Алиса рывком села на кровати и только потом, кажется, распахнула глаза. «В добрый дальний… В добрый дальний…» — то звенело в ушах, то шептало у виска еле слышно, почти неразличимо. Она судорожно озиралась, но в темноте ночи ничего нельзя было рассмотреть.
И всё же — не мелькнёт ли поблизости всполох ядрёно-рыжих волос?
Дыхание, между тем, постепенно замедлялось, приходя в норму, и тонкая вена на изящной шее перестала так напряжённо пульсировать. Алиса вдруг осознала, что изо всех сил сжимает в пальцах шёлковую ткань одеяла, и тут же расслабила ладони. Взгляд внимательных глаз, медленно привыкавших к мраку, зацепился за очертания знакомых предметов: секретер с затейливой резьбой, старинное зеркало, жадно впитывающее слабый лунный свет, и, конечно же, любимец — письменный стол, за которым прежде работал её отец.
Она у себя дома. Не в Стране Чудес. Дома. Значит, и Шляпника здесь быть не может.
Алиса встряхнула головой, окончательно приходя в себя после сновидения. Каждый раз ей снилось одно и то же, каждый раз она просыпалась посреди ночи с неистовым, рваным сердцебиением и с комом в горле, как бывает после кошмаров. Её же кошмар жил в реальности — а во сне она бродила по просторам Страны Чудес со своими верными друзьями, и Шляпник кружил её в воздухе, подхватив, подобно невесомой травинке. Но в конце — каждый, каждый раз — его широкая улыбка таяла, и Алиса вдруг начинала отдаляться от него, будто неведомая сила затягивала её в водоворот. «В добрый дальний…» — шептал Таррант, и его взор тускнел, меняя трепетную нежность на глухую тоску.
Как никогда хотелось вернуться. Алиса мечтала сбежать от своей боли, от горя, что стискивало её сердце железной рукавицей. После того, как её мать и сестра погибли, ничто не держало в этом мире, погрязшем в жестокости, алчности и беспросветной скуке, приправленной насквозь лицемерными правилами этикета. Постараться уснуть снова — верный способ забыться и перенестись хотя бы на время туда, куда она стремилась всей душой. Но сон не шёл, жестоко лишая возможности скрыться от воспоминаний, которые тут же принялись грызть её, точно стая оголодавших диких собак.
Мать отправилась в Англию, оставив Алису в Китае, но пообещала скоро вернуться вдвоём с Маргарет. Миссис Кингсли скучала по старшей дочери и рассчитывала уговорить её присоединиться к ним хотя бы ненадолго. Ей это удалось, но в пути их корабль попал в чудовищный шторм и затонул. Алиса так и не дождалась родных. «Мои соболезнования, мисс Кингсли», — слышала она всюду. Эти пустые слова шлейфом тянулись за ней, вызывая желание кричать от безысходности. Никто не соболезновал, а она потеряла самое дорогое, что у неё было. История с родителями Шляпника открыла ей глаза, научила дорожить семьёй, но у палки оказалось два конца: без матери и сестры мир Алисы превратился в жалкое подобие себя прежнего. Она винила себя в их смерти, полагая, что, если бы отложила дела и сама поехала за Маргарет, то смогла бы справиться с бурей.
Лондон встретил её мелким, колючим снегом — нечастый случай для здешней зимы. Захоронения на Хайгейтском кладбище подёрнулись бело-серой пеленой. Могилы миссис Кингсли и Маргарет ютились рядышком, выдержанные в строгом, классическом стиле, но все знали, что гробы пусты, ведь никто не ищет тела погибших в море. Отец рассказывал когда-то, что души тех, кто сгинул в пучине морской, превращаются в огни маяков, чтобы те светили ярче, помогая другим мореплавателям. В детстве эта красивая легенда воодушевляла, давая веру в лучшее, но теперь Алисе стало всё равно. Эта мысль ничуть не утешала.
Светские приёмы сменяли друг друга, сливаясь в один нескончаемый поток шума и оседая на ушах навязчивой музыкой камерных оркестров. Все упорно приглашали «эту чудачку мисс Кингсли», ведь она достигла успеха в своих экспедициях, и её богатство заставляло с ней считаться. Очевидно, шушукаться за спиной, почти не понижая голоса, было напыщенным разодетым леди и джентльменам в удовольствие. Чего только Алиса не наслушалась о себе за это время. Лишь раз она краем уха уловила, как молоденькая девушка, недавно начавшая выходить в свет, робко промолвила что-то о заслугах мисс Кингсли в налаживании связей с отдалёнными государствами… Мать девушки громко шикнула на неё и поспешила перевести тему, натужно хихикая.
И всё же Алиса продолжала принимать приглашения. Сейчас она делала это механически, не отдавая отчёта в своих действиях, но прежде в них был смысл — она искала дорогу.
Её собственным маяком — единственным маяком — оставались розовые сады Страны Чудес и неистовый огонь в глазах Шляпника, глазах такого безумного зелёного цвета, который не существовал в природе. И вот мисс Кингсли металась от раута к рауту, из особняка в особняк, силясь в любом зеркале обнаружить портал в другой мир. Однако гладкая поверхность зеркал оставалась недвижимой, немой к мольбам, беспристрастной перед исступлением. И даже то самое зеркало в доме Эскотов молчало — как самое обычное стекло, хрупкое, но всё же, несомненно, твёрдое.
Врач, что когда-то хотел всадить ей шприц с неиспытанным лекарством, сейчас не ушёл бы далеко от правды с диагнозом «истерия». Бесконечные попытки Алисы найти путь к Шляпнику и всем остальным превратились в навязчивое наваждение, изматывающее её, отнимающее последние силы. Она всегда отрицала слово «невозможно», веря в то, что двери Страны Чудес для неё открыты, но череда неудач, казалось, не знала конца. Алисе даже мерещились бабочки, чьё появление в зимнем Лондоне уж точно было бы невероятным. Она не понимала, что сломало её — потеря семьи или же невозможность встретиться со второй семьёй, — да и не стремилась понять. Прежде верилось, что чудо — в шаге от неё, стоит только увидеть, но реальность обошлась с Алисой жестоко.
Абсолем не приходил за ней, и зеркала не пропускали её.
Порой ею овладевала паника — что, если друзья снова попали в беду и на этот раз не смогли связаться с ней? Ведь в противном случае они наверняка не остались бы безучастными к её отчаянному желанию вернуться к ним. Но с ходом времени страх уступил место горечи, а потом и апатии. Лишь во снах Алиса чувствовала себя счастливой — она попадала в мир своих мечтаний. «Кто отличит одно от другого?» — сказал однажды Шляпник, и нынешняя мисс Кингсли возразила бы ему. Явь ничуть не походила на грёзы.
Алиса провела пальцами по лбу, стирая испарину. То, что нужно — снова провалиться в сон, надеясь, что Морфей милостиво допустит продолжение мечты о Стране Чудес. Но за окном настойчиво каркал ворон, невесть откуда взявшийся, и пронзительный звук мешал заснуть, доводя расшатанные нервы до предела.
Едва забрезжил рассвет, Алиса встала с постели, накинув потрёпанный серый халат. Сочные пёстрые краски покинули её гардероб, да и её саму. Она перестала смотреть в зеркала, зная, что они не подёрнутся рябью, открывая дорогу к заветному, зато покажут отражение — без капли снисхождения: неаккуратно уложенные волосы, утратившие свой золотистый блеск, усталые глаза, словно бы выцветшие и запавшие, тонкие морщины, залегшие прежде срока между бровями. Вот и этим утром Алиса привычно обошла зеркало в своих покоях стороной, вместо этого приблизившись к окну. За стеклом виднелся приевшийся пейзаж: небольшой парк, где она когда-то разводила растения, привезённые с Востока, которые, вопреки прогнозам скептиков, отлично прижились в здешнем суровом климате. И ещё здесь прежде росли розы, белые и красные. Теперь же сад пришёл в запустение, и только пробивающиеся из-под земли сорняки давали понять, что на смену зиме подобралась весна.
Алиса едва успела спуститься вниз, переодевшись в свой вельветовый повседневный костюм, как дворецкий доложил о прибытии мистера Сэвиджа, её поверенного.
— Я приму его в кабинете, — безразлично кивнула она.
Сэвидж был старше её, но всякий раз тушевался и путался в словах, сталкиваясь с её напористой деловой хваткой. Теперешняя Алиса ничем не напоминала себя прежнюю, но благоговение Сэвиджа никуда не делось.
— Мисс Кингсли, — начал он, теребя пышные тёмные бакенбарды. — Я хотел бы с вами поговорить об экспедиции в Китай. Не секрет, что наши партнёры ожидают вашего возвращения — вы обещали им вернуться, как только…
Он замялся, переминаясь с ноги на ногу. Алиса отрешённым взглядом окинула его грузную фигуру.
— Как только проводите родных в последний путь… — Сэвидж кашлянул. — Но с тех пор прошло уже несколько месяцев. Не поймите меня неверно, но подобное промедление грозит нашей компании…
— Мистер Сэвидж, мы ведь не раз обсуждали эту тему, — безучастно промолвила она. — Пока я не намерена уезжать из Лондона. Если партнёры сочтут необходимым расторгнуть контракт — пусть будет так.
— Вас не страшат убытки, это мне известно, — с волнением в голосе продолжил Сэвидж. — Но я прошу вас… Умоляю подумать о тех, кто всё это время работал вместе с вами, не щадя себя. Кому, как не вам, знать, сколько сил положила наша команда на то, чтобы наладить связи с восточными странами. Ваш отказ вернуться ударит не только по вашему благосостоянию и репутации.
Он умолк, испугавшись того, что позволил себе слишком резкий тон. Однако его слова достигли цели. Алиса нахмурилась и поднялась со стула. Подумав минуту-другую, она, в конце концов, со вздохом ответила Сэвиджу:
— Я не могу не признать вашей правоты. Что ж, отдайте распоряжение готовить «Чудо» к отплытию.
Да, несмотря на происки Хэмиша, «Чудо» чудом осталось при ней (Шляпник наверняка оценил бы этот каламбур). Но корабль перестал приносить ей радость, и, ступив на его палубу после долгого перерыва, Алиса лишь зябко куталась в капитанский мундир. Видит Бог, если бы не увещевания Сэвиджа, она нескоро бы вышла в море. Любимая некогда водная стихия, дарившая столько впечатлений, навсегда отняла мать и сестру. Алиса не переставала корить себя за то, что не отправилась вместе с матерью за Маргарет, изводила себя мыслью, что смогла бы победить в схватке со штормом.
На этот раз, по крайней мере, у неё получилось спасти корабль и команду, когда они попали в жестокую бурю. Сражаться со стихией пришлось целый день, опасность миновала уже глубокой ночью. Матросы приходили в себя после пережитого, отогреваясь ромом. Алиса приблизилась к краю палубы и поплотнее запахнула шерстяную шаль, наброшенную прямо поверх мундира. Смотрелось, наверное, странно, но Алису подобное никогда не смущало. Шаль досталась ей от матери.
Вдруг вдали замаячило нечто невероятное: по тёмной глади моря, едва начавшей успокаиваться, расползались светящиеся круги, будто изнутри, со дна, кто-то подсвечивал воду огромным фонарём. Свет лёгкой дымкой поднимался и выше воды, рассеиваясь в воздухе. Зрелище завораживало и пугало одновременно.
— Мисс Кингсли! — к ней бежал старпом, мистер Дональдс, который тоже заметил загадочное явление. — Там, впереди, «круги Дьявола»!
— Что это значит? — Алиса впервые слышала об этом названии.
— Гиблое место! — губы Дональдса тряслись. — Мы не должны были здесь оказаться, все корабли обходят его стороной! Чёртов Индийский океан!
— Разве мы сбились с курса?
— Бесполезно сверяться с приборами, моряки говорят, что вблизи «кругов Дьявола» всё выходит из строя… Суда пропадают бесследно, если подплывают к кругам!
— А кто же тогда рассказывает о них потом?
Дональдс осёкся.
Алиса взяла подзорную трубу. Дух перехватило от открывшегося вида: на поверхности воды сверкали крошечные огоньки, излучая ярко-белое свечение, кое-где переливаясь оранжевым. Колония водоплавающих светлячков? Да ещё и идеально круглой формы? Разве это возможно! Мерцание поднималось из глубины, било мощным лучом, причудливо преломляющимся из-за движения воды.
— Капитан, прикажите разворачиваться, — взмолился Дональдс. — Вдруг нам удастся избежать чудовищной участи!
Но Алиса не могла оторвать глаз от сияющих кругов.
— Надо понять, что это, — прошептала она с воодушевлением, какого давно не испытывала. В своей скорби она упустила из виду, что в этом мире существует не меньше неизведанного и таинственного, чем в Стране Чудес. Прямо перед её взором разворачивалась поистине волшебная картина.
— Я хочу подплыть ближе, — зачарованно проговорила она.
— Мисс Кингсли, вы поведёте команду на верную гибель, — сурово ответил Дональдс. — Эта дьявольщина притягивает людей и губит, нельзя поддаваться!
— Откуда вы знаете, как она действует? Вас ведь не притягивает? — заупрямилась Алиса. — И это не похоже на дьявольщину, напротив, ангельски красиво! Решено, мы берём курс на свет.
Стоило ей произнести эти слова, как вдруг перед кораблём, точно из ниоткуда, встала высокая волна. Члены экипажа вскочили с мест, Дональдс охнул, а Алиса даже не успела испугаться, сразу увидев, что волна — не самая обычная. На ней, как на холсте, проступало нечёткое изображение.
Алиса знала, что это. Вернее — кто это.
Послышался голос Сэвиджа, который пропустил и появление светящихся кругов, и появление огромной волны.
— Я проверил бумаги — всё на месте, всё уцелело, — бодро отчитался он, поднимаясь по лестнице и ещё не замечая того, отчего все остальные замерли на месте. — Отсортировал документы по папкам, навёл порядок. Наши партнёры…
Тут он замолк на полуслове. С гигантской волны на него глянул усатый мужчина в нелепом головном уборе. Поверенный потерял дар речи.
— Вы отлично поработали, мистер Сэвидж! — весело сказала ему Алиса. — Я всегда говорила, что вам стоит быть увереннее в своих силах. Не сомневаюсь, что вы справитесь и без меня. А вам, мистер Дональдс, по плечу вести корабль дальше. Передаю вам полномочия капитана.
— Что? — только и смог выдохнуть тот.
— Не бойтесь «кругов дьявола», — посоветовала на прощание Алиса. — Не бойтесь неизведанного!
Она подошла к борту корабля, так близко к валу, что брызги покрыли её с ног до головы. Время, чей облик слегка искажался из-за водных потоков, но всё равно безошибочно узнавался, подмигнул ей.
Отсалютовав команде, Алиса зажмурилась и в мгновение ока спрыгнула прямо в море. На миг ей почудилось, что бурный поток вертит её тело, как щепку, а в нос заливается солёная вода, но уже через секунду она обнаружила себя в замке Времени, и её одежда была абсолютно сухой.
— Вы ведь просили меня больше не возвращаться, сэр, — не удержалась Алиса. Время стоял к ней спиной, и выражения его лица она видеть не могла.
— О да. Но что поделать с девчонкой, которая поворотила Время вспять, — на этих словах он развернулся к ней. Густые брови придавали ему хмурый вид, но во взгляде мелькала хитринка. Алиса и забыла, какого невыносимо голубого цвета его глаза — будто льдинки из кристально чистого родника. — Надеюсь, ты не отнимешь у меня много… меня.
— Зачем же вы тогда позволили вернуться? — с вызовом спросила она.
— Я здесь ни при чём, — он картинно взмахнул рукой. — Ты сама открыла себе путь, когда загорелась новой идеей и вернула себе вкус к жизни.
— Что вы имеете в виду?
— Юная леди, — поучительным тоном начал Время. — Ты, должно быть, полагала, что сюда можно попасть в любое… кхм, когда угодно. Однако и у Страны Чудес есть свои законы. Если бы каждый, кто желал забыться, сбежать от себя, мог попасть к нам… О, посуди сама, во что бы превратилась страна! Поэтому путь сюда могут отыскать лишь истинные мечтатели, чьи мечты созидательны.
Алиса перевела дыхание, обдумывая услышанное.
— Я не такая уж юная леди, — сказала она наконец, опуская тяжёлую для себя тему. — Я изменилась… постарела быстрее, чем рассчитывала.
— Дитя моё, — Время выглядел умилившимся. — Эти изменения — капля в море перед лицом вечности.
— Но я-то не вечна, — хмыкнула Алиса.
— Меняется оболочка, — продолжал Время. — Настоящая ты — здесь.
Он ткнул пальцем в область сердца и многозначительно посмотрел на неё исподлобья.
— Отчего вы так уверены в этом?
— Если бы ты потеряла себя безвозвратно, ты не смогла бы вновь попасть к нам, — категорично заявил он. Алиса помолчала, задумчиво наблюдая за работой сложнейших механизмов, коих в замке было множество. Время с необычным для него терпением ждал её дальнейших слов.