Лишь у самой двери Акутагава спросил через плечо.
— Как зовут гриффиндорца?
— Накаджима.
Акутагава замер.
Тишину в его сердце слышал даже пролетающий над школой дрозд, поздно вечером возвращающийся в гнездо…
Комментарий к глава 3 — лампа в виде феникса
Ну чтож, прода вышла… Быстро? Офигеть, как мне нравится не задерживать продолжение! Это прям такой кайф, всем авторам рекомендую так делать х)
В общем, как и обещал, продолжение)
Основной конфликт этой работы поставлен, я счастлив, все довольны, отзывам буду дико рад, особенно если это для вас было неожиданно.
Кто хочет офигенный четырёхугольник с соукоку и шин-соукоку? Получите, распишитесь хд
Буду действительно благодарен отзывам, ну и… Ждите продолжение скоро) Я надеюсь, что напишу его скоро. Ибо мне в голову пришла офигенная идея для нового фф (и даже несколько) и я хочу их начать, что означает, что я снова буду разрываться между историями. Ага.
========== глава 4 — не такой, каким казался ==========
— Ацуши, ты не стараешься.
— Я стараюсь!
— Недостаточно.
Голоса отдавались эхом под потолком. Создавалось ощущение, будто звуки летят куда-то в небо, за камень и за пределы Хогвартса, отдаваясь высоко-высоко, и возвращаются обратно гулким звуком. Они разбивались о голову, выводили из себя.
Ацуши выдохнул, стиснув зубы, и поборол желание запульнуть палочкой в хитро улыбающегося Дазая, лениво склонившего голову на бок. Сейчас Осаму стоял напротив в обычной одежде, без яркого, бросающегося в глаза серо-зелёного галстука. Ацуши скинул мантию, оставшись лишь в рубашке и брюках. Тренировка длилась уже второй час, и целью её была одна простая мелочь… Не отвлекаться.
Дазай пытался научить Ацуши концентрироваться на цели, собирать мысли воедино в обстоятельствах, не подходящих для этого. Когда Ацуши поднимал Вингардиумом книгу в воздух, Дазай делал всё, чтобы привлечь его внимание к себе. От заклинаний до обычных слов. От простых действий до резкого шума. И самое отвратительное в этом то, что… У Ацуши ничего не выходило. Что бы ни делал наставник-слизеринец, сосредоточиться не получалось. Будто Осаму издевался над ним.
— Дазай, всё, я сдаюсь, — резко выкрикнул Ацуши, дёрнувшись назад, и, сложив руки на груди, раздражённо произнёс. — Всё! Я не могу смотреть на то, как ты стягиваешь с себя свитер, и… И заставлять книги порхать по комнате! Это нереально. Немыслимо. Ты перегнул палку.
— Ацуши, Ацуши, — покачал головой Осаму, хмыкнув. — Тебя вообще не должно ничто отвлекать. Если научишься контролировать внимание — сделаешь важный шаг к обретению уверенности.
— Да чтоб, — Ацуши запнулся, пытаясь подобрать слова, но вовремя прикусил язык, выдохнул и, подняв палочку, более спокойно произнёс, с отчаянием в голосе. — Я работаю над этим уже пятый день, но всё равно ничего не выходит. Дазай, мне кажется…
Названный зевнул, потянувшись, и, медленным шагом подойдя к Ацуши, наклонился, чтобы рассмотреть его лицо. Этот жест всегда напрягал Ацуши, заставляя заткнуться. Будто кто-то пытается вытащить какие-то камни из твоей души или же наоборот, покопаться там хорошенько, чтобы довольным тоном сказать, что нет там ничего особенного.
— Не думай ни о чём, — тихо произнёс Дазай, улыбнувшись. — Только о заклинании. Только о том, что делаешь. Остальное — не важно. Даже если перед тобой начнёт гореть школа, сохраняй трезвость ума. Не теряйся в панике. Не думай, когда делаешь. Думай либо до, либо после. Идёт?
Ацуши не нашёл, что ответить на это. Спорить не хотелось, оправдываться тоже. Он кивнул, наклонившись, чтобы поднять мантию, и, уронив палочку, выругался, нервно сглотнув.
Дазай лишь улыбнулся, покачав головой, и, как обычно, потрепав Ацуши по голове, напевая какую-то песню под нос, направился к выходу из зала наград. Именно здесь им разрешили тренироваться в прошлый раз. Вообще не ясно, каким образом Дазай уговорил смотрителя Хогвартса пустить их в зал с наградами, но Осаму явно умел убеждать людей. Впрочем, скоро им всё равно пришлось бы сменить место тренировки. Дазай хотел перейти к более сложным заклинаниям.
Ацуши проводил своего «наставника» взглядом, перекинув мантию через плечо. Ему хотелось спросить много всего, поговорить с Дазаем, но странное смятение чувствовалось всякий раз, как Накаджима оказывался рядом с этим слизеринцем. И это смятение скорее просто не давало что-то сказать, что-то сделать… Просто как будто рядом с тобой твой старший брат, которого ты безоговорочно слушаешь. Иначе нельзя, потому что будет хуже.
В итоге, постояв несколько мгновений в раздумьях, Накаджима окликнул Дазая и, пока тот оборачивался, догнал его, подхватив рюкзак с пола. Осаму как всегда улыбнулся, и эта улыбка вывела Ацуши из себя. Словно по неведомому правилу.
Некоторое время они шли молча. Дазай всегда провожал Ацуши до башни Гриффиндора, но иногда путь лежал ближе к слизеринским покоям, и тогда Осаму просто уходил в другую сторону. Видимо, в этот раз он тоже собирался свернуть к подземельям, но шёл ровным, медленным шагом, засунув руки в карманы, будто растягивал время или хотел допеть песню, что мурлыкал под нос.
— Дазай, а почему Слизерин?
— Что? — переспросил Дазай, не расслышав вопроса. Хотя, похоже, сложив обрывки фраз, смог догадаться, о чём речь, поскольку сразу произнёс. — Разве ты не помнишь нашу Глаголющую Шляпу? Ей захотелось видеть меня здесь и…
— Но ты рад её выбору? — Ацуши сглотнул, кинув косой взгляд на Дазая.
Осаму вздохнул, закрыв глаза на пару секунд, и, облизнув губы, проговорил:
— Мне всё равно, где учиться, Ацуши. Если бы я попал на Пуффендуй, то наслаждался бы весёлой компанией и добрыми однокурсниками. Если бы на Гриффиндор, то боролся бы со всем, что вижу, как вы, и не парился об учёбе. Если бы оказался в Когтевране — сейчас бы уже, наверное, досрочно закончил программу Хогвартса. Но, где бы я ни был, куда бы ни попал, факультет не определяет и не определит мой характер. Я остался бы собой и в Слизерине и в Гриффиндоре.
Накаджима слушал внимательно. Он вникал в каждое слово Дазая, потому что за это короткое время научился верить ему. Ацуши словно знал, что Осаму всегда прав. Что он не скажет глупости и что его всегда можно спросить о чём-то. Он не понимал до конца, чего Дазай хотел получить от этих странных, но в какой-то степени важных занятий, но верил в то, что всё это не бессмысленно. Правда, ни капли не считал, что сможет справиться. Он никогда не справится.
— Но если бы тебе дали право выбрать. Какой бы ты факультет выбрал? — Ацуши внимательно посмотрел на профиль Дазая, который смотрел вперёд с лёгкой улыбкой на губах.
В коридорах было тихо, шаги отражались от стен вместе с голосом. Пахло чем-то вкусным, наверное, тянуло с кухни через вентиляционные трубы. Захотелось есть. Ацуши поправил лямку сумки, висящей на плече, взглянув в окно. Луна, лес, где-то там россыпь звёзд в мутной воде тёмного неба. И тишина, в которую погружалось всё с наступлением ночи. Жизнь засыпала, уступая место всем грехам, порокам и тайным мыслям.
— Такой, на который бы не попал Чуя, — легко рассмеялся Дазай, впрочем, тут же успокоившись, и, лукаво улыбнувшись, добавил. — Но тогда мне было бы…
— Дазай, вот ты где.
Ацуши резко остановился, сдержав вскрик, в то время как Дазай лишь лениво зевнул, замедлив ход, и, заметив идущих им навстречу слизеринцев, усмехнулся, сунув руки обратно в карманы. Он выглядел таким уверенным, что хотелось спрятаться за него и чувствовать себя в безопасности до конца жизни. Но Ацуши не мог позволить себе остаться позади и поэтому догнал Дазая, остановившись рядом.
Двое слизеринцев шли по коридору. Ацуши уже мог их рассмотреть. Один из них выглядел довольно странно в необычной шляпе и с яркими рыжими волосами, в которых пылал свет каждого факела, мимо которых он проходил. Взгляд нервный и лицо бледное. Видимо, злится. И причём очень сильно…
А вот запнувшись взглядом об второго, Накаджима вообще захотел провалиться под пол, глубоко в недра земли, раствориться в магме земной коры и остаться атомом в ядре планеты, лишь бы не видеть, каким холодным и страшным взглядом смотрит на него Акутагава, шагающий чуть позади рыжего слизеринца (а уж Ацуши точно понял, что он слизеринец, ибо Акутагава наверняка не общался бы с кем-то не своего факультета). Руки в карманах странного пальто, которое Рюноске носил в свободное от уроков время. И волосы. Тёмные волосы с белыми концами у прядей у самого лица… Казалось, здесь нет ветра, но некоторые маленькие пряди двигались, будто порывы воздушных нитей пытались поиграть с ними. Словно Акутагава принёс с собой не только ватные ноги для Ацуши, но и холодный ветер из-за окна.
— Так, так, Дазай, — протянул рыжий, остановившись и прислонившись плечом к стене. — В папочки заделаться решил?
Дазай никак не отреагировал, снисходительно улыбнувшись, и, поправив бинт на левом запястье, посмотрел в глаза слизеринцу с таким выражением лица, что тот невольно сглотнул, смутившись настолько коварных черт. Ацуши тоже смущался, когда Дазай смотрел на него прямо. Видимо, не только у него так было…
Пока Чуя пилил взглядом Дазая, а тот отвечал на этот убивающий взор ответной ухмылкой, Ацуши кинул взгляд на Акутагаву и сглотнул, нервно сжав лямку сумки. Однако, в тот миг, когда он посмотрел в сторону слизеринца, заметил, что тот тоже смотрит на него…
Казалось бы, это краткое столкновение взглядов. Не глаза в глаза, но Ацуши всё равно будто бы обжёгся. По телу прошлась дрожь, и захотелось снова облизать губы, но Накаджима сдержался. Хотя от страха, что сейчас может начаться какая-нибудь перепалка, из которой ему вряд ли выйти живым, его руки похолодели, а сердце билось глухим стуком о рёбра несколько раз в миг.
— Тебя искал декан, — наконец, прерывая тишину, презрительно произнёс Чуя, сплюнув на пол. — Сказал, что его напрягают твои отношения с гриффиндорской малолеткой.
— Декан мне не девушка, мои отношения его не касаются, — улыбнулся Дазай и, кивнув, отпрянул от стены, отвернувшись, чтобы посмотреть на Ацуши.
Тот в этот момент дырявил взглядом пол и не заметил, как зло выдохнул Акутагава и как скривилось лицо Чуи на этих словах. Дазай будто бы играл с огнём, чувствуя, что абсолютно любые слова могут вывести всех из строя. Он как король на шахматном поле, которого окружили другие фигуры. Вроде беззащитен, но остаётся королём. И победит всех просто потому, что за него будут бороться другие.
— Да ладно, Дазай, все факультеты говорят об этом, — Чуя фыркнул, отпрянув назад и сняв одну перчатку, лениво достал палочку из кармана мантии. Правда, Ацуши отметил, насколько дёрганными были его движения, насколько он был напряжён и как сильно хотел сохранить равнодушие. — Ты позоришь имя Слизерина, общаясь с гриффиндорцами.
— Хочешь сказать, это было предупреждением, Чуя? — имя рыжего слизеринца Дазай растянул на повороте, ухмыляясь и совершенно не пугаясь ситуации, возникшей в этом пустом коридоре, где никто не придёт на помощь.
— Можешь считать, что последним.
— Тогда оно не имеет значения, — махнул рукой Дазай и хотел продолжить путь, чтобы пройти мимо Чуи с Акутагавой, как вдруг…
Рыжий подался вперёд, замахнувшись кулаком, и резко ударил Дазая в нос. Голова Осаму откинулась назад, но, удержав равновесие, сам он не упал. Снова приняв нормальную позу, слизеринец провёл ладонью по губам, после чего поднёс окровавленные пальцы к глазам. Чуя ударил сильно, но на лице Дазая не отобразилось ничего, кроме лёгкой тени злости и разочарования. Ацуши замер, смотря на это с замиранием сердца… Один удар… Два удара…
Дазай резко взмахнул рукой, что-то выкрикнув, и Чую отбросило к стене. Он больно ударился спиной и с тихим стоном упал на пол.
Его шляпа откатилась в сторону.
Три удара… Кажется, Накаджима смог-таки моргнуть.
Акутагава бросился на Дазая, кидая в того какое-то заклинание, но Осаму отбил его протего, и, произнеся что-то ещё, что именно, Накаджима не расслышал, приковал Акутагаву цепями к полу. Рюноске попытался взмахнуть палочкой, и у него это вышло… Цепи, выросшие из пола, упали с его запястий, и новое заклинание отправилось в Дазая, осветив вспышкой коридор.
Четыре удара… Ацуши стоял, не в силах пошевелиться. Он боялся даже поднять ладонь, чтобы закрыть глаза или опуститься на колени, чтобы увернуться от случайно отскочивших формул.
Дазая отбросило назад, но палочку свою тот не выронил. Казалось, на пару мгновений он ослеп…
— Протего!
Пятый удар. Ацуши стоит с поднятой палочкой и видит, как от сильного удара волны заклинания Акутагава летит назад, в глубь коридора, падая на камни и, кажется, царапая ладони об углы… Его палочка откатывается в сторону. И Чуя, который до сих пор не может подняться, отходящий от удара, ругается во весь голос.
Ацуши побледнел, опустив руку.
Кажется, он пустил заклинание…
— Дазай, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает он, поворачиваясь.
Осаму встаёт, протирая глаза, и, часто моргая, отвечает:
— Ничего не вижу… Почти… Надо будет пойти к сестре в медпункт. Но пока что…
Дазай, нащупав стену, по ней медленно подошёл к лежащему на боку Чуе и, резко приподняв его лицо за подбородок, произнёс. Холодно, совершенно непохожим на себя голосом. Будто бы вмиг из доброго и спокойного Дазая он превратился в убийцу без капли жалости к любому из людей.
— Ещё раз выразишь недовольство по поводу моих увлечений, — Дазай нахмурился, крепче сжав подбородок Чуи, от чего тот чуть дёрнулся. — Мне придётся тебя проучить.
— Ублюдок, — прохрипел Чуя, пытаясь вырваться, но потерпел поражение.
Осаму хмыкнул, грубо отпустив Накахару, и, когда рыжий попытался подняться, пнул того в живот. Послышался стон, но Дазай лишь усмехнулся, повернувшись к Ацуши, и, слегка поведя плечом, направился в сторону башен Гриффиндора…
Ацуши не знал, что сказать, что сделать. Он смотрел на этих слизеринцев, которым определённо нужно время, чтобы оправиться от сильных ударов. Он хотел уйти и хотел остаться, чтобы помочь. Но не был уверен, что его помощь оценят такие… Личности.
Именно поэтому, вздохнув, он направился за Дазаем. Но напоследок, наклонившись, поднял палочку Акутагавы и, когда проходил мимо лежащего на полу Рюноске, осторожно положил её рядом с его ладонью.
И будто совершенно случайно коснулся мизинцем его холодной, бледной, худой руки…
Комментарий к глава 4 — не такой, каким казался
ДЕВЯТЬ МАТЬ ВАШУ, ДНЕЙ! ДЕВЯТЬ! БЛИИИИН…
Я офигел, когда увидел, как долго не выкладывал проду. И в темпе, в три часа ночи, настрочил главу х)
Спасибо огромное бете, которая всегда готова взять мой текст, чтобы вычитать недочёты, которые я не замечаю х)
Ну чтож, наш Ацуши начинает чувствовать что-то неправильное к Акутагаве, смешанное с горькой ненавистью, а Чуя в отчаянии ревнует Дазая. Акутагава просто хочет убить Дазая, ибо в него был влюблён и чувства ещё не остыли… Боги, что я замутил? хд
В любом случае, буду ОЧЕНЬ РАД отзывам. Вот просто дико рад. Именно ваши отзывы побуждают меня писать дальше :3
Прода будет скоро, обещаю) Постараюсь больше так сильно не задерживать, да да.
========== глава 5 — оставь меня в покое ==========
— В смысле, ты не встречаешься с ним?!
Ацуши выдохнул, опустив голову на учебник, лежащий на библиотечном столе. Вот уже полчаса он пытался дочитать пособие по практическому применению защитных заклинаний, но из-за Твена, который просто не мог заткнуться ни на секунду…
С той драки в коридоре прошло, наверное, около двух недель. Ацуши продолжал заниматься с Дазаем, и, как ни удивительно, у него получалось. Точнее, начало получаться. Он буквально вырос за эти две недели на несколько лет. Словно кто-то просто исправил пару цифр в его дате рождения, и этот кто-то был Дазай.
Накаджима привязался к необычному слизеринцу, который вёл себя, как будто и не произошло никакой драки тогда. Продолжал ходить с улыбкой на губах, забирать Ацуши из главного зала, чтобы практиковать заклинания где-нибудь в безлюдных местах школы. И это стало чем-то вроде обычая. Впервые за столько лет у Ацуши как будто бы появился друг. Хотя, не так. Старший брат. Или, может быть, даже личный ангел-хранитель. Накаджима не знал, как назвать это правильно. Но эти занятия, эти шаги в сторону уверенности заняли одно из самых важных мест в его сердце. Будто кто-то дал ему надежду, что он чего-то да значит в этом мире.
За это время Ацуши так же успел понять, что слишком часто смотрит в сторону Акутагавы. Очень часто. И каждый раз, когда цепляет глазами его профиль, его бледное лицо, длинные пальцы… Каждый грёбаный раз просто выключается из мира. Возможно, Накаджима чувствовал некое чувство вины, хотя и ни в чём не провинился перед Рюноске. С одной стороны, ему жутко хотелось врезать слизеринцу, разбить его лицо в кровавое месиво. А с другой, он хотел подойти к нему и произнести: «Прости, если сделал то, за что ты меня ненавидишь. Я не хотел». Просто Ацуши не мог уже выносить этот камень на душе, тянущий вниз все его чувства. Всё хорошо, всё прекрасно и тихо, но в этом году ему слишком сильно досаждал факт «личного» врага в лице Акутагавы.