Как такое возможно?
Я ощущаю приступ головокружения, к глазам подступают слезы. Датчики разрываются, что еще больше добавляет головной боли. Главврач мягко сжимает мое запястье: - Не переживай так, - он резко переходит на “ты”. - Попьешь лекарства, все вспомнишь, вот увидишь!
- Кто-нибудь еще выжил? - я сглатываю ком.
Медсестра отрицательно качает головой, и я хмурюсь:
- Поэтому вы не сообщаете о том, что я жива? Чтобы не давать людям лишних надежд? - слова вылетают изо рта с трудом. Столько жертв…
- Сначала мы пытались спасти тебе жизнь, - укоряет доктор. - А потом да, из-за этого. Диана, потом будешь давать ей три таблетки в день, - он быстро черкает что-то на листке и протягивает девушке. Медсестра с готовностью кивает, изучив написанное, и с улыбкой смотрит на меня: - Все будет хорошо.
Дверь хлопает, и оба исчезают.
А я с силой сжимаю зубы. У меня наверняка есть близкие люди. Мама? Папа? Может,
братишка или сестренка? А еще у меня точно есть парень. Наверное, они наверняка сходят с ума. А может, уже меня похоронили…
А если я никогда их не вспомню?
От отчаяния и жалости к себе к глазам опять подкатывают слезы, и я опускаю взгляд на свое тело. Грудь и живот перебинтованы, и я с тоской думаю о том, что могла потерять своего малыша. Странно, но перебинтованы еще и обе руки и колени.
Интересно, что под бинтами?
Как только я думаю об этом, в мозгу тут же вспыхивает боль.
- Дыши! Давай, ты сможешь!
Я пронзительно вскрикиваю. Невысокая женщина гордо улыбается:
- Мальчик.
А потом в моих руках оказывается маленький невесомый комочек.
От этого воспоминания я невольно дергаюсь, угрожая капельнице.
У меня уже есть один ребенок! И теперь я точно знаю, что смогу его вспомнить.
Не переживай, сыночек, я обязательно вернусь домой! И я непременно вспомню, куда именно мне надо вернуться!
========== 4. Может ли это считаться предательством? ==========
POV Андрей
- Я дома! - громко объявляю я, распахивая дверь и опуская сумку на пол.
- Привет! - Яна с улыбкой выглядывает в коридор и целует меня, обнимая за шею. - Есть будешь? - она отстраняется и заглядывает мне в глаза.
- Есть будешь? - этот звонкий голосок наполняет пространство и до боли отдается в ушах.
Я так скучаю по ней…
- Да, - я киваю.
- Я суп сейчас налью, - Яна уносится, а я вешаю куртку на крючок и замираю.
Обстановка изменилась. Я сначала не сразу соображаю, что происходит, а потом выхожу из себя: - Ян!
- Да, Андрюш? - она выглядывает из кухни с половником в руках, и на долю секунды я ощущаю болезненный укол совести.
- Тут лежали игрушки, - каждое слово дается мне с трудом.
Она опускает голову, на некоторое время смущаясь, а затем поднимает взгляд, и я узнаю знакомое упрямое выражение лица: - Андрей, они валялись под ногами, и негде было ходить! - сердито заявляет девушка, убирая с лица прядь волос.
Это тебя не касается.
Это вещи Андрюшки.
Ты не смеешь уничтожать всю память о Полине!
Я едва успеваю прикусить язык, изо всех сил сдерживая свою ярость и этот ураган злых слов, который уже готов вылиться на мою жену.
- Где они?! - прилагаю все усилия, чтобы не повысить голос. Если она их выкинула, я за себя не отвечаю!
- Я в пакет сложила и на балкон отнесла, - в тоне Яны читается вызов. - Андрей! - раздраженно произносит девушка, когда я стрелой несусь в вышеупомянутую комнату.
Падаю на колени на пол лоджии, придвигаю к себе большой пакет в углу и жадно заглядываю внутрь.
Несколько машинок. Кораблик для купания. Детская паста. Две зубные щетки. Халат. Полотенце. Косметичка. И маленькая деревянная шкатулка, которая раньше стояла на ее тумбочке. Я знаю, что Полина хранит там самые памятные для нее вещи. Но я никогда не заглядывал в нее - ценил ее личное пространство.
Хранила. Пора привыкать говорить “хранила”.
Пальцы действуют сами собой, поднимая заветную крышку,и я чуть не задыхаюсь от нахлынувших воспоминаний.
Тест на беременность с двумя полосками. Кожаная бирочка из роддома “Андрей Григорьев”. Маленькие пинеточки. Билеты в кино, на которые мы ходили вместе. И билет на хоккейный матч.
Я аккуратно беру в руки этот прямоугольник, и Полина тут же вырастает перед моими глазами.
- Я в хоккей вернулся!
- Правда? Я очень рада! Я знала, что так будет! - ее глаза по-настоящему искрятся.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что верила в меня.
- Это тебе спасибо.
- Мне-то за что? - удивляюсь я.
- За то, что ты у меня есть.
За то, что ты у меня есть…, - эхо все еще звенит в воздухе.
Я изо всех сил сжимаю ручку пакета, сминая ее в кулаке.
- Андрей? - голос Яны прорезает пустоту. Она с тревогой смотрит на меня.
Ну, что я могу ей сказать?
Оглядываюсь через плечо на девушку и тихо роняю:
- У тебя там суп выкипит.
Она страдальчески морщится и уходит. А я закрываю глаза, ловя выскользающие слёзы.
Поль, я бы многое отдал, чтобы ты была сейчас рядом со мной!
Я работаю челюстями, а Яна пристроилась рядом на стуле, пристально изучая мое лицо. Отвожу взгляд, потому что бывшая Самойлова всегда читает меня, как открытую книгу.
- Очень вкусно, Ян, - откладывая ложку, произношу я.
Это не совсем правда. Сейчас я совсем не чувствую вкуса.
- Правда? Приятно, - она расплывается в улыбке, а потом поддается вперед, ее руки аккуратно скользят по моим коленям, и наши губы соединяются.
Короткие пряди волос Полины щекочут мой подбородок. Руки нежно касаются моей спины. Я дышу запахом ее духов, ощущаю вкус ее губ.
Голос девушки заполняет все пространство кухни, перекрывая даже аппетитный аромат ее кулинарных шедевров.
- Я очень по тебе скучал…
- И я.
*****
- Я в душ! - с этими словами Яна вскакивает с дивана и легко направляется в сторону ванной. А я перевожу взгляд в сторону журнального столика и подпрыгиваю, будто подброшенный пружиной.
- Яна! - все, курок взведен, я определенно сейчас взорвусь.
Она вопросительно смотрит на меня, а я протягиваю руку и беру со столика фотографию.
Раньше на этом самом месте стояла фотография меня, Полины и Андрюшки. Теперь же - фото с нашей свадьбы.
- Зачем ты это сделала? - тихо спрашиваю я, беря в руку рамку с сердечком.
Объяснять, что именно сделала, не требуется. Яна осторожно забирает у меня из пальцев фоторамку и тихо шепчет: - Андрей, я не хочу, чтобы ты травил себе душу. А она бы каждый раз… - она осекается и коротко утыкается мне в грудь. Я сжимаю и разжимаю кулаки: - Никогда больше так не делай! - отрезаю я, и для пущей убедительности прибавляю: - Не трогай, пожалуйста, чужие вещи, - вовремя я это сказал, правда?
Она открывает рот, чтобы возразить, а потом кладет голову мне на плечо:
- Я тоже не смогла выкинуть этот пакет. - признается Яна.
Я зарываюсь носом в ее волосы, а девушка тихо шепчет:
- Наверное, ему все равно здесь не место. У нее же есть родственники?
Не думаю, что маме Полины будет приятно видеть эти вещи. Слишком много боли.
- Я отвезу, - киваю я.
Яна с жалостью смотрит на меня, а потом тянется навстречу моим губам.
Может ли это считаться предательством?
- Ян, - я чуть отстраняюсь. Но эта девушка не из тех, кто так легко отступает.
- Андрей, - выдыхает она, и шаловливые пальчики Яны скользят под уже расстегнутый воротник моей рубашки.
И я просто сдаюсь, позволив себе утонуть в пучине моей боли.
Ее уже не вернуть.
========== 5. Визит ==========
POV Полина.
- Как сегодня настроение? - дружелюбно спрашивает медсестра, вталкивая в комнату штатив с капельницей. - Ничего нового не вспомнила?
Все эти дни - на самом деле, я понятия не имею, сколько прошло времени, пока я лежу в больнице. Все дни для меня слились в бесконечные капельницы - к лекарству для меня добавляется еще и витаминный комплекс для ребенка, - таблетки, разговоры с врачами, острый запах спирта и, главное, участливые вопросы: “Ты так ничего и не вспомнила?”
Не вспомнила. И это невыносимо.
Единственное, что удалось выудить из моего мозга - это короткое воспоминание.
- Ты правда сына Андреем назвала?
- Ага. Сначала хотела Кириллом, а потом вот…
Того человека, с которым я веду разговор, я не вижу, но мне безумно нравится его голос!
Наверное, не очень хорошо, таять от голоса другого человека, если у меня совершенно точно есть парень?
Вот и объясните это моему наглому телу!
- Моего сына зовут Андрей, - роняю я во время одного из визитов врача, и слезы упрямо струятся по подбородку.
У меня есть сын, а я понятия не имею, как он выглядит. Не помню его голоса. Смеха.
Глаз.
Какая же я мать, если смогла забыть собственного ребенка?
Доктор участливо переглядывается с присматривающей за мной медсестрой и мягко касается моего запястья: - Не переживай, память обязательно вернется. У твоего организма после всего произошедшего небольшой стресс, но, к счастью, как мы можем наблюдать, он уже восстанавливается.
Это немного обнадеживает. Если это, конечно, не стандартные слова утешения.
Моих вещей так и не нашли. Вы ожидали другого? Я, конечно, нет, но в сердце все равно жил крохотный осколок надежды.
А когда я узнала, что все это - зря, находясь в больнице, как бы это глупо не звучало, невольно думаю только об одном: Что бы нашли в моей сумке, если бы она все-таки обнаружилась на месте аварии?
Как минимум, документы. Телефон, где я могла бы найти номер любимого человека, членов семьи и фотографию собственного ребенка.
Я могла бы утешить своих родителей. Они уже столько слез выплакали зря…
А еще каждую ночь все повторяется. Боль, огонь, паника и ужас. Состояние безумия захлестывает меня крушащей с ног волной, а потом я просыпаюсь в слезах.
А вот это я бы хотела забыть. И почему это происходит так несправедливо?
- А какой срок? - в один из посещений медсестры спрашиваю я.
Та ослепительно улыбается:
- Недель 5 -6. Достаточно ранний срок.
Интересно, я уже успела обрадовать своего парня? Или он еще об этом не знает?
А мальчик или девочка? Хотя, наверное, на таком сроке неизвестно…
- Плечо давай, - вздыхает медсестра, с хрустом разламывая ампулу. Я вздыхаю и делаю ежедневную процедуру: поднимаю рукав больничной пижамы, подставляю руку медсестре и закрываю глаза, стараясь не морщиться, когда игла пронзает кожу.
Это поможет. Непременно поможет.
Болючее лекарство разносится по венам, ранку от укола тут же начинает саднить. Отработанным движением прижимаю заспиртованную ватку и тут же поворачиваю голову к окну - больше после последствий черепно-мозговой травмы мне ничего и не остается.
Конец POV Полина
POV Андрей
- Любовь Григорьевна! Любовь Григорьевна, подождите! - я срываюсь на бег, увидев маму Полины.
Женщина разворачивается, и мое сердце падает. Ее глаза опухли, лицо прорезали морщины - кажется, за последнее время она постарела лет на 10. Волосы той стягивает черная косынка. На ее губах играет улыбка, но когда женщина видит меня, тут же облегченно выдыхает.
Бедная женщина - она так устала скрывать свои эмоции на людях.
- Андрей! - ее губы опасно подрагивают, и я, понимая, что за этим последует, притягиваю женщину к себе, давая ей выплакаться.
- Я… Прости, пожалуйста! - она всхлипывает и с опаской косится на внука. К счастью, тот не видел этого срыва и спокойно посапывает в коляске.
- Прекратите! - вежливо произношу я, опасаясь, что буквально через секунду последую ее примеру.
Я тоже по ней очень скучаю.
- Пойдем в дом, Андрей, я тебя чаем напою! - спохватывается женщина.
Отказаться я не имею права.
Коляску в подъезд заталкиваю я, позволяя той занести в квартиру Андрюшку.
Эта квартира пропитана запахом Полины. Ее куртку я узнаю сразу.
Ее обувь. Ее фотография с черной ленточкой, - сердце сразу же заходится в отчаянном стоне.
- Я это…хотел вам отдать, - смущенно произношу я, приземляя на тумбочку пухлый пакет.
Она сводит брови к переносице, заглядывает внутрь и с болью во взгляде смотрит на меня: - Спасибо. Пошли чай пить?
Она сейчас расплачется. Я совершенно отчетливо это вижу по ее подрагивающим ресницам.
С каждым мгновением мне становится все неуютнее. Но я просто не мог не прийти.
Чайник закипает, в две белые кружки приземляется ложка травяного напитка, я вдыхаю пряный запах и закусываю губу от накативших воспоминаний.
Именно такой чай всегда заваривала Поля. Ставила его передо мной и неизменно гордо заявляла: - Это мой фирменный. Мама научила, попробуй.
Возражать этой улыбке я никогда не могу. В такие моменты Полина словно светится. Ее глаза наполняются искрами.
- Очень вкусно, - признаюсь я, делая глоток действительно совершенно изумительного чая. Поля коротко смеется и обнимает меня.
- Спасибо, - коротко выдыхаю я и утыкаюсь носом в кружку. Говорить много я сейчас боюсь, иначе голос бессовестным образом подведёт.
Чай вкусный, но Полина заваривала гораздо лучше.
Я, наверное, никогда не перестану думать о ней.
- Я еще Андрейке купил, вот, - и я, спохватившись, протягиваю яркую коробку.
Не умею покупать подарки детям, но Андрюшка - это особенный случай. Я настолько часто пропадал с Полиной в магазине, то теперь прекрасно знаю его интересы.
- Ой, спасибо, Андрей. Но не стоило…
Определенно стоило.
- Любовь Григорьевна, я еще хотел попросить, - я словно бросаюсь с головой в холодную воду. - Можно я буду заходить, Андрейку проведывать?
- Андрей, не говори ерунды! Конечно же, можно! - всплескивает руками та, ставя передо мной вазочку с печеньем.
А я не могу сдержать облегченного выдоха. Надо же, я действительно не дышал, ожидая судьбоносного ответа. Даже не могу представить, что было бы, если бы она запретила мне это.
Спросите, почему для меня это так важно?
Потому что я скучаю без этого ребенка, оживлявшего мою квартиру одним своим присутствием. Потому что я не смогу не принимать никакого участия в его судьбе.
Потому что он совершенно точно стал моим сыном.
И я не собираюсь этого менять.
========== 6. Вспомнить всё. ==========
несколько месяцев спустя…
POV Полина.
- Стас, я беременна!
Ногти парня с силой врезаются в мою руку, и я непроизвольно вскрикиваю.
- Не кричите на девушку, пожалуйста!
- Пойдем выйдем?
- Она не вернется. Помнишь, ты мне блинчики готовила?
- Да, конечно.
- Продублировать можешь?
- Виктор Анатольевич! Они нашли меня!
- Скоро мы с Полиной женимся, и я усыновляю ребенка!
- Ты говорил,что соскучился, или мне показалось?
- Нет, не показалось.
- Ясно…А я вот тоже соскучилась.