– Потерпи, я сейчас! – бросил Гарри и поспешил к верхнему шкафу. – Только не запрокидывай голову!
– Да кому ты это объясняешь? – упрекнула со спины Гермиона.
В другой бы ситуации он бы обязательно улыбнулся, а сейчас больше беспокоился за неё, чем за их взаимопонимание. Он развернулся, смочил чистый платок в растворе и поднёс к ней.
– Вдыхай.
Гермиона послушно приблизилась, и его ладонь, державшая платок, аккуратно накрыла половину её лица, а глаза так и столкнулись с её глазами. И почему только какие-то обычные действия у него выходят как-то сами собой, подумалось Гарри, невольно касаясь подушечками пальцев нежной девичьей щеки. Гермиона совершила глубокий вдох и отодвинулась, кровотечение из её носа наконец прекратилось.
– Спасибо.
Гарри только сейчас стал соображать и подметил, что птицы могли её только поцарапать.
– Что случилось? – спросил он и застал её врасплох.
– Я…
Девушка ненадолго отвела от него глаза и закусила губу, словно, как он часто за ней наблюдал, судорожно над чем-то раздумывала.
– Гермиона? – повторил Гарри.
Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и произнесла на одном дыхании:
– Я ушла от Рона.
– Ка?.. Что-о?.. Так это он тебя?! – возмутился Гарри.
– Что?.. А, нет! Конечно же, нет! – ответила она и заволновалась сильнее. – Это… это я торопилась и… в общем, неудачно вырвалась.
– «Вырвалась»?! – громче повторил парень.
– Ну, в смысле, дернулась и задела об… Да не важно! – серьёзно запутавшись, быстро она произнесла, что нисколько его не успокоило, и заглянула прямо в глаза: – Гарри, я… я всё вспомнила, понимаешь?
Он раскрыл губы, но так сразу не нашёлся с ответом. Слишком много чего сразу «понял». Например, почему Рон накануне был взбешен. Наверное, девушка задала ему слишком много разных вопросов… или высказала множество предположений. Уж что, а в способности размышлять ей не откажешь. Идея забвения была провальной ещё с самого начала.
– А… – только и сказал Гарри, пока не в силах переварить услышанного должным образом.
– И ещё я хотела… Ну, в смысле ты…
Она снова запуталась, и это показалось ему странным. Если она вспомнила всё, то что же её так взволновало? Что такого там выкинул Рон, чтобы чаша её терпения переполнилась, и она вдруг решила уйти? Хмуря лоб, он смотрел на неё и никак не мог распознать, что за необычная перемена крылась в её прекрасном лице. Зачем её глаза столько раз так требовательно обращались к нему, словно взывая услышать в их кофейной гуще совершенно новый звук.
– Ничего, если я остановлюсь у тебя на несколько дней? – осторожно спросила она. – Ну… пока у меня не будет возможности снять что-то другое. Ты не обидишься?
– Что? Конечно же нет! Оставайся, сколько хочешь! – тут же ответил он и почувствовал, что кровь приливает к щекам.
Вот снова она к нему слишком близко, её ладони зачем-то взяли и сжимают его руки, от прикосновения пересохло в горле, и сердце снова забилось учащенно.
– Спасибо, Гарри! Я… я тебе так благодарна, – сказала Гермиона, тепло улыбнувшись. – Ты себе не представляешь, – прибавила она, не отводя глаз.
Гарри хотел ответить, что это всё ерунда, оно ему ничего не стоит, но губы не слушались, и он только пожал плечами. Гермиона вдруг шагнула ближе и прижалась к его груди.
– Спасибо. Правда, – повторила она, и он осторожно её обнял.
Оказалось, так необычно и волнующее с ней вот так вот стоять, всем телом ощущая её близость, положив руки на её спину и талию. Если бы можно было только… Он опустил глаза и натолкнулся на ответный, выжидающий взгляд, от которого сделалось неловко. Не обнаглел ли он часом?
– Я… – его руки сами собой разомкнулись.
– Прости меня, – вдруг попросила Гермиона.
– Что-о?.. За что?
– Ты всё время был рядом, а я… Прости.
Недоумение в нём так возросло, что он чуть не отстранился, но Гермиона приложила ладони к его лицу и сама потянулась навстречу. Их губы соприкоснулись, совсем неторопливо, осторожно, словно любое резкое действие могло вызвать пробуждение от такой невероятной реальности.
– Гермиона… – потрясенно произнёс Гарри.
Она молчала и неподвижно стояла рядом, точно ожидая его реакции как приговора по серьёзному делу, и он не подвёл. Просто притянул её к себе и впился в губы с такой силой, будто мучился всё это время от жажды без такого чудесного, живительного источника.
– Прости… – шептала она, обжигая дыханием. – Прости, пожалуйста, я…
Но он не давал договорить. Она стояла рядом. Живая. Реальная. И он осыпал поцелуями её прелестное лицо и шею.
– Гарри… – с улыбкой повторяла Гермиона. – Гарри, ты…
Её голос пьянил лучше тех немногих напитков, которые он испробовал. Казался даром с небес. Её тонкие пальцы, запущенные в его волосы, будоражили кровь и остро возбуждали все чувства. Хотелось задохнуться в этот же момент, навсегда и только вместе с ней.
– Гермиона… – сам с трудом выдохнул он, не заметив, когда расстегнул её блузку, и уставился на светлую, нежную кожу груди.
Не осталось и следа от удара копьём, но он всё прекрасно помнил, как будто это случилось только вчера. Как держал её в трясущихся руках, как лил слёзы и молил, чтобы его услышала сама Магия и обещал ей за это что угодно, вплоть до собственной жизни.
– Гарри?
Очнувшись от наваждения, он приник к телу девушки губами и продолжил начатое.
– Позор! Недостойно наследника великого рода! Какое непотребство! – известил возвратившийся в рамку старый волшебник в коридоре и с оскорбленным видом задёрнул у себя шторы.
Не в силах оторваться друг от друга, ни Гарри, ни Гермиона, на него не отреагировали, продолжая точно в плохо отрепетированном танце прокладывать дорожку из одежды к лестнице, со смехом наталкиваясь при этом на преграды в виде косяка, стены или перил.
Старый волшебник вопреки своим убеждениям немногим погодя отдернул кончик шторы и осторожно выглянул, но в коридоре уже не на что было смотреть. Разве что слышать голоса, доносившиеся из-за неприкрытой двери наверху, один из которых, а именно девичий, становился всё громче, то и дело повторяя имя парня и короткое согласие на что-то.
*
Дом окутали полумрак и тишина. Сквозь не задёрнутые шторы в спальню проникал мягкий свет луны и касался двух фигур на кровати. Безмятежный и непривычный к такому удовольствию, Гарри не спал и не сводил завороженного взгляда с девушки рядом. В серебристом свете её полуобнаженное тело казалось ещё очаровательнее. Он протянул руку и едва коснулся её плеча, провел осторожную линию к талии, наслаждаясь этим, ранее недоступным, движением, как чем-то волшебным, и подтянул сползшее одеяло. Гермиона глубоко вздохнула во сне и перевернулась на спину. Гарри приподнялся на локте, всё ещё объятый теплом и спокойствием, и его взгляд невольно коснулся руки девушки. А вот про царапины они совсем позабыли. Он поджал губы, несколько недовольный этим, и вспомнил также и про их разговор на кухне. То ли вырвалась, то ли дернулась… и явилась к нему с подбитым носом, из чего следовало, что с Роном «серьёзный» разговор об её уходе прошёл как-то неправильно. Парень её там что, не отпускал, чтобы она вырывалась? Или тупо ударил?
Гарри немного подумал и осторожно поднялся с кровати. Тихо вышел за дверь и собрал там остаток вещей. Может, конечно, его не касались все разговоры и дела распавшейся пары, но вот так поступать с Гермионой… – не отпускать её, задерживать или даже неумышленно причинять ей вред – для него было недопустимо.
В гостиной царил мрак, но стоило волшебнику там показаться, как сразу же вспыхнуло три пары глаз.
– Ты со мной? – поинтересовался Гарри, взглянув в сторону самых больших и огненных.
– Ух-ух, – повторил филин и сорвался с ветки.
Они вместе покинули дом и растворились в ночном мраке, чтобы оказаться у знакомой двери, ведущей в квартиру. Гарри вспомнилось, в какой нерешительности он стоял перед ней месяц назад, ругая себя за то, что пожаловал, и не в силах убежать, ведь Гермиона была там, и он хотел её увидеть. Никто не открывал, и он собирался уйти. Тогда-то его и взбудоражил крик. Он выбил эту дверь мощным заклинанием и не растерялся ни на миг. Даже не разглядел, кто там стоял – друг или не друг, – кинулся в атаку. И всё потому что подверглась опасности та единственная, благодаря которой сердце напоминало о жизни.
Воспоминание только подогрело его решимость, и легким движением палочки он вышиб ту же дверь вновь.
– Ух-ух! – подхватил филин, с возбуждением влетая в темноту квартиры, где он мог прекрасно ориентироваться.
– Люмос, – произнёс Гарри и неторопливо двинулся следом.
В спальне от шума наметилось оживление. Рон, должно быть, судорожно соображал, в чём же дело, и дрожащей рукой держал палочку. Если, конечно, сразу её нашёл и схватил. Гарри сильно сомневался в его боевой готовности, потому невозмутимо опустился на диван и погасил свет.
– Кто здесь?! – выглянув из-за двери, с деланной угрозой спросил Рон и тут же вздрогнул.
– Ух-ух! – сверкнув из темноты глазами, ответил ему филин и бросился в атаку.
Гарри терпеливо подождал развития событий. Рону пришлось и уклониться, и выбежать, и снова уклониться, и забежать обратно, и поразмахивать палочкой, и наконец добиться того, чтобы запереть филина в спальне. Парень серьёзно умаялся и утёр пот со лба.
– Ух-ух! – было слышно грозную птицу из-за двери, судя по звукам, намеревавшуюся то ли выклевать последнюю, то ли расцарапать до дыр.
Гарри подождал, когда Рон переведёт дух, и заставил его вздрогнуть ещё раз.
– Привет, – произнёс он и зажёг на палочке свет.
– Дьявол! – выругался Рон, замерев у дивана. – Ты что, совсем ненормальный?! Припёрся посреди ночи и ещё бешеную птицу свою прихватил!
– Нет, «бешеная птица» прилетела по своей воле, – поправил его Гарри, и филин за дверью звучно царапнул когтями.
– Что тебе вообще нужно?!
– Поговорить. О Гермионе, – строже прибавил Гарри и поднялся с дивана.
Вот теперь он мог не только смотреть противнику прямо в глаза, но и позволить себе любое действие. Гермиона больше не стояла между ними, и он не испытывал никакого страха за все свои слова, действия и чувства. Рон, кажется, тоже стал понимать, сколькое изменилось между ними за считаные дни, и заметно напрягся.
– А что о ней говорить? – спросил он, с трудом скрывая нарастающее волнение. – Она разве не у тебя?
– У меня, – подтвердил Гарри, намеренно выдерживая паузы и нервируя тем противника. – Но меня интересует, почему она пришла в таком… состоянии, как будто её кто-то ударил.
– Я её не ударял! – тут же возразил Рон.
– Но и не выпускал? – стоял на своём Гарри.
– Она сама дернулась и…
Они услышали вызывающий мурашки хруст, и в щель под дверью, сверкая глазами, просунулась голова:
– Ух-ух!
– То есть ты не отрицаешь, что пытался её удержать, и она вырвалась, и ударилась? – сурово подытожил Гарри, крепче сжимая в руках палочку.
Рон не упустил из виду его действия и осторожно поднял свою. Филин в спальне с большей яростью принялся вредить двери, чтобы выбраться. Гарри ждал только ответа.
– Да, не отрицаю! – наконец признал Рон. – Это всё из-за тебя! Если бы ты вечно не поощрял её тягу к знаниям и всяким опасным штукам, то никакие бы!..
Но Гарри большего и не было нужно. Он даже не произнёс заклинания, просто взмахнул палочкой, и диван, подчиненный его твёрдой воле, смёл Рона с пути и звучно припечатал к стене. Дверь хрустнула ещё раз, и филин, ворчливо ухая, подогнулся и вылез из образовавшейся дыры.
– Оставь его, – приказал Гарри и сам двинулся к бывшему другу, беспомощно развалившемуся на полу. Никакой жалости к нему уже не возникло. – Ещё раз ты к ней приблизишься… – и я тебя этим же диваном раздавлю! – пригрозил он и отправился на выход.
Какое-то шевеление произошло за спиной, но филин ухнул и догнал его с волшебной палочкой в лапах.
– Да выбрось ты это, – сказал ему Гарри и подставил своё плечо.
Вместе они вернулись на площадь Гриммо. Филин исчез в ночном мраке, возможно, разогревшись и решив отправиться на охоту. Гарри зашёл в дом, разделся в спальне и снова лёг на кровать.
– Куда-то вставал? – сонно спросила Гермиона.
– Да, воды захотелось, – легко соврал Гарри и обнял её рукой.
Она повернулась на бок и прижалась к его груди.
– Какой ты… тёплый, – едва слышно заметила и снова погрузилась в сон.
Расслабившись, Гарри последовал её примеру.
========== 6. ==========
Просто невероятно. А она так долго и тревожно думала, что каждое прикосновение и объятия всё ещё будут вызывать в ней дрожь, что теперь не могла понять, что такое произошло вчера. Просто какое-то волшебство. Гермиона лежала под утро рядом с Гарри и с доброй улыбкой поглядывала на него. Вчера она была в его объятиях не как друг, а как возлюбленная, и ей стало так хорошо и спокойно, что она вдруг снова превратилась в ту отчаянную девчонку, готовую кинуться следом на верную гибель в Запретный лес. Что-то, что было загублено и позабыто в ней, пробудилось. Её нежность, ласка, любовь. И это всё только благодаря Гарри. Не иначе. Он такой… чуткий и добрый, заботливый, любящий, и как она могла быть так слепа всё это время? Думать, что совершила верный выбор и твёрдо стоять на нём столько времени? Испытывать муки и уверять себя, что так оно и бывает? Вот же, прямо перед её носом, живое подтверждение, что бывает и по-другому, нужно только не побояться сделать шаг в пропасть или отважиться попросить руку помощи.
Гермиона покачала головой, не веря собственному счастью, и осторожно протянула к парню руку. Её пальцы коснулись его непослушных волос и отбросили несколько прядей назад. Надо будет предложить ему их подстричь, подумалось ей, как-нибудь так деликатно. Она шире улыбнулась своей задумке и перевернулась на спину. Ещё дни назад казалось, что пучине её отчаяния не будет конца, а теперь она умиротворена, и её вдруг совершенно ничего не тревожит. Какое-то время она ещё наслаждалась этим блаженством, а потом направила свои мысли к обычным делам и вспомнила про Министерство. Да, работу никто не отменял. Очень аккуратно, дабы не потревожить сон парня, Гермиона выбралась из-под руки Гарри и, с трудом удержавшись от соблазна легонько его поцеловать, отправилась собирать вещи и приводить себя в порядок.
На кухне Кикимер не позволил ей заняться готовкой и строго указал на стул. Решив его не обижать, Гермиона покорно уселась и подождала пару минут, спустя которые домовик порадовал её завтраком.
– Большое спасибо! – бодро произнесла она.
Кикимер пробубнил что-то себе под нос и покинул кухню. Гермиона снова предалась разным мыслям, и некоторые из них её немного огорчили. Всё-таки придётся снова зайти в их квартиру с Роном. Хотя бы чтобы забрать вещи и вернуть ему кольцо. Вчера об этом она как-то не подумала и невольно скосила глаза к своей руке. На запястье ещё оставался заметен след. Рон был зол и пытался её удержать, а она так сильно дернулась от него, что стукнулась и, поднявшись, просто бросилась прочь. С его глаз, с этого места, из этой тошной жизни. Видеть теперь Рона совершенно не хотелось, более того, стало немного страшно – в каком он настроении теперь? Неужели попросить Гарри её сопроводить? А то ведь мало она заставила его пережить…
Гермиона пока не пришла к решению, как выйти из затруднения, доела, оставила короткую записку и наконец покинула уютный дом.
*
Не беспокойся, твоей “болезни” я не выдам. До встречи вечером. Целую. Гермиона.
Гарри улыбался, сидя на кухне и поглядывая на записку на столе. Может, ему пора уже «выздороветь» и снова заявиться в её кабинет? Или хотя бы зайти, чтобы забрать её вечером? Первая мысль показалась ему привлекательнее второй – в волшебном мире для «больничных» нет обычной для маглов мерки в днях – и он решил собраться. Можно будет заодно сделать ей сюрприз. Например, пригласить выбрать питомца и для неё. Потом просто где-нибудь посидеть или погулять. Что угодно, лишь бы побыть в её обществе, которым невозможно насытиться за один раз.
– Что, бодроперцовое помогло? – весело поинтересовался Томас за соседним столом при его появлении.
– Ну, вроде того, – уклончиво ответил Гарри, скинул верхнюю одежду и вместо того, чтобы присесть, сразу же отправился к подруге.