«Военная полиция держит горожан в страхе: органы правопорядка нападают на людей, совершенно не разбираясь, кто в чём виноват; на главной площади города есть вышка, с которой свисают тела казнённых мятежников, попавших в плен <…>. Во время следствия мне удалось столкнуться с несколькими ополченцами и, скажу прямо, те отнеслись ко мне с большим уважением, чем командующий местной военной полиции…»
— Это вырезка из отчёта одного из лучших наших следователей и, если поездка в Шамбалу произвела на неё такое впечатление, нетрудно догадаться, как чувствуют себя коренные жители, — Шеф отвела глаза и, пожав плечами, сложила руки в замок. На экранах, словно в подтверждение доклада, появились сделанные дронами и самой Цунэмори фотографии. Ничего, что могло бы затемнить психо-фон японцев, но они довольно хорошо передавали состояние напряжённости в городе.
— Как сами можете видеть, жители выглядят нервными и напуганными. Отвечая на следующий ваш вопрос, могу сказать одно: официальных заявлений пока не поступило, но, как бы там ни было, мы не станем навязывать другому государству свои идеи — пусть сами решают, что для них лучше. Если новоизбранный председатель решит продолжить сотрудничество, мы с радостью примем это предложение. В конце концов, система «Сивилла» была разработана, чтобы сделать жизнь простых людей лучше и безопаснее, однако заставлять их принимать такое решение, мы не имеем права.
— Это был специальный выпуск новостей на первом канале, и у нас в гостях была Глава Бюро общественной безопасности, Джошу Касэй. Следующий специальный выпуск мы надеемся сделать через неделю: если повезёт, сможем минут пять-десять побеседовать со старшим следователем, Цунэмори Аканэ, вырезку из доклада которой нам предоставила Глава. Спасибо всем, кто остаётся с нами. — Ориме Таю вежливо попрощалась с телезрителями и вышла из прямого эфира.
На экране вновь появилась диктор канала и начала говорить что-то ещё, но Аканэ уже не слушала: девушка с нескрываемым шоком смотрела на голограмму монитора и пыталась переварить услышанное. Что, ей придётся встретиться с этими доставучими журналистами и отвечать на их вопросы? Глава Касэй и словом не обмолвилась о таком, её совершенно не предупредили, а ещё для коллег она на длительной миссии! Настроение упало ниже плинтуса: такой подставы девушка явно не ожидала, и единственное, что не давало следователю окончательно уйти в депрессию, это новости о результатах голосования жителей Шамбалы. Похоже, теперь Когами точно будет в порядке. Ну, хоть что-то…
— Аканэ, родная, всё нормально? — Обеспокоенный голос Ёко вырвал девушку из глубины раздумий, и следователь устало посмотрела на мать. Женщина неуверенно улыбнулась: — Ты никогда не говорила, что выезжала за границу.
— Да, нужно было провести одно расследование.
— Ты написала, что наткнулась на повстанцев…
— Да и, как ты уже слышала, они оказались куда более человечными, чем тамошняя верхушка власти, — девушка устало провела рукой по лбу и, отставив тарелку, взяла чашку с чаем. Отхлебнув немного, Цунэмори продолжила: — меня никто не предупредил, что мне придётся давать интервью — не хочу я им ничего говорить. Сколько сейчас времени?
— Восемь пятнадцать утра. Уверена, всё будет хорошо, а сейчас — ты ведь в девять уходишь? — ляг и подреми полчасика, ты немного бледная. Я принесу покрывало.
Аканэ благодарно кивнула и последовала совету матери. Что ж, утренние новости действительно опустошили её силы, идти на свадьбу Каори в таком состоянии было не лучшей идеей, однако и пропустить это событие она не могла. Девушка свернулась калачиком на мягком диване и закрыла глаза; как хорошо, что она моментом восстанавливается.
========== Глава 3 ==========
Аканэ налила в фарфоровую чашку с красивым узором розочек кипяток и сделала какао, который раньше на дух не переносила. А сейчас вот, захотелось. Девушка поправила пиджак и критично осмотрела себя в висевшее напротив зеркало: вроде бы, всё в порядке. Однако всё равно волнительно. Джоши Касей позвонила ей десять минут назад и нечитаемым голосом «предупредила» о «возможном» интервью; инспектору оставалось только вздохнуть и смиренно принять своё положение. Благо, Касэй позаботилась выслать ей достаточно правдоподобную версию её миссии, поэтому проблем с коллегами по отделу возникнуть было не должно. Требовалось лишь придерживаться легенды.
Впервые за время беременности на Цунэмори накатила самая настоящая тоска. Видеть кого-либо или говорить не хотелось, а отвечать на вопросы журналиста — ещё больше. Девушка свернулась калачиком на семейном диване и положила руку на ещё плоский живот.
«Когами-сан, нет, Шинья, вернёшься ли ты в Японию?» — сколько раз за эти восемь недель следователь вспоминала своего бывшего подчинённого Аканэ и сама сказать не могла. Знала лишь, что много. Очень много. Если бы старинное поверье было правдой, её любимый бы уже лежал в больнице с непрекращающимися приступами чихания. Девушка не сдержала лёгкий смешок: отчего-то эта мысль показалась весьма забавной — по её воспоминаниям, сильный и здоровый Когами мог оказаться на больничной койке разве что из-за заряда парализатора.
Аканэ подавила удрученный вздох и резко выпрямилась, вспоминая события со свадьбы лучшей подруги. Конечно, она не верила во все эти приметы прошлых лет, но… А вдруг?
— Летит, летит!
Взволнованный девичий визг разрезал тишину парка, заставив стаю голубей подняться в воздух. Бело-красный букет роз описал дугу и перелетел сбившихся в кучку девушек, падая к ногам чуть поодаль стоявшей Аканэ. Следователь не хотела принимать участие в старинной традиции, но тело инстинктивно двинулось вперёд, и букет невесты оказался в руках Цунэмори, не долетев до земли около полуметра.
— Аканэ, поздравляю! — Каори широко улыбнулась, наблюдая за удивлённо смотрящей на цветы подругой. Конечно, она пообещала себе кидать букет именно Цунэмори, однако, когда инспектор заявила, что замуж всё равно не собирается, почти оставила эту затею. И всё же, её желание исполнилось и прекрасные цветы, источающие великолепный аромат, теперь в руках лучшей подружки.
Невеста крутанулась вокруг своей оси, отчего роскошное белое платье слегка поднялось и волнами обвило ноги девушки. Рюдзи Ива́та, аплодируя вместе с остальными, поднялся на небольшой деревянный мостик и, поцеловав супругу, коснулся подвязки.
— Сейчас полетит!
Друзья парня также приготовились ловить свадебный подарок, причем с не меньшим энтузиазмом, разве что без визга. Однако предмет гардероба не долетел даже до самого близкого парня, опустившись на землю за несколько шагов до Иваты. Среди подруг и друзей молодой пары раздались разочарованные вздохи. Аканэ счастливо выдохнула: по обычаю, парень, поймавший подвязку невесты, должен был весь вечер быть рядом с девушкой, поймавшей букет. А этого следователь не хотела.
— Так-так, похоже, у нашей Цунэмори Аканэ уже есть кто-то на примете и точно не из нашей компании, раз подвязка до парней даже не долетела, — Миюки Сатори озорно подмигнула бывшей однокурснице, желая завязать беседу: — не поделишься с нами, кто он?
— Не думаю, что это хорошая идея. — Следователь едва заметно покрылась румянцем и поспешила к Каори. Невеста обняла подругу за плечи и заговорщицки подмигнула: о тайне Цунэмори знала только Минасэ, а с этих пор Ивата.
Аканэ залпом выпила уже ставший тёплым напиток и, хлопнув себя по щекам, поднялась на ноги: скоро у неё встреча с первым каналом, и она не должна упасть в грязь лицом перед сотнями или даже тысячами людей. Спасибо родителям и лучшей подруге, которые эти три дня как могли готовили девушку к предстоящему испытанию. Всё-таки, это было первое выступление на всю страну, даже если и длиться оно будет всего лишь пять, максимум десять минут.
«Мы с Рюдзи связались с отелем и перенесли поездку на Окинаву: я хочу поддержать тебя во время интервью, а в аэропорт поеду прямо после эфира!». — Слова Каори звонко отозвались в голове Аканэ, вытаскивая из вороха мыслей.
— Мам, пап, я ушла! — Следователь подхватила стоявшую возле двери сумку и поспешила вон из дома: на часах было половина восьмого, а значит, до прямой трансляции оставалось полчаса. Замечательно.
Ивата ждала инспектора возле кафе, где должна была состояться встреча с журналистами. Девушка пришла немного заранее и теперь переминалась с ноги на ногу, ожидая подругу. На улице стоял ноябрь, а потому пришлось одеться потеплее: холодный ветер давал о себе знать. Каори до конца застегнула молнию на куртке и обернулась на зовущий её голос: Аканэ, перепрыгивая через оставшиеся после вчерашнего дня лужи, бежала к подруге. Следователь нарядилась в повседневный рабочий костюм, а поверх него накинула лёгкий плащ оливкового цвета, который не потрудилась даже застегнуть.
«Интересно, кто из нас больший идиот?». — Отрешённо подумала Ивата, непроизвольно сравнивая верхнюю одежду. Девушка махнула Цунэмори рукой:
— Ну, наконец–то!
— Прости-прости, я дома засиделась! — Сложила руки в извиняющемся жесте следователь и невинно улыбнулась: — Давно ждёшь?
— Да нет, всё нормально. Идём уже, журналюги вот-вот появятся, — Каори схватила подругу за рукав плаща и разве что не затащила внутрь кафе: — тебе ещё себя в порядок привести нужно — все волосы растрепались и рубашку поправить надо бы.
От заявления Иваты инспектор пришла в ужас: она всё утро потратила на укладку волос и приведение себя в презентабельный вид. Неужели придётся начинать сначала?!
***
Когами сделал последний выпад, и изрядно потрепанная груша отлетела в сторону, насколько позволяла тяжёлая цепь. Мужчина взял лежащее рядом полотенце и, вытирая стекающий с лица и тела пот, подошёл к небольшому столику, на котором стояла бутылка воды. Сделав пару глотков, чтобы успокоить пересохшее горло, Шинья по привычке вылил оставшуюся часть себе на голову.
— Блин, да сколько же тебе говорить, не делать так?! Мне опять вытирать это?! — Саймон, заглянувший в комнату, обустроенную под спортивный зал, раздражённо упёр руки в бока и переводил недобрый взгляд с Когами на образовавшуюся на полу лужу и обратно.
— Прости, привычка, — бывший исполнитель виновато пожал плечами и, в последний раз утерев пот, бросил полотенце на пол, ногой вытирая воду. У Саймона от такой наглости аж дыхание перехватило.
— Ко, прибить тебя за такое мало!
— Господин Когами! — В зал ворвался подросток, лет четырнадцати, и, опершись о дверной косяк, быстро замахал мужчине рукой: — Там твоя подруга в телевизоре!
Сначала Шинья не особо понял, что юный Джим пытался ему донести и о какой такой подруге вообще шла речь, но, когда понимание наконец пришло, мужчина быстро покинул комнату. Среди ополченцев он никогда не выделял ни одну из женщин и со всеми предпочитал общаться одинаково, а это могло значить только одно: «подруга», которую упомянул мальчишка, не одна из повстанцев. Неужели?.. На территории надводной Шамбалы ещё транслировали японские каналы, поэтому такое было возможным. Когами миновал длинный коридор и быстро прошёл в просторный зал, где было всего два человека: второй предводитель ополченцев и наладчик связи и просто гений, разбирающийся в любой технике, Амари Ка́су.
— Батя, наш Тренер пришёл, — Амари с сочувствующей улыбкой посмотрела на прошедшего внутрь Шинью, пытаясь взглядом донести до того, что лучше бы ему ничего не говорить.
Девушка, как и Когами, была родом из Японии, откуда эмигрировала в Европу после побега из центра реабилитации. С «Сивилой» у неё были весьма натянутые отношения, поэтому они с беглым исполнителем почти сразу стали друзьями. Рыбак рыбака, как говорится… Среди всего ополчения Касу была единственной, кто догадывался о прошлой работе земляка, но, надо отдать ей должное, никогда не высказывала своих догадок вслух.
Тем временем прямая трансляция продолжалась и Шинья наконец увидел, кого хотел. Аканэ неловко сидела за небольшим столиком и всеми силами пыталась сохранять невозмутимость, в то время как журналист продолжала вести репортаж.
— У нас осталось мало времени, поэтому хочу задать пару вопросов, которые, полагаю, появились не только у меня. В прошлом специальном выпуске Глава Бюро привела вырезку из Вашего отчёта. Похоже, Вы очень лояльно относитесь к повстанцам. Чем вызвана такая реакция?
— Думаю, тем, что они такие же люди, как и мы с вами, — Цунэмори отставила чашку с чаем и поставила локти на стол, переплетя между собой пальцы, — как процитировала меня Глава Касей, те несколько ополченцев действительно хорошо отнеслись ко мне, в то время как местные власти попытались убить.
Инспектор нахмурилась, вспоминая последнюю встречу с Когами на плацдарме и наведённый на них ствол винтовки: опоздай тогда Каранамори с остальными на несколько секунд, и она бы сейчас здесь не сидела. Ориме Таю открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент передумала. Журналист сменила позу на более удобную и, отхлебнув из своей чашки, продолжила беседу, не сводя с инспектора Цунэмори внимательных глаз.
— Как Вы можете охарактеризовать своё отношение к карателям. Что Вы испытываете, находясь в непосредственной близости с людьми с затемнённым психопаспортом? — Как бы между прочим поинтересовалась Таю, хитро прищурив сине-зелёные глаза.
— Я уверена, что тема данного спецвыпуска носит несколько иное название и никак не связана с моими отношениями с подчинёнными, — голос Аканэ резко переменился на более холодный, и Ориме невольно отпрянула. Инспектор не проявила никаких эмоций, но чувство давящей атмосферы возникло у всех в том кафе. Почувствовав, что ступила на опасную тропу, журналист попыталась исправить ситуацию:
— Не поймите не правильно, мне просто интересно: Бюро общественной безопасности, туда принимают лишь лучших из лучших. Каково это, работать там, рядом с латентными преступниками?
— Вы пытаетесь спросить, не боюсь ли я за цвет своего психопаспорта? — Аканэ скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на интервьюера, давая понять, что лесть с ней «не прокатит». Однако, увидев в глазах девушки смятение, инспектор, вздохнув, всё же решила ответить: — Я считаю, что все проблемы нашего общества с психопаспортом возникают исключительно здесь, — Цунэмори указала на свою голову, — он темнеет из-за негативных мыслей, а не от контакта с другими людьми, кем бы они ни были.
— Хотите сказать, присутствие рядом карателей никак не влияет на инспекторов? Отчего же тогда многие следователи затемняли свой психопаспорт спустя несколько лет работы бок о бок с преступниками?
— Думаю, Вам лучше спросить об этом их самих. Что касается моего мнения, я уже всё сказала. — Аканэ с лёгким стуком опустила чашку на стол, давая понять, что тема данной дискуссии закрыта. Однако журналист так, видимо, не считала, потому как вновь задала провокационный вопрос:
— А что бы Вы стали делать, если бы каратели…
— Я же сказала, это не имеет никакой связи с темой интервью!
Цунэмори резко поднялась со своего места и громко хлопнула ладонями по столу. В кафе наступила гробовая тишина, прерываемая только сопением оператора. Девушка, сидящая возле Цунэмори и за всё время прямого эфира не промолвившая ни слова, гневно посмотрела на журналиста и потянула инспектора за рукав пиджака:
— Аканэ, ну же, не нервничай. Сядь…
Цунэмори, казалось, и сама удивилась своей вспыльчивости и села на место, перекинувшись с подругой быстрым взглядом. Ивата чуть кивнула и, улыбнувшись, похлопала подругу по плечу.
— Прошу меня простить, я просто устала от всего этого…
Когами шокировано наблюдал за своей бывшей начальницей и пытался понять, что послужило такому всплеску эмоций. Ещё при первом их знакомстве он понял, что новенький инспектор отличается от сотни других в Бюро: Цунэмори Аканэ не только извинилась перед ним за разряд парализатора, но и всячески пыталась быть с исполнителями на равных. Она не ставила себя выше их и проявляла уважение при общении. На первых порах она даже не пыталась приказывать подчинённым, скорее, это были товарищеские просьбы — и только потом, спустя год работы следователем, начала отдавать команды.