Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»
— Как мне называть тебя?
Девушка подняла взгляд, изучая близко склонённое лицо. Её голова лежала на груди молодого человека, поэтому смотреть было не очень удобно, шея затекала.
— Хм. А как тебе нравится?
Пальцы пробежались по её волосам, убирая непослушную прядь за ухо. Глубоко вдохнув, девушка улыбнулась.
— У тебя такие глаза… серые.
— Серые?
— Определённо.
Он на секунду задумался, провожая взглядом движение лопаток — она удобнее устраивалась на низеньком диване, стремясь принять комфортную позу. Так смешно получилось, когда они познакомились. Вроде бы она зашла к его сестре, а той не оказалось дома. С чего он предложил выпить по чашке чая, чтобы подождать Аню? Слово за слово, решили посмотреть фильм. Оказывается, она боялась до дрожи ужасов, но почему-то согласилась на просмотр Дома призраков. А после в середине сказала: «Холодно», — запустив ладони в рукава. Тогда он, сам не зная, зачем, притянул к себе девушку за плечи, и теперь они полулежали на диване в обнимку, не чувствуя никакого дискомфорта от столь странного стечения обстоятельств.
— Ну, можешь называть сероглазым.
Уголки её губ тронула улыбка.
— Прямо как у Ахматовой! Точно. Ты будешь королём. Сероглазым королём.
Он ничего не ответил, лишь тяжёлая ладонь легла поверх её макушки, слегка ероша волосы. Она казалась ему забавной.
Крепко сцепив ладони, он ни с того ни с сего обнял её со спины, целуя в затылок. Она застыла, наслаждаясь внезапным приливом нежности и боясь его вспугнуть.
— Как ты думаешь, когда мы умрём, кто-нибудь вспомнит о нас?
Подбородок упёрся в её плечо, пришлось низко склонить голову, грея дыханием шею.
— Я буду о тебе помнить. Ты только не умирай.
Девушка обеспокоенно обернулась, вцепившись ладонями в выцветшую футболку. Её пугали такие вопросы. Встретившись со спокойным взглядом серых глаз, она неловко подушечками пальцев потёрла угол век, почему-то хотелось заплакать.
— Дурашка. Я же в шутку.
Король был растерян больше, чем она сама, он не мог даже ожидать такой реакции. Ведь то был всего лишь простой вопрос, отчего-то сорвавшийся с языка. Он не знал, как обращаться с плачущими женщинами.
— Не говори такого даже в шутку. Я ведь не переживу. Поцелуй меня?
Так было куда как лучше. Губы коснулись лба, он улыбался.
— Дурашка…
— Сходишь за хлебом?
Женщина обвила руками шею мужчины, смотрящего телевизор, он машинально коснулся ладонью её локтя, отрываясь от футбола. Она подумала, что его серые глаза даже сейчас смотрят на неё совсем так же, как и при их первой встрече.
— Поздно уже. Может, завтра?
— Завтра не успеем, с утра нужно Антошку в садик отвести.
Мужчина еле слышно вздохнул, взвешивая все «за» и «против», после чего всё-таки кивнул, поднимаясь.
— Хорошо, родная.
Ей было странно неспокойно на душе, что-то тревожило ровно с того момента, как хлопнула входная дверь, а ведь не прошло ещё и минуты. Она мерила кухню шагами, после вспомнила, что муж не взял с собой телефон, и это показалось ей достаточным поводом, чтобы, накинув куртку на плечи и впрыгнув в сапоги, выбежать за ним на улицу.
— Подожди, подожди, ты забыл! Андрей…
Король не успел уйти далеко и обернулся на её крик. Именно в этот момент из-за поворота выехал грузовик, слепя мужчину, пересекавшего зебру, фарами дальнего света.
— Осторожней, машина! Андрей!..
Она с криком приложила ладони ко рту, увидев, как его легко, будто картонного человека, сбило на землю с глухим стуком на фоне истошного визга тормозов.
— О, Боже…
Она рыдала в приёмном покое, удерживая в ладонях ручку сонного сынишки, стоящего рядом и не понимающего, что происходит. Его просто было не с кем оставить дома, когда всё это произошло. Даже сейчас она не верила, что короля больше нет.
— Нет, это неправда все. Этого просто не может быть. Тоша, не смотри, отвернись, сынок, пожалуйста. Не плачь… мама тоже не плачет. Не плачет… мама… ма… не плачет.
Беззвучно кривя рот, женщина обняла сына, прижимая его голову к своей груди и сползая на колени. Ей казалось, что что-то внутри умерло сегодня вместе с ним и никогда больше не вернется.
— Мама, а, правда, что у папы были серые-серые глаза?
Мальчик сидел на стуле, болтая ногами, и послушно ожидал, пока подогреется обед. Женщина плотнее сжала губы, каждое воспоминание всё ещё отдавалось острой болью где-то в районе груди.
— Да.
— Совсем как туман?
Он взял ложку и приложил её к правому веку, щурясь и играясь. Она поймала себя на мысли, что цвет его глаз полностью повторяет отцовский. Прозвенел звоночек, женщина открыла микроволновку, доставая тарелку с дымящимся супом и ставя перед мальчиком.
— Да, правда.
— Серые-серые… как у сероглазого короля?
— Что ты сказал?
Если бы она не поставила тарелку, то уронила бы её. Сын же спокойно принялся орудовать ложкой в щах, вывалив в них полбанки сметаны. Он явно не замечал перемен, произошедших с матерью.
— Как у сероглазого короля? Мы сегодня Ахматову в школе читали.
— Да, как у него. Совсем.
Она бессильно опустилась на стул напротив, приложив ладони к лицу. Плечи зашлись мелкой дрожью.
— Мам… ты плачешь?
Мальчик растерянно опустил ложку в тарелку, не понимая, что произошло. Женщина лишь помотала головой, отворачиваясь.
— Нет… — И тихо добавила, — …на земле моего короля.