Я не смел поверить ушам: заплутав в чаще садов Ирмо встретить лучшего друга отца! — что могло быть невероятнее?! Арвилинвэ же продолжал:
— Так мы вышли из Тириона и ехали до Альквалонде, гордо держа наши знамена и головы. Когда стало ясно, что тэлери отказались дать нам корабли, необходимые, чтобы переплыть Великое Море в погоне за Врагом, нам было приказано выступать и захватить их силой. Под покровом окутавшей берега Амана тьмы мы переправились вплавь в пределы городских стен и, освещая себе путь ярко пылавшими факелами, направились к причалу. Там нас уже ждали. Тэлери были готовы сражаться, лишь бы не позволить нам завладеть их судами. Один из них первым бросился на нас, за что и получил от меня удар в лицо, лишивший его левого глаза.
Аранвэ сражался отчаянно бок о бок со мной.
Когда сражение было в самом разгаре и кровь нолдор и тэлери потоками стекала в море с причала, на меня бросился неизвестный воин в сияющем серебром доспехе. Этот воин сразил до того, как напасть на меня, нескольких наших товарищей, ловко и безжалостно орудуя острейшими сабельными мечами нолдор. Я дрогнул под ударами тех мечей и уже успел проститься с жизнью, когда подоспевший Аранвэ вонзил одно из своих лезвий в спину того воина, спасая мне жизнь. Тот пошатнулся и рухнул к нашим ногам, теряя шлем. Голова его обнажилась и нашим взорам открылось нечто ужасное — безжалостный воин оказался прекрасной тэлерийской девой.
После окончания битвы за корабли я, как и Аранвэ, не находил себе места. А когда мы услышали Приговор Стихий, произнесенный Намо, я впал в глубокое отчаяние и стал умолять твоего отца повернуть назад, вернуться и повиниться перед Валар и Единым. «Нет, друг мой Арвилин, после того, что я сделал, для меня закрыт путь назад, — говорил он в ответ. — Иди, возвращайся обратно, преклони колени перед Стихиями, и они в своей милости сжалятся над тобой. Я же обречен следовать во тьму востока в надежде вскоре отдать мою жизнь в борьбе с Врагом.» Мы долго говорили с ним и сошлись на том, что он обещал мне не искать смерти за морем, но попытаться построить новый мир и новую жизнь, отбросив воспоминания о том, что оставил в Валимаре.
После того разговора я собрал свои вещи, сел на коня и покинул наш лагерь, повернув на северо-запад. Я скитался во тьме, в плену боли и отчаяния, проклиная выпавшую нолдор горькую долю и оплакивая ушедших в Исход, покинувших Аман, пока не добрался до этого леса — вотчины Ирмо. Здесь я нашел пристанище и страдания мои милостью Валар были облегчены. Здесь я и остаюсь до сих пор, живя вдали от поселений, в одиночестве, храня воспоминания о тех страшных днях…
Он замолк, низко склонив темноволосую голову. Только тогда я заметил, что среди темно-каштановых прядей, словно тонкая паучья сеть, вьются, покрывая всю голову, белые волоски. Мой квенилас давно остыл, оставшись нетронутым, настолько меня захватил рассказ Арвилинвэ. Я вздохнул и сказал ему:
— Знайте — мой отец сдержал данное обещание. Он не искал смерти, но строил новую жизнь в Виньямаре и Гондолине, живя с моей матерью. Я, родившийся в Эндорэ, — есть подтверждение тому. Знайте еще, что народ нолдор покрыл свершенный когда-то грех славой победителя в недавно окончившейся Великой Войне с Врагом и за это Стихии сняли с оставшихся в живых изгнанников свое Проклятье, позволив вернуться в эти земли. Я и сам не так давно приплыл сюда на тэлерийском корабле. Не казните себя за прошлое, благородный Арвилинвэ. Лучше отправляйтесь вместе со мной в Тирион, расскажите вашу историю другим и живите среди нашего народа.
В ответ он резко поднял голову и вперил в меня пронзительный взгляд.
— Скажи мне, Воронвэ, где сейчас твой отец и мой дорогой друг? Что стало с Аранвэ?
========== Часть 15 ==========
Что я мог ответить ему? Чем мог успокоить и обрадовать его исстрадавшееся сердце, когда я сам терзался и мучился этим вопросом с того дня, как ступил на земли Валимара?
Не оставалось ничего другого, кроме как поведать старинному другу моего отца известную мне часть жизни Аранвэ Альвиона, которую тот провел в Великих Землях. Я рассказал Арвилинвэ все, что мне было известно, и рассказ мой длился долго. Оба мы, я — рассказывая, а он — слушая, не заметили, как за окошком домика начало светать. Первые еще робкие лучи Анара пробивались сквозь густую листву платанов, окружавших дом отшельника.
Закончив мою речь, я призвал благородного Арвилинвэ отправиться вместе со мной в Тирион:
— Там вы смогли бы увидеть многих, кто уже вернулся из Эндорэ, и тех, кто все это время оставался ожидать их возвращения. Возможно, вы встретите тех, кого знали когда-то, и кто знал вас…
— Я пойду с тобой, Воронвэ! — отвечал он с решимостью. — Нелегко будет вновь вступить в стены города, что был когда-то моим, и взглянуть в глаза его жителям, но я сделаю это. Твой приход — знак, что нельзя долее оставаться здесь, прячась от себя самого и судьбы. У Арвилинвэ достанет мужества снова обрести свой дом и народ!
Хозяин дома в лесу настоял на том, чтобы я отдохнул под его крышей хотя бы сутки, дав ему время распорядиться имеющимися запасами съестного и скотиной, и только после этого стал собираться в дорогу.
Мы вышли ранним утром и добрались до Тириона к следующему утру, почти не останавливаясь по пути. Все время, что мы были в дороге, друг моего отца рассказывал мне о своих юношеских годах, проведенных в Тирионе и его окрестностях в компании таких же, как и он, отпрысков благородных семейств столицы. Мой отец занимал среди друзей Арвилинвэ особое положение, пользуясь его безграничным доверием.
— Так что же то дитя, что носила под сердцем Алмиэль? Ты сказал, что нашел ее?.. — спросил он, когда мы уже приближались к городским воротам.
— Да, я случайно столкнулся с ней в Альквалондэ… — и я рассказал подробно о Серлотэли и ее матери все, что мне было известно.
— Она ждет его, даже зная, что в Эндорэ он был связан с другой… — проговорил в ответ Арвилинвэ. — Я не знаю другой жены, чья преданность и вера были бы столь же безграничны, как безграничны они были у Алмиэль.
— Она ждала отца до моего появления. Когда же я пришел в ее дом, Леди Алмиэль приняла меня за него…
— Не удивительно! Ты словно его близнец, Воронвэ! — подхватил Арвилинвэ. — Увидев тебя на пороге, я решил сперва, что тень Аранвэ пришла за мной, чтобы забрать мой дух в чертоги Намо…
— Я счастлив, что встретил вас, — отвечал я. — Благодаря вам я смог узнать больше о моем отце. Жизнь научила меня, что нет в ней ничего, что было бы отдано на волю случая. Наша встреча убедила меня, что я на правильном пути в моих поисках.
Тем временем мы оказались в пределах городских стен. Стражи — подчиненные Лорда Альвэ, пропустили меня и моего спутника беспрепятственно.
Я решил привести Арвилинвэ в особняк моего деда по отцу, где меня с нетерпением дожидалась Леди Аилинэль:
— Как вовремя ты вернулся, мой хороший! — воскликнула она, торопливо пересекая засаженный цветами внутренний дворик, спеша нам навстречу. — У нас удивительные новости! Твоя единокровная сестра вчерашним вечером обручилась с Лордом Лаурэ!
Я качал головой, ошеломленный услышанным. Не дав Глорфинделю формального согласия на союз с сестрой, я думал о том, захочет ли она сама вступить в него. Выходило, что сестра согласна. Моя бабка продолжала:
— Но наша девочка, ты знаешь, пошла характером в мать… — Леди опустила взор, словно извиняясь. — Боюсь, ее своевольный нрав не позволит Серлотэли стать счастливой…
— Почему вы говорите так, моя Леди? Что с ней случилось?! — я терялся в догадках.
— Она поставила Лорду единственное условие, при котором станет его супругой, — возмущенная нота послышалась в голосе Леди Аилинэль. — Серлотэль сказала, что сделает это только после того, как Лорд Лаурэ найдет и приведет к ней вашего с ней отца…
— Что?! — не удержал я возмущенного возгласа.
— Да, Воронвэ, — качала головой моя бабка, — так она и сказала. И ни я, ни даже ее мать, не были в силах вразумить твою сестру. Как выяснилось, она подслушала ваш разговор, в котором ваниарский Лорд говорил, будто после битвы оставил Аранвэ истекающим кровью в зарослях на северном берегу какой-то реки. Серлотэль посчитала его ответственным за гибель моего сына и решила наказать…
Глаза Леди были сухими, но по их лихорадочному блеску можно было понять, как возмутил и ранил ее поступок внучки.
— Эру Единый! Где же они теперь?! — я схватился за голову, которая начала кружиться как при сильнейшей морской качке.
— Сама она, должно быть, возвратилась в дом своей матери, а Лорд Лаурэфин сказал, что отправится в Альквалондэ, снаряжать корабль для возвращения в Эндорэ и поисков Аранвэ…
Произнеся это, Леди Аилинэль не смогла сдержать слез, и они струйками потекли из ее серых глаз.
— Не плачьте, — я прижал ее к груди, — я отправлюсь за ним немедля…
Зная Лорда Глорфинделя, я понимал — отговорить его от плавания на поиски отца не удастся, и решил, что все же попытаюсь уладить дело, а если ничего не выйдет, отправлюсь обратно в Земли Изгнанных вместе с ним.
Выпив с долгой дороги бодрящего лимпэ и съев немного мяса с овощами, остававшегося от вчерашнего ужина, мы с Арвилинвэ, который вызвался сопровождать меня, оседлали коней с дедовой конюшни и отправились в дом Леди Алмиэль. Я надеялся вразумить и пристыдить строптивую и жестокосердную сестру.
Добравшись, я бросился во внутренние комнаты на поиски Серлотэли, едва удостоив приветствием хозяйку жилища. Арвилин оставался ожидать меня перед домом. Я обнаружил сестру спокойно сидящей на своем ложе за вышиванием, как и пристало добропорядочной деве в преддверии скорой свадьбы.
— Какой барлог тебя укусил, что ты столь жестоко поступила с моим командиром, спасшим мою жизнь и твою честь?! — закричал я с порога.
Она медленно подняла голову и взглянула прямо, с вызовом, заблестев серо-голубыми глазами.
— А, это ты, ласковый младший братец из Эндорэ, — нараспев проговорила она своим нежным голоском. — Что ж, входи, располагайся в моем скромном обиталище, прошу. Не побрезгуй бедностью нашего чертога, сын Лорда Гондолина, — и усмешка зазмеилась, кривя ее красивые губы.
Я замотал головой, стараясь заглушить в себе ярость и вцепился в дверную ручку, застыв на пороге.
— Отвечай, зачем ты это сделала?! — стараясь не терять самообладания, вновь спросил я.
— Я не меньше, а то и больше твоего жажду обрести отца! И я не меньше твоего заслужила носить имя Аранвиэль! Если отец сейчас в Мандосе, то Лорд Лаурэ повинен в его гибели! Это он оставил отца в луже крови на растерзание врагам! — отчаянно кричала Серлотэль.
— Замолчи! — бросился я к ней. — Ты не знаешь, что такое война! Ты не знаешь, что такое долг! Тебе неведома и сотая доля страданий, что вынесли те, кто отправился в Исход и жил в Эндорэ! Ты сейчас же вместе со мной пойдёшь к Лорду Глорфинделю и скажешь ему, что берешь свое условие назад!
— Никогда!
— Я не буду повторять дважды, Серлотэль! В отсутствие нашего отца я — твой самый близкий родич мужского пола, а потому я приказываю тебе немедля отправиться со мной!
В ответ ее глаза засверкали ненавистью. Этот взгляд разъяренной кошки мог заставить дрогнуть того, кто повидал на своем веку меньше ужаса и не преодолел всех выпавших мне испытаний. Я же не дрогнул и замер, всем видом показывая, что ожидаю, когда она поднимется со своего места.
Серлотэль вскочила на ноги. Движения ее были порывисты и резки. Брови сошлись у переносицы, челюсти сжались, равно как и кулаки. А из тонких раздувавшихся ноздрей, казалось, вот-вот повалит дым. Не обращая внимания на ее негодование и злобу, я попрощался с Леди Алмиэль и вывел сестру на улицу, где нас дожидался Арвилинвэ.
Втроем мы направились в сторону дома Глорфинделя. Однако по дороге, когда мы уже почти достигли неприметного одноэтажного строения, где он разместился, нам встретился его оруженосец и сообщил, что Лорд несколькими часами ранее отправился в Альквалондэ.
Я просил благородного Арвилинвэ задержаться в доме моего деда, оставаясь подле Леди Аилинэль. Тот согласился, пожелав мне удачи и уступив сестре свою лошадь. Проводив взглядом удаляющегося усталой походкой отцовского друга, я повернулся к Серлотэли:
— Мы отправляемся в Лебединую Гавань! Надеюсь, нам удастся застать его в порту…
========== Часть 16 ==========
Я спешил, а оттого пустил коня крупной рысью, не обращая внимания на красоты окрестных степей и то и дело подгоняя лошадь сестры. Ехали молча. Ни мне, ни Серлотэли не хотелось заводить беседу даже в осанве.
Примерно через два часа непрерывной быстрой скачки я заметил, что мы нагоняем неспешно двигавшуюся в сторону Альквалонде группу вооруженных всадников. Все еще не оправившийся от совершенного сестрой жестокого поступка, я не сразу понял, что Серлотэль и я приближаемся к патрулировавшему восточный тракт отряду стражей Тириона во главе с благородным Альвэ.
Он тоже заметил нас еще издали и жестом велел своим верным остановиться.
— Ты и твоя сестра разыскиваете меня? Что-нибудь случилось дома? — встревоженно спросил мой дед.
— Нет, господин мой, дома все спокойно, — ответил я, поравнявшись с его лошадью. — Мы с Серлотэлью направляемся по срочному делу в Альквалонде…
— Что за дело могло заставить вас нещадно гнать лошадей, спеша в оплот тэлери? — удивился Альвэ.
Я взглянул на побледневшее лицо сестры. Она опустила пушистые черные ресницы, не смея глядеть в глаза командиру тирионской стражи.
— Лорд Глорфиндель намеревается отплыть в Великие Земли, и мы хотели увидеть его и просить не делать этого… — начал я, повернувшись к Альвэ. — Вам известно, что он со вчерашнего вечера нареченный Серлотэли?
Дед не успел ответить, потому что внезапно вперед выступил конь, несший на своей каурой спине Маладора.
— Друг мой! Леди Аранвиэль! — он широко улыбался, приветствуя нас. — Но как вы здесь очутились? Не слишком ли далеко вы заехали для простой вечерней прогулки? — и он разразился счастливым смехом.
— Мы спешим по делу в Альквалонде, друг мой, — сказал я, протянув ему руку. — А как ты оказался здесь?
— Он теперь служит в тирионской страже, — ответил за него Лорд Альвэ, в то время как сам Маладор светился гордостью. — Твой товарищ отлично показал себя в истории с поединком, и я пригласил его в мой отряд. Но постойте, ты сказал, что Лорд Лаурэ — нареченный твоей сестры? Зачем же он хочет покинуть ее и наш благословенный остров?
— Мы тоже считаем, что у него нет на это причин, — заявил я, не желая подвергать испытанию стыдливость Серлотэли. — Поэтому я решил отговорить его от плавания и попросил сестру помочь мне. Кто как не она, его невеста, сможет найти нужные слова, чтобы задержать Глорфинделя в Амане!
— Он уплывает, ибо я сказала ему, что стану его супругой лишь после того, как он привезет в наш с матерью дом моего отца! — громко и отчетливо, чеканя слова, проговорила Серлотэль.
— Что?! — вырвалось у Альвэ.
Маладор же прикрыл рукою рот, таращась на сестру во все серо-синие глаза. Другие воины отряда тоже обратили взоры на глядевшую куда-то вдаль Серлотэль.
— Это правда, — потерянно произнес я, низко склоняя голову, пожираемый стыдом.
Я не решался взглянуть ни на одного из собеседников, рассматривая пыль под копытами моего скакуна и чувствуя, как пламя стыда за сестру опалило щеки. Вокруг слышался топот многих лошадиных копыт и конское фырканье, но голосов стражей не было слышно. Наконец после паузы, показавшейся вечностью, Лорд Альвэ молвил:
— Твоя цель благородна, как и все, что ты делал, очутившись в Благословенном Краю. Я готов отправиться с тобой. Хоть уже не одно столетие минуло с той поры, как довелось мне видеть величие Лебединой Гавани, и кровь навеки разделила народы нолдор и тэлери, ради благородной цели я поеду вновь туда и буду помогать тебе всем, чем смогу.
— Я тоже поеду с вами! — вмешался Маладор. — Недолго я знаю тебя, друг Воронвэ, а уже постиг, что мало найдется квенди благородней и чище сердцем. Я буду рад, если смогу помочь тебе.
От смущения я не нашелся, что сказать. Никаких слов благодарности не было достаточно, и я лишь кивнул, низко склонив голову. Дальше в направлении Альквалонде мы отправились уже вчетвером, отпустив отряд патрульных Лорда Альвэ обратно в Тирион.