«Ханакотоба!»
Осознание пришло внезапно, словно ушат воды на голову, и Цунэмори взволнованно потянулась к планшету. Разблокировав главный экран, девушка вошла в «GOO» и быстро ввела запрос в поисковую строку. Система автоматически перевела её на главную страницу сайта и в следующее мгновение Аканэ с головой погрузилась в длинный перечень цветов, их оттенков и тайный смысл или, как его ещё называли раньше, язык. Значение азалии нашлось довольно быстро — растение занимало первые ряды списка — терпение и готовность ждать, сколько придётся. Инспектор поднесла руку к лицу и легонько прикусила кончик ногтя. Если так Когами пытался спросить, готова ли она ждать его, то, по мнению девушки, это было бессмысленно: свой ответ она дала ещё там, в Шамбале, когда сквозь слёзы ругала его за бездумный побег. Или же это он собирается ждать?
Тряхнув чёлкой и почувствовав, что уже на пределе, девушка сглотнула подступивший от волнения к горлу ком и пролистнула несколько страниц, желая поскорее добраться до конца списка: если азалии действительно означали его готовность ожидать, то сама суть этого цветочного ребуса крылась именно в гвоздике.
Kānēshon (shiro) нашёлся не сразу — десятки похожих названий умело «спрятали» нужное растение и Цунэмори едва не пролистала его — помогла только маленькая фотография цветка. Вдохнув поглубже и почувствовав, как запотели ладони, девушка внутренне сосредоточилась и принялась читать. Когами, поняв, что инспектор вот-вот разберётся с его посланием⁴, незаметно напрягся: не сказать, что он не был уверен в её ответе, но кто эту девушку разберёт — Цунэмори Аканэ всегда была полна сюрпризов.
Старший следователь честно старалась ничем не выдать нахлынувшие на неё эмоции, но подозревала, что мужчина всё же заметил, как подрагивают её руки. Сердце внутри отбивало чечётку, а всё лицо сейчас, скорее всего, было подобно маковому цвету — иначе объяснить такой жар девушка не могла. Всё это время она ждала и надеялась, рисовала в воображении прекрасные моменты и представляла свою реакцию. Теперь же, когда это случилось, она едва могла сказать хоть что-нибудь: ноги резко ослабели, в голове застучали молоточки, словно бы она напилась, а из лёгких резко вышибло весь воздух.
Пробежавшись по строчкам ещё раз и, на всякий случай проверив, не ошиблась ли растением, Цунэмори решила последовать совету ханакотобы и поискать «между строк», то бишь цветами. Нет, она не собиралась снова копаться в земле — Шинья ясно дал понять, что именно там точно ничего нет. Но ведь есть масса других способов спрятать такую вещь. Закрыв глаза и, пораздумав немного, Цунэмори решила поддаться интуиции и коснувшись стебля гвоздики слегка потянула наверх — как она и думала, белоснежный цветок не рос в горшке, подобно азалиям, но был срезан и воткнут в землю. Ровно посередине. Девушка немного покрутила гвоздику в руках и осторожно, не желая травмировать цветок, заглянула под нижние лепестки. Среди белоснежного цвета мелькнуло что-то серебристое.
Аканэ больно укусила губу, желая убедиться, что не спит, и немного дрожащими пальцами, аккуратно поднимая нежные лепестки, вытащила из «белого плена» небольшое платиновое⁵ колечко. Благородный металл искрился и переливался под лампой серебристым цветом. Цунэмори сжала кольцо в кулаке, поднесла его к груди и, не в силах сказать что-либо, взволнованно посмотрела на Шинью. Мужчина поднялся на ноги.
— Каков твой ответ?
Аканэ подняла на него полные слёз глаза и, как ни старалась, не смогла удержаться: солёные капли заскользили по щекам, и девушка поспешно вытерла их. Ну что за дурак, чего спрашивает-то? Неужели сам не догадывается? Заглянув в глаза Когами и посмотрев в их синеву с полминуты, следователь поняла: он знает. Знает, что она давно согласна. Просто хочет услышать. В таком случае, она даст ему это.
— Да. Да! Да, я согласна!
— Тш–ш–ш… — Когами сгрёб её в охапку и осторожно сжал в объятиях, оперевшись подбородком о растрёпанную макушку. Судя по коротким периодичным вздрагиваниям, она опять плакала. Ну что за девчонка?
____________________________
¹ Отсылка к выражению «Шрамы украшают мужчин».
² Японская связка «семпай — кохай», где первый — кто-то вроде учителя/наставника, а второй — ученик.
³ Ханакотоба — секретный язык цветов в Японии.
⁴ В Японии парень может сделать девушке предложение руки и сердца, подарив ей белую гвоздику.
⁵ В Японии обручальные кольца делают в основном из платины, белого золота или серебра.
Комментарий к Глава 5
Как бы мне ни хотелось закончить на этом моменте, но существует система “Сивилла”, которая не очень-то “за” отношения наших героев. Следующая часть предпоследняя и выйдет она не так скоро, как эти (просто потому, что у меня там лёгкий ступор на одном моменте ХD)
[А конец, к слову, уже написан и ждёт публиковки *но я этого не говорила*]
П.С. А ещё мне бы очень хотелось увидеть хоть 1 отзыв)
========== Глава 6 ==========
Несмотря на первую неделю января, погода в Токио никак не соответствовала зимней: выпавший в канун Нового года снег растаял спустя двое суток, из-за чего на дорогах образовалась грязь. Под ногами всё хлюпало и любая прогулка сулила мокрые сапоги и испорченные нервы. За окном завывал ветер, проносящий по воздуху едва заметные глазу снежинки. Не зима, а невесть что, честное слово!
Шинья повернул ручку двери и вышел на балкон, доставая из кармана джинсов пачку «Spinel». Было пять часов утра, поэтому можно было не волноваться, что кто-то из соседей увидит его. Это было идеальное время, чтобы ещё раз всё обдумать и принять, наконец, единственно верное решение. Мужчина щёлкнул зажигалкой и поднёс колеблющийся огонёк к концу сигареты. Аканэ согласилась стать его женой. Эта мысль наполняла сердце теплом и заставляла вновь почувствовать давно забытые лёгкость и спокойствие, однако вместе с тем были и волнующие душу моменты.
«Шинья, я всё понимаю и хотела бы сбежать с тобой в Шамбалу, но… Не могу».
Он, конечно, предполагал такой вариант развития событий, но всё-таки больше надеялся на положительный ответ. Однако слова Аканэ не были лишены здравого смысла, и игнорировать это Когами не мог: безопасность самых дорогих всегда была на первом для него месте. Особенно теперь, когда следователь носила под сердцем плод их любви.
«Это же почти что самоубийство: за границей по-прежнему идёт война. Пусть в Шамбале боевые действия и притихли после смены власти, но нет никакой гарантии, что оружие вновь не пойдёт в ход. Нашему ребёнку будет безопаснее родиться и жить здесь, где выстрелы слышны куда реже. Я смогу убедить «Сивиллу» сохранить тебе жизнь — у меня есть пару козырей, просто продержись ещё немного…».
Мужчина сделал очередную затяжку и медленно выдохнул облачко дыма. Мысли роились в голове и никак не хотели занимать каждая свою полочку, норовя остаться в беспорядке. Когами тряхнул головой и слегка помассировал шею — во сне он как-то не так повернулся, из-за чего мышца перенапряглась и теперь причиняла лёгкую тянущую боль. Делать привычную разминку в доме Цунэмори не хотелось — желания разбудить невесту у Когами не было совершенно: она и так выглядела донельзя уставшей, жестоко было лишать её лишнего часа сна. Сделав ртом глубокий вдох, словно желая таким незаурядным способом прояснить сознание, Шинья недовольно поморщился: глотку и лёгкие обожгло холодным воздухом. Мужчина прикрыл нос ладонью, желая поскорее возвратить внутренностям приятное тепло, и чуть сжал низ шерстяного свитера, что в качестве новогоднего подарка дала ему Аканэ. Синий с белыми полосами, он идеально подчёркивал глаза бывшего исполнителя и сидел на нём как влитой. После первой примерки Когами даже рискнул полюбопытствовать, откуда инспектор узнала его размеры, но вместо предполагаемого ответа девушка вдруг залилась краской и отчаянно замотала головой, уверяя, что купила «эту штуку» чисто машинально. Мужчине оставалось лишь поверить на слово и отстать, хотя интерес никуда не делся.
Взгляд синих глаз упал на маскирующий браслет. Зелёная лампочка уверенно мигала с периодичностью в десять секунд, делая Когами невидимым для «Сивиллы». Амари Касу потрудилась на славу: ни один датчик за время его возвращения на Родину не среагировал, а значит беглый исполнитель мог вздохнуть полной грудью. Пока эта штука при нём, ни ему, ни Аканэ ничего не угрожает.
Кстати о «Сивилле», Цунэмори упомянула, что может повлиять на решение Системы, и это вызывало у Шиньи ряд понятных вопросов. Сомнения, что суперкомпьютер, считывающий мозговые волны людей, на самом деле является таковым, начали гложить мужчину ещё сильнее. Что-то было не так с самой Системой.
«Я узнал истинную форму «Сивиллы». Она не стоит того, чтобы полагать за неё свои жизни, уверяю тебя». — Именно эти слова отправил ему на э-мэйл Макисима за день до своей кончины. Асимптоматик явно узнал что-то, что держится в секрете от всего общества, и попытался поделиться этим со своим злейшим врагом. Это был первый гвоздь в гроб доверия исполнителя Системе. Не то что бы Когами сразу поверил Сёго, но и причин не доверять ему Шинья не видел: Аканэ права, их образ мышления был пугающе похож. Если бы эти двое сработались вместе, скорее всего, смогли бы сломать установившийся порядок, в котором люди больше напоминали послушных собачек, нежели действительно людей. На такое общество было жалко смотреть. Макисима Сёго и Когами Шинья оба боролись с такими устоями, правда, каждый своим способом. Их судьбы были связаны ещё до того, как эти двое встретились; им не было суждено разойтись, как кораблям в море. Они понимали друг друга лучше, чем кто-либо. И всё же, жизнь расставила их по разные стороны баррикады: серийный убийца с белым психо-фоном и исполнитель-полицейский, чей психопаспорт напоминал грязную, мутную воду. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Дверь на балкон распахнулась и закутавшаяся в махровый халат Аканэ тихонько встала рядом. Мужчина недовольно глянул на голые ноги следователя, которые прикрывали лишь полы халата. Она что, заболеть решила?!
— Ты чего в такую рань поднялся?
Девушка прикрыла зевок ладонью и сделала вид, что не заметила сурового взгляда Когами. Беспечно опершись на балку, вдохнула свежий утренний воздух. В такие моменты она несказанно радовалась, что балкон выходил на долину, а не на автомагистраль. Вместо ответа Шинья пару раз притопнул носком тапочки по холодному полу и, подняв опешившую Аканэ на руки, вернулся в комнату. Лицо обдало тёплым воздухом, лишний раз напоминая о разнице температуры внутри и вне дома.
— Эй, опусти меня! Ну, пожалуйста.
Аканэ несколько раз дёрнулась в крепкой, но нежной хватке, однако успеха не добилась. Бывший исполнитель будто бы резко оглох и совершенно не реагировал на её просьбы. Несколько обидно, но в то же время приятно. Приятно, что он действительно заботится. Посадив невесту на ещё сохранившую тепло кровать, мужчина прищурил глаза, легко коснулся губами её лба и, весело подмигнув, щёлкнул по носу.
— Эй! — Цунэмори возмущённо нахмурилась, после чего расплылась в улыбке. Кто мог подумать, что этот с виду хмурый и вечно чем-то недовольный исполнитель может так искренне улыбаться. Когда они ещё работали вместе в Бюро, ей доводилось ловить на себе его любопытные взгляды и, изредка, лёгкие полуулыбки. Уже тогда один только этот факт заставлял девушку парить в небесах: Когами Шинья не считал её глупым новичком с устаревшими взглядами на жизнь, а принимал как равную, но менее опытную. Чего нельзя было сказать об инспекторе Гинозе. Хорошее было время.
Аканэ машинально нахмурилась и обняла себя за плечи, слегка опуская голову. Шинья вопросительно поднял бровь, в синих глазах скользнуло что-то похожее на беспокойство. Девушка, поняв, что слишком ушла в свои мысли, поспешила успокаивающе помотать головой и улыбнулась.
— Просто вспомнила, как впервые встретилась с тобой и остальными. Было немного страшно, но быстро прошло. — Цунэмори запустила пальцы в затылок, несколько сжимая волосы. Перед глазами проплыли картинки почти четырёхлетней давности.
— Ух ты. Тебе, да страшно? — Когами деланно удивился и, качая головой, развёл руки в стороны: — По тому, как ты кинулась на старика и… Я был уверен, что именно этой эмоции у тебя как раз и не было. Надо же, оказывается, я ошибся. Опять.
— Да уж, с Масаокой-саном и вправду нехорошо вышло. Мне тогда казалось, что он решил ликвидировать женщину. Но всё равно, нельзя стрелять в жертву даже парализатором, это не нормально. — В подтверждение своих слов Аканэ несколько раз кивнула и, заметив пристальный взгляд Шиньи, обиженно надулась, отворачиваясь к окну: — Я же извинилась! Неужели всё время будешь вспоминать эту ерунду?
— После этой «ерунды» я два дня лежал овощем, не в состоянии даже говорить… Ну, это так, к слову, если что, — Когами тихо рассмеялся и откинулся на кровать, вытянув руки. Он никогда не винил её за тот случай, напротив, в какой-то степени был благодарен, что не позволила замарать руки кровью невинного. Краем глаза наблюдавшая за ним инспектор не выдержала и осторожно растянулась рядом, предварительно сбросив на пол тапочки. Спать хотелось неимоверно, но туча мыслей ежесекундно заполняла мозг, не давая тому «отключиться». Шинья нащупал край одеяла и, приподнявшись на локте, укрыл невесту и осторожно откинул каштановую прядь с глаз. Аканэ благодарно моргнула и зарылась носом в подушку. Утренняя усталость всё же взяла вверх и глаза понемногу слипались; мозг стал не так явно реагировать на сотни «Что? Где? Когда?», медленно погружаясь в дремоту.
Неожиданное давление внутри заставило Цунэмори недовольно замычать и насильно открыть глаза. Ощущение повторилось, и девушка приложила руку к животу, нахмурившись. Вроде бы ничего такого не ела… Когами, взглянув на неё, вопросительно приподнял бровь.
— В чём дело?
— Живот…
— Если больно, выпей таблетки, а ещё лучше — сходи к врачу.
— Нет. Боли или дискомфорта нет, просто как-то… странно? Непонятно… Не могу это сформулировать.
Аканэ неловко закусила губу, пытаясь понять, что с ней не так. Когами любопытно посмотрел на следователя, после чего неуверенно коснулся слегка выпирающего живота Цунэмори и поднял взгляд на последнюю. Девушка замерла на долю секунды и расплылась в лёгкой улыбке.
— А вот сейчас прекратилось. Что ты сделал?
— Ничего на самом деле. Нашему ребёнку около шестнадцати недель, так? — Бывший исполнитель дождался кивка невесты, и в его глазах вспыхнули искорки веселья: — Думаю, дитё решило сказать маме «привет».
— А?
Аканэ широко распахнула глаза и машинально потянулась к животу. Ладонь Шиньи, большая и горячая, аккуратно легла на её. В глазах мужчины была столь непривычная ему нежность, что Цунэмори на миг растерялась. Вот она, другая сторона этого всегда собранного и строгого ищейки-исполнителя.
— Но я думала, толчки ребёнка будут ощущаться действительно, как толчки, а не это… Ты уверен, что это именно малыш? Больше похоже на лёгкое несварение, — Аканэ неуверенно посмотрела на Шинью, который осторожно водил ладонью по её животу и улыбался.
— Процентов на семьдесят. Конечно, тебе лучше знать: всё-таки ты испытываешь эти ощущения, но обычно дети начинают толкаться примерно на шестнадцатой-семнадцатой неделе. Женщины, носящие первого малыша, часто принимают эти шевеления за что-нибудь другое. Во всяком случае, так говорил Саймон, а в его профессионализме я не сомневаюсь.
Цунэмори улыбнулась, почувствовала, что щёки залились румянцем, а сердце, ликуя, пустилось в пляс. Ей точно это не снится?
Их с Когами ребёнок, возможно, впервые заявил о себе.
— Выглядишь уставшей, лучше тебе поспать ещё хотя бы пару часиков. Только половина шестого утра… Я приготовлю что-нибудь на завтрак и разбужу тебя, идёт?
Аканэ хватило сил только на приглушённое «угу», прежде чем вновь зарыться носом в хрустящую ткань подушки. Когами ещё во время службы в Бюро проявлял к ней заботу, но почему-то именно сейчас было приятней больше всего. Это было правильно и так естественно. Следователь уже и забыла, когда ей говорили, что нужно хорошо высыпаться и есть здоровую пищу. Или когда кто-то готовил ей завтрак. Последнего в её жизни вообще не было (мать не в счёт), поэтому от предложения Шиньи девушка слегка зарделась. Внутри разливалось приятное тепло, и Цунэмори могла с уверенностью сказать, что счастлива.