Цунэмори ничего не сказала, лишь не особо утаиваясь, покосилась на пачку «Spinel», раздумывая, насколько они с Когами всё-таки похожи. Она ведь тоже, зажегши сигарету и оставив её в пепельнице, представляла сбежавшего напарника, к которому успела так привязаться. Которого успела действительно полюбить. И это пугало.
— Но это для меня уже всё потеряно, а ты — ещё очень юная девушка, у которой вся жизнь впереди. Пассивное курение опасно, а ведь тебе ещё нужно создать свою семью. Забудь обо мне, и всё у тебя получится, — ополченец попытался подбадривающее улыбнуться, но весь запас беззаботности исчез сразу же, стоило ему встретиться с большими глазами Аканэ, в которых как никогда отчётливо читались боль и предательство. А ещё злость.
— Мне никто не нужен, почему Вы сбежали?! Верите или нет, но я хотела убить Макисиму, очень хотела! То, что этот мерзавец сделал с Юки… — стиснув зубы, она тряхнула чёлкой и с яростью посмотрела на Когами. — Но «Сивилла» и я заключили контракт: Ваша свобода в обмен на живого Макисиму Сёго. Мне обещали, что не тронут Вас, если мы сможем задержать Сёго, которого они так хотели использовать! Мне это не нравилось, но Ваша жизнь была мне дороже! А Вы.! Ты.!
Шинья в шоке смотрел на всегда спокойную инспектора, по щекам которой второй раз на его памяти ручьём лились слёзы. В первый раз она так плакала из-за смерти лучшей подруги, а сейчас причиной её слёз стал он. Маленький кулак врезался мужчине в грудь, совершенно не причиняя боли физической, но оставляя кровавый след в душе.
Конечно, Когами видел, что девушка здорово привязалась к нему, но он всегда считал, что из-за их разницы в возрасте та никогда не посмотрит на него иначе, чем на старшего, более опытного товарища. Похоже, впервые за долгое время чутьё подвело исполнителя.
Сам того не осознавая, Шинья схватил девушку в охапку и сжал в объятиях. Он никогда не мог равнодушно смотреть на женские слёзы, особенно, если слёзы эти проливались из-за него. Оперевшись подбородком о голову Цунэмори, Когами потёр спину девушки, однако вместо ожидаемого успокоения Аканэ клещом вцепилась в мужчину и зарыдала ещё сильнее; как сильно следователю было стыдно в тот момент за свою слабость, знала тогда только она сама, но затаившиеся и за три года разлуки только окрепшие чувства вырвались на волю и прийти в состояние «сильной леди» никак не получалось. Как легко смогла одна фраза выбить спасительную опору, за которую Цунэмори ухватилась после побега исполнителя. Наверное, ей действительно стоило рассказать обо всём родителям или Каори, на худой конец — психологу из Бюро, вместо того, чтобы копить это в себе… Вот только её чувств всё равно никто бы не понял: инспектор и исполнитель вместе — немыслимо для их общества!
— Прости… Аканэ.
Девушка замерла и затаила дыхание. Она была уверена, что расслышала правильно, но возможно ли это? Он наконец-то назвал её по имени (первый раз не в счёт — тогда была критическая ситуация), не «следователь» или «инспектор Цунэмори», а по имени. Конечно, она раньше говорила ему прекратить так называть её, но Шинья, казалось, не собирался менять привычке. А теперь вот «Аканэ».
— Прости, пожалуйста, но ты и сама ведь понимаешь: мне заказана обратная дорога в Японию, а это место точно не для тебя. — Мужчина сильнее сжал объятия и зарылся носом в растрепанную макушку, вдыхая запах не чужого для него человека, продолжая утешающее гладить её по спине: — утром я подвезу тебя к зоне действия «Сивиллы» и ты сможешь вернуться назад. Веди себя тихо — и будешь в безопасности.
Возможно, больше мы уже никогда не встретимся.
— Не смей так говорить, это не конец! Ещё нет, — Цунэмори нахмурилась и посмотрела красными от слёз глазами прямо в душу беглого исполнителя. Когда она решилась перейти на «ты»? Девушка не знала и не особо хотела задаваться этим вопросом: он ничего не сказал, а значит, не был против. Они всё же стали чуточку ближе, чем простые коллеги.
Лёгкий, очень осторожный и быстрый поцелуй в лоб вогнал девушку в ступор, а едва слышный шёпот заставил только утихшие слёзы потечь с новой силой.
Не осознавая толком, что делает, Аканэ схватила Когами за лицо и, притянув к себе, впилась губами в его губы. Замерев в шоке, исполнитель сразу решил, что он сошёл с ума и прильнувшая к нему всем своим существом Аканэ — плод разыгравшегося от спиртного воображения. Эта девочка, что ходила за ним хвостиком с момента своего появления в первом отделе, никогда бы не набралась смелости вытворить что-то подобное. Это просто невозможно! Усилием воли Шинья заставил себя разорвать поцелуй и отстранил её за плечи. Мягко, с нескрываемым сожалением, но уверенно.
— В тебе говорит алкоголь. Когда всё выветрится, ты пожалеешь об этом.
— Сколько же Вам повторять, что я не восприимчива к подобным напиткам? У меня это наследственное от отца. Даже не уверена, хорошо это или плохо… Поэтому я не буду ни о чём жалеть. Если случится так, что мы больше не увидимся, и, если минуту назад Вы… ты не врал, я бы хотела остаться с тобой подольше.
— Нет, я не врал. — Похоже, словом действительно можно как убить, так и воскресить, потому что Аканэ как никогда отчётливо почувствовала, как заколотилось сердце. Быстро облизнув пересохшие губы, девушка со смесью доверия и страха посмотрела в синие глаза исполнителя, немного подавшись вперёд.
В этот раз мужчина перехватил инициативу и сам накрыл её губы своими, нежно проводя пальцами по щеке. Чувствуя, как сердце начало биться где-то в районе глотки, Цунэмори зажмурилась и слегка подрагивающими руками вцепилась в горло его водолазки, в неумелой попытке ответить.
Конечно, родители бы непременно осудили такое поведение, да и сама она понимала, что её действия идут в разрез с собственными убеждениями. Однако сердце орало куда громче мозга, из-за чего в последнем стала крутиться навязчивая мысль, что день выбран вполне удачный. Почувствовав, что ещё немного и щёки буквально вспыхнут пламенем, Аканэ попыталась выкинуть из головы все соображения, решив полностью положиться на волю судьбы.
Похоже, в этот раз алкоголь всё же ударил ей в голову…
***
Отголоски взрыва сотрясли очередное здание лагеря повстанцев, будя скрывающихся в нём мирных жителей и ополченцев. Когда с караула раздалась весть о вторжении, среди людей началась паника: матери хватали детей на руки и бежали, старики и больные, которым помогали врач Саймон и другие повстанцы, пытались дойти до убежища. Поднялась суматоха.
Аканэ и Когами выскочили из комнаты, на бегу надевая ботинки. Шинья вырвался немного вперёд и, вскарабкавшись по канату к постовому, напряжённо посмотрел в сторону главных ворот лагеря: там вовсю сияло зарево огня. Мужчина ругнулся про себя и спрыгнул на землю, пытаясь отыскать среди толпы бегущих Аканэ. Та нашлась почти сразу, помогавшая какому-то мальчику перевязать кровоточащую коленку. Когами подбежал к девушке и, передав ревевшего мальчугана женщинам, приказал девушке следовать за ним.
— Кто они?!
— Я не уверен, но, — мужчина ловко перепрыгнул через упавшую балку и, протянув руку Цунэмори, сбежал по ступенькам: — похоже, они совсем не полагаются на дронов. Это не военные, а подготовленное спецподразделение! Плохое у меня предчувствие!
Подъехавшие машины остановились у ног Когами. Из окна одной из них выглянул встревоженный Сим — лидер повстанцев, как запомнила Цунэмори. Шинья бросился к мужчине и, перекинувшись с ним парой фраз, указал на стоявшую позади Аканэ:
— Сим, нужно вывезти её!
Мужчина в ответ кивнул и, хромая, пошёл к соседнему автомобилю, что-то объясняя шофёру. Следователь ухватилась за локоть Когами, обращая на себя внимание.
— Я не уйду одна!
— Я так просто не умру, обещаю. Ты должна быть в безопасности. — Когами положил руку на плечо девушки, когда та начала мотать головой: — Лучше разузнай всё про председателя Ханя, это — шанс для всех нас!
— Но…
— Если оба выживем, попробуешь снова меня поймать, — Шинья грустно усмехнулся, по–видимому, сам не веря своим словам, и вытащив из сумки магнитную гранату, вложил её в руки Аканэ.
— Я обязательно найду другой способ вернуть тебя обратно. — Цунэмори нечитаемым взглядом посмотрела на человека, за которым гонялась вот уже три года, и, скрепя сердце, всё же села в машину. Он прав, конечно. Останься она тут, будет только мешаться под ногами и вряд ли чем-то поможет.
— С нетерпением буду ждать этого момента. — Шинья пристально посмотрел на неё, стараясь запомнить каждую растрепавшуюся прядку, этот решительный блеск в карих глазах и мокрые, чуть опухшие от слёз солёные «дорожки» на щеках. Они ведь действительно могут никогда больше не увидеться: давай обещания или нет, а против пуль и гранат человек мало что может сделать. Особенно обычный повстанец вроде него, за голову которого местные власти и так поставили награду с шестью нулями позади.
Он сильно сжал её маленькую ладонь в своей и, чуть коснувшись лбом её лба, быстро отстранился, давая шофёру команду двигаться. Аканэ высунулась из окна, желая подольше видеть его стремительно удаляющийся силуэт.
Сердце колотилось, как бешеное, а слёзы так и норовили пробиться сквозь маску невозмутимости. Что, если они действительно больше никогда не увидятся?
***
Полковник военной полиции, Николас Вонг, пафосно прохаживался по плацдарму, рассказывая следователю удивительную версию её смерти, которую он намеревался сообщить правительству Японии. Оказывается, во всём виноват её бывший подчинённый, который, взяв её в заложники, угнал вертолёт, и местные власти вынуждены были применить оружие, чтобы не дать противнику уйти. Более бредовой истории Аканэ ещё ни разу не слышала: «Сивилла» была в курсе её отношения к Когами и уж точно не поверит в подобную чепуху. Девушка перевела взгляд на избитого Шинью, который с ненавистью буравил полковника взглядом, и незаметно выдохнула. Как она и надеялась, встреча в лагере оказалась не последней: они вновь вместе. Хоть и скоро умрут. Но всё-таки вместе.
Когда Шинью вывели из этого злополучного вертолёта, к которому их приковали для расстрела, Цунэмори едва смогла сохранить маску пофигизма: лицо Когами было разбито, левый глаз заплыл, вся его одежда пропиталась кровью, а руки были слишком туго перетянуты стальной фиговиной, чем-то напоминающей наручники. Держался бывший исполнитель на ногах только благодаря гордости и ослиному упрямству.
— Открыть огонь!
Вонг махнул рукой, подтверждая свою команду, и Цунэмори зажмурилась. Пуля просвистела совсем рядом, а после раздался дикий мужской крик и всё вдруг смолкло. Девушка встревожено глянула на Когами и, убедившись, что тот жив, перевела взгляд на своего убийцу, который теперь лежал в луже собственной крови. Дрон, стоявший рядом с вертолётом, внезапно пришёл в движение, расстреляв стрелка.
Полковник и его подразделение военной полиции напряжённо замерли.
«Говорит Бюро общественной безопасности: согласно третьему параграфу договора о системе „Сивилла“ и полномочиям, предоставленным пятым параграфом, Правительство Японии возьмётся за установление порядка. Лица, чей уровень преступности превышает установленный порог, могут быть устранены без предупреждения. Сопротивление бесполезно. Сохраняйте спокойствие и стабильное психическое состояние.
Повторяю: Говорит Бюро общественной безопасности…»
Раздавшийся из коммуникатора Николаса и всех динамиков в округе автоматизированный голос нельзя было спутать ни с каким другим: только дроны БОБ могут с такой радостной интонацией и улыбкой на «лице» сообщать плохие новости.
Остальные дроны и даже вертолёты также самозапустились и обступили запаниковавших военных, полностью отвлекая внимание от пленников. Машины считывали коэффициент преступности трясущихся людей и выпускали автоматные очереди по латентным и настоящим преступникам, оставляя на их месте лужи крови. Николаса также убили, правда, из доминатора — Гиноза постарался — когда тот почти нажал на курок, прицелившись в Аканэ.
Оторванная кисть полковника с зажатым в ней револьвером упала прямо возле сморщившегося Когами. Мужчина извернулся и, подняв оружие, прострелил мешающиеся наручники. После, под общую суматоху, Шинья освободил и Аканэ и, попросив девушку ещё раз проверить Ханя, затерялся в толпе. Цунэмори даже сказать ему ничего не успела.
А потом к ней подбежали прибывшие исполнители и Симоцуки Мика с, как всегда, пренебрежительным выражением лица. Старший следователь взяла с собой только Гинозу — остальных оставила под командованием Мики — и побежала к резиденции председателя, где и уговорила «Сивиллу» позволить жителям надводной Шамбалы устроить честные выборы путём голосования. Исполнитель Гиноза помог Когами одолеть наёмника и, исполнив своё желание «врезать ему от души», отпустил с миром, посоветовав больше не попадаться на «глаза» «Сивилле». В какой-то степени всё закончилось… ну, наверное, хорошо?
***
Самолёт поднимался в воздух, унося Аканэ из страны, в которой она смогла встретиться с самым важным в её жизни человеком, и девушка всю дорогу, пока была видна надводная Шамбала, не отрывалась от стекла. На душе было паршиво оттого, что Когами опять улизнул, но в остальном Цунэмори была рада: в этой командировке были и счастливые моменты.
«Я не знаю, что будет завтра или через день, но раз уж мы снова встретились, всё-таки скажу это: я люблю тебя…» — едва слышный шёпот Шиньи вновь раздался в голове следователя и девушка, смущённо зажмурившись, прислонилась к иллюминатору.
— Я тоже люблю тебя, — одними губами произнесла Аканэ, с грустью наблюдая, как надводная Шамбала постепенно скрывается в облаках.
========== Глава 2 ==========
Аканэ вошла в здание Бюро и на автопилоте поднялась на нужный этаж: спустя четыре с половиной года работы инспектором девушка могла даже с закрытыми глазами дойти до своего кабинета.
— Семпай, Вы опоздали на двадцать минут!
Симоцуки Мика неодобрительно взглянула на старшего следователя, про себя отмечая, что в этот раз Цунэмори выглядит куда лучше, чем месяц назад. Начальница даже улыбалась, что само по себе было удивительно. Хотя… Яёй как-то говорила ей, что раньше Аканэ часто ходила с улыбкой до ушей, но младшему инспектору с трудом верилось в такое: лицо Цунэмори всегда было словно под маской пофигизма.
— Вы очень счастливая сегодня. Не поделитесь причиной? — Гиноза приветливо улыбнулся и отъехал в кресле от своего рабочего места; его примеру последовали и другие исполнители.
Аканэ смутилась: восемь пар глаз смотрели на неё настолько внимательно, что на миг она почувствовала себя музейным экспонатом. Возникло естественное желание осмотреть своё лицо и одежду на предмет грязи, хлебных крошек или ещё чего-нибудь, выделяющее её из остальной массы первого отдела. Убедившись, что всё в порядке, следователь слегка улыбнулась и поспешила занять рабочее место. «Разбудив» компьютер, быстро ввела пароль и внутренне застонала, когда на мониторе замигали уведомления о сообщениях. Два рапорта от младшего следователя, пять документов от Каранамори и один файл от шефа Касэй. Расслабиться явно не получится. Не то чтобы это сильно её огорчило.
— Всё как обычно, просто настроение хорошее, — Цунэмори взяла разбросанные во вчерашней спешке папки с делами и чуть стукнула ими о стол, выравнивая: — следователь Симоцуки, в ответ на ваше возмущение: я задержалась, так как ходила к врачу на плановое обследование.
Вообще она не обязана была отчитываться перед своей коллегой, однако вечно прищуренные в подозрении глаза девушки медленно, но верно начинали выводить Цунэмори из себя. Эта барышня слишком высокомерна и даже не пытается скрывать факт своей антипатии к начальнице. Аканэ уже просто устала терпеть бесконечные «наставления» и придирки.