— Надеюсь, на этом все?
— О, что вы, это только начало, мисс, — Джонас приподнял козырек своей шляпы. — Боюсь, у вас безвыходная ситуация, вам придется отменить свое требование на суд Визенгамота.
— С чего бы? — протянула она гласную, медленно закручивая прядь волос на палец. Ее глаза подозрительно сузились, а губы изогнулись в полуулыбке.
— Потому что мистер Кроусон-старший дал указание закрыть дело.
Ничто не дрогнуло в ее лице, не изменился даже взгляд, только усмешка стала заметнее. Отведя на мгновение голову в сторону и что-то прошептав, она подняла руку вверх и раскрыла ладонь, начиная зачем-то считать и по мере счета загибать пальцы: «Раз, два, три…», — на третий раз Альбус услышал чьи-то уверенные шаги в коридоре. Через какую-то долю секунды дверь распахнулась, и на пороге появился Самайн Кроусол. Он был в дорожной мантии, с мокрыми от дождя волосами и с непроницаемым лицом. Его взгляд прошелся по всем, не выражая толком ничего, а потом он заметил Забини, и его озарила такая же холодная, подобная ей, улыбка.
— Ригель, все в порядке?
Между ними установился зрительный контакт, во время которого каждый напряженно вчитывался в лицо другого. Наконец Ригель усмехнулась, вальяжной походкой подойдя к нему, и обвила его руку своей. Он с готовностью взял ее ладонь и положил на свой согнутый локоть. И вместе они выглядели впечатляюще: он, высокий шатен с черными глазами, одетый во все черное, и она, такая же высокая и красивая, с ярко вырисованными губами и насмешливым взглядом — казалось, если бы и была иерархия, то они занимали первое место в ней. И как же невзрачно и просто смотрелась на их фоне Селена, которая почему-то возникла у Альбуса перед глазами.
— Что будет с моей женой? — безразлично поинтересовался Самайн, вскинув брови. В этих жестких глазах была сталь, которая явственно проступала, когда он смотрел на кого-то в упор.
— Если мисс Забини не заберет заявление, то она попадет в Азкабан, — Джонас смотрел также непроницаемо, по-прежнему показывая всю свою беззаботность, и только сжатые руки выдавали его волнение.
— Так ли это будет? — холодно произнес в ответ, даже не пытаясь придать голосу вопросительную интонацию. Нет, он не вопрошал, а прямо говорил, что знал обо всем.
— Кто знает.
Самайн презрительно хмыкнул, накрыв ладонью руку Ригель, и перевел взгляд на нее, в ответ получая приторно сладкую улыбку. Все это производило впечатление актерской игры, отчего Альбус убеждался, что все действительно было не так просто.
— Милая, что скажешь, ты позволишь ей остаться на свободе?
— Только если ее вынесут на эту самую свободу ногами вперед, — в упор, не глядя ни на кого, кроме него, произнесла по слогам она, кривя губы.
— Как интересно, — глаза в глаза, и как будто никого рядом нет. От них исходила удивительно темная атмосфера. — Полагаю, что это значит «нет».
Мистер Джонас немного дернулся от таких слов и позволил на секунду себе нахмуриться, а потом он опять стал спокойным, улыбаясь своей меланхоличной улыбкой.
— Я думаю, что на этом все, — проговорил куратор резко, отворачиваясь. Самайн усмехнулся, но, быстро проговорив вежливые слова прощания, отпустил Ригель и направился в коридор, жестом подзывая ее идти за ним, но она отчего-то не двигалась. А потом Ригель внезапно уперла свой взгляд на Альбуса. Ей явно хотелось что-то сказать, но она стояла и не шевелилась, лишь улыбка на мгновение погасла на лице. Однако это была минутная слабость: уже через мгновение Забини пришла в свое самодовольное настроение и, взмахнув рукой на прощание, поспешила за своим партнером.
В комнате наступила тишина. Альбус провожал долгим взглядом Ригель, а потом бездумно пялился в то место, где она исчезла за поворотом. Как же умела Забини очаровывать, пленять сознание и заставлять думать о себе; не будь у него настолько много рациональности, он бы точно пал к ее ногам, неудивительно, что так много мужчин сделали это же. Ради одного вечера с ней, пожалуй, можно было и умереть.
А потом он вновь подумал над ситуацией. Ничего не оставалось, кроме как шантажом заставить Ригель забрать заявление, но…можно ли бы рассчитывать на то, что она поведется на него и не бросит карту в ответ? Нет, Ригель была намного умнее, чем думали мистер Джонас и все присутствующие в этой комнате, и только Самайн и он, по-видимому, понимали это. Удивительная вещь ярлык. Мы вешаем их на все: на внешность, на фамилию — а потом так жестоко обманываемся.
— Мистер Поттер, немедленно начинайте узнавать информацию. Времени больше нет, чем быстрее мы прижмем ее к стенке, тем лучше будет для нас же, — монотонно проговорил Ричард Джонас, не отрывая взгляда от ровной глади стекла.
— Интересно, как много людей пострадали из-за нее… — с горящим взглядом протянул другой аврор, — как много невинных женщин переживают страдания из-за ее всепозволяющей натуры.
«Идиот…», — раздраженно подумал Альбус, резко вставая с места. Он намеревался найти Скорпиуса, чтобы тот помог ему в этом деле, и плевать было, что об этом скажет Ричард.
— Я пойду, — не дожидаясь ответа, он развернулся и поспешил прочь, испытывая отвращение. Как же он ненавидел всех этих морализаторов, которые так глупо судили о людях, поступавших иначе, чем они. В чем же была вина Ригель? Взаправду, в чем? В том, что она пользуется мужчинами ради приобретения каких-либо благ, и не думает о том, что причиняет боль их близким? Глупо. Забини лишь использовала свое очарование, и находила фундамент для своих амбиций, и жила так, как хотела, какое дело ей должно было быть до них, до всех этих несчастных жен? То, что мужчины так непостоянны и падки на красоту, было явно не ее прихотью.
Покачав головой, Альбус стремительно направился в кабинет, но тут он увидел Скорпиуса, который стоял всего лишь в одном проеме от смотровой площадки и о чем-то глубоко задумался.
— Все? — произнес он, резко вскинув глаза прямо на него. Сощурившись, Скорпиус внимательно наблюдал. — Каковы результаты?
— Она не закрыла дело, но на нас давят сверху, чтобы мы сделали все, чтобы Ригель это сделала. Мы решили найти что-то, чем можно пошантажировать ее, но…
— Меня, естественно, к этому делу не допустят? — перебил, не отрывая глаз.
— Он против.
Громко хмыкнув, Малфой отлип от стены и немного устало посмотрел на друга. В этом взгляде было непривычно много эмоций, но более всего там сверкала ненависть от того, что Скорпиус был заложником обстоятельств, и такое положение вещей его не устраивало.
— Но я же могу тебе помочь?
— Именно этого я и ждал от тебя, — они оба усмехнулись, и потом медленно пошли по направлению к своему кабинету в полнейшей тишине.
А в его голове все время появлялась она и эта ее холодная улыбка. Светлые-карие глаза смеялись по-злому, щурились и смотрели надменно; она была кусочком гордости и стервозности, которые притягивали больше, чем вся доброта и женская забота в мире. Да, Ригель Забини умела очаровывать. И он же не падет к ее ногам так просто, верно?
Но сознание на этот вопрос отвечало молчанием.
Комментарий к 5. Зловещий рок луны
Будет очень приятно прочесть ваше мнение, дорогие читатели ❤️
========== 6. Человеческие игры ==========
Тут я на собственном опыте увидел, что смех — самое страшное оружие: смехом можно убить все — даже убийство
— Евгений Замятин
***
У Ригель была удивительная жизнь. Мать, Мессия Забини, в девичестве Роули, скончалась от сердечного приступа, когда той не исполнилось и два года, а отец на долгое время пропал из поля зрения Министерства, но потом снова вернулся, однако так и не смог занять достойную должность и всю жизнь проработал на полставки в бюро Перевозок, правда, надо отдать должное, жизнь у него закончилась скоро, он умер почти в то же время, что и мать Альбуса. Совсем недавно, около года назад, скончался и ее брат, Маркус, но умер он странным образом: его тело обнаружили недалеко от особняка Забини, и причины смерти были так и не установлены. Дело, как и многие подобные в то неспокойное время, когда вдруг начали вспоминать про Магическую мафию, было перенесено в разряд бытовых: в его крови нашли наркотики. Таким образом, в возрасте двадцати трех лет Ригель Забини осталась полной сиротой, а ее поместье и все то скудное имущество, что переходило к ней, исчезло. По крайней мере, в документах и архивах информации по этому поводу не было.
Альбус вздохнул, протерев глаза. Всю ночь они разгребали архивные записи, а потом стали опрашивать знакомых Ригель и узнали только то, что Маркус, ее брат, был жутким повесой и что именно из-за него у нее не осталось средств к существованию, поэтому Ригель и пошла работать в паб, так как ни образования, ни связей у нее на тот момент еще не было.
Они со Скорпиусом сидели в своем кабинете и переводили дух после бессонной ночи, попивая зелья бодрости. По воспоминаниям Скорпиуса тоже нечего было сказать о ней: типичная красивая стерва, у которой постоянно были приспешницы и ухажеры, ничего особенного. А сам Альбус, как не напрягался, ничего о ней вспомнить не смог: он всегда был далек от своих однокурсников и не принимал участие ни в каких мероприятиях, сторонясь всех, кроме Скорпиуса и своих родственников.
Это напоминало комедию, но ничего смешного, на самом деле, не было. Нужно было надавить на нее, но как? Этот вопрос мучал Альбуса с каждой секундой все сильнее, поэтому, немного подумав, он вдруг предложил:
— Может, сходим в «Мщение»?
— Предлагаешь расспросить заведующую? — протянул Скорпиус, резко вскинув глаза, под которыми уже проступали синяки. Все-таки, бессонная ночь не проходила бесследно.
— Надо попробовать все.
Недолго думая, они встали и трансгрессировали. И вновь им пришлось оказаться на уже знакомой площади, и у Альбуса появилось щемящее чувство ностальгии: именно здесь он впервые после выпускного увидел ее.
Паб был открыт и по-прежнему выглядел безобразно: потрескавшиеся гирлянды, обшарпанное здание и кровавого цвета вывеска — это место будто притягивало преступления и самый низ общества. Почему Ригель выбрала именно это заведение, было неясно, но еще более непонятное было то, почему она не уходит, имея такого богатого любовника в лице мистера Кроусона.
Но с каждым мгновением вопросов становилось все больше, а думать о них как минимум не было времени, поэтому Альбус резко дернул ручку и оказался внутри. Это было огромное пространство, освещенное только свечами, из-за чего создавался полумрак, темно-бордовые обои и такого же цвета шторы, свисающие со стен и ограждающие столики от танцевальной площадки, только сильнее нагнетали это ощущение темноты. Рядом с танцевальной площадкой находился бар, в котором работал молодой волшебник с раздраженным выражением лица, он протирал бокал, когда они вошли, но остановился, недружелюбно сверкнув глазами.
Ничего особенного: обычный волшебный паб, в котором из-за раннего времени не было посетителей и где играла спокойная музыка, расслабляющая сознание.
— Вам кого? — грубо проговорил бармен, облокотившись о стойку. — Никаких личных встреч без регистрации мы не организовываем, хватило сполна.
— Мы из Аврората, — Альбус достал удостоверение и раскрыл его, — пришли к заведующей.
Бармен хмыкнул, лениво махнув головой влево.
— Вам туда.
Скорпиус неодобрительно сверкнул глазами, но первый пустился по направлению к кабинету, и Альбус последовал за ним. Постучавшись, они услышали громкий писклявый голос, который разрешил войти. Дверь открылась, и они оказались в таком же темном помещение, в середине которого стоял длинный стол и за которым восседала статная, уже не молодая женщина с копной рыжих волос и кошачьими зелеными глазами, которые магнетизировали не хуже Ригель. Кроме стола, стульев и нескольких живых картин, которые поголовно щурились, в помещение больше ничего не было, из-за чего появлялось чувство какой-то пустоты.
— Авроры? — безразлично кинула она, выдвинув ящик и доставая оттуда длинную папиросу. Невербально взмахну палочкой, женщина подожгла ее и стала затягиваться, пуская длинные кольца дыма.
— Вы… — Скорпиус запнулся.
— На лицах написано, — перебив, усмехнулся она, перекинув ногу на ногу, — только у авроров такие безэмоциональные и пропащие выражения лиц. Отчаяние берет, как на вас глянешь.
— Забавно, — холодно ответил Малфой, без разрешения присев на свободный стул: было понятно, что он не собирался церемонится и хотел сразу перейти к делу, — однако, отчаянье скорее должно быть у вас, слышал, полбара как не бывало.
— О, это не беда. Мистер Кроусон уже все, — она по-особенному протянула это слово, — возместил. Он наш постоянный клиент, — самодовольство пробежало по ее лицу.
Усевшись рядом, Альбус сощурил глаза. Теперь ему удалось лучше разглядеть заведующую, и он увидел, насколько морщинистое и худое было у нее лицо, когда все остальное тело было слегка полноватым. Может, дело было в ее разрезе глаз, но она напоминала кошку, которая готовилась к тому, чтобы уничтожить любого, кто пришел на ее территорию. Надо было как можно быстрее сделать свой ход и загнать ее в угол.
— Что вы можете сказать о Ригель?
— То же, что и все: она красива и очаровательна. Лучшая наша работница, — ее лицо приняло безэмоциональную позицию; оно будто намеренно выражала безразличие.
— По-вашему, почему на нее так часто покушаются?
Громкий смех разразился в комнате. Она так сотрясалась из-за него, что казалось, еще немного, и точно упадет. Внутри как-то все похолодело, и они переглянулись друг с другом: заведующая производила странное и двоякое впечатление.
— Мерлин всемогущий, и вы отвечаете за нашу безопасность, — ее все еще трясло от смеха, — завидуют, не понимают, не принимают. Так бывает, знаете? В основном все, кто так или иначе претендовал на то, чтобы убить ее, были дурнушками, от которых мужья все время ходили налево, выбирая времяпровождение с Ригель, — успокоившись, она вновь безразлично посмотрела прямо на Альбуса, смокнув руки, — не подумайте, у нас не бордель, и мы не предоставляем сексуальные услуги, но так выходит, что наши официантки могут…делать что-то по своему желанию, их время можно купить. Однако в основном дальше простого разговора и парочки бокалов вина никому ничего не обламывается, особенно с ней…
— Кроме Кроусона и Сэлинджера? — насмешливо спросил Скорпиус, вскинув брови.
— Сэлинджер? — женщина выразительно фыркнула, всем своим видом показывая пренебрежение. — Ну да, точно, он к ней приходил, только ей и грезил, постоянно требовал, чтобы она обслуживала его…кажется, Фельмонт умер? Ха-ха, презабавно, однако мусор должен покидать планету, чтобы он не портил экологию.
Вскинув брови, Скорпиус недоверчиво посмотрел на нее, и Альбус понимал его мысли: по ее словам все выходило слишком…непримечательным.
— Хотите сказать, между ними ничего не было? — протянул Альбус, нахмурившись. — Он ушел из семьи, и его жена уверена, что из-за Ригель.
— Ну, мне этого не знать, однако не могу сказать, что между ними была какая-то связь, кроме… — тут она опять презрительно усмехнулась, надменно вскинув голову, — вы ничего не знаете, да, авроры?
Скорпиус с шумом откинулся на спинку стула и с раздражением посмотрел на друга: в его глазах явственно читалось, что ее словам он не верил.
— Смотря о чем вы, — протянул Альбус, устало закатив глаза и поправив рукава на рубашке.
— О том, что Кларисса, его жена, тетя Ригель.
Громко откашлявшись, Малфой резко выпрямился, вскинув брови. Об этом они действительно не знали, ничего подобного, по крайней мере, не было слышно и нигде не упоминалось. Мозг лихорадочно соображал, пытаясь принять эту информацию, но все было тщетно, в это просто не верилось. Вернее, не хотелось, ведь иначе вся ситуация скорее начинала походить на сюрреализм и жизнь им не упрощала.
— Откуда вы это знаете? — теперь не доверял ей уже и Альбус, он демонстративно скрестил руки на груди и посмотрел в ожидании ответов.
— О, — она усмехнулась. — Я была так хорошо знакома с семьей Роули. Кларисса и Мессия…да, были времена…мы даже учились в Хогвартсе, они были близняшками… — ее взгляд потеплел, она явно пустилась в воспоминания, — Ригель совершенно не похожа на мать, она пошла в Забини, слышали когда-нибудь о ее бабушке? Она была первой женщиной Магического мира и «Черной вдовой», которая выходила замуж семь раз, и никто из ее мужей не жил дольше двух месяцев, и при этом никаких обвинений ей предъявлено не было…восхитительная женщина, я еще застала ее в расцвете сил… — она усмехнулась, и тень грусти прошлась по лицу. — Ну так, в результате Мессия смогла породнится с чистокровным и на то время еще приличным родом, у которого были средства, а Кларисса…дура, связалась с полукровкой без гроша в кармане и пропала бы, если бы Мессия не передала две трети своего наследства ей, пожалела бедняжку, а зря. Как оказалось, Кларисса таким же качеством не обладала.