошей женой и матерью.
— А, кстати! — спохватился Федерико. — Кто сейчас с детьми?
— Успокойся, — отвечала я. — Они уже спят. С ними осталась Марита. Сейчас Деметрио ее заберет. А нам с тобой, милый, еще предстоит серьезный разговор!
Комментарий к Глава 30
Итак, ребятки, как думаете, сильно ли достанется Феде? Или не очень? Ответы в комментарии!
========== Глава 31 ==========
Наши друзья, конечно, мгновенно поняли, что они, в данный момент, лишние, поэтому быстро попрощались с нами и разъехались по домам. Мы с Федерико около минуты просто стояли в гостиной друг напротив друга. Я понимала, что должна заговорить первой, но не могла найти слов. Как лучше начать разговор? Сразу наорать? Или как-то издалека? Окончательно запутавшись, я спросила:
— Будешь ужинать?
— Нет, Вилу, спасибо, — покачал головой мой муж. Ты так на меня смотришь, что я вряд ли смогу поесть.
Я смущенно опустила глаза.
— Вилу, все в порядке, — заявил Федерико. — Я знаю, что заслужил этот взгляд. Пойдем наверх, поговорим в комнате, а то детей разбудим.
Ирония судьбы. Обычные семьи устанавливают шумоизоляцию в своих спальнях именно для того, чтобы выяснять отношения без ущерба для остальных домочадцев (во всяком случае, у Макси и Нати так). Мы же с Федерико установили ее для кое-чего другого. Но именно сегодня она понадобится нам, как обычной семье. Мы поднялись наверх и закрылись в комнате. Обычно, щелчок замка меня мгновенно будоражил, но сегодня я не была настроена заниматься с мужем любовью — он слишком много сегодня пережил. Да и я тоже. Все, чего мне хотелось, — выяснить, с каких пор у Федерико возникает желание разбиться, когда он находится за рулем. Мне нужно знать, что в следующий раз его не возникнет. Лишь тогда я смогу без внутренней дрожи отпускать мужа от себя.
Я повернулась спиной к Федерико, все еще не зная, как начать разговор. С одной стороны, мне хотелось закатить истерику, наорать на него или даже хорошенько стукнуть, чтобы в следующий раз неповадно было. Желание разбиться насмерть у него было… ну, знаете ли! Вот только имеет ли смысл устраивать скандал? Вдруг я снова сильно задену мужа, и он снова куда-то уйдет (на сей раз, пешком)? Ладно, сейчас все обошлось. Но вряд ли стоит рассчитывать на постоянное везение.
С другой стороны, мне хотелось прильнуть к Федерико, обхватить его всеми конечностями, покрыть нежными поцелуями любимое лицо, шепнуть ему в губы, как я за него испугалась, попросить больше так не делать и не сметь даже думать разбиваться. Но и здесь были свои подводные камни. Не подумает ли мой муж, что подобные желания будут сходить ему с рук? Слишком уж ласково прозвучит моя просьба, и Федерико может решить, что она не обязательна к исполнению. Так что же делать?
— Не злись, пожалуйста! — вырвал меня из раздумий умоляющий голос мужа.
И это прозвучало так, что я отбросила все размышления и дальше действовала уже на импульсе.
— Не злиться? — тихо спросила я, медленно поворачиваясь.
Федерико с растерянным видом стоял спиной к двери и явно не знал, что должен желать. Ну, сейчас поймет!
— Не злиться?! — сорвалась я на крик. — О, разумеется, мне не следует злиться! Я всего-то едва не стала вдовой, да еще и случайно узнала, что ты сам этого хотел! Ерунда какая, правда?!
На последних словах голос меня подвел. Из глаз брызнули слезы, а из груди прорвались рыдания. Который раз за этот день я уже плачу? Не считала.
— Нет-нет, Вилу! — протестующе замахал руками Федерико, осторожно приближаясь. — Я вовсе этого не хотел! Что ты, милая? Я ни за что не поступил бы так с тобой! Поверь мне!
— Да?! — сквозь слезы снова закричала я. — А почему тогда ты сказал полицейскому, что хотел разбиться насмерть?!
— Вилу, это было лишь подсознательным желанием! — горячо уверял меня муж. — Я сам удивился, когда оно, против моей воли, возникло в голове! Дикая страшная мысль!
— Но мне от этого не легче! — застонала я, пряча лицо в ладонях.
Тут Федерико все же отважился подойти вплотную и дотронуться до меня. Осторожно отняв мои руки от лица, он посмотрел мне в глаза и заговорил:
— Я знаю, Вилу! Знаю! Но подумай: мы поссорились впервые за семь лет брака, потому что ты хотела подвергать себя опасности, садясь за руль. Ты так возмущалась, что я невольно подумал, что больше тебе не нужен. А для меня это, поверь, хуже, чем нож в сердце. Мне казалось, у меня всего два варианта. Я мог пойти тебе навстречу и купить машину, моля небо о том, чтобы однажды мне не позвонили и не сказали, что ты попала в аварию. Или мог стоять на своем и потерять тебя. Такие мысли были у меня в голове, когда я уезжал. Мне было очень плохо, поэтому я так думал. А мысль, что было бы проще разбиться насмерть, меня самого напугала, поверь. Уже спустя мгновение, мне стало за нее очень стыдно. Но дороги — они коварны. Садясь за руль, ты никогда не можешь быть на сто процентов уверен в том, выйдешь ли оттуда живым. Особенно высок фактор риска, когда у тебя в голове есть подобные мысли. Я хотел немедленно вернуться домой, но подумал, что ты вряд ли так скоро будешь рада меня видеть, поэтому решил дать тебе еще времени, остыть. Клянусь, я сам испугался, когда эта ветка попала мне под колеса, и я врезался в дерево! Потом, когда в больнице я услышал, как ты кричишь, мне стало стыдно еще и за все остальные мысли. Ну, как я мог подумать, что ты меня больше не любишь?! Я знаю, что был идиотом. Но даже тогда мне на самом деле разбиваться вовсе не хотелось. Понятия не имею, чем была вызвана та страшная мысль, но клянусь: больше я так никогда не подумаю! Никогда, Вилу! Ты мне веришь?
Не знаю, что подействовало больше: пламенная речь или взгляд, от которого все внутри плавилось. А только я почему-то не задумывалась, когда, все еще всхлипывая, шептала.
-Верю!
Тогда только Федерико осторожно обнял меня и прижал к себе. Я уткнулась носом ему в грудь, вдыхая такой родной и такой любимый запах. Даже не верилось, что всего час назад я могла навсегда лишиться счастья полной грудью вдыхать этот волшебный аромат. Так пах только Федерико. Легкий, ненавязчивый, но лишающий разума запах.
— Я так боялся потерять тебя, Вилу! — шепнул мне муж, нежно поглаживая меня по спине и волосам. — Боялся, что ты захочешь…
— Ни за что! — выдохнула я. — Прости, если дала тебе повод так думать! Я никогда не уйду от тебя, родной!
— Знаю, — сказал Федерико. — Теперь знаю. Но тебе не за что извиняться. Это я, дурак, сам чего-то надумал.
— Нет, Федо, — прошептала я. — Это все — моя вина. Завелась на пустом месте, накричала на тебя…
— А я психанул и почти повысил на тебя голос, чего никогда себе не позволял, — возразил тот.
— Ничего, — улыбнувшись сквозь слезы, пробормотала я. — Ты имеешь на это право.
— Ни за что! — воскликнул Федерико, крепче прижимая меня к себе. — Я никогда не имел его и не хочу! Я люблю тебя и не стану повышать голос! С нас хватит и взаимной патологической ревности. От нее до криков — один шаг. А оттуда — и до рукоприкладства недалеко.