Эдит приказывает служанке подготовить прогулочное платье. Коротать день в доме девушке в любом случае не хочется, и она собирается пройтись. Мисс Кушинг любит ходить пешком, несмотря на то, что это вызывает постоянные насмешки в кругу других юных леди. Шагая по шумным улицам города, Эдит почти не обращает внимания на происходящее вокруг, из её мыслей не выходит Томас. Как он отличается от всех молодых людей, знакомых ей! Он держит себя так галантно и обходительно, как будто изысканные манеры — это не дань этикету, а сама сущность Шарпа. Он выглядит элегантнее всех в своих тёмных костюмах, контрастирующих с яркими красками Буффало. Он не подкалывает Эдит за её намерение стать писательницей и тратит своё время на то, чтобы изучить её роман. Ему удаётся сокращать дистанцию между ними и вести себя так, словно их объединяет что-то общее, при этом не нарушая правил приличия.
«Почти не нарушая», — мысленно поправляет себя мисс Кушинг, вспоминая о том вечере, когда Шарп впервые появился на пороге их дома, а затем пожаловал с ней на приём к МакМайклам и пригласил на вальс, хотя приглашения явно ожидала Юнис.
Эдит улыбается, поглощённая воспоминаниями — смущение от того, как их поступок выглядел в глазах других гостей, осталось в прошлом, а вот то, как они с Томасом кружились в танце, ей хочется переживать снова и снова. Почти не замечая, куда она идёт, мисс Кушинг внезапно ахает, когда её взгляд случайно падает на витрину мастерской, находящейся с другой стороны улицы. Сквозь стекло видна статная фигура Шарпа — его и в самом деле ни с кем не перепутать. Поняв, что Томас тоже её увидел, Эдит чуть кивает головой в знак приветствия, и баронет отвечает ей учтивым поклоном. Слегка помешкав, думая, стоит ли ей подойти и заговорить с ним, Эдит всё же решает не отказывать себе в таком удовольствии и, подобрав юбки, ступает на мостовую.
— Мисс Кушинг, моё почтение, — здоровается с ней Томас, и Эдит остаётся только удивляться, как такие простые слова, произнесённые глубоким бархатным голосом, способны заставить её сердце трепетать. — Рад нашей неожиданной встрече.
Эдит с любопытством смотрит на чертежи, которые баронет держит в руках.
— Надеялся найти новые детали для глинодобывающей машины, — отвечает Шарп на невысказанный вопрос девушки. — Мне посоветовали эту мастерскую — говорят, здесь изготавливают лучшие в городе… А, впрочем, не стану утомлять вас скучными подробностями.
— Мне ничуть не скучно, напротив, — горячо возражает Эдит и берёт у Томаса из рук один из чертежей.
— Вы очень вежливы, мисс Кушинг, но я ведь понимаю — все эти клапаны, рычаги и моторы едва ли представляют интерес для… — начинает было Шарп, но искренний протест, читающийся в глазах Эдит, заставляет его осечься.
— Я — дочь строителя, не забывайте, — серьёзно произносит она. — И с детства интересовалась работами отца. Пусть его занятие и относится к другой области, нежели ваше, не думайте, что перечисленные вами названия — пустой звук для меня. Если вам не покажется это обременительным, я бы с радостью послушала об устройстве вашей машины.
Во взгляде Томаса сквозит почти неприкрытое обожание, и Эдит приходится одёргивать себя, чтобы не нафантазировать лишнего. «Не может быть, чтобы мой интерес к его работе так восхитил сэра Шарпа, — твердит себе мисс Кушинг, тщетно пытаясь сопротивляться растущему в груди чувству. — Возможно, он просто польщён тем, что нашёл в моём лице внимательного слушателя». Слушает Эдит и правда внимательно, не пропуская ни одного слова. Баронет, полностью погрузившись в рассказ, чертит в воздухе линии, изображая ту или иную часть механизма, сыплет терминами и прямо в момент разговора строит новые предположения о том, почему машина до сих пор не работает исправно, и что именно нужно изменить, чтобы запустить эту уникальную конструкцию. Его пламенную речь прерывает появление владельца мастерской, мистера Сэмюэля Бартона, который выходит из подсобного помещения.
— Мисс Кушинг, — не без удивления приветствует новую посетительницу мистер Бартон. — Сэр Томас, прошу, я подобрал для вас те детали, что вы заказали на днях.
Шарп, захваченный собственным повествованием, не сразу реагирует на фразу хозяина мастерской, но затем, спохватившись, рассыпается в благодарностях, а Эдит разглядывает, что лежит в футляре, принесённом мистером Бартоном.
— Если я правильно понимаю, эти детали вы планируете вмонтировать в центральную часть механизма, чтобы ускорить движение лопастей? — спрашивает она.
Бартон поражённо глядит на девушку, не веря своим ушам — где это видано, чтобы молодые леди разбирались в механике! Томас поражён не меньше.
— Мисс Кушинг, на вашем месте я бы задумался о том, чтобы совместить писательский труд с инженерным, — говорит он без тени иронии. — Вы могли бы стать первой женщиной-изобретательницей гениальных конструкций.
— Вы мне льстите, — лепечет Эдит, стесняясь показать, как приятна ей похвала Томаса, однако счастливая улыбка выдаёт её с головой.
Покинув мастерскую, Шарп предлагает девушке проводить её до дома. Они не спеша идут к особняку Кушингов, разговаривая о самом разном. Эдит радостно отмечает про себя, что она чувствует себя рядом с Томасом всё свободнее и свободнее. Конечно, это не Алан, с которым она дружна с детства, но всё же, чем больше ей удаётся пообщаться с Шарпом, тем ближе он ей становится, не теряя при этом ореола таинственного незнакомца с других берегов. И, дойдя до дома, она не готова расстаться со своим собеседником, поэтому, не побоявшись нарушить этикет, приглашает его зайти ненадолго, на чашечку чая.
— Не смею отказаться от такого предложения, чай — лучшее, что может быть после прогулки под жарким солнцем, — широко улыбается баронет, но, стоит Эдит отвернуться, как его улыбка превращается в странную гримасу. У Томаса не самые добрые ассоциации с чаепитием, но мисс Кушинг об этом знать ни к чему, так что он быстро справляется с собой. Сидя в столовой, он небольшими глотками отпивает из фарфоровой чашки, отставляя мизинец. Эдит тоже пьёт чай, украдкой любуясь на то, как это делает её гость. Завязывается беседа, и Томас, расспрашивая Эдит о её жизни в Буффало, незаметно для них обоих приводит девушку к воспоминаниям о своём детстве.
— Раньше мы каждый год выезжали в летнюю резиденцию на берегу озера Эри, — делится она, отвечая на очередной вопрос Шарпа. – О, это был настоящий рай для ребёнка! Мама возделывала виноград, а я, помнится, никак не могла дождаться, пока ягоды созреют, и таскала их раньше времени. Нелепые детские шалости…
Томас мягко смеётся, всем своим видом показывая, что ждёт продолжения истории.
— А ещё рядом с нашим особняком был небольшой лесной массив, и однажды отец смастерил мне домик прямо на ветвях дерева, — по выражению глаз Эдит видно, что воображение переносит её в тот год. — Мама, конечно, протестовала, она очень боялась, что я могу упасть… Но следующим летом я стала реже забираться в домик, потому что в подвале особняка поселилось целое кроличье семейство — разумеется, меня было за уши не оттянуть от этих пушистых зверюшек!
Мисс Кушинг ненадолго замолкает, представляя себе картины из детства. К сожалению, вскоре та идиллия оборвалась из-за смерти матери Эдит, миссис Гвендолин Кушинг. Желая избежать горьких воспоминаний, Эдит обращается к Томасу: «А у вас в детстве были какие-нибудь животные? Во что вы с Люсиль любили играть?» Лицо Шарпа подёргивается тенью.
— Что-то не так? — робко спрашивает Эдит, и он невольно отмечает, что его истинные эмоции уже не в первый раз не ускользают от неё — почему-то в присутствии мисс Кушинг Томасу не удаётся сразу скрывать их за привычной маской.
— Нет-нет, всё в порядке, — спешит улыбнуться Шарп. — Просто я задумался над вашим вопросом. Видите ли, когда я был мальчиком, наша семья уже переживала не самые простые времена, так что лишних средств на содержание животных не было. Но у нас с Люсиль было множество разных весёлых игр, само собой…
Баронет прерывается, ощущая, как фальшиво звучат его слова — вряд ли это чувствует его собеседница, но это прекрасно знает он сам. Его детство разительно отличалось от детства Эдит, и она, безусловно, будет шокирована, если он раскроет ей хоть малую долю правды.
— Не сомневаюсь, что вы росли счастливыми детьми, — тепло замечает мисс Кушинг. — В больших семьях всегда господствуют радость и любовь…
— Любовь… — тихо повторяет Томас, понимая, что нужно как можно скорее сменить тему. — Забавно, не правда ли — сколько есть слов, которые звучат по-разному в английской и американской версиях языка, однако же самые главные слова всё равно произносятся одинаково…
Эдит распахивает глаза, внимательно глядя на Томаса. Она силится разгадать, вкладывает ли он в эту внезапную реплику особый смысл. Румянец заливает щёки мисс Кушинг, но она по-прежнему не отрывает взгляд от Шарпа. Баронету чудится, что, стоит ему сейчас приблизиться к Эдит, как она первой шагнёт в его объятия и поцелует, проявляя запредельную для незамужней девушки смелость. Так однажды уже поступила страстная итальянка Энола Шотти…
========== IV. Третья партия ==========
Комментарий к IV. Третья партия
Soundtrack - Queen, “Don’t Try So Hard”
Тучи сгущаются над Томасом Шарпом, но он об этом ещё не знает. Эдит не признаётся ему, что на очередную прогулку по парку она отправилась против воли отца. Томас забирает кольцо с рубином у сестры, чтобы предложить его своей избраннице, и предвкушает волнующее объяснение — в том, что мисс Кушинг согласится стать его женой, Шарп нисколько не сомневается. То, что, дав согласие, она автоматически станет и его жертвой, он по-прежнему держит за скобками своего сознания. Удар приходит оттуда, откуда Томас его совершенно не ждёт — мистер Кушинг, каким-то образом раздобыв компрометирующие документы, ставит Шарпов перед фактом: они должны покинуть Буффало.
А Томас должен вдобавок к этому разбить сердце Эдит.
После разговора Кушинг покидает комнату, оставляя брата и сестру наедине. Во время разоблачающей беседы на лице Люсиль ни дрогнул ни один мускул, и сейчас она продолжает стоять, не шелохнувшись, глядя перед собой невидящим взглядом. А вот баронет едва сдерживает отчаяние, он хватается тонкими пальцами за обитую вельветом спинку стула и с трудом подавляет желание заплакать, что выглядело бы абсолютно неподобающе. Сестра наконец подходит к нему и останавливается в полшаге.
— Другой невесты нам здесь не найти, Кушинг может всем растрезвонить о том, что узнал, — испытующе всматриваясь в лицо брата, говорит мисс Шарп. — Возвращаемся домой?
Томас отвечает ей взглядом, исполненным горечи, но постепенно в нём проступает и гнев.
— Кушинг уже смешал однажды меня с грязью, — отвечает Шарп, сжимая правую ладонь в кулак. — И сейчас вновь собирается разрушить все наши планы. Я просто так ему не уступлю. Он унизил меня, растоптал моё достоинство и должен поплатиться за это.
— Если ты не сделаешь того, что он требует, Кушинг предаст огласке то, что мы скрываем, — возражает Люсиль, но таким образом она лишь проверяет, насколько её брат действительно разгневан. Она очень редко видит его таким, и его решительный настрой доставляет мисс Шарп удовольствие.
— Я обязательно придумаю что-нибудь, — твёрдо произносит Томас. — Этим вечером выполню условие Кушинга, усыплю его бдительность, но без Эдит отсюда не уеду.
Люсиль внутренне передёргивается от окончания этой фразы, но наступает на горло своим ощущениям. Томас наконец-то готов повоевать за то, чтобы их планы воплотились в жизнь, и Люсиль хочет поддержать его стремление.
— Я помогу тебе, — говорит она, и в её голосе звенит металл. — Всё будет по-нашему.
Тучи сгущаются над Картером Кушингом, но и он об этом ещё не знает. После того, как Шарп прилюдно критикует книгу Эдит, а та даёт ему пощёчину, Кушинг вздыхает с облегчением. Как бы ни было ему жаль дочь, он уверен, что только таким способом возможно вытравить Шарпа из её сердца. Он не подозревает, что Томас собирается написать ей письмо. Он не подозревает, что Люсиль придёт по его душу. Об этом, впрочем, до поры до времени не подозревает и Томас. Однако Люсиль не может допустить и мысли об ином исходе — Кушинг оскорбил её любимого, заставил его пережить одни из самых мучительных минут в его жизни и за такое, в её представлении, обязан быть наказанным. Люсиль предпочитает тот вид наказания, который она уже использовала неоднократно. Если человек становится препятствием на пути к осуществлению мечты её брата, идеальный выход — убийство. В болезненном сознании Люсиль все жёны Шарпа попадали под это правило. Все, даже Энола, которая…
«Особенно Энола», — убеждает саму себя Люсиль, открещиваясь от щемящих душу воспоминаний. Разумеется, ведь Энола претендовала на то, чтобы завладеть сердцем Томаса. Ни Памелу, ни Маргарет мисс Шарп не рассматривала, как соперниц, но с Энолой всё сложилось по-другому…
***
— Синьор Шарп, послушайте меня!
Собеседницу баронета нельзя назвать писаной красавицей, но статная фигура в идеально сидящем атласном платье и блеск тёмных оливковых глаз привлекают к себе внимание. Когда Энола разговаривает на английском языке, сильный акцент с головой выдаёт её итальянское происхождение.
— Синьора Шотти, прошу вас, — взволнованно возражает Шарп, не зная, как остановить темпераментную женщину. — Получить финансирование — лишь моя забота, и, коль скоро здесь мне отказали…
— Я предлагаю свою помощь не ради вашего проекта, а ради вас! — порывисто бросает Энола, не отрывая от Томаса жгучего взгляда. — Я достаточно состоятельна и не завишу ни от кого, поэтому умоляю вас не сомневаться в моей искренности!
— Синьора Шотти, вы оказываете мне огромную честь, но всё же я вынужден…
— Томас! — перебивает его Энола, за один миг пересекая комнату и подходя вплотную к баронету. — Томас, как же вы не понимаете, неужели вы не замечаете моих чувств к вам…
Доля секунды — и Шарп ощущает губы Энолы на своих губах. Он пребывает в полнейшем смятении, такого рискованного поступка он не ожидал от синьоры Шотти, несмотря на её страстную натуру. Но ещё большее смятение вызывает то, что происходящее творится без ведома Люсиль. Его сестра сразу по приезду в Милан слегла с тяжёлой лихорадкой — и до сих пор отказывается от врачебной помощи, не желая контактировать с незнакомцами. Томасу непривычно действовать без неё, и, когда очередные богатеи решают не спонсировать его проект, он паникует. Люсиль бы нашла выход из ситуации. А Энола, сама того не подозревая, вносит в стандартный сценарий элемент неожиданности. Возможно, будь Люсиль на ногах, она сама бы подговорила брата окрутить богатую итальянку, но вот поставить мисс Шарп перед фактом, что кандидатура на роль новой жены нашлась сама собой… Томас закрывает глаза и отвечает на поцелуй Энолы. Ему понадобятся всё мужество и изворотливость, чтобы объясниться с сестрой, но пока он поддаётся порыву синьоры Шотти, которая безмерно заразительна и пленительна в своём безрассудстве.
— Ты удивил меня, братец, — Люсиль с трудом даются любые слова, горло сипит, а в груди булькает кашель. — Очень удивил.
— Я решил действовать так, как мы уже поступали прежде, — оправдывается Шарп, избегая смотреть прямо на сестру. — Когда выяснилось, что эта итальянка имеет крупное состояние, а близких родственников у неё нет, я подумал…
Люсиль молча поднимает ладонь, и Томас утихает на полуслове, силясь предугадать, разгневается ли она из-за его поступка или же одобрит этот шаг, но мисс Шарп, кажется, слишком слаба, чтобы проявлять глубокие эмоции.