Как сейчас, например. Кровать была застелена кое-как, на рабочем столе в одной куче находились тетради с записями с лекций, комиксы и фантики от шоколадных батончиков. Но хуже всего дело, пожалуй, обстояло с его одеждой, которая частично висела на стуле, частично валялась в изножье кровати, а что-то даже было разбросано на полу.
Глядя на этот хаос, Джозеф снова тяжко вздыхает. Вот теперь и бросай всё где попало, оправдываясь усталостью после трудового дня и рассчитывая на то, что в выходной ты положишь все вещи на их положенные места! Засранец ты, Джозеф из прошлого.
Но ладно, глядеть с тоской на беспорядок и вздыхать можно до бесконечности. Лучше не привлекать внимание Цезаря лишний раз – а то ведь и правда претворит свою угрозу в реальность. Мысленно собравшись, Джостар неспешно приступает к уборке.
Справился с уборкой в своей комнате Джозеф примерно за час. Но Цезарь просто так от него не отстал, повесив на него ещё и мытье посуды, что успела накопиться в раковине за пару дней.
- Почему мы просто не можем приобрести посудомойку и закидывать всю грязную посуду в неё? – хнычет Джостар, но тем не менее принимается за дело.
- Потому что это лишняя трата денег, да и посудомойка отмывает с тарелок далеко не всё, - деловито замечает Цеппели, протирая шваброй полы в гостиной.
- И всё равно так было бы значительно проще, - ворчит Джозеф, отскребая грязь с одной из тарелок и отставляя её в сторону.
- Значительно проще было бы, если бы ты мыл всё сразу после того, как используешь. Но так как этого не случается, то просто смирись и пожинай плоды своей лени, - отвечает ему на это Цезарь, приостановив свои действия и глядя на своего друга с ухмылкой, и ДжоДжо очень раздражает тот факт, что он прав.
Ладно, умник, ты выиграл на сей раз. Но он ещё сможет потом как-нибудь отыграться. А пока придётся продолжать мыть злосчастные тарелки, вилки и ложки.
Благо с этим он покончил значительно быстрее, чем со своей комнатой. Даже вытер всё и разложил по надлежащим шкафчикам. Довольный собой, Джозеф отворачивается от раковины и замечает, что Цезарь закончил мыть пол и роется в своём мобильном телефоне. Вид у него при этом меланхоличный, даже печальный. Видимо, снова решает какие-то семейные дела через сообщения, если судить по этому выражению лица, а также перебегающему по экрану большому пальцу.
Джостар смотрит на своего друга и невольно проникается его состоянием. Вообще, в последний месяц Цеппели почти постоянно был таким в моменты, когда он считал, что никто не обращает на него внимания. Что ни говори, а смерть отца всё-таки довольно сильно подкосила его. Пусть родитель из того был не самый лучший, но было ясно, что Цезарь любил его и всё время ранее искренне надеялся относительно восстановить свои отношения с ним. А вышло так, что этому не суждено было случиться.
Мама как-то говорила Джозефу, что для итальянцев семья и близкие – это одни из самых важных вещей в жизни. В ту ночь, когда он держал Цезаря в своих объятьях, позволяя ему выплеснуть своё горе, он понял, что, пожалуй, так оно и есть. Равно как и понял кое-что ещё – что, похоже, он Цеппели тоже очень важен и близок. Потому что, когда в переписке с Джайро Джостар на вопрос о состоянии друга случайно обмолвился, что тот проплакал полчаса у него на глазах (он решил не говорить про объятья и прочие моменты), Цеппели-старший сильно удивился, после чего заметил, что никогда не видел, чтобы Цезарь показывал свои слабости кому-то ещё. Более того – что он не плакал даже в тот день, когда его отец ушёл из семьи.
С одной стороны, было приятно осознавать, что Цезарь так высоко его ценит. С другой – от этого становилось только печальнее. Ведь самому Джозефу Цеппели тоже был дорог и даже очень, поэтому естественно ему было грустно видеть друга в таком не лучшем состоянии и притом знать, что обычно итальянец прячет всё это глубоко в себе. Хотелось как-то помочь ему. И не просто потому, что они друзья. А потому, что Цезарь был тем человеком, который, по мнению Джозефа, заслуживал счастья в жизни.
И в чём-то он хотел быть тем, кто это счастье ему принесёт.
Наверное, это странное желание для просто друга. Но в последние дни он никак не мог от него отделаться.
Из мыслей его выдергивает звонок на телефоне Цезаря. Тот сам немного не ожидает этого, потому как всё это время он продолжал переписываться с кем-то, поэтому чуть не роняет аппарат из руки. Но вовремя спохватывается и принимает входящий вызов.
- Алло? А, Сьюзи! Ciao, bella, cos’è*? – Цеппели улыбается, но как-то натянуто, хотя Джозеф знает - он всегда рад услышать их общую подругу. М-да, дела совсем плохи. – Да? Понятно. Ну, я лично не знаю, но я спрошу у ДжоДжо, хочет ли он, и передам тебе ответ попозже. М? – здесь Цезарь закатывает глаза и вздыхает. – Нет, cara mia**, мы просто убираемся в квартире. Да, вот так всё банально. Ага. Ладно, a presto***, - он завершает звонок и убирает телефон.
- И что именно ты собираешься у меня спросить, Ци? – Джозеф опирается локтями на стойку, отделяющую кухню от гостиной, и подпирает голову рукой.
- Сьюзи Кью сказала, что в следующую субботу намечается какая-то вечеринка. Предложила нам с тобой пойти. Что думаешь? – Цеппели смотрит на него. И по такой постановке вопроса Джостар понимает уже достаточно. И решает, что пора начинать действовать.
- А ты хочешь на неё идти? – спрашивает он в ответ.
Цезарь на это задумывается на добрую минуту. Слегка хмурится, затем прикрывает глаза и проводит рукой сквозь свои волосы.
- Честно? Не особо, - признаётся итальянец. И стоит отметить, что это уже который раз, когда он отказывается присоединяться к всеобщему веселью. Совершенно нетипично для него. Да, конечно, Цеппели не был таким уж тусовщиком, но он почти никогда не отказывал хорошему времяпровождению в компании друзей. Только в тех случаях, когда у него намечалось свидание – а их, кстати, у него тоже уже не было порядочное время.
Но ничего. Джозеф вытащит его из этого дурацкого состояния хандры. Обязательно.
- Ну тогда и шут с ней, - просто пожимает плечами ДжоДжо. На удивлённый взгляд Цезаря он улыбается. – Лучше давай тогда просто проведём время вместе. Можем, например, сходить в кино или ещё куда. Или, наоборот, никуда не идти, а остаться дома, заказать пиццу и смотреть сериалы, как мы частенько делаем.
Цеппели продолжает какое-то время молчать, непонимающим взглядом смотря на Джостара. Затем осторожно произносит:
- Ты уже больше недели не виделся с Томоко. Может, лучше сходишь куда с ней, раз так?
Э нет, мистер, вы не собьёте Джозефа Джостара с намеченного курса!
- Цез, хватит вечно думать о других, - уже серьёзно отвечает ДжоДжо, чем ещё больше удивляет Цезаря. Тот сразу отводит взгляд, поджимая губы. – Может, тебе кажется, что ты хорошо это скрываешь, но я прекрасно вижу: ты в последний месяц никакой. И мне надоело, что вместо того, чтобы позволить тебе помочь, ты отмахиваешься и делаешь вид, что всё в порядке, - он выпрямляется и, обогнув стойку, подходит к своему другу. - Следующий выходной мы проведём вместе, и точка. Ты от меня так просто не отделаешься, так и знай.
Цезарь поднимает на него взгляд и секунды две просто изучающе смотрит. А затем его губы медленно растягиваются в небольшой, но искренней улыбке.
- Ты просто невыносим, ДжоДжо, ты знаешь это? – не может Цеппели обойтись без привычной шпильки.
- Да. Но ты всё равно меня любишь, - довольно парирует Джозеф, после чего забирает у него швабру и направляется в сторону ванной.
Невольно он думает, что сказанная им фраза была не совсем удачной, ведь её можно понять совсем не так. Но затем Джостар слышит сказанное вслед негромкое, неожиданно мягкое:
- Похоже на то…
Что-то переворачивается в районе его желудка от этих слов. Но пока он решает сделать вид, что не услышал их. А о своих ощущениях он поразмыслит потом.
Комментарий к XIII. Doing chore around the house. - Делают что-либо по дому.
* Ciao, bella, cos’è? (итал.) - Привет, красавица, как дела?
** Cara mia (итал.) - Дорогая моя
*** A presto (итал.) - До скорого
========== XIV. Pet names. - Прозвища. ==========
За всё то время, что Цезарь и Джозеф знают друг друга, у каждого из них успело накопиться как минимум два-три прозвища для другого. Одни используются в обыденности, другие – в каких-то особых ситуациях.
Больше всего, конечно, прозвищ идёт на счету у Джозефа в адрес Цезаря - к некоторой досаде второго. Но больше ему досаждает тот факт, что эти прозвища не только не беспокоят его, но даже вызывают приятное ощущение где-то в груди. Особенно в последнее время. И тут сложно сказать, нравится ему это или нет.
*
- Цезарино, пошли – на улице выпал первый снег! – с восторженным видом восклицает Джозеф на днях, после чего тянет его за собой наружу. Они некоторое время просто гуляют, затем доходят до небольшого парка, где ДжоДжо решает начать войну снежками. Цезарь дико ненавидит весь тот снег, что как итог забивается ему под одежду, но притом не ненавидит самого Джозефа как причину такого положения вещей.
Первое и, пожалуй, самое давнее из всех прозвищ, которые Джостар придумывал для него. В первый раз он так обратился к нему ещё тогда, почти три года назад, когда они только познакомились.
В тот раз Цезарь моментально вскипел, как только услышал такой уничижительный вариант собственного имени, и чуть было не швырнул в ненавистного американца стулом. Теперь же это прозвище было больше ласковое и дружелюбное, чем принижающее. В нём чувствовалась теплота. Поэтому, заслышав его, Цеппели всякий раз невольно улыбается.
- Ци-Ци-и, ну ещё одну серию – и всё! – канючит Джозеф, когда они снова засиживаются за полночь за просмотром очередного сериала. Цезарь было решает, что всё, basta*, пора отправляться на боковую, но ДжоДжо умоляюще смотрит на него, и он тяжело вздыхает, но сдаётся, и они смотрят ещё одну серию. А потом ещё.
Это было второе прозвище. Само по себе оно даже более давнее, нежели «Цезарино», придуманное когда-то одной из его младших сестёр и ставшее обычным обращением к нему среди семьи. Но только если его родичи использовали его почти повсеместно, Джозеф использовал его исключительно в тех случаях, когда ему нужно было что-то у Цезаря выклянчить. В купе с удачно состроенными щенячьими глазами получалась почти смертельная комбинация, и Цеппели всегда сдавался и соглашался на всё, что Джостар у него просил.
Очень нечестная тактика, граничащая с жульничеством. Но Цезарь ни разу не говорил Джозефу прекратить. И ни разу не пожалел (надолго, во всяком случае) о том, что позволил так собой манипулировать.
- Эй, Казанова, ты вообще меня слушаешь? – Джозеф слегка машет перед его лицом рукой. Ох, кажется, он несколько ушёл в свои мысли. Цезарь просит прощения и спрашивает, о чём его друг говорил до этого. ДжоДжо слегка дуется, но тем не менее охотно повторяет свои слова.
Третье прозвище, которое Джозеф тоже когда-то использовал в негативном значении. Всем было прекрасно известно, что Цезарь был популярен у девушек. Да и у парней, в принципе, тоже – он мог позволить себе не ограничиваться кем-то одним. И, соответственно, все также знали, что Цеппели часто отправлялся на свидания. Раз в неделю-две, но обязательно. И всегда с кем-то новым. Цезарь не чувствовал нужды отказывать кому-то во внимании.
Поначалу Джостара это раздражало. Но потом «Казанова» также стало одним из простых прозвищ. Правда, его ДжоДжо всё же старался использовать в тех случаях, когда хотел Цезаря как-то поддеть.
Цеппели, опять же, не был против этого.
Был ещё один вариант манипуляции с его именем, но это было просто сокращение «Цезаря» до «Цез». Ну, и конечно же обычные обращения типа «чувак», «приятель» и им подобные.
Но с недавних пор добавилось ещё одно. Именно из-за него Цезарь начал чувствовать себя странно и не понимать, что с ним происходит. Вернее, что происходит между ними.
- Эй, Цез, помнишь, тогда при первой твоей встрече с Джонни Джайро как-то тебя назвал? – неожиданно спрашивает Джозеф, когда они сидят в гостиной и силятся пройти мультиплеер второго Портала.
- Не очень. Может, подскажешь, как именно? Моё обычное прозвище, что он использует всегда, ты и так знаешь, так что я плохо представляю, что ты имеешь в виду, - хмыкает Цезарь, после чего примеряется и ставит выходной портал в одной из стен.
- Ну это… Как оно… Джи-ра-со-что-то там?
А, вот он о чём.
- Girasole piccolo, - Цеппели вздыхает, затем ждёт, пока Джозеф придумает, где ему поставить входной портал, чтобы потом можно было подходящим образом расставить зеркальные кубы, дабы они отразили лазерный луч в нужную им точку. – Это значит «маленький подсолнух», или «подсолнушек». Джайро придумал мне это прозвище, исходя из того, что подсолнухи – это мои любимые цветы.
Наверное, ему не стоило рассказывать всего этого. По крайней мере, так он думает теперь, когда у него возникла целая куча вопросов, а спросить ответы он боялся.
Повисает пауза, и Цезарь невольно напрягается. Он отводит взгляд от экрана и смотрит на Джозефа. Случайно встречается с ним взглядом и вздрагивает.
ДжоДжо смотрит на него как-то… странно. Пожалуй, впервые Цеппели не может точно понять, что за эмоции мелькают в бирюзовых глазах. Но в какой-то момент там появляется насмешка, и Джостар притворно умиляется.
- О мой бо-ог, это так мило! Цезарино – маленький подсолнух!
- З-заткнись, ДжоДжо! – Цезарь против своей воли заливается краской, а затем ногой пихает Джозефа в бок. Тот покачивается, но остаётся сидеть на диване и вдобавок хохочет.
- Да ладно тебе, Цезарь, это правда мило! И, - здесь Джостар задумывается, а потом непривычно мягко улыбается, - я думаю, Джайро называет тебя так не только поэтому. А ещё потому, что ты сам действительно похож на подсолнух – такой же яркий и солнечный. И у тебя волосы чем-то напоминают его лепестки, - в дополнение к своим словам он коротко ворошит светлые пряди на голове Цеппели рукой. – Мне нравится.
Сердце итальянца, кажется, убегает из грудной клетки куда-то выше к горлу, потому что он начинает чувствовать, что ему трудно дышать. Он продолжает изумлённо таращиться на Джозефа, даже невольно приоткрыв рот. А этот нахал смотрит на него в ответ с широкой улыбкой ещё где-то с минуту, затем переводит взгляд на экран и восклицает как ни в чём не бывало:
- О, слушай, кажется, я понял, что тут нужно сделать!
Цезарь моргает, сглатывает и переводит взгляд обратно на экран. Момент проходит, но его сердце отказывается успокаиваться вплоть до самой глубокой ночи. А потом он долго думает о том, что же произошло. И могло ли это значить то, что Цеппели предполагает.
*
У самого Цезаря в арсенале было, в принципе, только одно постоянное прозвище для Джозефа. То самое всем известное «ДжоДжо». Разнообразие он вносил только в те моменты, когда Джостар совершал что-то исключительно глупое – в ход шли все возможные итальянские вариации слова «идиот». От самых простых до самых грубых – многое зависело от того, в каком настроении пребывал сам Цеппели.
Также было и стандартное «amico». Просто «друг».
Но теперь, кажется, Цезарь начинает думать о том, чтобы пополнить этот список новыми словами. Только для этого нужно сперва сделать один очень важный шаг. А пока что решимости у итальянца на это не находится – для начала ему необходимо понять, есть ли какие-то намёки на возможность этого. Да и к тому же была ещё та девушка, Томоко… Или с ней уже всё кончено так же, как когда-то со Сьюзи Кью?