========== Край Вселенной ==========
- Это моя дочь, Санса. Санса, ты помнишь Петира? Он приезжал к нам лет восемь назад.
- Семь, - отвечает и смотрит серьезно, а в глазах, на самом донышке, глубоко-глубоко, чтобы никто не заметил - искорки смеха.
Но он замечает.
Ей тогда было двенадцать, а ему уже тридцать семь. Она была совсем еще ребёнком, а он - уже солидным, состоявшимся, уверенным в себе, серьёзным. А еще в сравнении с ней он был безумно старым, дряхлым даже. Должен был быть. И тем страннее было ловить на себе её взгляды. Заинтересованные взгляды, недетские. Ощущения были примерно такие, как если бы его взяли на главную роль в набоковской “Лолите”, а сценарий не выдали. И вот он смотрит на неё, такую тонкую, почти прозрачную, с копной рыжих волос и восторженными голубыми глазищами, такую смешную и трогательную как маленькая лисичка, и чувствует себя омерзительным старым развратником, хоть и мыслей никаких “таких” у него о ней не было. Просто смотрела она на него как-то так, что иначе он чувствовать просто не мог.
Глупость ведь, дурь какая-то… Несуразица.
Но еще более глупо и странно другое. Как у прожжённого волка Неда Старка и его жены Кейтилин, которая с годами всё больше напоминала высохшую на солнце рыбину, мог родиться маленький смешной лисёнок… Так он думал о Сансе тогда. Смешной лисёнок. Смешной Петир.
Время прошло и лисёнок подрос, превратился в красивую, яркую, шикарную девушку. Настоящую лисицу. Смотрит так хитро, лукаво, будто что-то знает о нём такое, о чём никому говорить нельзя, а она знает, и может в любой момент это выболтать. А с лица вся такая серьезная, отвечает отцу так спокойно, уверенно, здоровается с Лизой, которая приходится ей тётей, и никто из них знать не знает, что лисичка задумала что-то. Что-то очень опасное, от чего его даже мороз вдруг пробрал.
Теперь ему точно уже не до смеха.
Нет. Ерунда всё это. Блажь. Показалось.
А ведь в юности он был влюблён в её мать. Вернее, думал, что влюблён был, наверное. Мучался он тогда очень, с надрывом так, слезами, грустными песнями под гитару, напивался до беспамятства. Страдал, в общем, как положено. А потом это как-то прошло, всё забылось. Теперь уже, глядя на Кейтилин, даже рад, что не вышло тогда ничего. Она быстро состарилась, стала скучной, бесцветной какой-то. А быть может всегда была такой, просто он, дурак влюблённый, не замечал.
На фоне тусклой матери Санса горит, как ослепительное рыжее солнце, как редкой огранки бриллиант сверкает в лучах софитов, будто миллион сверхновых взорвались разом в самом центре Вселенной и осветили её до самого края. Если он есть у Вселенной, этот край. Так вот, если есть, то именно там, на самом краешке сейчас находится он, Петир Бейлиш.
От неё бы держаться подальше, но как…
- Мистер Бейлиш, хотите клубники?
- Санса, зови меня просто Петир.
========== Клубника ==========
Она ест клубнику. Сочные ягоды еще хранят в себе тепло летнего солнца, текут по губам, подбородку и пахнут, конечно же, сексом. Хорошим сексом. Настоящим. Не таким, как у них.
Прошлой ночью тётя Лиза трахалась со своим новым мужем. Трахалась громко, оглушительно просто, отвратно, и сразу ясно, что притворялась. Порнухи пересмотрела, что ли. Только те несчастные, у кого никогда не было толкового секса думают, что в процессе нужно орать и стонать как можно громче. На деле же, когда тебя трахают всерьёз, как положено трахают, там не то что стонать, даже дышать нет никакой возможности. А Лиза орала так, что наверняка её вопли было слышно даже в Нью-Йорке. Её, но не его. Он молчал.
Муж тёти Лизы вообще говорит очень мало. Молчит, в основном, и смотрит. Наблюдает. Выжидает. Ждёт подходящего момента. Он - игрок, это видно, с первого взгляда понятно. Он азартен, порочен, но скрытен, рассчётлив и очень умён. Как она обо всём догадалась? Это просто, когда ты сама ощущаешь тот же острый, горячий азарт от игры. О, игрок игрока вычисляет мгновенно. Стоило лишь посмотреть в его серо-зелёные глаза и она поняла, что…
Игра началась.
А еще он безумно красив, но это так, к слову. Даже в свои сорок четыре, хотя на свой возраст Петир и не выглядит. Может быть, тут всё дело в её странной тяге к мужчинам постарше… Или, может, в её странной тяге конкретно к нему…
Это всё началось не вчера, а намного, намного раньше. Да, тогда ей еще не хватало… Чего? Может, опыта, может быть, смелости. Но теперь…
Нет. Ему не уйти.
Она что-нибудь придумает.
Санса Старк ест клубнику и строит коварные планы. Санса Старк улыбается, слушая пенье ночных соловьёв и дыхание ветра.
Тётя Лиза сегодня уже не кричит.
Почему?
- Ты обещала мне клубнику, Санса.
- Хочешь?
- Хочу.
========== Жара ==========
Лежит у бассейна и что-то читает. Улеглась на живот, подперев подбородок рукой, бесконечные ноги согнула в коленях и не знает, что за ней наблюдают. Солнце нежно целует жемчужную кожу, лучики путаются в волосах, вспыхивают искрами, дразнят, играют. Лисий носик, припухшие губы. Идеальное стройное тело. Хорошо хоть глаза где-то в книге и не сверлят, не жгут напалмом.
Жара.
Он стоит у окна и мучительно курит. Ветерок треплет край занавески, ветви яблони тянутся к солнцу. На постели, измятой и скомканной, разметалась его жена. Удивительно некрасивая, с удивительно мерзким голосом. Как же бесит её обожание, коровьи преданные взгляды, липкие прикосновения. Иногда ему остро хочется подержаться рукой за её горло. Нет, лучше двумя. И сдавить посильнее, так, чтоб шея тихонько хрустнула.
Но самое невыносимое - это их секс, эти её стоны, похожие на крики безумной чайки. Любит трахать его подолгу, любит сидеть на нём сверху и трахать, а ему приходится смотреть на её обвисшие, старые сиськи и каждый раз перед этим адом приходится пить таблетки. Без них у него просто не встанет, и тогда она всё поймёт. Что он просто её не хочет. Никогда не хотел. Ни разу. Задушить - очень много раз.
Но игра стоит свеч.
Подобраться к империи Старков, их огромным деньгам, их власти, связям - всему, чему можно. И никто никогда не узнает, что он пережил, как ему приходилось в буквальном смысле выживать. Сирота, без семьи, без денег. Как он долго карабкался вверх, наступая на головы, перешагивая через тела. Ведь, когда ты рождён в канаве, ты попросту никому не нужен, никому до тебя нет дела, и никто тебе не поможет, все только смеются над тобой, издеваются над твоими жалкими попытками чего-то добиться, и выбираться наверх приходится самому.
И за это он их ненавидел. Всех тех, кому жал на приёмах руки, кому приходилось улыбаться, изображая искренность. Баратеонов, Таргариенов, Тиррелов, Старков. Старков особенно. Кейтилин вышла за Неда, давая понять - он, Петир Бейлиш, её не достоин.
Что ж. Теперь он женат на Лизе. Подобрался довольно близко, не совсем еще, но почти.
В голове у него картина: он на самом верху, может всё, недосягаем в своей абсолютной власти, и никто не посмеет её отнять, а уж тем более никто никогда больше не посмеет посмеяться над ним, Петиром Бейлишем.
Женитьба на Лизе, сестре Кет - лишь еще один шаг к вершине, и ему остаётся только убеждать себя каждый раз, что игра стоит свеч. И глотать по ночам таблетки.
А она всё листает книгу, и она ничего не знает.
- Милый, можешь закрыть окно? Жара сегодня невыносимая, хочу включить кондиционер.
Да, так и есть. Невыносимая жара.
========== Купальник ==========
- Санса, тебе очень идёт этот белый купальник.
- Спасибо, тётя Лиза.
- И особенно мне нравится, что он такой скромный, полностью закрытый, - кудахчет как курица. - Не понимаю современных девушек, надевают такие наряды, что и зад на виду, и живот. А уж купальники и вовсе еле заметные. Вот ты у нас девушка правильная, хорошо тебя Кейтилин воспитала. Правда, дорогой?
- Конечно, любовь моя.
“Дорогой” лежит в шезлонге и читает Harvard Business Revie. Даже в отпуске весь в делах. Стоило приезжать в загородное поместье, чтобы сидеть, уткнувшись в биржевые сводки, котировки и бизнес-обзоры. Да, еще трахать жену, как же без этого. Или, может, это у них медовый месяц такой? У неё на уме всё любовь да страсть, у него - список Форбс… Она только что слюной на него не капает. Если бы могла, из постели бы не выпускала. А он курит, молчит и читает.
- Милый, намажь мне спинку кремом.
Поднимается, видно, что нехотя, и садится с ней рядом. Мажет.
- Санса, что ты там всё время читаешь?
- ”Преступление и наказание”.
- Это тебе на твоём юридическом задали? - Лиза жмурится, явно кайфует. Он мажет. - Автор кто?
- Достоевский.
- Не слышала. Это кто? Какой-нибудь известный юридический деятель?
Санса фыркает, но тихонько. Он серьезен. Молчит и мажет. Только краешек губ приподнят, и старательно прячет глаза.
- Что-то вроде того.
- Скукотища, навеное, - Лиза зевает. - Мой Петир тоже вечно читает какие-то скучные бизнес-журналы. Я в них ни слова не понимаю.
- Арья может вам одолжить свежий выпуск Cosmo. Хотите?
Теперь уже фыркает он. Чуть заметно, негромко. Глаза всё еще прячет. Мазать закончил и вернулся на свой шезлонг.
- Да, пожалуй спрошу у неё… Ну а ты? Расскажи мне, о чём твоя книга.
Санса думает. Он не смотрит.
- О предательстве.
Быстрый взгляд, словно молния полоснула, и вот он уже снова уткнулся в свой серьезный и толстый журнал.
- Вот как? И кто кого предал? - Лиза млеет на солнце и ей очень скучно.
- Главный герой предал.
- Кого же?
- Себя.
- Интересно. И что же он сделал?
- Понял, что он есть Бог, но потом отступил и струсил, предал Бога в себе. Он тряпка.
Вот теперь он уже не читает. Смотрит пристально, с интересом.
- То есть, Санса, ты полагаешь, он не должен был в этом раскаяться? Что убил, что считал себя выше других?
- Милый, ты что, тоже читал эту книгу?
На вопрос он не реагирует. Продолжает смотреть и ждёт.
- Если ты Бог - ты имеешь право на всё. А раскаянье - это для смертных, - отвечает, и нагло смеётся, но смеётся одними глазами.
- Но с чего ты взяла, что он Бог?
- Каждый из нас - Бог, но не каждый об этом знает.
…
- Значит, ты - знаешь?
- Санса! - Арья мчится почти вприпрыжку. - Пойдём купаться! Жарища такая! Пойдём!
Поднимается, оставляя вопрос без ответа, и ныряет в прохладную воду бассейна.
А её скромный белый купальник, намокая, становится насквозь прозрачным.
========== Шарады ==========
- А давайте играть в шарады! - Рикону сегодня исполнилось пять, и он обожает дурацкие игры.
Нет, Петир игры тоже любит, но не такие.
- Не-ет, не хочу в шарады-ы, хочу есть мороженое, мама скажи им!. - Робину, сыну Лизы, тринадцать, но, пожалуй, даже Рикон смышлёней его.
Петиру скучно. Семейные торжества ужасно утомляют, и он отправляется просто бродить по огромному дому.
Она тоже куда-то ушла. Упорхнула, забрав всё веселье с собой.
Он ступает неслышно, будто кот на охоте, почти что крадётся, как тень вдоль стены.
- Санса! Лиза сказала, вчера ты была полуголой! - Голос Кейтилин строг, возмущение бьёт через край.
- Что ты мама! Как можно? Когда?! - Неподдельное удивленье. Молодчина лисёнок, играет как надо.
- У бассейна! Она говорит, твой купальник намок и стал просто прозрачным!
- Ах, купальник. Но мама, откуда же я могла знать? Я надела его вчера первый раз. Мне самой было так неловко!
Да, конечно, неловко ей было. Из воды вышла гордо, не стесняясь ни капли, и смотрела нахально, в упор. Ему вмиг стало дико жарко, как-то душно, невыносимо и до нелепости невозможно не пялиться на эти её чёртовы нагло торчащие соски, напоминающие два розовых бутона, на её сочную киску, на шикарно-упругую задницу. Даже Harvard Business Revie пришлось положить на бёдра, чтобы хоть как-то прикрыть мгновенно накатившее возбуждение.
Боги, как же вопила Лиза. Верещала как на пожаре, орала, требовала, чтобы Санса немедленно оделась и не смела разгуливать голой.
А потом в полумраке спальни он отчётливо представлял и упругие сиськи, и убийственно-длинные ноги, и порочно-горячую сладость между ними.
Он впервые оттрахал Лизу, совершенно забыв о таблетке. Она, как всегда, попыталась орать, но он тут же уткнул её носом в подушку и держал, пока жарил сзади. Зато сам он стонал и рычал, так, как раньше ещё не бывало.
- Санса, это же неприлично! Разве этому я тебя учила, так я тебя воспитывала?! Что подумал Петир!
- Что?
- Я даже представить себе не могу!
Зато она может.
- Ты обязана извиниться!
- Перед кем?
- Перед ним и Лизой!
Кейтилин, ну какая ж ты дура…
- Хорошо, мама. Как скажешь.
Он немедленно представил себе, как она перед ним извиняется. Нет, не так. Как она “извиняется”. Очень долго и очень старательно. И желательно на коленях.
- Петир!
Она вылетела в коридор так внезапно, что он даже не успел среагировать, отойти, или сделать вид, что ничего не слышал. Что ж, придётся импровизировать.
- Санса, идём играть в шарады.
- Ты за этим меня искал? - Удивлённо.
- Я тебя не искал.
- Ну да, - хмыкает.
Поняла, по глазам же видно. Ладно, к чёрту.
- Идёшь?
- Иду.
Он не имеет ни малейшего представления, как играют в эти грёбаные шарады. Судя по названию это нечто до крайности глупое, но отступать уже слишком поздно.
Из гостиной доносится хохот.
- Пойдём, скорее, а то всё пропустим! - Хватает его за руку и тянет.
В коридоре они одни.
- Погоди. Ты, случайно, ни о чём не забыла?
Замирает и смотрит.
- О чём?
- А что ты матери обещала?
- Ты подслушал? - Глядит с подозрением.
- Ну, немножко. Случайно услышал.
- Значит, хочешь, чтоб я извинялась? Издеваешься?
- Нет. Шучу. Хотя, должен признать, это было бы очень забавно.
- Ах, так значит, наш всегда такой серьёзный и сдержанный Петир Бейлиш любит забавы, - улыбается так, что мурашки по коже. - Ну что же, прекрасно, давай позабавимся.
***
В гостиной все устроились полукругом на диване и в креслах, дети расселись прямо на полу. Перед ними стоит Робб Старк и размахивает руками.
- Это мельница!
- Нет! Самолёт!
- Аист!
- Что они делают? - Тихо на ухо, так, чтобы только она услышала.
- Ему загадали слово и он должен его показать, только молча, говорить ничего нельзя, - точно так же на ухо и шёпотом.
- Аэроплан!
- Правильно! - Выдыхает Робб и довольно смеётся. - Кто следующий?
- Петир очень хочет! - говорит и отходит в сторону.
- В самом деле? - Не верит Лиза.
- Я… - Открыл было рот, но Санса его опередила.
- Да, он сам говорил.
- Ну ладно, - недовольно поморщился. - Что хоть за слово?
- Я придумала!
Быстро подходит к нему и тихонько на ухо шепчет:
- Похоть.
…
Ведьма.
- Нет. Это я показывать не буду.
- Если откажешься - проиграл, - и смеётся одними глазами.
Делать нечего. Сам виноват.
А она уже упорхнула и уселась на маленький пуфик позади всех, у самой стены.
Никто её не видит. Никто, кроме него.
Он не знает с чего начать. Морщит лоб, потирает подбородок, думает. Поднимает глаза и… Санса бесстыдно раздвинула ноги и поддернула юбку повыше… Его будто ударили чем-то тяжёлым. По затылку. И одновременно поддых. В ушах звенит, дыхание застряло где-то в глотке.
Она что, там себе сердечко выбрила?! Ещё и выкрасила в красный!
Боги, что же она творит.
Он пытается не смотреть, он пытается даже не думать, только как? Как не думать о красном сердечке, между ног у бесстыжей ведьмы? А она крутит локон на палец, и глаза абсолютно невинные.
Проклятье.
- Петир, ну ты думаешь что-то показывать? - Манера Лизы дуть губы, как маленькая девочка, бесит невероятно.
Что показывать, блять, идиотка, на ширинку мою посмотри.
- Нет. Похоже, что я проиграл.
Все смеются, а она выскальзывает в коридор. Он за ней.
Он так хочет её отругать, только как отругаешь ведьму? Заколдует ещё чего доброго. Но ему переживать об этом, похоже, уже слишком поздно.
- Ты куда собралась, чертовка? - просто шёпот, но в нём угроза. - Ничего мне сказать не хочешь?
- Извини, - а сама смеётся. И глаза - два огромных озера, где резвятся во всю русалки.